Глава 15
Оставшись один, Ждан понял, что жизнь его будет длиться теперь ровно столько, сколько нужно боевикам, чтобы его обнаружить. Стольников увел основную группу за собой, но оставались несколько бандитов, которые так же, как и полковник, не умели бегать и не хотели. Почувствовав одиночество, он бежал сначала по коридору, потом, не слыша топота преследователей, сбавил шаг и свернул к отделению, похожему на этаж обычной московской поликлиники. Было много дверей, и все одинаковые.
«Это комнаты для допросов», – сообразил полковник, вспоминая детальный план «Миража». Поскольку в кабинетах не было ничего кроме столов и стульев, он решил, что данные помещения не могут представлять интерес для боевиков, тем более что это отделение находилось на удалении от мест, где те могли бы собраться вместе после долгого одиночества в камерах.
Зайдя в первый же кабинет, он без сил опустился на стул. Кровь стучала в висках, пот лился градом. Так быстро и долго он не бегал с того самого времени, как видел Стольникова в последний раз. Оружия при нем не было, но он и не подумал бы им воспользоваться, имей автомат или нож.
Он здесь не для этого.
С того самого момента, как Ждан остался один, он принял для себя твердое решение – назвать себя сразу, едва его попытаются пристрелить. В ту часть Западного крыла, где он находился, он зашел, потому что знал – здесь его отыщут быстро.
А поэтому, когда послышался шум и дверь с грохотом распахнулась, он поднял руки и спокойным твердым голосом произнес:
– Я – полковник Управления исполнения наказаний по Северному Кавказу. Не стреляйте, это для вас невыгодно.
– Откуда ты здесь взялся? – закричал один из боевиков, хватая полковника за шиворот. – Ты работаешь в тюрьме?!
– Немедленно отведите меня к Хараеву, – спокойно произнес Ждан. – Прямо сейчас. Он ждет меня.
– Ждет тебя?
– Вот именно. Если со мной что-нибудь произойдет в ближайшие четверть часа, ты пожалеешь об этом!
– Слушай, этот говорит, что он полковник, – заговорил боевик по-чеченски, обращаясь к вошедшему спутнику, – и что его нужно отвести к Хараеву.
– Зачем?
– Говорит, что Хараев его ждет!
– Тогда веди.
Ждана вытолкали в коридор. Он чувствовал, как бьется его сердце. «Видел бы все это Стольников…» – думал полковник.
Он шел впереди группы боевиков и время от времени, подталкиваемый то рукой, то прикладом, сбивался на мелкую рысь. Он шел и думал, с чего начнется разговор между ним и Хараевым. В том, что ведут именно к нему, Ждан не сомневался.
А разговор оказался коротким, но содержательным.
– Ты кто такой? – спросил полевой командир.
Ждан снова назвал себя.
– Есть причины, которые не позволят мне тебя пристрелить?
– Есть.
– Какие?
Ждан тянул время. Эх, знать бы, что Стольников уже вырвал девчонку из их рук! Тогда можно было говорить правду. А если нет?..
Ждан был трусом, но после однажды случившегося с ним не хотел носить в себе бремя еще и прямого предательства.
– Что ты молчишь? Как ты сюда попал?
– Я сюда попал с группой лиц.
– Каких, твою мать, лиц?
В это время дверь распахнулась, и один из боевиков, внешностью похожий больше на славянина, чем на кавказца, сказал Хараеву:
– Мы упустили его, он ушел с девкой шахтой лифта…
Хараев по-чеченски выругался и посмотрел на боевика.
– Час! Я даю вам час! Этого русского можете пристрелить, а девчонка должна остаться живой! Ты понял меня?!
В первую очередь его понял Ждан. Теперь можно было играть в правду. Теперь предательство исключено. Во всяком случае, оно никому не навредит. Если не считать очередного морального потрясения. Впрочем, полковник уже привык к этим потрясениям…
– Так о ком ты говоришь, полковник?
– В тюрьму для выполнения диверсионной работы была направлена группа военнослужащих. Я был среди них.
– Какая задача перед вами ставилась?
– Выяснение обстоятельств бунта в тюрьме и устранение технических неисправностей.
– Ты что, специалист по системам охраны? Технарь?
– Да.
– Сколько человек вас было и кто руководит группой?
– Двое. Группой руковожу я.
Полевой командир с чувством глубокого сомнения осмотрел Ждана.
– А второй как выглядит? Тоже похож на мультяшку?
– Второй ростом выше ста восьмидесяти, весом около ста килограммов, светловолос и очень быстр.
– Он врет, командир, – тихо бросил из угла кабинета один из подручных Хараева. – Эта русская свинья брешет. Ты посмотри на этого диверсанта.
Хараев отмахнулся. Он не любил, когда кто-то мешал ему думать.
– Ты знаешь, как отключить систему активации ксеролита на стенах тюрьмы?
– Ее можно отключить только в главном офисе, а это в нескольких сотнях километров отсюда.
Появление русского полковника и второго, который, по всей видимости, и был его напарником, выглядело странно. Они совсем недавно договорились с Зубовым, а тот отправляет в тюрьму диверсантов. Он еще раз посмотрел на Ждана… А может, и не диверсантов… Но – отправляет. Какую игру затеял генерал? В любом случае это внедрение можно расценивать как нарушение обязательств по договору.
– Прикажи своим людям выйти.
– Что? – Хараев удивился так, что перешел на шепот.
– Я от человека, который заинтересован в твоем спасении.
Хараев махнул рукой, и вскоре в комнате остались только он и Ждан.
– Повтори.
– Ты все понял. Я помогу тебе бежать отсюда. Недавно ты получил указание требовать грузовик, врача, водителя и офицера. Подготовь тридцать человек и жди моего сигнала. А сейчас вели поступать со мной как с заложником, цены которому нет. Если я буду жив, скоро ты окажешься на свободе. С Зубовым разговаривай спокойно и нагло. Он в растерянности, поэтому выполнит любое твое требование.
Хараев с интересом осмотрел Ждана. Теперь уже по-новому.
– Извини, я не мог тебя узнать.
– Не время для галантности. Командуй, как было оговорено в переданной тебе инструкции.
Хараев приказал запереть Ждана в одну из камер, обеспечить ему безопасность и направился в операторскую.
Уже сидя в кресле, велел инженеру соединить его с генералом Зубовым и оставить одного.
На этот раз Зубов появился только через минуту. И то не в кабинете, а… Хараев присмотрелся. На борту самолета?.. Пиджака на этот раз на генерале не было, только рубашка. Но лицо было таким же уставшим.
– Я не понял, Зубов, ты куда-то летишь?
– А ты думал, десять лимонов баксов лежат в моем сейфе, в Ведено?
– И куда ты летишь?
– В Москву, разумеется. Где я еще могу взять десять миллионов, не сообщая об этом руководству?
Все выглядело логично.
– Генерал, я решил передумать.
– В каком смысле?
– В том смысле, что мы договорились, а сейчас я обнаруживаю в тюряге незнакомые мне лица. Одного, русского, светловолосого, ростом выше ста восьмидесяти и весом под центнер, мои ребята пристрелили. А второго, борова, я велел запереть в камере. Что значит это все? Короче, я решил передумать.
– Подожди, подожди, Хараев! Не нужно торопиться с решениями! – Зубов поднял ладони. – Те двое были посланы еще до того, как мы с тобой разговорились! Это безобидные существа, я хотел, чтобы они наладили мне прямую связь для обращения к арестантам по мониторам и радио!
– Ни хрена себе безобидные! Этот твой монтер завалил моих человек двадцать!
– Хараев, когда один вооруженный против вооруженной толпы, из толпы всегда погибает больше чем один, верно? Теперь-то он не опасен? А второго ты запер, не так ли? После нашего уговора я не нарушил ни одного пункта! Я собираю деньги, Хараев, успокойся…
– Ты меня почти убедил. Почти, – сказал Хараев. Добавил: – До связи, – и отключился.
Для них обоих разговор получился на уровне недомолвки, пропитанный обидой. Хараев не мог сказать правды, она выглядела нелепо. Кто-то пробрался в контролируемую тюрьму, выкрал дочь генерала, и сейчас эти двое шныряют по закуткам крытки, не даваясь в руки. Валя на пути всех, кого увидят. А и Зубов тоже не мог сказать правды. Но едва отключилась связь, он опустил голову на руки и замер.
Кроме того, Хараеву хотелось посмотреть, как генерал отреагирует на информацию о том, что Ждан в его руках. Но Зубов вел себя так, словно ему на это наплевать. Так не ведут себя люди, план которых провалился. Значит, Ждан – не часть плана Зубова. Значит, Ждан – тот самый, о котором ему было сообщено перед захватом тюрьмы…
А Зубов тем временем, отключив связь, рывком разорвал воротник рубашки. Пуговица с треском улетела за кресло.
Стольников – убит?.. В это не верилось. Что взяли и закрыли Ждана – картинка складывалась. Но что убит капитан… И ни слова Хараев не сказал о Жулине, Айдарове и Ключникове. Где же они?
