Глава 14

Рация, принадлежавшая капитану, висела на поясе Стольникова. Рация была и у Зубова. Но группа не могла связаться с командиром. Кто бывал в разведке, тот никогда не работает на передачу в тот момент, когда адресат выполняет задание. Любой писк или радиотреск может стать причиной гибели разведгруппы или того, кто имеет радиостанцию. Поэтому – только на прием. Однако время шло, а Стольников на связь не выходил.

– Может, у него аккумулятор накрылся? – предположил Мамаев, бывший связист группы.

– Вряд ли у капитана была рация с севшими батареями, – бросил Жулин. Рана на его ноге перестала его беспокоить. Жжение было, но это уже не боль.

И в этот момент торчавшая из кармана генерала «Моторола» пискнула, и все услышали голос майора:

– Сто тридцатый, Третьему!..

Бойцы переглянулись, и кто-то даже улыбнулся. «Сто тридцатым» в бригаде одиннадцать лет назад был генерал-майор Зубов. А «Третьим» – командир разведвзвода капитан Стольников.

– Слушаю, Третий, – проговорил Зубов, который к этому времени уже отошел от приступа.

– Где вы?

– На Севере.

Это означало, что группа удержалась на южной окраине поселка Южный Стан.

– Я иду к вам.

– Товарищ генерал, разрешите мне? – вмешался тактично Жулин.

Зубов протянул рацию прапорщику и устало откинулся на спину. Снова закрыл глаза, и к нему придвинулся Ермолович…

– Саша, это я…

– Почему ты? Где Сто тридцатый?

– Слушай меня внимательно. Сто тридцатый инфицирован.

– Что-то проявилось?..

– Ты был в курсе насчет вакцинации Сто тридцатого?

– Да. Что у вас происходит?

Прапорщик поднял автомат и несколькими прыжками, насколько позволяла раненая нога, спустился в ложбину подальше от ненужных свидетелей, вернее – свидетеля – разговора.

– У него срывает крышу. Уже было несколько приступов. Глаза краснеют, в них ни капли разума. Я не знаю, как быстро происходит полная мутация, но если это первые признаки, то ждать последних осталось недолго, мне кажется… Нужно что-то делать.

Стольников остановился у забора и присел, осмотревшись:

– Оставайтесь на месте. Повторится приступ – вяжите его. Попыток выйти из поселка не предпринимать! С грузом окажетесь на равнине – и вас заметят. Пока бежал, увидел «ЗИЛ», в кабине которого двое сидели рядом с двумя АСВК «в оптике». Так что готовились они хорошо и задолго. Стоит нам только выйти на равнину, и эти двое окурков перебьют нас в течение получаса.

АСВК – крупнокалиберная снайперская винтовка под патрон калибра 12,7 миллиметра. Жулин присвистнул. Когда они служили, речь о таком оружии шла, но только речь. Само оружие появилось в войсках позже, после их вынужденного бегства из страны. АСВК пробивала тяжелые бронежилеты бойцов на расстоянии полутора километров, из нее одним выстрелом можно было остановить автомобиль или уничтожить вертолет.

Саша похлопал по карманам. Сигарет не было. С генералом худо дело. Кругом одни проблемы. Он и сам не знал, как долго тянется инкубационный период заболевания, которое было привито Зубову. Вполне возможно, счет идет на часы. Генерал вроде говорил, что прививка была сделана давно, но всему виной могло быть отличное здоровье Зубова – симптомы у него стали проявляться позже остальных. Стольников не знал, как долго продержится генерал, но хорошо знал человека, который ввел ему препарат.

Он встал, развернулся и побежал в сторону больницы. Странность такого поступка объяснялась тем, что именно там скопились основные силы «грузин», в больницу постоянно прибывали раненые, которым требовалась помощь. Но именно там находился главврач, исполнивший команду Вакуленко «привить» Зубову вирус.

– Сто тридцатый, как слышишь?

– На связи!..

– Закрепиться на Севере. Уходить по равнине, если только зажмут. Я иду в больницу.

– Третий…

– Выполнять и ждать меня! Уходить, только если зажмут! Но пока вас даже не обнаружили! Я вас сам найду. Конец связи!

Стольников отключил рацию и сунул ее в карман.

Он возвращался туда, откуда с таким трудом ушел. По дороге ему встретились двое потерянных, терзавших труп «грузина». Он спугнул их выстрелами, ранив одного:

– Что ж вас, суки, не кормят здесь, что ли?!

Твари отбежали на безопасное расстояние и замерли в ожидании развития событий. Но человек и не думал их преследовать или пожирать их добычу. Глупец сдернул с окровавленного куска мяса разгрузочный жилет, проверил патроны в магазинах, поднял М-16 и, коротко дернувшись в их сторону и напугав, побежал дальше. Потерянные вернулись к еде…

У примыкающего к главной улице у самой больницы дома он залег в палисаднике, оценивая обстановку. Похоже, с некоторых пор концентрация главных сил «грузин» была именно здесь. Командовали, как разобрался Саша, один старший лейтенант и несколько лейтенантов. Конечно, были еще офицеры. Но здесь он их не замечал, стало быть, они выполняли какие-то другие задачи. Вокруг были расставлены караулы. Стольников понимал – на крышах есть снайперы. Две крупнокалиберные винтовки он уже видел, но вряд ли их будут применять здесь, в городе. Нет смысла. Для этого есть «Винторезы». И штатных снайперов хватало, чтобы при необходимости прострелять каждый двор поселка.

Майор снова осмотрел вход в больницу. Кого-то приводили, кого-то выгружали из кузовов «ЗИЛов» и кабин «УАЗов». Всего он насчитал пять грузовиков и четыре легковые машины. Скорее всего, перед смертью Вакуленко отдал приказ всем машинам войти в поселок. Бояться обнаружить свои намерения теперь уже не стоило.

Саша осмотрелся. В тридцати шагах от него сидел на лавочке у забора и курил «грузин» в форме сержанта грузинской армии. Но его затылок даже при аномальной ширине плеч едва доходил Стольникову до подбородка. «Борец-вольник, скорее всего», – решил майор и продолжил визуальный поиск. Через минуту он увидел того, кто был ему нужен.

Высокого роста и даже лицом похожий на Здено Хару – защитника словацкой сборной по хоккею, человек Вакуленко стоял, повесив «Винторез» на шею как украшение. На его груди снайперская винтовка смотрелась детской игрушкой китайского производства. Удалившись в глубину сада, Стольников коротко свистнул в направлении верзилы. Странное дело, но на свист обернулся тот, что сидел у забора.

«Черт бы побрал этого ушастого! – рассердился Стольников. – Ну куда ты идешь?! Что тебе здесь нужно?! Ты что-нибудь слышал про конец света?!»

Но делать было нечего. Отойдя за угол хозяйственной пристройки – такие обычно бывают в садоводческих товариществах, в них дачники закрывают до следующих выходных грабли и лопаты, он поставил подальше от себя М-16 и размял затекшие пальцы.

Вспомнил про конец света, усмехнулся…

В Инсбруке, летом этого года, он сидел в открытом ресторане и потягивал, убивая время, пиво. Через двадцать минут появились двое русских, обоим лет под сорок, и по лицам их было видно, что они с самого утра курсируют, проверяя качество спиртного, по всей главной улице Инсбрука – Марии-Терезии.

– Двадцать первого конец света, – сказал один. – А я не верю! Херня это все! У меня двое знакомых сделали бомбоубежище и закупили харчей на пять лет. Это нормально?

– А ты чего бы сделал, если бы двадцать первого декабря был конец света?

– Я бы? Не знаю… ну, я бы на Эверест поднялся.

– Гонишь?

– А ты что сделаешь?

– А у меня даже план есть. Девятнадцатого декабря я бы вернулся в Кемерово. А двадцатого разбил бы кирпичами окна в Ленинском РОВД, от имени Президента Белоруссии послал в Кремль телеграмму «Я вас усех пэрэтрахну», шестьдесят четыре раза проехал под камерой со скоростью 110, подкинул вице-мэру видеозапись своих с его женой отношений, отхлестал клюшкой по морде ротвейлера из девяносто пятой, отравил ангиной водопровод в доме губернатора, отхлестал тещу ремнем, лазером из окна квартиры отправил на вынужденную посадку четыре «Боинга», взял кредит, купил бы машину, скинул ее в турбину ГЭС, с сотового позвонил в ФСБ и сообщил о заложенной в ФСБ бомбе, потом напился, вызвал «скорую», трахнул докторшу, медсестру, водителя, разбил аквариум, побрил кошку и лег спать. – Он подумал и добавил: – Хотя нет. Через пять минут я бы встал, вызвал четырнадцать проституток и заставил связать мне по шапочке. Снова разделся, лег и уснул.

Второй долго смотрел на приятеля, а потом, тупо глядя ему в глаза, буркнул:

– А прикинь – двадцать второе настало, а конца света нет…

Оба посидели еще пять минут, выпили по порции виски, спросили у бармена на ломаном немецком, как найти кафе «Гугенот», и отвалили.

И вот сейчас Стольников думал, есть ли план у того, кто через шаг окажется в зоне его видимости…

Едва «грузин» шагнул за пристройку и попал в поле зрение майора, то почувствовал боль в руках. Его М-16, коротко звякнув, вылетела из руки и упала в высокую траву.

Он рванул из ножен нож, взмахнул рукой, и тут же получил резкий и мощный удар ладонью в горло. Услышал слабый хруст и сначала не придал ему значения. И только когда выпрямился, понял, что не может дышать. Сделал одну попытку набрать воздух легкими, вторую и, когда понял, что задыхается, выронил оружие и схватился обеими руками за шею, делая нелепые попытки что-то там, на шее, исправить…

– Бесполезно, – прошептал ему Стольников, медленно наклоняясь и поднимая нож. – Это бесполезно…

Взяв «грузина» за шею со стороны спины, всадил лезвие ему на сантиметр правее грудины. Туда, где билось сердце. И отпустил, дав сползти по себе.

Тянуть время было не в его интересах. Скинув с себя жилет, он стянул куртку с «грузина» и, кое-как натянув на свои плечи, выглянул из кустов черешни и, вальяжно опершись на забор, позвал тихо, но достаточно для того, чтобы верзила его услышал:

– Слышь, ступай сюда!

Тот оглянулся, увидел Стольникова, осмотрелся вокруг, словно проверяя, к нему ли обращаются.

– Да ты, ты! – успокоил его майор. – Умеешь кейсы вскрывать?

– Какие кейсы?

– Ну, чемоданчики такие, металлические. В них обычно деньги перевозят или ценные бумаги. Тут два стоят, а что с ними делать – не знаю. Замки на коде.

Ничего более глупого придумать было нельзя. И ничего более умное Стольникову не пришло в голову. Знал одно точно – ни один солдат не упустит возможность заработать. Пока верзила перелезал через забор, Стольников успел стянуть с себя куртку коротышки – она сидела на нем как болеро на тореро. В такой не только драться, ложку до рта не донесешь. Поэтому, когда «грузин» появился в кустах, поправляя на голове кепку, сбитую ветками, он стоял уже в одной майке, уперев руки в пояс.

– Чего? – спросил «грузин». Голос его звучал глухо, как у всех, чей рост превышает два метра.

– Вот, – Стольников показал на убитого.

– Что – вот?

– Лежит.

– А кейсы где?

– Какие кейсы? – Стольников отвечал, а сам уже видел, что и в какой последовательности будет делать…

– Ты че, придурок, дрочишь меня? – рявкнул верзила.

– Еще нет. А сейчас буду.

И только сейчас «грузин» заметил, что брюки стоявшего перед ним мужика явно не гармонируют со знакомой раскраской. И мужик не мальчик – лет сорок, а форма такая, что…

Что впору было взяться наконец-то за нож, по крайней мере. Он так и сделал…

Стольников увидел блеснувшее в пробивавшихся сквозь кроны яблонь лучах света лезвие…

Короткий бросок, удар в грудину… Коленом – в пах… Двумя руками – по ушам… Шаг назад, снова – вперед и ногой – снова в грудину… Глухой треск… Шаг назад, снова вперед и ногой – снова в пах… Прыжок вверх и, опускаясь – локтем по основанию черепа!..

Верзила рухнул ему под ноги, чуть дергая руками.

Стольников присел, взял его одной рукой за подбородок, второй за затылок и резко повернул голову «грузина». Хруст шейных позвонков подсказал майору, что дело сделано.

Время шло. Оно играло против Стольникова. Натягивая на себя куртку «грузина» и навешивая сверху разгрузочный жилет, он считал, сколько времени прошло с тех пор, как он разговаривал с Жулиным. Минут пятнадцать. «Грузины» не будут ждать. Теперь, когда все командиры перебиты, возможность зарекомендовать себя для будущих назначений появилась у всех офицеров. Они не упустят такой возможности. Но опыта у них нет, поэтому будут работать не как профессионалы. А с такими воевать хуже всего. Никогда не знаешь, какая глупость придет в голову непрофессионалу. Часто случается так, что поступок лоха на войне выглядит как гениальная задумка военачальника. Стольников был уверен, что ни один из оставшихся в живых не представляет, где находится. Все до единого из тех, кто ему противостоит, уверены, что действуют на необжитой территории Чечни по согласованию и взаимной договоренности российского и грузинского правительств. А при таких обстоятельствах они будут из шкуры вон лезть, чтобы доказать свою дееспособность. Ждану уже доложено о потерях, разумеется, полковник не даст команды на отход. Все его войско для полковника Ждана – кусок мяса, такой же, как и для потерянных. Его дело реализовать задуманный им план, а какой ценой это будет достигнуто – не важно. Цель всегда оправдывает средства, когда речь идет о войне, карьере и любви.

Ирина, как она там?..

Он отвлекся от процесса одевания только раз. Совсем рядом шевельнулись кусты, и майор, резко развернувшись, угрожающе прошипел:

– Ты что задумал, урод?!

Проверив «Винторез» и закинув его на ремень, Стольников выбрался из сада, бросил в кусты: «Приятного аппетита…», вошел во двор и, хрустя яблоком, пошел вдоль улицы к больнице. Мимо него бегали, выполняя какую-то работу, люди Вакуленко. Майор шел и исподлобья, жуя и проглатывая, наблюдал за происходящим. На улице двое взводных отдавали короткие приказы и в меру матерились. На крыльце больницы стоял старший лейтенант и наблюдал, как выполняются его распоряжения. Точнее – распоряжения Ждана, им озвученные.

– Из какой роты? – услышал Стольников и повернулся в сторону лейтенанта.

Не всегда просто ответить на такой вопрос. Зубов был из тех, кто отличался оригинальностью. Штатное расписание батальона он мог заполнить чем угодно, благо, необычные задачи перед этим батальоном ставились. Этот батальон мог быть укомплектован не «первой», «второй» и «третьей» ротами, а разведротой, ротой спецназа и инженерной ротой, к примеру. Но Стольников решил все-таки рискнуть:

– Из первой.

– Ты как отвечаешь, боец?!

«Простите, – подумал Саша, – годы скитаний лишили меня прежней собранности», – поправил винтовку на ремне и ответил более собранно:

– Из первой роты, товарищ лейтенант, – и снова подумал: «Надеюсь, ты не командуешь взводом как раз первой роты».

– Ваша рота сейчас занимается доставкой раненых в больницу, а ты яблоки жрешь! Как фамилия?!

– Стольников!

– Бегом к больнице, Стольников!

– Есть! – бросил Стольников и ускорил шаг к тупику на главной улице. Его всегда удивляла привычка некоторых офицеров спрашивать фамилии солдат просто так, с целью забыть фамилию сразу, чтобы потом снова спросить.

Оказавшись у крыльца, подхватил раненого, висевшего на плечах двоих приятелей, закинул на плечо и внес в корпус.

– Куда его? – спросил, стараясь смотреть на медсестру так, чтобы козырек кепки закрывал все его лицо.

– Что у него?

– Пулевое в голень.

– В левое крыло! Главврач на операциях, санинструкторы все покажут!

Помимо медсестры и врача в больнице управлялись штатные санинструкторы подразделений. Они разводили пострадавших во время охоты за группой Стольникова по помещениям и там укладывали, оказывая первую помощь и подготавливая к операциям.

«А неплохо мы поработали», – подумал Саша, пытаясь подсчитать, сколько подстреленных находится в больнице. Навскидку выходило около пяти десятков. Плюс те, кого лечить уже не было необходимости. Оставалось в распоряжении офицеров, верных Ждану, что-то около полутора рот. Этого при правильном командовании хватило бы, чтобы задавить разведчиков трижды.

– Где главврач? – спросил Стольников у санинструктора, принявшего из его рук раненого. «Знал бы этот раненый, кто его нес…» – мимоходом мелькнуло в голове майора.

– В операционной.

– А где операционная?

– А тебе какая на хер разница? Неси следующего!

– Главврачу приказ из штаба.

– Вон, в конце коридора, стеклянные двери! Не мешай!..

Стольников, лавируя между движущейся в разных направлениях людской массой, добрался до тупика в правом крыле. У двери стояли носилки с бойцами, ожидавшими своей очереди.

– Ты куда? – остановил майора сержант без кепи. Винтовки при нем тоже не было.

– Главврачу телефонограмма.

Сержант отступил, и Стольников вошел.

Огромное помещение размером в сто квадратных метров, не меньше. Три стола кряду. У одного в раненом ковыряется какой-то тип в белом халате, у второго еще один тип ковыряется в раненом. Главврача Стольников узнал сразу. Тот стоял у крайнего стола справа и что-то кому-то зашивал. Капельницы и три аппарата искусственного дыхания работали как станки в цехе – вразнобой и одновременно. То и дело звенели бросаемые в кюветы инструменты. Новые врачевателям подавали стоявшие рядом помощники. Тоже в белых халатах и тоже в масках. Из числа солдат, видимо. Если учесть, что в каждом отделении есть санинструктор, а отделений в батальоне по крайней мере двадцать семь, то помощников хватало даже за вычетом подстреленных.

Стольников остановился у двери и опустил взгляд на «Винторез», который держал в руке. Сейчас его интересовало, сколько винтовка прослужила. После десяти тысяч выстрелов глушитель перестает играть свою роль качественно. Но та, что он держал в руках, была новая и блестела, как музейный экспонат.

Он запер за собой дверь и дотянулся рукой до регулятора мощности компактной аудиосистемы, и «Карамель» барда Третьякова стала звучать громче.

– Вы кто? – мимоходом поинтересовался, отрезая нитку ножницами, главврач. – Что хотели?

Стольников, не поднимая головы, поднял глаза. Главврач узнал этот взгляд из-под бровей. Но появление того, охота за кем длилась вот уже сутки, ошеломило доктора.

– Я хотел передать вам привет от генерал-полковника Зубова, доктор.

Вскинув «Винторез», Стольников, не торопясь, три раза подряд выстрелил от бедра. Помощники у столов – кто с простреленной головой, кто с пробитым легким, повалились на пол, словно невидимый противник срубил их подсечками.

Сделав по направлению к центру операционной еще три шага, Саша выстрелил еще два раза. Двое санинструкторов, исполнявших роли хирургов, повалились на трупы сослуживцев. Не спеша подойдя к столу, он расстрелял остаток магазина в лежащих под его ногами «грузин», стараясь поражать легкие. Крики и стоны ему сейчас были ни к чему.

– Майор, вы убили раненых… – прошептал главврач.

– Я убил беззащитного врага. Так представьте, что я могу сделать с врагом боеспособным. – Подняв ствол, Стольников подпер глушителем нижнюю челюсть доктора.

– Я лечу людей… Я не стреляю в вас.

– Это похвально, – согласился Стольников. – Однако попутно вы превращаете людей в тварей. Так что статус народного целителя к вам не применим. У меня очень мало времени, доктор. Скоро в эту дверь постучат. Я этот стук выслушаю, разговаривая с вами. Но как только эту дверь начнут ломать, первое, что я сделаю, это прострелю вам правое колено. Патронов у меня много, я продержусь в операционной не менее получаса. И каждые пять минут я буду стрелять в вас. Сначала – в левое колено. Потом – в локтевой сустав правой руки. Потом – левой. – Не сводя глаз с врача, он дотянулся до столика, взял одну пустую ампулу, прочел название на ней и бросил в угол. – Я вижу здесь трамадол. Это хорошо. После первого выстрела я введу вам тройную дозу. Облегчения это не принесет, зато вы не протянете ноги от болевого шока. Мне нужно, чтобы вы не теряли чувствительность. Так вот после рук я выстрелю вам в пах, стараясь не задеть артерию…

– Что вам нужно?!

– Мне нужно знать, где хранятся остатки препарата, который вы вводили населению Южного Стана и генералу Зубову.

В дверь раздался стук.

Стольников внимательно посмотрел на доктора.

– Пойдемте, пойдемте! Если он вам так нужен, я вам отдам его!

Они вышли из помещения через дверь в противоположной входу стене и оказались в узком коридоре. Здесь тоже были люди, но Стольникова это не беспокоило. Если врач начнет орать… Впрочем, это невозможно. Врач видел, что делает «Винторез» на расстоянии в пять шагов. Между ним и сумасшедшим майором не было и трех.

Пройдя по коридору, доктор выхватил из кармана ключи и быстро отпер металлическую дверь. За такими в больницах хранят лекарства. Они вошли, и врач включил свет. Решительно направился к сейфу в углу хранилища, отпер и его.

– Поторапливайтесь, знахарь-универсал, у нас не так много времени.

– У нас?! – дико усмехнулся главврач, кладя на стол перед майором коробку.

Саша открыл ее. Около полусотни ампул для ведения дозы автоматическим способом.

– А где пистолет?

– Вам еще пистолет нужен?

– Ну разумеется.

Главврач вынул из сейфа устройство для введения и протянул Стольникову.

– Как оно заряжается, покажите. Стрелять из этого оружия мне еще не приходилось.

– Черт вас возьми, времени действительно очень мало осталось!..

– Я знаю. – И Стольников поднял ствол «Винтореза».

– Вы сумасшедший!.. – Доктор схватил пистолет и вставил в него ампулу.

– Я знаю.

– Подносите к плечу пациента и нажимаете сюда. Ясно?

– Пациента… – Саша криво улыбнулся. – Ясно, конечно. Это проще, чем я думал.

В больнице послышался шум и топот. Зазвенело стекло. Оно билось с гулом, как бывает с очень толстым стеклом. Похожим на то, из которого были сделаны двери в операционной.

– А теперь меня интересует, где находится антидот.

– Антидот?

– Вы уверены, что вам выгодно повторять все, что я говорю?

На лице доктора забегали глаза. Лихорадочно, в поисках нужного ответа.

– Нет никакого антидота! Кто вам сказал про антидот?!

– Ждан. Полковник Ждан. Четверть часа назад он сообщил мне, что человек, который заражен препаратом, имеет шанс вернуться к нормальной жизни. Не ебите мне мозги, доктор! Просто протяните мне антидот и будете жить!

– Шанс?.. Шанс есть, но выглядит этот шанс не как таблетка и не как шприц, на котором написано – «антидот от вируса», мать вашу! Это сложнейшая формула применения препаратов, блокирующих, а после и убивающих вирус!

Стольников положил на стол «Винторез», схватил шприц и вдавил в плечо доктора. Раздался легкий щелчок.

– Что… что вы сделали?! – Ужас врача выглядел как предвестник скорой смерти.

– Я ввел вам какую-то херню. А сейчас вы возьмете с собой все, что нужно для ликвидации последствий моих глупых действий, и пойдете со мной! В двух экземплярах возьмете! И пойдете со мной!

– Господи, господи, господи… – трещал главврач, бегая по помещению, вынимая какие-то коробки и складывая в сумку от бронежилета. – Вы чокнутый, спятивший, раненый в голову мудак!..

– Я знаю.

В коридоре, куда выходила дверь, раздавался топот и частые крики команд, разобрать которые из-за толщины двери не представлялось возможным.

– Вы готовы?

– Да, да!..

– Идите за мной, приятель. И помните – если надумаете сбежать, то не проживете и пяти секунд.

– Сколько можно меня пугать?! Я все понял! Чего ждать от чокнутого!..

Стольников распахнул дверь и первым же выстрелом повалил стоявшего в метре от него «грузина». Тот распластался по спине и стал сползать, окрашивая бежевую стену в красный цвет.

– За мной, Парацельс долбаный!..

Доктор спешил за майором, стараясь не отставать ни на метр. Споткнешься, а этот сумасшедший решит, что ты дал деру… Главврач старался. Он желал побыстрее удалиться от больницы, оказаться где-нибудь в «зеленке», где поют птицы и стрекочут кузнечики, чтобы развесить по ветвям емкости с хлористым натрием и начать оздоровление. Торопиться следовало еще и потому, что Стольников заставит первым излечивать, разумеется, генерала. А счет идет на минуты – доктор знал… Он знал еще кое-что, но делиться этим с майором не считал нужным…