17

Когда Жулин увидел, что боевики поспешно снимаются с насиженного места и уходят от костра, он послал Крикунова выяснить, что происходит у южной и западной стен города. Вернувшись, боец доложил: вокруг города догорают одинокие костры.

— Алхоев понял, что Стольников ушел, — подытожил Пловцов.

— Они отошли и заняли оборону выше, — сказал Трофим. — Они ждут, когда вы поспешите на помощь командиру, чтобы вас встретить и уничтожить.

— Стольникову мы уже ничем не поможем, — заметил штурман. — Если он жив, то уже в бункере. Если нет, нам пора шить холщовые штаны. У вас есть швеи, атаман?

— У нас есть все.

— И пара бэтээров найдется?

— Я слышал уже где-то это слово.

— Вы теперь услышите еще много неизвестных слов, — грустно рассмеялся штурман.

Сидеть на стене уже не имело смысла. Боевики отошли не для того, чтобы разогнаться и напасть. Разведчики сошли со стен, на балконах у бойниц остались только воины атамана.

— Верю ли я в Бога, атаман? — переспросил Жулин. — Все зависит от обстоятельств. Для себя я у него еще ничего не просил. А вот за Стольникова сейчас прошу.

— Так, значит, все-таки верите?

— Я верю в автомат и в то, что однажды умру. А еще в справедливость и счастливый случай. Все это вместе и есть для меня Бог.

Трофим улыбнулся.

— Нет, не верите, выходит…

— А вы верите?

— Я — верю.

Жулин закинул автомат на плечо и закурил.

— А я считаю самым неверующим из всех неверующих именно Бога.

У Трофима от изумления отвисла челюсть.

— То есть вы хотите сказать, что Бог отрицает самого себя?..

Они направились по узкой улочке в глубь города. Заинтересованный беседой Пловцов поспешил вслед за ними.

Жулин потрогал атамана за рукав.

— Судите сами, мэр. Если допустить, что Бог представляет собой верховное, высшее существо, отличное от мира и являющееся его единственным творцом, то прежде всего сам Бог является убежденным атеистом.

— Атеист — это…

— Это тот, кто не верит в Бога.

— Замечательно, клянусь, — ответил Трофим. — Продолжайте.

— Таким образом, если это самое высшее существо — Бог, то над Богом не существует другого высшего существа, сотворившего его. Значит, сам Бог не верит в иных богов и не допускает существования высшего над ним существа. Короче говоря, Бог является убежденным атеистом.

Атаман выразил готовность горячо спорить, но его внимание привлек шум со стороны площади. Бросившись туда, Жулин, Трофим и штурман при свете факелов на стенах домов разглядели следующее. Около сотни горожан плотным кольцом окружили Ключникова и Николая, и народ все прибывал. Почуяв неладное, прапорщик врезался в толпу и вскоре оказался у стихийно организованного ринга. Сжимая в руке нож, Николай ощупывал взглядом находящегося в центре круга разведчика. Оба они, пригнувшись, напоминали двух гигантских, приготовившихся к схватке котов.

— Что случилось? — решительно поинтересовался появившийся рядом с прапорщиком Трофим.

— Солдат проявил интерес к Ольге, — объяснил мужичок, с хрустом разгрызая что-то. Жулин оглянулся и с интересом посмотрел в его лицо. Мужичок на это никак не отреагировал.

— Кто такая, черт возьми, Ольга? — разозлился Жулин.

— Это моя дочь, — коротко объяснил Трофим и прокричал: — Николай!

Но тот не слышал его или не хотел слышать. Сверкая глазами и облизывая губы — язык зловеще шевелился в его короткой, уже блестящей от крови бороде, — Николай закончил ходить по кругу и приступил к более решительным действиям. Несколько раз качнувшись в сторону разведчика, он отступил и стал примеряться для броска.

Без труда можно было догадаться, что кулачный поединок закончился не в его пользу, и теперь будущий родственник атамана решил перевести банальную драку в ножевой бой. Между тем разведчик вынимать из ножен свое оружие не торопился. Впрочем, Николая это не волновало.

Ключников выглядел человеком, которого подняли с постели и заставили делать зарядку. Передвигался он неохотно, вяло, и никто из присутствующих горожан не поставил бы на него и копейки, если бы та у них была. У разведчиков было иное мнение.

— А Николай лучше бы спрятал ножик, — заметил Айдаров, опираясь на ствол снайперской винтовки. — Если Ключ разозлится, он может и дел натворить…

— Николай, убери нож! — крикнул Трофим. Он боялся, конечно, не за потенциального зятя, а за то, что убийство разведчика может нарушить воцарившийся хрупкий мир и понимание.

— Да пусть потрясет им маленько, если невтерпеж… — равнодушным тоном отозвался Ключников. — Идиот.

— Да что случилось-то? — рассердился Пловцов и толкнул в спину стоящего перед ним горожанина. — Из-за чего свара?

— Ваш воин взял на руки девушку Николая, — последовало объяснение. — Это оскорбление чести невесты.

— Она ногу подвернула, придурки! — бросил Ключников, не оборачиваясь. — Девчонка на землю упала, я ее поднял! Пусть лежит, что ли?

— В нашем городе нельзя прикасаться к чужим женщинам, — объяснил Трофим.

— Вы тут что, по законам шариата живете?

— Я не знаю, что такое шариат, но оскорбление женщины должен смыть кровью мужчина.

— Вы это серьезно? — удивился Жулин. — И вас не волнует, что зять сейчас коньки откинет?

Словно услышав это, Николай бросился в атаку. Вряд ли он знал, что такое коньки, но общий смысл не требовал разъяснений. Подняв локоть, Ключников просто развернулся на месте, противник проскочил мимо.

— И вы не остановите это представление? — всерьез поинтересовался Пловцов.

— Мы живем по закону, — коротко ответил Трофим. — Мы писали этот закон. Значит, мы не должны его нарушать.

— Но это же… — изумленный Жулин стал подыскивать нужное слово. — Средневековье какое-то!

Пловцов с нескрываемым сарказмом посмотрел на него.

— Ну да, — согласился смущенный прапорщик. — Я как-то не подумал… Ключ, ты можешь его просто вырубить?

— Ну, могу, — усмехнулся разведчик.

— Только не вали парня, — попросил Жулин. — Черт знает, тут законы такие… кстати, атаман, а если ваш законопослушный житель сейчас умрет, Ключникову по закону что полагается?

— Женщина, которую он оскорбил.

Штурман присвистнул.

— Правда? — увертываясь от колющих и режущих ударов и оставаясь неуязвимым, неудачно пошутил Ключников. Объяснение атамана и реакция чужака на него активировали Николая на еще большую агрессию.

— Но если она не захочет с ним остаться, она вправе наложить на себя руки, — объяснил кто-то из толпы.

Жулин пристально посмотрел на атамана.

— Вы это в первом чтении приняли или были воздержавшиеся?

— Мы приняли вас как гостей. Разве гости должны благодарить принимающую сторону поучениями, как ей жить и какие законы исполнять? — жестко заговорил Трофим.

— Действительно, — согласился Пловцов. — Ключ, усыпи этого чудака! И пойдемте сами поспим с часок. Не одно, так другое, мать вашу… — Развернувшись на месте, штурман взгромоздил ПК на плечо и стал выбираться из толпы.

После очередного выпада Николая Ключников перехватил его руку, отвел в сторону и вбил в живот соперника мощный удар ногой. Пока упавший на колени Николай беззвучно хватал ртом воздух, вынул из его руки нож и рассмотрел лезвие. Толстое у обуха, оно было отточено с режущей стороны, как бритва. Один несильный удар мог рассечь руку Ключникова до кости. Рукоятка была тоже тяжела и увесиста. Покрутив нож на руке, как пропеллер, чем вызвал немало восхищенных взглядов в толпе, он бросил его к ногам Николая.

Это было второе оскорбление подряд. Схватив нож, неугомонный жених снова атаковал противника.

— Куражится Ключ, — задумчиво пробормотал Баскаков. — Куражится, зараза…

— Интересно, сколько еще это продлится. У Ключика ведь нервы в последнее время тоже ни к черту, — после небольшой паузы поддержал разговор Крикунов.

На этот раз Ключников даже не поднимал руки. Немного отстранившись и развернувшись на девяносто градусов, он пропустил мимо руку с ножом. Перехватил ее у запястья сверху, а снизу ударил в локоть коленом. Сустав выдержал, но когда противники разошлись, хозяином ножа снова был Ключников. Держа больную руку здоровой, Николай отступил и замер. Дышал он тяжело и часто, сплевывал на землю и задыхался от бешенства.

— Квас — не кола! — негромко проговорил Айдаров, протягивая руку к пачке сигарет Крикунова. — Бей Николу!

Ключников, поиграв ножом и прокрутив меж пальцев, снова бросил его под ноги.

— У меня такой вопрос. — Жулин повернулся к Трофиму. — Я попытаюсь заглянуть в будущее. Сейчас ваш земляк окажется в нокауте. На этом инцидент будет исчерпан?

— Закон гласит, что если отстаивающий честь своей женщины мужчина оказывается поверженным, он вправе набраться сил и убить врага в течение суток или отступиться от женщины. В первом случае победитель не имеет права прикасаться к женщине в течение этих суток. Последнее означает позор для побежденного.

— Невероятно, — пробормотал ошеломленный Жулин. — Тогда давайте сделаем так. Сейчас ваш Николя окажется без сознания. Это будет ему подарком за совершенную ошибку. Ключников больше не тронет его и даже не взглянет на его девушку. Ни в эти сутки, ни в последующие. Но если этот ваш законопослушный мститель даже не попробует, а только подумает приблизиться к Ключникову, я зубами вырву ему сердце. Кажется, это вполне вписывается в ваш закон?

— Это немного изменяет его по форме, но не меняет его сущности.

— Ключ, заканчивай, — жестко приказал удовлетворенный прапорщик.

Разведчик поймал горожанина на противоходе. Перехватив его левую, здоровую руку, он ударил Николая ботинком в голень, этой же ногой ударил его в голову, выхватил нож, закрутил «вертушку» и страшным по силе ударом оторвал Николая.

Когда тот потерял сознание, тяжело и неуклюже, как мешок, упал, Ключников стоял рядом и играл трофеем. Наигравшись вволю, он схватил его за лезвие, коротко взмахнул и швырнул в сторону ворот. Просвистев, нож на треть лезвия вонзился в рассохшуюся опору ворот.

— Ключ, а Ключ, — лукаво зазывал его для общения Айдаров, — а девочка-то на тебя такими глазами смотрела, такими глазами…

Разведчики вышли из толпы и направились к дому, который указал им атаман. Похожий на десятки других маленький двухэтажный домик на одной из улочек. Он напоминал двухэтажную дачу на берегу Истры. Только весь глиняный от фундамента до крыши.

Кивком Трофим подозвал пришедшего в себя Николая. С разбитыми губами, запекшейся в бороде кровью и горящими от ненависти глазами он подошел и привалился к углу дома. После глубокого нокаута он выглядел помятым, но не опустошенным изнутри.

— Я хочу, чтобы верные тебе люди следили за поручиком и прапорщиком каждую минуту. Когда я дам знак, убейте их.

Укрытая темнотой, от стены отделилась женская тень и исчезла в глубине улицы…