Рабочий день на Литейном близился к концу. Сергей Парамонов сидел за столом, просматривая следственные материалы, и время от времени недовольно поглядывал на часы. Лейтенант Моисеев, который ушел четыре часа назад на встречу с оператором студии «Вест-ТВ» Евгением Сусловым, все еще не вернулся.

«Неужели для того, чтобы побеседовать с Сусловым, ему понадобилось столько времени?» – с раздражением думал майор.

Еще вчера они с Семеном, опираясь на показания Артиста, составили план «раскрутки» Суслова. Компромат на него отыскался легко: Жека был «голубым» с приличным стажем и время от времени покуривал травку. Правда, за гомосексуальные связи сейчас никого не привлекали, но вот на наркотиках его можно было легко подцепить. Решили, что Жеку нужно брать тепленьким, пока он не успел как следует подготовиться к встрече, то есть поехать к нему на квартиру и побеседовать в уютной, домашней обстановке. Глядишь, с перепугу возьмет и выложит, что связывало его с невскими шалавами, и тогда это безнадежное дело наконец-то сдвинется с мертвой точки.

Парамонов не случайно послал к Суслову именно Семена. Внешне тот производил впечатление этакого увальня, которому лень сделать лишнее движение даже ради собственного блага. Те, кого он допрашивал, обычно попадались на эту удочку: завидев полусонного оперативника, который все время что-то жевал, непроизвольно расслаблялись и переставали следить за своей речью. Семен слушал, сочувственно кивал, чем расслаблял своих собеседников еще больше. Но в нужный момент «делал стойку» и припирал свидетелей к стенке…

Когда Парамонов потерял всякую надежду, дверь наконец-то распахнулась, и в кабинет ввалился Семен – высокий, полноватый и, если судить по общепринятым нормам, отнюдь не красавец. На его широком скуластом лице было написано огорчение, серые глаза излучали тревогу.

– Ну и где тебя носило, дорогой мой? – Парамонов отложил бумаги и демонстративно посмотрел на часы. – Почти одиннадцать! А ушел ты, между прочим, в шесть вечера!

– Не ругайся, Сергей, – устало выдохнул Семен, опускаясь на стул. – У нас неприятности.

– Неужели труп Жеки нашли в Приморском?

– Почти угадал. Суслов умер. Позавчера вечером. В тот день в Питере была самая настоящая буря.

– Твою мать! – не сдержался Парамонов. – Он что, попал под ливень, вымок с головы до ног и скончался от воспаления легких?

– Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, смерть наступила в результате воздействия электрического тока, – официальным тоном сообщил Семен и, чуть помедлив, пояснил уже по-человечески: – В настольной лампе у Суслова был неисправен выключатель. Следователь, выехавший на место происшествия, уверен, что это несчастный случай. Возбуждать дело об убийстве нет оснований.

Несколько секунд Парамонов мрачно смотрел прямо перед собой, пытаясь собраться с мыслями. Дело принимало неожиданный оборот. Свидетель, на показания которого он рассчитывал, мертв. И смерть эта, пусть даже и случайная, косвенным образом подтвердила предположение Парамонова, что Жека был в курсе, кто и почему убивал девушек в Приморском лесопарке.

– Я не верю, что Суслов погиб от неисправного выключателя, – вдруг заявил Семен. – Уж слишком вовремя все это произошло… Тебе не кажется, что здесь поработали специалисты по несчастным случаям?

– Братки Кайзера? – Парамонов тяжело вздохнул. – Конечно, они, кто ж еще? Только зачем им это, вот вопрос… Кстати, кто обнаружил труп Суслова?

– Его сестра. Она из Гатчины, и у нее есть ключ от квартиры. Я появился как раз в тот момент, когда над трупом уже вовсю колдовали эксперты. Хорошо, там был Бубашкин. Удалось сойти за своего и все осмотреть.

– Бубашкин? Он не удивился, увидев тебя?

– Спросил сразу же, – усмехнулся Семен. – Я сказал, что возвращался от родственников (кстати, они на самом деле живут неподалеку), увидел знакомую машину и решил на всякий случай уточнить, что случилось… Я сделал что-то не так?

– Нет, все правильно. Ему незачем знать, что мы хотели поговорить с Сусловым. Тем более сейчас, когда тот умер.

В глазах Семена появилось что-то похожее на удивление.

– Ты что, ему не доверяешь?

– Не то чтобы не доверяю, но… Ладно, хватит об этом. Давай лучше прикинем, в каком направлении действовать. Со дня смерти Потаниной прошла ровно неделя, а мы по-прежнему топчемся на месте.

– Топчемся, – уныло подтвердил Семен. – Но лично у меня никаких толковых идей. Только бредовая – пойти к Кайзеру и спросить: «За что вы убрали Жеку?» И откуда эти сволочи узнали, что мы собираемся его навестить?

– Кроме нас, об этом было известно только Пашке Скворцову и Артисту. Насчет Пашки я уверен на все сто. А вот Артист мог и проговориться. Тем более что во время разговора с ним я не скрывал, что интересуюсь Кайзером… Черт, опять все начинать с самого начала! А ведь я уверен, что разгадка где-то рядом. Всего лишь шаг вправо или влево, и мы получим зацепку!

– Знать бы только, где эта самая зацепка. Может, покопаться в прошлом Жеки? Где, например, раньше работал?

– Там же, на студии. До того, как перешел на «Вест-ТВ», был оператором на ОРТ.

– А его личная жизнь? Может, поговорить с его дружком? У «голубых» ведь гораздо более доверительные отношения между собой…

В этот момент Моисеев вдруг побледнел, а затем с несвойственным ему энтузиазмом принялся судорожно выворачивать свои многочисленные карманы. Некоторое время Парамонов с интересом наблюдал за подчиненным, а затем с улыбкой спросил:

– Что с тобой, Семен? Переработался?

– Да нет, ищу одну бумажку с телефоном… Кажется, я ее потерял… Черт, какой же я идиот! Круглый идиот, и нет мне прощения!

– Не суетись и объясни толком.

– Понимаешь, у Жеки Суслова был дружок. Такой же дефективный, как и он сам, я имею в виду ориентацию… – Семен вывалил на стол груду каких-то квитанций, пачку сигарет, две зажигалки, деньги, проездные талоны и, внимательно осматривая каждую вещь, продолжал рассказывать: – Этот дружок, если верить показаниям сестры, жил где-то в Купчино. Если мне не изменяет память, на Малой Балканской…

– Ну и что?

– А то, что таксист, который первым обнаружил труп Потаниной, тоже проживает на этой самой улице!

– Кочетов?

– Да, Марик Кочетов! Истеричный парень. Помнишь, как он заорал как резаный, обнаружив у себя в машине блокнот Потаниной. Мы с тобой еще решили, что блокнот ему подбросил убийца, пока Кочетов блевал в кустах… – Неожиданно Семен оборвал фразу на полуслове и вздохнул с облегчением. – Фу, слава богу, нашел! – Он пододвинул Парамонову пачку сигарет, на которой были записано несколько цифр. – Давай сравним этот номер с телефоном Кочетова. Шестое чувство подсказывает мне, что они идентичны.

Парамонову хватило одного взгляда, чтобы убедиться – цифры на пачке сигарет совпадают с номером телефона Кочетова.

– Дело, кажется, сдвинулось с мертвой точки, – констатировал он, стараясь, чтобы Семен не заметил так и рвущейся наружу радости. – Уверен, что ордер на обыск в квартире Кочетова мы получим безо всяких хлопот. Фактических оснований хватает. Во-первых, записная книжка в салоне его машины, во-вторых, ничем не оправданный заезд в Приморский лесопарк в три часа ночи. В-третьих, обнаружение трупа. В-четвертых, странное поведение при допросе. Человек, которому нечего скрывать, обычно ведет себя куда спокойнее. И наконец, Кочетов был близким другом погибшего Суслова, который хорошо знал убитых проституток.

– Т-ты уверен, что это т-таксист… П-Потанину… задушил? – От нахлынувшего волнения Семен даже начал заикаться.

– Нет, Кочетов не убивал. Но он знает гораздо больше, чем показал при допросе. Наша задача – вытянуть из него эту информацию. Думаю, перед тем, как идти к Бубашкину, стоит еще раз переговорить с Кочетовым. Чем черт не шутит, а вдруг повезет? Только пойдешь к нему не ты. И уж тем более не я. Нужен тот, кто на дух не переваривает гомиков.

На лице Семена появилось недовольство.

– Валька Дробыш?

– Только он сможет выколотить из Кочетова всю информацию.

– А что делать мне?

– А ты, Семен, завтра с самого утра отправляйся на студию «Вест-ТВ». Поговори с генеральным директором, с рядовыми работниками канала. Может, они подкинут какую-нибудь новенькую историю из жизни «голубых».

Моисеев широко улыбнулся и кивнул.

– Ладно.

Неожиданно Парамонов посмотрел на часы и удивленно присвистнул.

– Ого, уже почти двенадцать! Пора по домам… И никаких возражений, лейтенант.

– Слушаюсь.