Книга: Тоннель времени
Назад: Глава 12
Дальше: Глава 14

Глава 13

Чтобы удержать тюрьму, нужны неограниченные полномочия. Чтобы получить такие, нужно было уничтожить всех равных себе. Хараев понимал, что только в этом случае у него будет шанс на спасение.
Все случилось спонтанно. Никто не планировал бунт, да и при тех обстоятельствах, при которых арестанты содержались, исключалась возможность организовать хотя бы пение дуэтом. Заключенные содержались в одиночных камерах, никогда не встречались друг с другом и даже не знали, кто живет в соседней камере. Коридоры, которых в «Мираже» было огромное количество, не позволяли арестантам видеть друг друга. И даже когда десять человек из одного и того же крыла вели для работы в одну и ту же зону, в кабинеты следователей, например, они двигались разными дорогами.
Камеры не открывались общей командой, а только по отдельности. Для этого в операторской постоянно работало от восьми до десяти специалистов. К слову, у каждого сотрудника тюрьмы не было смежных полномочий, каждый из них выполнял только какую-то одну функцию. Например, открывал при необходимости двери в камерах от 201-й до 250-й. Другой следил за поведением конвоя в комнате для отдыха, третий наблюдал за перемещением арестантов под охраной по коридору В2. Сотрудники тюрьмы также находились вдали друг от друга и не могли встретиться.
Все годы тюрьма жила по такому принципу, и этот механизм работал безупречно. Разумеется, когда-то в этом механизме должен был случиться сбой. Ошибка оператора, вышедший из строя блок питания системы автономного управления – что угодно. В этом случае подключались дублирующие системы, но когда-то должно было случиться, чтобы сбой в работе механизмов совпал со сбоем в работе человека. Так получилось в этот раз, и Хараев тут же решился на действие. Он ждал этого момента, понимая, что является самой крупной фигурой в «Мираже», и не питал иллюзий относительно своего будущего. Эти иллюзии вышли из него в тот самый момент, когда он впервые побывал на допросе, где ему ввели какое-то вещество, и ксеролит начал действовать. Хараев бился в припадке, однако чувствовал, что разум проясняется. Он вспоминал те детали своего прошлого, что были позабыты им самим, и безропотно рассказывал об этом со стола. Его ждет «вышка» – он знал это. И поэтому, когда дверь камеры при закрывании вдруг ударила и отъехала в сторону, а конвой это не заметил, Хараев понял, что второго такого случая не представится, возможно, никогда.
Он вышел из камеры. Конвоир, не подозревавший о случившемся, удалялся. Полевой командир напал на него сзади и сломал ему шею. В его руках оказался пистолет, и, когда рукоятка «макарова» легла в его ладонь, он возликовал. И в этот момент на этаже погас свет. Через мгновение сработало дежурное освещение, но это не могло предотвратить главного – отключилось питание на главной подстанции, и все камеры сработали на открывание. По всему этажу раздался оглушительный металлический звук, и двери отъехали, освобождая проход.
– Аллах Акбар!.. – изо всех сил прокричал Хараев. – Я дал вам свободу!..
Из камер выбегали пленники, ни одного из которых он не узнавал.
– Я – полевой командир с властью, данной мне Аллахом! Идите ко мне!..
Поняв, что спонтанный призыв удался, Хараев повел толпу по коридорам. Ранее надежно защищенные, а теперь обесточенные помещения открывали для него все новые и новые возможности. Численность боевиков на втором этаже Западного крыла была больше численности всего персонала, включая караул и специалистов. В течение тридцати минут Западное крыло было захвачено, часовые разоружены, специалисты нейтрализованы. Организовывая далее захват всего «Миража», Хараев попутно решал вопрос единоначалия. Когда выяснялось, что кто-то из освобожденных является равным ему по статусу полевым командиром, Хараев уводил его в сторону, благо при частой стрельбе и всеобщей эйфории, охватившей арестантов, никто не обращал на это внимания. В течение первых двух часов Хараев своими руками ликвидировал около десятка авторитетных полевых командиров, а к тому моменту, когда «Мираж» был захвачен полностью, он оставался единственным, кто в табели о рангах в иерархии боевиков был лицом значимым, чьи команды выполнялись безоговорочно. С первых же минут он установил жесткую дисциплину. За невыполнение его приказов следовал немедленный расстрел. Очень скоро боевики свыклись с этим и организовались в сплоченную банду. Были выставлены посты, а в операторскую и к другим органам управления тюрьмой были возвращены специалисты. Только теперь последние работали под контролем того, за чьим поведением в камере совсем недавно следили.
Эта жесткая дисциплина и помогла Ирине выжить в первые часы появления в «Мираже». Обнаружив на территории девушку и ее спутника, боевики тут же привели их к Хараеву. Он велел запереть их в камерах, лишив возможности общаться, и велел выяснить, что это за люди. Вскоре стало ясно, что девушка – дочь генерала Зубова. Того самого, кто управляет «Миражом».
Оставалась единственная и самая главная проблема – ксеролит. Каждому из «въезжающих» вводили в кровь вещество, способное убить арестанта в течение двух секунд. Стоило только приблизиться к забору. К тому времени, как Хараев стал полновластным хозяином тюрьмы, где совсем недавно был узником, не менее пяти десятков боевиков, кто поодиночке, кто группами, выбегали из здания и мчались к забору. И там находили смерть. Чтобы охладить пыл других арестантов, Хараев велел «кошками» оттащить трупы бандитов от забора и занести во внутренний двор. И там уложить рядами – изувеченных, с выпученными глазами, окровавленных. В течение получаса все арестанты в колонну по одному прошли мимо тех, кто ослушался приказа. Так полевой командир, а ныне новый «хозяин» исключил вероятность побегов без его команды.
За тридцать два часа до проникновения группы Стольникова в «Мираж» тюрьма уже жила по четкому распорядку. Еще не догадываясь, что скоро в «его» тюрьме появятся люди Зубова, Хараев решил сыграть ва-банк. Разоблачение грозило крахом, но в его руках продолжал оставаться козырь – девушка.
Он вошел в операторскую и коротко бросил:
– Кто здесь главный?
– Я, – поднялся и поправил очки на носу один из инженеров.
Хараев поднял пистолет и выстрелил. Окровавленные очки слетели с носа инженера, сам он замертво рухнул на пол.
– Повторяю вопрос. Кто здесь главный?
– Вы, – решительно отозвался второй инженер. Всего их находилось в операторской пятеро. Семеро других были убиты во время захвата тюрьмы. Впрочем, работы здесь пока не было.
– Мне нужна связь с начальником тюрьмы, – сказал Хараев, проходя и усаживаясь перед центральным компьютером. – Можно видеосвязь, можно – простую электронную почту.
– Но это невозможно, – поспешил объяснить инженер.
Хараев выстрелил. Пуля прошла в нескольких сантиметрах от головы специалиста.
– Я попробую организовать, – пообещал бескровными губами инженер.
Связь была. И если бы не захват операторской в первые минуты бунта, Зубов узнал бы о деталях случившегося гораздо раньше. Но центр управления был захвачен, половина инженеров перебита, и теперь ни один из оставшихся не имел возможности связаться с НИИ. Инструкции о действиях при чрезвычайных обстоятельствах имелись, проводились и занятия – еще до ввоза заключенных, – но это больше было похоже на клоунаду, никто всерьез не относился к таким занятиям, не веря, что «Мираж» может быть захвачен. Впрочем, каждый знал, как связаться с НИИ, но как это сделать, если в центре управления постоянно находятся несколько боевиков, наблюдающих за каждым жестом каждого специалиста?
– Выведите инженеров в соседнее помещение и возьмите их под охрану, – велел Хараев своим людям. Ему нужно было остаться одному.
– Ну, ты скоро, уважаемый? – поинтересовался он у инженера.
– Сейчас, одну минуту.
– Ну вот, другое дело. А то – «это невозможно»…
Через минуту, выведя на экран интерьер какого-то кабинета, специалист сообщил:
– Готово…
– А что это такое?
– Это кабинет генерала Зубова.
– Зачем мне кабинет генерала Зубова, кретин? Мне нужен генерал Зубов.
Не прошло и мгновения, как на экране появился тот, кого он ждал. В синем костюме, в белой рубашке, без галстука. По лицу генерала нетрудно было догадаться, что последние две ночи он не спал ни минуты.
– Я генерал Зубов, кто вы?
– Я Хараев, которого ты привез гнить в эту крытку.
Зубов никак не отреагировал. Просто спросил, надев очки и взяв в руки какой-то документ:
– Что ты хочешь?
– Я хочу сделать тебе предложение.
– Ты содержишься на территории Грузии, Хараев. Однополые браки в этой стране, насколько мне известно, запрещены. Хотя пидарасов, не буду спорить, много.
– Не шутил бы я на вашем месте, – вздохнул полевой командир, закидывая ноги на стол так, чтобы подошвы были видны Зубову. Высшего оскорбления в данный момент трудно было придумать.
Зубов отложил документ в сторону.
– Хараев, я вот сейчас прочел. У тебя, кажется, брат есть? В Грозном. Проживает на улице Октябрьской, в двадцать шестом доме. Как ты отнесешься к тому, что скоро он будет сидеть в этом кабинете? – и Зубов посмотрел вокруг себя.
Хараев покачал головой.
– Если разобраться, генерал, мы ничем не отличаемся друг от друга, верно? У нас одни и те же методы работы. Вот как ты, к примеру, отнесешься к тому, что скоро в этом кабинете, – Хараев посмотрел вокруг себя, – появится твоя дочь?
Зубов мягко откинулся в кресле и снял очки.
– Я сокращу время нашего разговора, – решил полевой командир, повернулся и махнул кому-то – Зубов не видел кому – через плечо.
Лицо Зубова потемнело, когда в мониторе напротив него появилась Ирина.
– Что ты там делаешь? – прошептал он. – Как ты туда попала?
– Она с миротворческой миссией, генс, – объяснил Хараев, – но пока жива и пока с ней ничего не случилось, как видишь. Девушка, скажи что-нибудь своему папе, чтобы он понял, что перед ним не труп.
– Папа, все глупо получилось… – выдавила Ирина. Из-за глупости своего положения ей хотелось отвести взгляд. Но она продолжала смотреть отцу в глаза.
– Уведите ее, – велел Хараев.
Оставшись в операторской один, он убрал ноги со стола и наклонился к монитору.
– Генерал, я все-таки сделаю тебе предложение. Оно будет действительно еще сутки.
– Говори.
– Ну, вот видишь, – улыбнулся боевик. – А ты – пидарасы, пидарасы… Иногда и самому не грех побыть в их шкуре, правда?
– Говори.
– В течение суток я жду от тебя доказательств привязанности к своей дочери. В ворота тюрьмы должна заехать грузовая машина, пусть это будет «ЗИЛ». В кабине должны сидеть водитель, знающий грузинский язык офицер и врач. Офицер должен располагать документами, дающими право беспрепятственного проезда машины по территории Грузии. Баки машины должны быть полны. В кузове – сумка с десятью миллионами долларов и сухой паек из расчета питания тридцати человек в течение пяти суток.
– Дальше? – спросил Зубов, поняв, что полевой командир взял паузу.
– Как-то мелко все выглядит, правда? – рассмеялся Хараев. – Сумка, полные баки… Где-то это уже было, да?
– Нет, офицера еще никто не просил.
– Верно, верно! А разве ты не понял, зачем он мне нужен?
– Пока нет.
– Он будет убеждать грузинскую полицию и военных в правомерности нахождения на территории Грузии машины с тридцатью вооруженными людьми.
– Разумно. Хоть я и смутно представляю, как он сможет убедить.
– Это твои проблемы. Но ты не спросил, в чем тонкость моего предложения. Ведь на одном «ЗИЛе» все не уедут?
– Это так, – согласился Зубов.
– Ты один в кабинете?
– Я – да. А ты?
– И я один. То, что требуется. Так вот, генерал. Со мной уедут тридцать моих людей. Разумеется, с оружием. С собой я прихвачу и девушку, и водителя, и твоих офицеров. Ты понимаешь зачем. Таким образом я дам тебе сигнал для начала штурма «Миража». Когда тюрьма будет взята, тут будет столько трупов, что потерять среди семи сотен тридцать тел очень легко. Вы же танками рвать будете и «Градами», верно? Таким образом, я отдам тебе тюрьму со всеми зэками. Ну, почти со всеми… – Хараев помял мочку уха и посерьезнел. – Но перед тем как мы сядем в машину, ксеролит в нашей крови должен быть нейтрализован. Кстати, я правильно эту отраву назвал?
– Правильно. Но нейтрализовать ксеролит можно только внутривенным введением антидота. Это не сделаешь дистанционно. В «Мираже» антидота нет.
– Я знаю. Если бы не так, то уже давно бы мы путешествовали с воинами Аллаха по Грузии. Это сделает присланный тобой врач. А это значит, что у него должно быть достаточное количество антидота.
– Хорошо, я понял. Теперь встречный вопрос. Что будет, если я твои требования не выполню?
Хараев повернулся и крикнул. Через мгновение Зубов снова увидел Ирину и рядом с нею – одного из инженеров.
– Повтори вопрос, я не расслышал.
Зубов повторил.
Хараев поднял руку, и генерал увидел, как стоящий в метре от Ирины специалист в белом халате с пробитой головой падает на пол. Девушка кричала, обхватив голову руками.
– А теперь представь, – предложил Хараев, – что на его месте была она.
– Мы договорились…
– Еще нет, – перебил его полевой командир и прикрикнул что-то на чеченском. Он требовал, чтобы его люди выводили девушку из операторской побыстрее. – Если ты вздумаешь меня одурачить, ну, скажем, запустить по тюремному радио или выдать на мониторы наш разговор, твоя дочь тоже умрет. Ты понимаешь? Ответь.
– Я понимаю.
– Хорошо. Тогда на том разговор и окончим. После того как машина со мной и моими людьми покинет тюрьму, я отпущу твою дочь. Где – сообщу, когда буду уже в Грузии. Я жду ровно двадцать три часа.
– Какие гарантии, что моя дочь, водитель и офицеры останутся живы?
– А какие гарантии, что я и мои люди останемся живы?
– Тогда я спрошу вот о чем. Ты представляешь, как выглядят наличными десять миллионов долларов?
– Разумеется. Я видел суммы гораздо больше. И все – наличкой.
– Но где мне их взять в течение суток?
– Сними со своего счета.
– У меня таких денег отродясь не бывало.
– Тогда займи. Возьми ссуду. Отбери у всех продавших Аллаха баб в Чечне ваш гребаный материнский капитал. Деньги должны лежать в кузове, иначе сделка не состоится. И еще она не состоится, если наш разговор станет известен кому-то третьему. Это все. Как будешь готов, вызови меня к этому креслу, – и Хараев отключил связь.
Не пройдет и суток, как Ирина Зубова, дочь генерала, его шанс оказаться на свободе, исчезнет. Хараеву сообщат, что внутри тюрьмы находится неизвестный, убивающий его людей. И теперь главной задачей полевого командира было, пока не вышел срок, им же назначенный, отыскать генеральскую дочь. Но Зубов по-прежнему был уверен, что Ирина в руках Хараева.
Сразу после разговора генерал посмотрел на часы. Потом – на календарь. Приближался четверг. Он снял с телефона трубку и запросил ближайший рейс до Москвы.
Назад: Глава 12
Дальше: Глава 14