Глава 21

Впервые после бегства с поля боя Червонец почувствовал опасность, едва перебрался через оградку кладбища. Двое его приятелей, избежав расправы, в запале болтали так громко, что ему даже пришлось на них прикрикнуть. Прислушался… Тишина… Кладбищенская…

Но уже через минуту тревога снова овладела им, и на этот раз, как ни старался, он не мог отделаться от чувства опасности…

Он вспомнил, как услышал треск, когда появился у кладбищенской ограды. Тогда, покуривая в одиночестве, он проверил «ППШ», объемный диск которого должен был сыграть похоронный марш для любого встречного. Сдавать свою жизнь просто так Червонец не был намерен. И вдруг раздался этот треск. Так цапля стучит клювом во время брачных игр. Червонец, детство которого прошло в Западной Украине и который не раз ходил на болота, прекрасно был осведомлен о том, что цапли здесь быть не может. Откуда тут может появиться болотная цапля? Да если бы и появилась, птенцы были уже давно на крыле. Но тогда это подозрение рассеялось, потому что он уже полчаса находился на видном месте, и тишина, окружающая его, ничем нарушена не была.

Но вот когда он перебирался уже с двумя беглецами через ограду, послышалось нечто, очень напоминающее характерный звук металла, скользящего по металлу. Так обычно звучит затворная рама, двигая затвор по ствольной коробке, загоняя патрон в ствол автомата для последующей стрельбы.

Он был готов ко всему. Начнется пальба, он уже знал, куда быстро свалить. Еще несколько часов назад, когда рядом с ним был Ждан, Червонец заметил длинную канаву, уходящую за ограду и проходящую под ней. Сначала это, видимо, была могила. Потом в ней по какой-то причине никого не закопали (могильщикам дали на водку, и они выкопали яму на более удобном для посещений месте), и яма, постепенно обваливаясь и разрушаясь под действием талого снега и вешних вод, стала расширяться. За несколько десятков лет в заброшенном кладбище образовалась канава, уходящая в лес.

И поэтому, когда лес вдруг ожил и он увидел молчаливые тени, бросился к канаве.

Первым в списке приговоренных оказался Хром.

Стремглав промчавшись через кладбище, не замечая, что перепрыгивает через оградки не хуже арабского скакуна, он вылетел на южную сторону кладбища и таким же резвым прыжком взметнулся над забором. Он обливался потом и слушал стук собственного сердца. Преодолев несколько захоронений и разорвав телогрейку, не остановившись нигде ни на мгновение, он прыгнул через последнее деревянное ограждение перед уходящей на восток канавой…

И в этот момент почувствовал, что все кончено. Невидимая сила ударила его, сотрясла и смяла. Хром услышал треск собственных ребер, светлеющее небо кувыркнулось, и он рухнул на спину, ударившись затылком о камень…

В позвоночнике тоже что-то хрустнуло и разлилось по всему телу обжигающей болью…

Когда Хром перевернулся на живот, чтобы встать, перед его лицом появились высокие ботинки на шнуровке. Таких он не видел ни разу.

Поймавший его ногой Ключников выхватил нож и, взмахнув рукой, упал на беглого убийцу всем телом. Чувствуя в себе лезвие и понимая, что это конец, Хром несколько раз вдохнул, пытаясь наполнить легкие воздухом, но из его рта хлынула кровь.

Через несколько мгновений после того, как нога разведчика сломала находящемуся в прыжке Хрому грудину, настал черед Ляки. Проковыляв по территории погоста несколько десятков метров, он услышал за спиной стрельбу и рухнул меж двух могил.

И в этот момент понял, что живет, пока в движении. Вскочив, он метнулся к видневшейся за оградой канаве.

Выстрелы уже давно не звучали. Это и пугало. Наталкивало на мысль, что неизвестные хотят взять живыми тех, кто улизнул. Ляка не был готов к длительным боевым действиям. Вся его жизнь сводилась к короткому сценарию: удар ножом — обыск карманов — пьянка. Менты брали его и раньше, но за ним никогда не охотились военные. Это сбивало с мыслей…

У забора его встретили Ермолович и Баскаков. Сообразив, что выбрал неправильное направление, Ляка вскинул «ППШ», и очередь не повалила бойцов только потому, что они упали в траву мгновением раньше. Развернувшись, Ляка побежал обратно, туда, где случился бой и где, по его разумению, неизвестных молчаливых людей быть уже не могло. Но это была очередная ошибка. Когда перед ним появились двое такого же роста, Ляка подумал, что это волшебным образом переместились те самые. И в этот момент Ляка окончательно запутался в собственных расчетах. Слыша за спиной отчаянные вопли, он напрягся, заорал что было мочи и ринулся на врага.

Остановился, дал длинную очередь из автомата, рассчитывая, что грохот «ППШ» поможет ему прорваться. Ляка очень удивился, когда его тело вдруг потеряло вес. Он перевернулся в воздухе и рухнул на оба колена. И на мгновение замер, соображая, как такое могло произойти.

Автомата в руках уже не было. Один из «пятнистых», сделав резкое движение рукой, направился к нему. Ляка стал лапать сапог, где хранилась заточка. Но пальцы скользили по мокрой от росы кирзе. А «пятнистый» приблизился и встал напротив. Ляка поднял голову и увидел высокого, широкоплечего, коротко стриженного парня лет тридцати пяти на вид.

— Тебе лучше меня убить, — оскалился Ляка, понимая, что резать его не будут. Он нужен живой. Как один из немногих. В пятьдесят девятом были массовые побеги, но никогда — с убийством всего караула. Нужен показательный процесс, и его, Ляку, приберегут для него. «Вышка» будет потом, но сейчас его не прикончат. А потому можно всласть поиздеваться над властью. Власть должна знать, что ее не боятся… — Тебе лучше меня убить сейчас, — повторил Ляка. — Потому что, если ты этого не сделаешь, я убью тебя потом.

«Пятнистый» подошел еще ближе.

— Но ты меня не убьешь. — Ляка рассмеялся. — Не убьешь!

— Ты ошибаешься, — услышал он в ответ и помертвел от страха.

«Пятнистый» сделал шаг вперед и одним движением выбил из Ляки жизнь…

Червонец уходил по дну канавы, не чувствуя усталости и забыв об одышке. Он пробежал уже около сотни метров, и казалось ему, что спасение рядом.

Канава заканчивалась пологим подъемом. Теперь главное — тихо выйти и проскользнуть в лес. Бежать, пока не выйдет из кольца окружения. Нужно просто немного потерпеть.

— Я потерплю, — то растягивая губы в улыбке, то стискивая зубы, обещал себе Червонец и, выбравшись из канавы, побежал.

Нога Лоскутова врезалась ему в грудь, перебив новый вдох. Следующий удар — удар каблуком в грудину — выбил из Червонца всю уверенность. Упав и ударившись головой о землю, Червонец понял, что ему конец.

— Я потерплю, — прошептал он, вставая.

Бежать было некуда.

— Идите, я закончу с ним, — глядя на него, сказал Лоскутов Ермоловичу и Жулину.

Почувствовав под ногами что-то твердое и рассматривая пятнистые спины удалявшихся военных, Червонец опустился на оба колена. Опустил и руки, нащупав правой тяжелый круглый камень. Главное, чтобы он легко подался из земли. Выковыривать его не было времени. Наклонившись вперед, под нож Лоскутова, Червонец вдавил пальцы в землю и прихватил камень…

И едва Лоскутов, который был в гражданском, подался вперед, беглый зэк ударил его камнем в голень.

Не издав ни звука, но почти потеряв сознание от боли, Лоскутов пошатнулся и рухнул на спину.

Вскочили они одновременно.

Размахнувшись, Червонец обрушил камень на голову разведчика. Булыжник ударил не под прямым углом, но Лоскутову этого хватило, чтобы свалиться под ноги Червонца без сознания.

Червонец откинул камень, схватил «М16» бойца и побежал, стараясь дышать ровно и глубоко, прокачивая поврежденные легкие.

— Лоскутов!.. — послышалось где-то за спиной, в полусотне шагов. — Ермолович, сюда!.. Лоскут — «трехсотый»!

Наверное, час прошел после этого, не меньше.

Вспахивая в мягкой, податливой земле широкие борозды, Червонец скатился в неглубокий, метра два глубиной, овраг и пополз уже по его дну.

Кто-то невидимый перепрыгнул через ров, едва не наступив ему на спину, и комья земли, сорвавшись с края канавы, осыпались ему на спину. Затянувшийся рассвет помогал беглецу оставаться невидимым в земле в то время, когда на земле военная разведка из другого тысячелетия сбивалась с ног, разыскивая его.

— Я кровник, — бормотал Червонец, двигая руками, — я кровник… За труп своего приятеля они будут требовать расчета на месте…

Он скатился в овраг, когда имел возможность уйти в лес. Расчет был верен. Вряд ли кому придет в голову искать его в овраге, когда лес — единственное место, обещающее свободу передвижения. Сколько времени его будут искать? Пять минут? Семь? Десять? Сейчас военные собьются со следа и вернутся, чтобы взять его снова. Этих семи минут и хватит, чтобы выбраться из ямы и войти в лес. А там как бог решит…

Он появился как из-под земли. Ухватил покрепче «ППШ» и побежал в лес, который встретил его несколькими ударами веток по лицу.

Ну, это пережить можно…

По лицу убийцы катились крупные капли пота, он был бледен и обессилен.

Не останавливаясь, он пробежал около полукилометра. И в тот момент, когда показалась светлая полоска проступающего сквозь деревья сапфирового неба, Червонец вдруг сбился с ритма бега, потерял дыхание и, подогнув ноги, рухнул сначала на колени, а после, не в силах удержаться, несколько раз перекатился.

«Что за ерунда?» — пронеслось в его воспаленной голове, и он, опершись рукой в корень стоящей рядом сосны, поднялся на ноги. И тут же почувствовал, как кричит от боли его печень. Неужели от бега?..

Открывая глаза уже на земле, он услышал частое прерывистое дыхание… Повернув голову, увидел мужчину лет сорока с небольшим, одетого в легкую куртку.

Где лежал «ППШ», оставалось только догадываться.

— Ну, что, отбегали наши ноженьки? — тяжело дыша, спросил Стольников.

— А просто «привет» нельзя было сказать? — прокряхтел Червонец, вставая сначала на колено, а после и на ноги.

— Привет я тебе сейчас передам. От Лоскутова. А пока — короткое вступление…

И Червонец, даже не увидев взмаха руки стоявшего перед ним человека, вдруг почувствовал резкую боль на лице и грохнулся на землю…

Потрогав распухший нос, Червонец убедился в том, что он не сломан, хотя разбит основательно.

— Нехорошо на людей в темноте нападать, мусор…

— Разве я похож на мусора?

И Червонец снова получил удар… От только что восстановленного дыхания не осталось и следа. Ощущение было такое, словно его сбил паровоз.

— Герой, герой, базара нет, — снисходительно хохотнул Червонец. — Стреляй, сука…

— А ты почему не стрелял, бедовый? — Стольников кивнул на лежавшую рядом с бандитом «М16».

— Знать бы, как из этой сволочи стрелять, я бы тебя давно пришил.

Стольников ухмыльнулся и сменил позицию. Теперь восходящее солнце было за его спиной.

— Ты даже не представляешь, утырок, что я с тобой сейчас буду делать за Лоскутова.

— Ну, что ты мне сделаешь? — Червонец хохотнул. — В плен возьмешь? А ты попробуй. — Он все-таки поднялся на ноги.

Стольников успел заметить, как рука Червонца пришла в движение.

Отбив в сторону руку с ножом, майор не стал перехватывать ее и ломать, хотя мог уже давно сделать это. Заблокировав руку, он с резким выдохом выбросил вперед ногу и пробил в открывшееся солнечное сплетение.

Икнув, словно после перепоя, Червонец отлетел на несколько метров, повалился на спину, но тут же, словно неваляшка, встал.

И тут же, зарычав, бросился вперед…

Встретив его ногой, не акцентируя удара, чтобы противник не отшатнулся назад, а только остановился, Стольников резким ударом тут же пробил ему прямым правым в подбородок. Зубы зэка клацнули, в глазах повисло недоумение…

Шагнув назад, Стольников вложил в свою правую ногу всю силу и с резким, гортанным выкриком, какой не раз вырывался из него во время тренировок, пробил в опорную ногу Червонца.

Наклонившись и подняв нож, он крутнулся на месте и вбил его в грудь Червонцу по самую рукоятку.

Вытирая пот с лица, еще некоторое время смотрел в лицо зэка.

— Вот и все, волк фанерный, — пробормотал Саша и, вытянув руку, толкнул Червонца в лоб ладонью. Тот повалился, как вынутый из ямы столб. — Сколько же я времени из-за вас потерял, мерзавцы…