Глава 12
Стольников бесшумно вошел на территорию базы.
Машин было немного, и некоторые из них были искомыми по одному из признаков — они были белыми. Но темнота, медленно пробравшаяся через кроны деревьев и опустившаяся на землю, мешала рассмотреть все детали. Озираясь, Стольников поправил в кармане пистолет и начал медленно двигаться вдоль шеренги машин. Обойдя грязную от порогов до крыши «Победу», он поднял голову и почувствовал, как екнуло где-то внутри. «Форд»!
Перед ним стоял автомобиль «Форд» сорок шестого года выпуска белого цвета. Жаль, в забавных радиопереговорах милиционеров ни слова не было сказано о номерах. Вам бы в две тысячи двенадцатый, ребята, подумал Стольников. Там белых «Фордов» — как тараканов.
Он протиснулся между «Победой» и ограждением. Не поднимая головы, «прострелял» пространство вокруг себя глазами и положил ладонь на капот «Форда». Удовлетворенно кивнув головой, отошел за дерево.
— Капот еще не до конца остыл, — бормотал майор, стараясь угадать тропинку. — Он рядом…
Первым делом решил отыскать милиционера. Не может быть, чтобы на базе не было блюстителя порядка. Это нонсенс. Даже для пятьдесят девятого года. Приступил к поискам. Бродить в темноте по базе было бессмысленно. Нужен был провожатый. Поэтому майор подошел к первому попавшемуся домику, в окнах которого горел свет, и постучал в дверь…
Замок некоторое время не открывали, и на базе стояла полная тишина. Неожиданно где-то в глубине леса, у берега реки, взревел двигатель катера. Кто-то отошел от берега. Постепенно рев двигателя стал стихать, и Стольников постучал еще раз.
Скрипнул замок, на крыльце возникла грузная фигура в мешковатых трико и футболке навыпуск. Из глубины комнаты слышался перезвон посуды и веселый женский смех.
— Заходи, старик! — сказала фигура в трико. — Все только начинается!
— Спасибо, — улыбнулся Саша. — Я только хотел спросить, где домик милиционера.
Из комнаты раздался женский непонимающий возглас:
— Нормальные люди сюда отдыхать ездют, подальше от мусоров, а этот приехал, чтобы здесь их найти! — Снова хохот.
— Галка, замолчи! — Фигура рявкнула внутрь комнаты и, повернувшись к Стольникову, объяснила: — Им всем с рождения языки подрезать нужно. Вон, видишь, старина, домик с красной крышей? Там и живет милиционер твой.
Стольников поблагодарил и быстро, почти бегом, направился к нужному строению. Приблизившись, он убедился, что «фигура» его не обманула — над дверью домика была прибита лакированная дощечка с аккуратной надписью: «Милиция». Вся милиция в одном-единственном лице старшины Полозова. Он здесь правил бал и разрешал чужие споры. Майор без стука потянул на себя дверь и вошел внутрь. В центре комнаты стоял стол, дающий сто очков вперед известному кавказскому гостеприимству. Во всяком случае, в месячное жалованье старшины тарелки с овощными салатами, жареная курица, икра, аккуратно порезанная кета и дюжина бутылок «Жигулевского» пива не умещались. Венцом творения стала запотевшая бутылка водки. Любил Полозов гостей.
Он, стоящий к майору спиной, даже не повернулся, а лишь радостно проговорил скороговоркой:
— Садитесь, садитесь, все уже готово, сейчас начнем!
— Начнем что?
Милиционер резко обернулся и озадаченно посмотрел на Стольникова. Справившись с мимолетной растерянностью, он принял не подобающий ситуации официальный вид.
— Вы, собственно, по какому вопросу, товарищ?
— Тамбовский волк тебе товарищ. Я майор Гордеев.
— Извините, я вас спутал…
— Путают масти. — Стольников кивнул на стол. — По какому случаю? Плановое мероприятие?
— Нет, товарищ майор… Просто после рабочего дня решили отдохнуть.
«Даже документы не попросил, — отметил Саша. — И это хорошо, потому что пришлось бы бить и разговаривать с битым. А так в пятьдесят девятом этому вмажешь, а в две тысячи двенадцатом его правнук дауном родится».
— Ни хрена себе! — изумился он. — И так каждый день, после рабочего дня? Если я не ошибаюсь, у вас рабочий день — с утра и до утра. Кажется, именно по этой причине у вас на постоянном ношении находится табельное оружие? Или вы имеете привычку после рабочего дня в пьяном виде шишки с берез сшибать?
— Шишки на березах не растут, — растерянно пробормотал Полозов.
— После такого количества жидкости обычно вырастают, — кивнул на стол майор.
— Первый раз это, — соврал Полозов. — Виноват…
— Старшина, вы сказали, что меня с кем-то спутали, что вы решили отдохнуть, а также — «садись, садись». О ком идет речь?
— С проверкой приехал подполковник с управления. Насчет поимки преступника. Все расспрашивал, расспрашивал. Потом сказал, что вернется поужинать. Ну, я вот чисто по-человечески…
— Нормально. По-человечески — это у тебя получилось. — Стольников, чувствуя что-то неладное, тер ладони. — А что за подполковник? Как выглядел?
— Сейчас… — Полозов напрягся. — Во! Стольников его фамилия!
Саша отвел взгляд, чувствуя, что он может его выдать.
— И как он выглядел, этот Стольников?
— Ну, высокий, в теле такой… Лет тридцать пять. — Старшина стушевался, догадавшись именно сейчас сопоставить возраст и звание. — Волосы аккуратные…
— Ямочка на подбородке, на верхней брови маленький шрамик, губы надувает при разговоре?
— Ну, в общем и целом — да, — подтвердил старшина. — В точку.
Майор, уже оценив интеллект милиционера, сел на стул. Если он, Стольников, сейчас объявит, что «подполковник» — разыскиваемый убийца, старшина струхнет и, боясь возмездия за невольное пособничество, замкнется, и суть его разговора со Жданом уже никогда не всплывет наружу. Знал Саша таких старшин и им подобных: они и в войсках, и в милиции — одинаковые. Он посмотрел в темное окно и отправил в рот кружок колбасы.
— Все правильно, старшина, не волнуйся. А чтобы мои вопросы не пересекались с вопросами подполковника, говори, о чем он тебя расспрашивал. А я уж потом… Я потом свои задам.
— Он спросил, что бы делал преступник, если бы ему нужно было бежать.
— Правильно, — похвалил Саша Ждана. — И ты что ему ответил?
— Я доложил, что отсюда бандит может убежать только одним путем, если трасса перекрыта, — водой.
— Водой?
— Да, на лодке. Он спросил, где лодки, топливо, и пошел проверять причал. И домик лодочника тоже.
Стольников, память которого сработала на опережение — шум двигателя на реке, — поднялся и подошел к радиостанции.
— Подойди сюда, войди в связь и доложи от имени майора Стольникова Мамаеву, чтобы группа немедленно вошла на территорию базы!
Старшина метнулся к большой рации, накинул наушник и повторил все в передающее устройство.
Дождавшись, когда тот закончит, Стольников взял старшину за шиворот, отчего рубашка съехала на спину, подтащил к стене, где увидел ориентировку на Ждана, и врезал по ней кулаком.
— А ты сюда смотрел, урод?
И, пинком распахивая входную дверь, вытолкнул перед собой помертвевшего от ужаса Полозова:
— К домику лодочника, живо!..
В открытые настежь ворота базы отдыха на полном ходу влетел «ЗИС-110» и резко затормозил. Из распахнутых дверей выскочили бойцы. Четко и слаженно, словно на тренировке, разведчики развернулись в цепь и стали быстро продвигаться внутрь базы.
Стольников, услышав звуки открываемых дверей, сильно и коротко свистнул. Перед майором бежал, спеша и спотыкаясь, старшина. Услышав по звуку шагов в темноте, что группа рядом, майор крикнул:
— Я здесь! Направление — одиннадцать часов!
Неписаными законами это правило объединяет военных. Чтобы не терять драгоценного времени на объяснение маршрута движения, называется направление, которое указывает часовое деление обыкновенных часов. Саша дал команду, и цепь разведчиков, развернувшись под углом в сорок пять градусов вправо, продолжила движение.
В домике лодочника горел свет.
* * *
— Водой он, гад, ушел… Водой… — хрипел старик, когда Ермолович перевязывал ему голову. — Я сразу понял, когда он у меня про топливо и ключи от лодок стал расспрашивать. Канистры-то у меня полнехонькие, на втором этаже стоят!
Отдышавшись, он продолжил:
— А я так думаю: зачем милиционеру интересоваться катерами? Старшины с ним не было, меня никто не предупреждал… Ну, я возьми да соври, дескать, в пристройке только пять литров осталось.
— Молчи, дед, береги силы, — Ермолович закончил перевязку и встал. — Кости целы. Будешь жить.
Домик превратился в штаб. Стольников раскинул на столе, предварительно сметя все с него на пол, карту.
— Ближайший населенный пункт по реке — Горностали. Это в пятнадцати километрах от нас. — Он ткнул пальцем в карту.
— Это если он пойдет на север, — уточнил Жулин. — А если он пойдет назад, то ближайшая деревня — Кура-Юрт. Не думаю, что у него топлива хватит до какой-то из этих деревушек. Скорее всего, он будет идти рядом с берегом, а когда поймет, что горючее кончилось, сойдет.
— Идти водой? Идти водой? — бормотал майор, бродя вокруг стола. — Но куда он пошел? В Горностали или вниз?.. А то получится как в том домике, с прокаженным…
— Но нужно же куда-то гнать, Саша! — не выдержал Жулин.
Стольников повернулся к Полозову:
— Слушай меня, старшина. Слушай и запоминай, если не хочешь закончить службу на нарах. Сейчас ты идешь в домик с этим человеком. — Майор указал на Мамаева. — Там он выходит на связь. Мамай! Передашь этому «Граниту», чтобы перекрыли реку. Укажешь два этих направления. Менты пойдут водой.
— Но мы же тогда… — пробормотал Баскаков. — Мы же тогда отдаем Ждана, товарищ майор!
— Мне легче отбить его у властей, чем понять, куда он сейчас направился. Действуйте!
Полозов ничего не понял. Ясно было одно: нужно делать все, что говорит этот майор.
База отдыха, вместе со всеми своими посетителями, так и оставила без внимания прибытие на ее территорию чужаков. Гуляющие люди словно перескочили из одного бытия в другое — в момент приятного отдыха и временного забытья житейских проблем. Они не хотели знать, что происходит снаружи. Люди устали от всего этого еще там, в городе.
Стольников сидел за столом, обхватив голову ладонями. Напротив него, как нашкодивший кот, сидел старшина милиции Полозов и думал о завтрашнем дне. Он принес на себе радиостанцию в домик лодочника. Мамаев выглядел при этом погонщиком верблюда. Периодически раздавался треск радиостанции, и разведчики слушали новые сведения о ходе розысков. Эти новые сведения по-прежнему были старыми — не обнаружен, не замечен… Время шло, в домике никто не разговаривал. Все ждали.
— Почему же он оставил тебя в живых, дед? — неожиданно спросил Саша. — Вернее, я хочу спросить: почему он тебя не добил, а оставил жить? Это не в его правилах.
Лодочнику вопрос показался неуместным и жестоким. Поэтому он лишь отвернулся в сторону и молча пожал плечами: тут крестишься — слава те, господи, что не убили, а он спрашивает — почему…
— Может, он был уверен, что убил? — решил помочь розыску Полозов.
— Конечно, — сразу отреагировал прапорщик Жулин. — И поэтому он мертвого старика замотал в сеть и вставил трупу в рот кляп.
Саша вытащил из кармана пачку сигарет и зажигалку:
— Пойду, прогуляюсь. Подышу свежим воздухом.
— Пойдем вместе. — Жулин встал из-за стола.
Они вышли из душного помещения и некоторое время двигались по наитию, ориентируясь на контур расположенного рядом домика. Майор сел на ступеньку крыльца и закурил.
— Так все-таки интересно, Олег, почему он не добил лодочника?
— Может, уже напился крови?
— Это Ждан-то?
— Тише… — попросил Жулин. — Отдыхающих разбудишь.
— Каких? — удивился Стольников. — На дверях — навесной замок!
Прапорщик посмотрел через его плечо. Действительно, на скобах входной двери двухэтажного домика висел массивный амбарный замок. Он перевел взгляд на окно и усмехнулся:
— А поутру, проснувшись дома и проспав на работу, отдыхающие поняли, что оставили на базе будильник.
Стольников повернулся к окну и увидел громоздкий, тяжелый будильник. Граждане СССР редко просыпали на работу, подумал он, потому что не встать по звонку такого будильника невозможно. Это как бой курантов в метре от головы. Неудивительно, что часы привлекли внимание Жулина.
— Так вот, — решил возобновить прерванный разговор Саша, — я думаю, что Ждан опять сыграл.
— Как в случае с «Фордом»? Мол, старик очухается и даст полный расклад? Дескать, «он ушел водой»? — повторил слова лодочника прапорщик. — А сам сделает иначе?
— А если он сыграл от противного?
— То есть?
— Мысль такова: раз менты клюнули на цирк с «Фордом» и прокололись, то вполне вероятно, что во второй раз они этой же ситуации не поверят и поступят наоборот — станут искать его на суше, а не на воде. А он-то как раз и сыграет на закономерной логике вещей — уйдет на лодке.
— Ждан вряд ли знает методы работы ментов, поэтому в этом случае его логика — это твои домыслы. И почему ты так думаешь? Думается, что и тебе неизвестно, как менты думают.
— Неизвестно. Но я пытаюсь рассуждать здраво.
— Ты рассуждаешь, прости, как сумасшедший. Лично я уверен в том, что Ждан знает, что его будут искать и на воде, и на суше. Все возможные версии будут отработаны. Ты думаешь, он не знает об этом?
— В том-то все дело, что он не профессионал. Вот это меня и беспокоит. Что сделает опытный матерый зверь, которого обложили со всех сторон? Выбежит через узкий проход на охотников? Глупо. Перепрыгнет через натянутую веревку с флажками? Страшно. А что сделает любитель? Черт его знает…
— Волчья теория?
— А он и есть волк, Олег.
Прапорщик поднял с земли веточку, переломил ее и бросил в стоящую рядом с крыльцом металлическую урну.
— Все мы… волки. Поэтому и думаем как он — по-волчьи. А самое страшное в том, что если перестанем так думать, то грош нам цена.
Слушая, как ленивые волны плещутся о камни и, найдя между ними проход, прорываются на берег, расстилаются и мгновенно впитываются в песок, Стольников снова почувствовал щемящую боль в сердце.
Ирина…
Кажется, с момента их расставания прошла вечность. Расстояние каким-то непостижимым образом растягивает в сознании людей время. Еще недавно она была рядом с ним. Была так близко, как могут быть близки любящие друг друга люди. А сейчас он на другом конце времени, хотя главные действующие лица — те же.
Он вздохнул. Что это — вздох облегчения оттого, что все должно скоро закончиться, или симптом тяжести того, что еще ничто не завершено? Он не знал ответа на этот вопрос. Майор повернулся и взглянул на будильник в окне. Время ползло медленно.
— Так какова же главная идея твоей волчьей теории? — допытывался прапорщик.
— Мыслить как волк. Если в прорыв — глупо, а через флажки — страшно, остается одно. Залечь. И ждать момент. А этот момент обязательно придет. Лежать, терпеть, гадить под себя от страха, но ждать. Вспомни боевиков. Их тактика сводится именно к этому. И вот, когда придет этот момент, рвать на куски всех, кто на пути, резать, не выискивая правых и виновных, уходить, убегать туда, где тебя не найдут. И еще — мстить. Мстить за свой страх, за свое обгаженное лежбище, за унижение.
Прапорщик резко повернулся к Стольникову и встретился с ним глазами. От взгляда командира Олегу стало страшно. В зрачках майора светился зеленый волчий огонь…
— И вот тот зверь, Олег, который сможет это выдержать, который преодолеет ситуацию и вырвется на волю, — этот зверь самый опасный. Потому что он умный, сообразительный, самый беспощадный и никогда не насыщающийся чужой кровью зверь. И это — Ждан.
Некоторое время они сидели молча. Неожиданно радиостанция в домике заговорила чьим-то голосом:
— Ребята, мы выходим, подтягивайтесь к автостоянке. Взяли подозреваемого! Минут через двадцать машина подойдет к базе. Поздравляю, товарищи!
Жулин снова посмотрел на Стольникова. Казалось, тот совершенно не проявлял никакого интереса к сообщению.
— А ведь это не совсем по твоей теории, а, Саня? Как думаешь? — Положив руку на плечо командира, прапорщик поднялся. — Пойдем. Теперь самое главное — отнять Ждана у ментов. Вот это сейчас действительно будет самое главное… Я даже не представляю, как мы это будем делать…
Стольников встал и скорее по привычке засекать случившиеся события по времени, нежели по какой-то другой причине, посмотрел на будильник в окне…
