О гибели Кайзера Савин узнал совершенно случайно – из информационной программы своего же канала. Симпатичная рыжеволосая ведущая поведала об этом происшествии низким интимным голосом и сразу же переключилась на более актуальные новости – войну в Чечне и убийство известного депутата.

«Значит, Кайзера застрелили конкуренты, – мысленно констатировал Савин, переключая телевизор на канал НТВ. – Но эта досадная случайность никоим образом не должна повлиять на наши планы. Что ж, на этот раз придется полагаться только на себя. Это и экономичнее, и надежнее – меньше ненужных свидетелей. В конце концов, если возникнут какие-то непредвиденные трудности, можно обратиться к другому специалисту по несчастным случаям. Вон их сколько в Питере развелось! Как грибов…»

В любой другой ситуации Савин наверняка бы подстраховался и перенес готовящееся преступление на более поздний срок. Но каждый прошедший день приносил ему новые сюрпризы. Позавчера, например, Шершнев опять напился до чертиков и прямо в казино принялся рассказывать о секретных проектах «Вест-ТВ». А вчера в ресторане заявил во всеуслышание, что в ближайшее воскресенье покидает Россию навсегда…

Поэтому, когда Липницкий позвонил Савину домой и спросил, стоит ли отменять то, что они запланировали на пятницу, Вячеслав Львович ответил:

– Ни в коем случае!

Примирение Родиона Шершнева и Ларисы Смеляковой должно было состояться после презентации новой программы студии «Вест-ТВ». Правда, ни Родион, ни тем более Лариса об этом даже не подозревали.

Когда торжественная часть мероприятия завершилась и все гости дружной гурьбой спустились в буфет, Савин подошел к Ларисе и предложил пройти в его кабинет, дабы выпить по бокалу шампанского за удачный проект.

Лариса, будучи женщиной умной и дальновидной, конечно же, согласилась – хорошие отношения с генеральным директором студии стремились поддерживать все актрисы. Взяв Вячеслава Львовича под руку, Лариса гордо прошествовала через зал, сверкая своей знаменитой улыбкой, и на какое-то мгновение Савин пожалел, что в жертву назначена именно Лариса.

В его кабинете на столе в ведерке со льдом уже охлаждалась бутылка «Дон Периньона». Там же, сверкая и переливаясь, стояли два хрустальных бокала на высоких ножках.

– Откуда такое великолепие? – удивилась Лариса, грациозно опускаясь в кресло. – Не хватает только цветов и шоколадных конфет.

– Вот вам цветы. – Савин протянул ей огромный букет белых роз. – А вот и конфеты. – Жестом фокусника он вытащил из-под стола коробку ассорти.

– Спасибо. – Лариса осторожно понюхала цветы и отложила их в сторону. Затем вновь улыбнулась и многозначительно заметила: – У меня создается впечатление, что вы, любезный Вячеслав Львович, пригласили меня сюда не для того, чтобы сбрызнуть ваш новый проект…

– Боже упаси! – взмахнул руками Савин. – Как вы могли такое подумать?

– Я неплохо разбираюсь в людях. Если мужчина дарит мне цветы, угощает самым дорогим шампанским и моими любимыми конфетами, значит, он на что-то рассчитывает. Сомневаюсь, что вы собираетесь затащить меня в постель после того, как я съем конфеты и выпью шампанское. Значит, вам нужно от меня что-то другое.

– А почему вы решили, что я не хочу вас… соблазнить?

– Насколько мне известно, вы – образцовый семьянин. А в вашем возрасте менять свои привычки очень опасно.

– Вы, оказывается, проницательная женщина!

– Ну так что же вам от меня надо?

– Только поговорить, – поспешил Вячеслав Львович, почувствовав, что Смелякова настроена не очень-то дружелюбно. – Речь пойдет о Родионе Шершневе.

– О господи! – расхохоталась та. – И ради этого стоило устраивать такой спектакль? Неужели вы думали, что без спиртного и цветов я не стану вас слушать?

– Кто знает? – пожал плечами Савин. – Всем известно, что вы расстались, мягко говоря, не по-дружески.

– Да, мы практически не общаемся. Но новости о нем я выслушаю с превеликим интересом.

– Боюсь, эти новости нельзя назвать приятными… В последнее время Родион стал безбожно пить. Я пытался поговорить с ним, но на все мои замечания он реагирует очень болезненно. Вот я и подумал, может быть, вы по старой памяти сумеете уговорить его лечь в клинику?

– Неужели все настолько серьезно? – всполошилась Лариса. – Родион не равнодушен к спиртному, но всегда знает меру.

– Точнее, раньше знал. Увы, болезнь прогрессирует. Если он немедленно не ляжет в клинику, то может спиться окончательно.

На лице Ларисы появилась озабоченность.

– Мне кажется, ложиться в клинику ему незачем. Я видела Родиона на презентации, и он не выглядел как законченный алкоголик. Хороший нарколог – вот кто ему нужен.

– Боюсь, вы не правы. Он должен пройти курс лечения. И уговорить его можете только вы. – Савин, не мигая, посмотрел Ларисе в глаза. – Если получится, вас ждет выгодный контракт на главную роль в новом сериале. Бумаги давно готовы. Осталось лишь заручиться вашим согласием.

В глазах Ларисы запылали гневные огоньки. Однако, будучи хорошей актрисой, она сумела сдержать свои эмоции и вполне миролюбиво уточнила:

– Вы уверены, что он меня послушает?

– Уверен.

– А вот я сомневаюсь, – тихо сказала она и, одернув платье, встала. – Извините, мне пора. Провожать меня не надо. Как-нибудь сама доберусь…

Она решительной походкой направилась к выходу, оставив букет роз на столе. Савин продолжал сидеть в кресле, молча наблюдая за тем, как уходит Смелякова. Казалось, он совершенно позабыл об обязанностях гостеприимного хозяина. Но на самом деле подобная сцена была предусмотрена его сценарием. Савин знал, что через несколько минут в коридоре Смелякова непременно столкнется с Шершневым. И обязательно расскажет ему о том, какое отвратительное предложение ей только что сделали. И не кто-нибудь, а сам генеральный директор студии…

Пока все шло по плану, однако Савин здорово волновался. А вдруг Лариса, повстречав в коридоре Шершнева, даже не посмотрит в его сторону? Или сам Шершнев начнет выкидывать какие-нибудь коленца?..

«В конце концов, я не бог и не могу предусмотреть все, – думал Савин, нервно теребя свой шелковый галстук. – Надеюсь, не зря потратился на психоаналитика. А он пообещал, что согласно составленным психологическим портретам встреча Шершнева и Смеляковой должна закончиться примирением».

Едва сдерживая слезы, Лариса стремительно неслась по коридорам студии. После разговора с Савиным на душе остался скверный осадок.

«Ну почему он предложил эту гнусность именно мне? Почему?.. Неужели слухи о моих финансовых проблемах докатились и до Савина?.. Господи, подписать этот контракт мечтают десятки лучших актрис! Об этом мечтала и я. Но не такой ценой!»

– Дорогая, что с тобой? – Знакомый хрипловатый баритон заставил Ларису резко затормозить и обернуться.

В двух шагах от нее стоял Родион Шершнев. В одной руке он держал бутылку шампанского, второй по-хозяйски обнимал симпатичную брюнетку не старше двадцати лет. Брюнетка пьяно улыбалась и пялилась на Ларису с непритворным восхищением. Родион же, наоборот, смотрел на нее сочувственно. Их глаза встретились, и Лариса неожиданно для самой себя всхлипнула.

– Та-а-к, – многозначительно протянул Шершнев и, сунув своей спутнице шампанское, тоном, не терпящим возражения, заявил: – По-моему, детка, тебе пора проветриться! Иди попудри носик.

Когда брюнетка скрылась за дверью дамской комнаты, Шершнев подошел к Ларисе и обнял ее за плечи.

– Это тебя Савин так завел? – спросил тихо.

Лариса едва заметно кивнула.

– Не обращай внимания на старого пердуна. Жить ему осталось самое большее – пару месяцев. Это у него предсмертная агония начинается…

– Ты о чем? Какая агония?

– Да не сегодня-завтра его студия накроется медным тазом. Я прерываю контракт – через неделю уезжаю в Голливуд, а без меня он все завалит.

И Лариса наконец-то поняла, почему Савин так настаивал на немедленном лечении Шершнева. Все очень просто: он спасал свой проект. Слезы мгновенно высохли, а растерянность уступила место праведному гневу.

– Родион, тебе известно, что Савин распускает слухи, будто бы ты – законченный алкоголик? – спросила она.

Шершнев весело расхохотался:

– Пусть говорит! Этим он меня не удержит.

– Но твоя репутация может серьезно пострадать. Слухи расходятся быстро.

– Плевать на слухи! – Шершнев посмотрел на Ларису долгим нежным взглядом и, понизив голос, признался: – Я соскучился по тебе, дорогая… Мне надоели эти юные шлюшки, которые любят меня только за то, что я – Родион Шершнев. А вот ты любила меня не за это. И только с тобой мне было по-настоящему хорошо…

Лариса попыталась вырваться, но Шершнев крепко держал ее за плечи. И продолжал нашептывать в ухо милые, банальные глупости. Она почувствовала, что от его прикосновения у нее кружится голова.

«Ты не должна позволять ему говорить это, не должна. Он еще тот бабник, и он тебя совсем не любит! Просто поставил перед собой цель: переспать с тобой!» – возмущался внутренний голос. Но Лариса так устала строить из себя женщину гордую, что, махнув рукой на приличия, полностью отдалась своим чувствам…

Савин нетерпеливо посмотрел на часы и вслух выругался: с тех пор как ушла Лариса, прошло сорок минут.

«Похоже, мой план не сработал!» – с досадой подумал он и залпом выпил бокал шампанского. – Если бы все получилось, Сева давно бы позвонил».

Он встал и, сунув в рот конфету, принялся расхаживать по кабинету. Его томили дурные предчувствия. Савин по-настоящему боялся. Но чего? Неужели его выбила из колеи странная смерть Кайзера?

И в этот момент затренькал сотовый. Едва не опрокинув стул, Савин бросился к телефону.

– Слушаю?

– Все в порядке, Вячеслав Львович, – послышался в трубке бодрый голос Липницкого. – Они уехали вместе, на ее машине. Я послал за ними своих ребят.

– Слава богу, – прошептал Савин. – Слава богу… Надеюсь, что свою последнюю ночь они проведут как полагается. А завтра… завтра будет вторая, заключительная часть спектакля…