Глава 8
Ментовский расклад

Курганские фонари горели через один – тускло и неприветливо. Дома затянуло туманом, светящиеся окна походили на расплывчатые яичные желтки. Было сыро, редкие прохожие – те, у кого не заплетались ноги, – старались идти быстро и держаться подальше от подворотен, воняющих мочой.

В центре города все выглядело несколько пристойнее, но улица Постышева и при дневном свете не могла порадовать взгляд прохожего архитектурными изысками. Выцветшие хрущевки и бетонные девятиэтажки перемежались здесь с допотопными хибарами, среди которых было впору снимать фильм про дореволюционных подпольщиков или про послевоенные банды типа «Черная кошка». Посреди улицы тянулись лоснящиеся трамвайные рельсы. Асфальт по обе стороны зиял выбоинами, прыгая по которым машины теряли колесные колпаки и выхлопные трубы.

Не более привлекательно смотрелись дворы многоэтажек с перевернутыми мусорными баками и бывшими детскими площадками, превратившимися в скопище ржавого железа. Детей там видно не было. Перепившаяся и обкурившаяся молодежь уже разошлась – кто искать приключений, кто трахаться в подъездах, кто отсыпаться перед завтрашними уроками. Взрослые либо дожидались их перед телеящиками, либо спали, сочтя своих детишек вполне взрослыми.

Но были и другие люди, которые по ночам не отдыхали, а работали. Не таксисты, не санитары «Скорой помощи» и даже не домушники. О двоих таких и пойдет дальше речь.

В одном из дворов по улице Постышева стояла видавшая виды «девятка» с тонированными стеклами. Внутри сидели двое мужчин, откинувшись на спинки передних сидений. Одеты они были в штатское, но разговоры, которые вели, выдавали в них представителей правоохранительных органов.

Полицаев.

Ментов.

Легавых.

Какая нелегкая занесла их сюда в этот поздний час? По ночам (равно как по утрам и днем) полицаев на улицах разве что с ищейкой обнаружить можно. Они занимаются где-то своими важными полицейскими делами, пока аптеки открыто торгуют наркотой, проститутки, не скрываясь, торчат вдоль обочин, а подозрительные личности с наколками шныряют по рынкам и вокзалам, чувствуя себя хозяевами города. Ментовские подвиги совершаются исключительно в сериалах. Может быть, блюстители правопорядка дружно перекочевали на телевидение?

Нет. Двое из них все же сидели в «девятке», терпя голод, жажду и прочие неудобства. Засада? По-видимому, это действительно была засада.

– Брать будем на выходе, – втолковывал капитан Гершин напарнику, который явился с опозданием и еще не перестал изображать виноватый вид.

– Почему не на входе? – спросил напарник.

Звание у него было лейтенантское, фамилия украинская – Белобородько, однако бороды он не носил, ни белой, ни черной, а опоздал потому, что собирал дань с продавцов маковой соломки в цыганском поселке. С этими цыганами вечные проблемы. Упорно не желают платить вовремя и в полном объеме. Каждого нужно припугнуть или умаслить. Короче, сплошная морока.

Более опытный Гершин, получающий бабло прямо в кабинете или на так называемых явочных квартирах, укоризненно покачал головой:

– Объясняю для желторотых. Когда гражданин Кротов Евгений Иванович будет входить в подъезд, у него еще очко играть не будет.

– Думаю, будет, – авторитетно заявил Белобородько. – Все же в бегах и с ксивой липовой. Как же тут очку не заиграть?

– Кротов – не простой хмырь. Прошел Чечню и Грузию, побывал в Молдавии и Югославии. Нервы у него в порядке. Пресс-хату на уши поставил и глазом не моргнул.

– Так, может, он и здесь не моргнет?

Гершин снисходительно усмехнулся:

– Ошибаешься. Вот представь себя на его месте.

На лице Белобородько появилось не осмысленное, а скорее озадаченное выражение.

– Представил, – сказал он.

– Ну вот, – продолжал Гершин, поглядывая на подъезд за лобовым стеклом. – Ты в незнакомом городе, один, без оружия.

– Угу, – кивнул Белобородько.

– Тебе позарез нужен ствол.

– Понимаю.

– Ни хрена ты не понимаешь, лейтенант. На тебя недавно напали. Трое. Хотели убить или, как сейчас принято выражаться, замочить в сортире. Значит, что?

– Драпать надо, – ответил Белобородько, не колеблясь ни секунды. – Делать ноги. Сматываться и ложиться на дно.

– На дно гражданин Кротов, он же Таран, не хочет, – возразил Гершин. – На дно он если и отправится, то с гантелями на ногах.

– Гантели? При чем тут гантели?

– А чтобы не всплыл где-нибудь посреди ставка к полному восторгу рыбаков и отдыхающих. Видал когда-нибудь утопленников?

Белобородько поерзал, усаживаясь поудобнее.

– Сомневаюсь, что этот тип позволит привязать к своим ногам гантели, гири или что-нибудь еще. Как он этих троих в «Венеции» уделал! Судя по оперативным сводкам, тот, что с переломанной шеей, уже окочурился, другой на ладан дышит, а у третьего амнистия приключилась.

– Амнезия, – поправил Гершин. – Память бедолаге отшибло.

– Я и говорю. Круто он с ними обошелся.

– Мы с ним круче обойдемся.

– Хорошо бы, – вздохнул Белобородько и завозился, проверяя, легко ли вытаскивается пистолет из-за пояса.

– Хватит дергаться, – прикрикнул Гершин. – Ему про операцию толкуют, а он чухается, как пациент вендиспансера. Мандавошки у тебя, что ли?

– Пистоль, – обиделся Белобородько.

– Стрелять тебе не придется. Стрелять я буду. Хотя ты тоже не спи, лейтенант.

– Не буду. – Это прозвучало твердо.

– Тогда слушай и не перебивай, – продолжил Гершин. – Итак, что мы имеем? Мы имеем очень опасного, но, к счастью, невооруженного преступника. Он, этот преступник, наломал дров в ресторане и теперь шастает где-то по городу, проверяя, нет ли за ним хвоста.

– А хвоста нет, – вставил Белобородько.

– Совершенно верно. Тогда преступник начинает думать, что нападение в «Венеции» было случайным. Что его просто грабануть решили. Ведь все вроде нормально. Ему сообщники по мобильнику названивают, успокаивают. У него в кармане бабок немерено, а на Постышева для него припрятан целый арсенал.

– И он наконец едет сюда.

– Куда же ему деваться, – согласился Гершин. – Едет, заходит в подъезд, а там…

– Сюрприз.

Белобородько произнес это голосом ведущего телевикторины.

– А там сюрприз, точно, – сказал Гершин. – И тогда в душу его закрадываются сомнения. Может, нападение в ресторане было запланировано? Может, его пасут и готовятся брать?

– И что он? – полюбопытствовал Белобородько.

– Он поспешит покинуть подъезд, – усмехнулся Гершин, – и выйдет прямо на нас. Нервы у него будут на взводе. Достаточно будет окликнуть его и попросить предъявить документы, чтобы он запсиховал.

– Тогда лучше держаться от него подальше.

– Это он захочет держаться от нас подальше, лейтенант. Увидит, что мы без оружия, и бросится наутек.

– Тут-то его и настигнет пуля, – хихикнул Белобородько.

– При попытке к бегству, – кивнул Гершин. – Я для порядка пальну в воздух, а потом продырявлю преступника, как решето. Ну а твоя задача проста. Вызвать ППС по рации. Мол, мы, оперативные сотрудники, производя задержание такого-то и такого-то, вынуждены применить табельное оружие. Патруль примчится и засвидетельствует, что все так и было. – Гершин с удовольствием потянулся, упираясь локтями в потолок салона. – Гражданин Кротов попытался проникнуть во взятую на контроль квартиру, но не сумел и решил скрыться. Характер пулевых ранений в спине гражданина Кротова свидетельствует о том, что в момент выстрелов он бежал от оперативных сотрудников полиции.

– Не обращая внимания на предупредительный выстрел, – сказал Белобородько.

– Игнорируя предупредительный выстрел и окрики. Ты ему непременно вслед «стой» крикни, лейтенант. Хотя лучше я сам. У меня убедительнее получится.

– Можно вместе крикнуть. На пару.

– Не возражаю. Главное, про ППС не забудь. Все должно быть чисто, чтобы комар носа не подточил.

– Не подточит.

– Э, «макар» свой древний даже не вынимай, – распорядился Гершин. – Я сам. Видал, как я пушку из наплечной кобуры выхватываю? Р-раз, и она уже в руке. – Гершин выставил перед собой указательный палец, прищурил глаз, прошипел: – Пх-х… пх-х… пх-х!

Это не было смешно, и полицейский ничуть не напоминал заигравшегося пацана. Палец пальцем, но пистолет в кобуре капитана Гершина был настоящим. Именовался он в просторечии «Грачом», а официальное название его было Автоматический Пистолет Ярыгина 6П35. В его обойме находилось 18 аккуратных 9-миллиметровых патрончиков 7Н21, похожих на «парабеллумовские», но с гораздо большей пробивной способностью и убойной силой. Бронежилеты второго класса с расстояния 50 метров дырявились пулями из «Грача», как картонные. Выстрел, отдача, короткий ход ствола назад, выброс гильзы и новый выстрел. Если понадобится. Потому что при попадании в жизненно важные органы человек уже никуда не бежит, не идет и вообще перемещается в мир иной.

– Падай, ты убит, – прошептал Гершин, убирая палец и сжимая пятерню в кулак.

Губы его при этом кривились в ухмылке, а глаза были холодные и пустые. Глаза убийцы, уверенного в своей безнаказанности.