Глава 11
1
Последний раз точно так же Пескарь чувствовал себя лет пять назад, когда его, еще не обстрелянного паренька, судьба забросила в Грозный. Сколько кругов ада ему пришлось пройти, чтобы отыскать нужного человека, Пескарь никогда не вспоминал. Дал себе четкую установку – не копаться в этом дерьме, и строго придерживался взятого правила. Лишь иногда на него накатывало, и события пятилетней давности вставали перед глазами так ясно, словно это было вчера. Особенно тягостно было вспоминать те минуты, когда его едва не расстреляли. Бросили на пол, как недорезанную скотину, приставили к виску пистолет и сказали: «Молись!» Тогда он не сомневался, что это были последние мгновения в его жизни. Но ему несказанно повезло – пистолет заклинило, и грязный чеченец, усмотрев в этом волю Аллаха, так и не нажал больше на курок…
С тех пор прошло пять лет. Но ощущение, когда внутри все цепенеет, а из тебя по каплям уходит жизнь, Пескарь запомнил навсегда. Кто бы мог подумать, что это ощущение повторится?..
Да, радоваться и впрямь было нечему – задание подполковника (поставить «жучки» в квартире Волошиной) он провалил, тощего красавчика упустил и, ко всему прочему, получил дюжину «боевых» ранений от кошки. Но неужели эти мелкие неурядицы могли породить в его душе почти что животный страх?! Битых два часа, пока торчал под окнами Волошиной, он тщетно пытался взять себя в руки:
«Чего я трясусь, как осиновый лист? Следить за красивой бабой, не вступая с ней в прямой контакт, – задание для начинающих. Сиди себе спокойненько в машине, щелкай затвором фотоаппарата и ни о чем не думай…»
Но аутотренинг не помогал, хотя Пескарь и старался все делать по правилам – мышцы расслаблены, мысли направлены только на конкретное задание. Он нервничал и ничего не мог с собой поделать. Естественно, переживал, ибо считал, что в совершенстве освоил способы контроля над собственными эмоциями. В тот момент, когда Пескарь был готов взвыть от отчаяния, из подъезда показался знакомый мужик с колючим взглядом (давешний спутник Волошиной) и почти бегом бросился к своей машине – темно-зеленому джипу. Через пару секунд джип рванул с места, а еще через пару из подъезда вышла сама Волошина. Огляделась по сторонам и, на ходу разговаривая по сотовому телефону, направилась к своей машине.
Пескарь даже обрадовался такому повороту событий. Кажется, тягостное ожидание кончилось. Сейчас Волошина уедет, он беспрепятственно проникнет в ее квартиру и наконец сделает то, ради чего убил здесь столько времени. Едва «Тойота» Волошиной вырулила со двора, он прихватил в багажнике нужный баллончик и поспешил к знакомому подъезду. На одном дыхании взбежал на второй этаж, с замками справился за считанные секунды и, набрав в легкие побольше воздуха, переступил порог.
На этот раз Пескарь был готов к встрече с проклятой кошкой. Держа баллончик перед собой, осторожно двинулся вдоль стенки, готовый в любой момент нажать на головку спрея. Со стороны его поведение выглядело, наверное, комично, однако Пескарю было не до этого.
Кошка не заставила себя ждать – выскочила из гостиной и, злобно мяукая, бросилась прямо ему под ноги. И тут же, получив приличную порцию газа, свалилась на бок. Подрыгала лапками, издала гортанный хрип и затихла. Пескарь не сдержался – удовлетворенно улыбаясь, присел на корточки и принялся рассматривать поверженного врага. И тут же отпрянул назад – в горле запершило, на глаза навернулись слезы. Чертова аллергия вновь дала о себе знать. Чихая и кашляя, Пескарь отнес кошку в ванную, плотно прикрыл дверь и лишь после этого приступил к основной части своего задания. Раскрыл дипломат, вытащил из него все необходимые приспособления и для начала принялся разбирать телефонный аппарат…
Через пятнадцать минут все было готово – «жучки» и видеокамера установлены, видимые следы его пребывания уничтожены. Ничто больше не задерживало его в этой квартире, но Пескарь медлил. Ему нестерпимо хотелось хотя бы одним глазком заглянуть в спальню Волошиной, посмотреть, в какой обстановке живет эта чертова кукла. Разумом понимая, что полковник Зиновьев не одобрил бы такой самодеятельности, он тем не менее решил отступить от инструкций. Осторожно приоткрыл дверь в спальню и, сгорая от любопытства, осмотрелся. То, что он увидел, его разочаровало: обычная двуспальная кровать, причем неприбранная, отнюдь не роскошный комод, на котором в беспорядке валялась косметика, платяной шкаф, несколько пуфиков и ковровое покрытие неопределенно-серого цвета. Никаких тебе зеркальных потолков, никаких предметов женского туалета, этих шелковых штучек, которые, собственно, и подогревали его любопытство.
Пескарь уже по-деловому посмотрел на часы и собрался было уходить, как вдруг его внимание привлекла кожаная сумочка, лежавшая на полу у кровати. Из сумочки торчал уголок видеокассеты, и Пескарь, повинуясь внутреннему чутью, сделал шаг вперед. Быстро нагнулся и вытащил из сумочки кассету. Не совсем понимая, зачем это ему понадобилось, вернулся в гостиную и вставил кассету в видеомагнитофон. Включил телевизор и приготовился к самому невероятному…
Но на экране ничего особенного не происходило. Двое малосимпатичных мужичков (один из которых напоминал чеченца или араба) пили кофе где-то в центре Амстердама (название нидерландской столицы значилось на кассете). При этом, конечно же, мило беседовали, но к сожалению, слов было почти не разобрать. Определенным было только одно: эти двое разговаривали по-русски. Один – чисто; второй, чеченец, – с жутким акцентом.
Пескарь, будучи докой в своем деле, сразу просек, что «фильм» снимали скрытой камерой. Вероятно, за одним из любителей кофейку велось наружное наблюдение. Но вот за кем?.. Нажав кнопку «стоп-кадра», Пескарь принялся внимательно изучать лица беседовавших. И вскоре узнал одного из них – это был Джабраил Загаев, чеченский полевой командир, подорвавшийся на мине в самом конце чеченской войны. Однако цифры внизу экрана свидетельствовали о том, что запись была сделана всего полгода назад.
«Выходит, Джабраил жив, – бесстрастно констатировал Пескарь и вдруг, неизвестно отчего, обозлился: – Вот гад! Сидит себе в самом центре Амстердама, кофеек попивает, а ты вместо того, чтобы висеть у него на „хвосте“, с кошкой воюешь. Бомбу бы ему туда, скотине черномазой!»
Лицо собеседника Загаева тоже показалось Пескарю смутно знакомым, но где ему доводилось видеть этого лоснящегося борова в роскошном пальто, он так и не вспомнил. Да, собственно говоря, и вспоминать было некогда – хозяйка могла вернуться в любую минуту. С другой стороны, кассета жгла ему руки.
«Нет, дружище, ты рылом не вышел, чтобы вмешиваться в такую крупную игру. Знай, сверчок, свой шесток!» Вытащив кассету из видеомагнитофона, Пескарь водворил ее на место и быстро покинул квартиру.
Он был так поглощен нежданным открытием, что не сразу заметил человека, стоявшего одним лестничным пролетом выше. Лишь почувствовав позади себя какое-то движение, обернулся, но, кроме темного силуэта на светлом квадрате окна, ничего толком не разглядел. Инстинктивно потянулся за оружием – и тут вдруг вспомнил, что оставил пистолет в машине. Страх, о котором он уже успел было позабыть, вновь завладел им.
«Надо же так бездарно засветиться, – с досадой подумал Пескарь. – Если это сосед Волошиной, то он наверняка видел, как я выходил из ее квартиры».
Глаза привыкли к яркому свету, и он сразу узнал человека, медленно спускавшегося вслед за ним. Страх сменился растерянностью – это был тот самый высокий парень, что пару часов назад курил в беседке.
«Что, черт подери, этот псих здесь делает? – Пескарь отступил в сторону, пропуская парня вперед. – И почему я обозвал его психом?.. По-видимому, все дело в глазах – пустых и бездушных…»
– Огоньку не найдется? – вдруг спросил незнакомец, резко остановившись.
– Не курю, – соврал Пескарь. Только сейчас до него дошло, что положение, в которое он попал, хуже некуда – позади стена, пистолет остался в машине, а высокий псих, судя по поведению, что-то задумал…
В следующее мгновение сердце пронзила острая, невыносимо жгучая боль. Опустив глаза, Пескарь увидел рукоятку ножа, торчавшую из его собственной груди.
– Какого черта? – прошептал он, выпустив из рук дипломат.
Боль нарастала, стало трудно дышать. Все вокруг закружилось, как на карусели, затем поплыло… Пескарь хотел позвать на помощь, но не в силах был произнести ни слова. Цепляясь за перила, сполз на холодный бетонный пол.
«Неужели это все?» – пронеслось в голове. И вдруг неожиданно для него самого боль отступила. Он испытал полный кайф, как в преддверие большого праздника. Ему захотелось поделиться со всеми своей радостью, захотелось крикнуть на весь мир:
– Не бойтесь! Умирать легко!
Но не смог – захлебнулся собственной кровью…
2
Как ни старался Павел поспеть вовремя, – выбрал самый короткий маршрут, гнал на желтый сигнал светофора, – все равно, как выяснилось, опоздал. Всего на пять минут. Но в данной ситуации даже одной минуты задержки было достаточно, чтобы все пошло прахом.
«Скорой помощи» у парадного не оказалось. Впрочем, рассчитывать на то, что похитители в очередной раз воспользуются накатанным сценарием, было бы уж слишком наивно. Раз до сих пор не попались, значит, с головой у них все в порядке. Наверняка придумали что-нибудь похитрее.
На мгновение Павел задумался: зайти в бутик или подождать в машине? Второй вариант вначале показался ему предпочтительным – вот тебе и машина, и преступники, и жертва. Но где гарантии, что похитители воспользуются именно парадным, а не служебным ходом, который тут наверняка есть – и пусть бы только один?
Оглядевшись и не обнаружив ничего подозрительного, Павел выбрался из джипа и решительно двинулся к массивной двери из затемненного стекла. Привлекать внимание к собственной персоне он не хотел и потому, прежде чем переступить порог, постарался успокоиться и изобразить на лице холодное равнодушие.
Несмотря на предпринятые меры, проникнуть в бутик незамеченным ему не удалось. Едва он переступил порог, как оказавшиеся неподалеку широкоплечий детина с выбритой до блеска физиономией и хрупкая, коротко стриженная девушка впились в него липучими глазищами.
«Детина, наверное, охранник, – предположил Павел. – А девушка – продавец-консультант… Вот черт, знал бы, что придется идти в такое место, хотя бы переоделся».
Однако его далеко не шикарный прикид ничуть не смутил продавщицу. Прервав разговор с охранником, она не спеша направилась к Павлу:
– Добрый день, – улыбнулась профессионально, обдав его запахом французских духов. – Я могу вам помочь?
Вопрос застал Павла врасплох.
«Если сказать, что я сам во всем разберусь, к этому отнесутся с подозрением, – прикинул он. – Это ведь не ГУМ. Зачем же создавать самому себе проблемы? Если полагается гид, то пусть будет. Да и охранник проявит ко мне меньше внимания…»
Истолковав нерешительность клиента по-своему, продавщица перешла в наступление:
– Что-нибудь из весенне-летней коллекции?.. Предпочитаете классику или хотите взглянуть на что-нибудь более экстравагантное?
– Классику, – растерянно пробормотал Павел, окинув взглядом зал магазина и тут же спохватился: – Впрочем, нет. Лучше что-нибудь современное! Летнее. И покруче… Для жены…
Посетителей было немного – человек семь. Плюс трое продавцов (включая стриженую) и двое охранников. Сотрудников бутика, охрану и молодую парочку, которая, судя по всему, собиралась скупить полмагазина, Павел сразу вычеркнул из списка потенциальных жертв и похитителей. Оставались пятеро. Но кто из них? Кто?..
Только сейчас он заметил, что стриженая сует ему какой-то яркий журнал.
– Что это? – уточнил на всякий случай.
– Каталог. Так вам будет проще сориентироваться.
– Тогда я присяду, – обрадовался Павел и кивнул на кресло у стены неподалеку от секции летних гарнитуров. – Выберу. А потом поговорим.
Его предложение было незамедлительно принято, поскольку в бутик заглянуло несколько мужчин. Они тоже нуждались во внимании и в профессиональных советах.
Усевшись в кресло, Павел развернул каталог и еще раз украдкой осмотрелся. Метрах в двух от него в висевших на вешалках туалетах, словно в лукошке с помидорами, копошилась полная дамочка лет тридцати. Ее, как могла, развлекала одна из продавщиц. Еще чуть дальше вдоль ряда прохаживалась девушка в джинсовых шортах. Ее яркий небрежный макияж и дешевые серебряные серьги свидетельствовали о том, что к элите она не принадлежит. Следовательно, ее и похищать незачем. В конце секции крашеный блондин жеманно перебирал яркие маечки.
«Педик», – решил Павел и перевел взгляд на следующего покупателя.
Результат беглого знакомства оказался малоутешительным: из всех присутствующих на роль жертвы могла претендовать лишь одна особа – толстушка, с которой он начал осмотр. На шее у нее поблескивало дорогое колье, которое шло ей, как корове седло. На пухлых пальчиках чуждо смотрелись массивные золотые перстни с бриллиантами.
Продолжая наблюдать за нею, Павел вдруг с разочарованием подумал, что потенциальная жертва не вызывает у него никаких симпатий. Скорее, наоборот. С надеждой он еще раз пробежался глазами по залу и остановился на коренастом мужчине с правильными чертами лица и абсолютно невыразительной внешностью. Почему именно на нем? Да как-то уж слишком нетерпеливо тот посматривал на кабинку примерочной.
Когда шторки примерочной раздвинулись, из нее вышла высокая темноволосая женщина бальзаковского возраста. Вполне симпатичная, ухоженная, одетая по последней моде. На лице ее читалось недовольство, граничащее с яростью. Всучив подбежавшему сотруднику бутика вешалку с костюмом канареечного цвета, она с раздражением произнесла:
– По телефону мы говорили о другом.
Парень виновато развел руками:
– Его два часа назад забрала Кристина Орбакайте. Мы пытались ее отговорить… – он покосился на костюм. – Но этот, по-моему, не хуже. Отличается лишь формой пуговиц.
– Всего лишь?! – вскипела женщина. – Нет, не пойдет!
– Можно заказать по каталогу точно такую же модель.
– И как быстро я смогу получить заказ?
Помявшись, продавец ответил:
– Через шесть дней.
– Что?! – возмутилась покупательница. – Да мне он нужен сегодня вечером! Самое позднее – к завтрашнему утру!
«Кажется, назревает скандал…» – предположил Павел, но ошибся.
Ситуацию разрядил все тот же коренастый мужчина с невыразительной физиономией.
– Насколько я понял, речь идет о модели из коллекции «Рудбекия»? – негромко спросил он, удивив всех своей осведомленностью.
Если сначала Павел подумал, что коренастый ожидает свою спутницу, то теперь был уверен – они незнакомы. Женщина с благодарностью посмотрела на подошедшего и, видимо, надеясь найти в нем союзника, доверительно произнесла:
– Представляете, мой заказ отдают какой-то…
– Сейчас мы все исправим, – спокойно остановил ее незнакомец. – Директор этого заведения – мой старый приятель. Если обратиться к нему напрямую, сроки получения заказа можно существенно сократить.
– Тогда сделаем это прямо сейчас! – женщина развернулась спиной к оторопевшему работнику магазина и решительно направилась к двери, за которой располагались служебные помещения. Мужчина, стараясь не отставать, зашагал следом.
«Такое ощущение, будто театральный билетер осчастливил меня местом в первом ряду партера, – подумалось Павлу. – Отсюда даже слышно, как скрипят подошвы у актеров».
У него уже не оставалось никаких сомнений в том, что эти двое и есть жертва и похититель. Вскочив с места и рванувшись к двери, за которой они исчезли, Павел едва не сшиб с ног свою стриженую опекуншу, вдруг решившую удостоить его своим вниманием.
– Извините, – поддержав оторопевшую девушку за локоть, коротко бросил он и продолжил путь.
– Туда нельзя, – придя в себя, окликнула его стриженая.
Но Павел ее уже не слышал. Позабыв об осторожности, рванул дверь на себя. В открывшемся перед ним коридоре никого не оказалось. Сделав несколько шагов, затаил дыхание и прислушался – ни звука. Он отсчитал еще метров пятнадцать и уперся в стену. Здесь коридор поворачивал вправо и тонул в полумраке. Павел шагнул в темноту и вскоре оказался перед сбегающими вниз ступеньками.
«Складские помещения…» – пронеслось в голове.
Откуда-то, словно из-под земли, послышался сдавленный стон. Не раздумывая, Павел выхватил пистолет и ринулся вниз. Соскочив с лестницы, слегка притормозил – погруженный в полумрак коридор вновь сворачивал вправо. Прежде чем сделать следующий шаг, осторожно выглянул из-за выступа. И вновь – никого. Но одна из обитых жестью дверей была распахнута. У самого порога валялась белая женская туфелька.
«Кажется, я на верном пути», – заключил Павел.
Стараясь ступать бесшумно, он приблизился к двери, перевел дыхание, одним прыжком ворвался в комнату – и уже в следующую секунду осознал, что допустил непростительную ошибку: дверь за спиной с грохотом захлопнулась. И почти одновременно раздался странный звук проскакавшего по полу небольшого металлического предмета. Машинально Павел отпрянул в сторону – подумал, что это граната, скорее всего, «лимонка». Но тут же, глотнув едкого воздуха, понял – в комнату брошен баллончик с каким-то газом.
Первое, что пришло ему в голову, – попытаться высадить дверь и вырваться на свободу. Сделав несколько шагов, наткнулся сперва на стену, потом на ощупь добрался до двери. Замолотил в нее кулаками, пнул ногой. Ответа не последовало.
– Не откроете – буду стрелять! – пригрозил он. – Считаю до трех!
На счет «три» разрядил всю обойму в то место, где, по его расчетам, должен был находиться замок. Тщетно. Дышать стало тяжелее, заслезились глаза. Пришло горькое сознание, что из этого каменного мешка, если не случится чуда, ему уже не выбраться. Затем в воспаленном мозгу зародилась еще одна мрачная, но вполне реальная догадка:
«А вдруг весь этот спектакль был разыгран лишь для того, чтобы поквитаться со мной?..»
Это прозрение окончательно сломило его. Он почувствовал, что теряет сознание, но противиться этому уже не было сил – да и желания…
3
Пожалуй, еще никогда она не испытывала такого страха от пребывания в собственной квартире. Откуда он, страх? На этот счет у нее не было никаких связных объяснений. Чувство тревоги и мерзкое ощущение того, что за нею наблюдают, не покидало Маргариту ни на секунду. А тут еще Дуся вела себя, как в преддверии большой беды, – на удивление покладисто и тихо. Лежала на кушетке, свернувшись в клубочек, и время от времени поглядывала на хозяйку огромными, испуганными глазищами.
Однако больше всего Маргариту беспокоило молчание Павла. Что могло там стрястись, на Кузнецком? С тех пор как он, категорически приказав ей оставаться дома и ждать его звонка, уехал, прошло почти десять часов! И за это время от него не было никаких известий, хотя Павел обещал связываться с нею каждый час.
Ко всему прочему примешивалось чувство вины. Едва за Павлом закрылась дверь, она, чтобы подстегнуть время, затеяла сгонять в офис, где у нее был припрятан пакет «вискаса» для Дуси. Кто же знал, что эта привереда откажется есть? Между тем поездка из-за пробок затянулась. Может, в то самое время Павел и звонил?
Полночи промаявшись в тягостном ожидании, Маргарита решила наконец позвонить Павлу сама. Почему тянула до сих пор? Да очень просто: коль сказано, что звонить будет он сам, значит, так надо. Набрала номер его сотового и, считая длинные гудки, нервно забарабанила пальцами по подлокотнику кресла. После пятого гудка из трубки послышался незнакомый мужской голос – приятный баритон, в меру бодрый (учитывая, что часы показывали половину четвертого утра) и в меру дерзкий (учитывая те же факторы):
– Вас слушают.
Решив, что от волнения она перепутала порядок цифр, Маргарита быстро нажала клавишу отбоя. И, прежде чем набрать номер еще раз, мысленно приказала себе успокоиться.
Но вторая попытка окончилась точно так же: на звонок вновь ответил обладатель жизнерадостного баритона. Только теперь в его голосе, как показалось Маргарите, звучали еще и зловещие нотки:
– Слушаю! Говорите!
– Это ты? – развязно спросила она и, не дожидаясь ответа, затараторила: – Ну ты и скотина! Где ты шляешься, кобель поганый?..
Молчание в трубке красноречиво свидетельствовало о том, что собеседник пребывает в замешательстве.
– Куда вы звоните? – наконец нашелся он.
Маргарита, имитируя интонации пьяной шалавы, назвала номер, близко схожий с номером Павла.
– Вы не туда попали, – сухо ответил собеседник.
– Прости, зайчик, – Маргарита повесила трубку и, нервно распечатав новую пачку сигарет, закурила.
Но сигарета – верное средство от легкого шока – на сей раз не помогла. Страх и беспокойство усилились. Она была уверена, что во второй раз набрала номер правильно. Павел же не расставался со своим сотовым никогда. Время от времени отключал – но на час-другой, не больше.
– Черт знает что! – вслух выругалась Маргарита и мысленно попыталась проиграть ситуацию, при которой телефон напарника мог попасть в чужие руки. Итог размышлений был неутешителен, но иные версии исключались. Не потерял же Павел телефон на улице!
Теперь она точно знала, что не уснет до утра. А как только забрезжит рассвет, поедет к Кузнецкому мосту. Помнится, рядом с бутиком есть платная стоянка. Вдруг джип Павла все еще там? А если нет, может, сторож что-нибудь видел? В крайнем случае, ей придется ждать до десяти – до открытия магазина. Кто-кто, а продавцы не могут не вспомнить Павла. Если, конечно, он вообще туда заходил…
«Главное, не паниковать! – приказала она себе. – Павел попал в беду, это определенно. Твоя задача предельно проста: вытащить его из этой беды. А чтобы вытащить, надо знать, что произошло в бутике а-ля Версаче…»
Полтора часа Маргарита только и делала, что нервно расхаживала по комнатам, пила крепкий кофе и беспрерывно курила. В конце концов ее стало тошнить от сигарет, а в голове поселился беспросветный туман. Веки налились свинцом – она засыпала на ходу. Решив, что полчаса сна пойдут ей только на пользу, прилегла на кушетку, поставив у изголовья телефон. И провалилась в зыбкую яму…
Проснулась от какого-то внутреннего толчка и с ужасом уставилась на часы – без четверти десять! Вскочила, в панике заметалась по квартире, не зная, за что хвататься. Голова раскалывалась, руки дрожали, во рту стоял горьковатый привкус никотина. Помог контрастный душ – после него сознание немного прояснилось и Маргарита обрела способность принимать решения. Натянув на себя джинсы и яркую майку, кое-как подкрасилась, силой впихнула в себя бутерброд и, сунув в сумочку пистолет и запасную обойму, вышла из квартиры, заперев дверь на все замки…
До Кузнецкого моста добралась только в десять сорок пять. И опять из-за этих дурацких пробок! Зарулив на стоянку, но не выходя из машины, с надеждой огляделась – знакомого джипа нигде не было видно. Только спустя пару минут вдруг заметила, что возле бутика крутится необычайно много народу, хотя на двери висит табличка «закрыто».
Выбравшись из «Тойоты», Маргарита подошла к сторожу стоянки – сорокалетнему очкарику с откровенно профессорской физиономией – и, протягивая ему несколько крупных купюр в счет уплаты за парковку, спросила:
– А что, магазин сегодня закрыт? – и, чтобы очкарик был как можно разговорчивее, добавила: – Сдачи не надо. Это все вам.
Суетливо запихав деньги в карман куртки, сторож расплылся в подобострастной улыбке:
– Спасибо, мадам… Да, вы правы. Сегодня бутик не работает.
– Почему?
– Говорят, вчера там кого-то застрелили. Но я толком ничего не знаю – заступил на дежурство в шесть утра.
– Заказное убийство? – как можно небрежнее уточнила Маргарита, хотя в душе все похолодело.
– Может, и заказное. Вроде бы застрелили постоянную покупательницу – жену какого-то нувориша, – в голосе очкастого сторожа слышалось откровенное злорадство. Он явно недолюбливал тех, кого в простонародье называли «новыми русскими», и не считал нужным это скрывать. – Я-то сам вчера не работал, но сменщик рассказывал: тут такое творилось! Женщину нашли в складских помещениях, аккурат перед самым закрытием. Вызвали милицию, «Скорую», мужу позвонили. «Скорая», конечно же, не понадобилась – разве что констатировать смерть? Муж, говорят, приехал быстро – сорвался с какой-то важной встречи. Пообещал уволить все милицейское начальство, если не найдут убийц в кратчайшие сроки. Директор бутика в панике – их закрыли на неопределенное время. Сейчас там целая бригада экспертов работает… Так что это только в кино недурственно быть женой богатенького Буратино, а в жизни оно, выходит, иначе, – сторож внезапно смешался, видимо, запоздало причислив Маргариту к категории обозначенных им жен.
Но та, погруженная в свои мысли, ничего не заметила. Лишь задумчиво уточнила:
– Может, вы в курсе, кого подозревают?
– Чего не знаю, того не знаю, – сторож виновато развел руками. – Ходят слухи, что орудовала целая банда киллеров, но мне кажется, это – преувеличение. У нас ведь застрелить человека среди бела дня может даже школьник. И никакой специальной подготовки для этого не требуется.
«Похоже, мне пора сматываться, – решила Маргарита. – Коль скоро очкарик ударился в философию, значит, его познания о случившемся исчерпаны». Тряхнув волосами, она заставила себя улыбнуться:
– Ладно, раз магазин закрыт, мне здесь делать нечего.
Нарочито медленно подошла к «Тойоте», села за руль. Дрожащей рукой повернула ключ зажигания, выехала со стоянки и, развернувшись на Лубянской площади, взяла курс к Патриаршим прудам. Сейчас ей хотелось одного – поскорее оказаться у себя в офисе, упасть в любимое кресло, затянуться сигаретой и разобрать по косточкам только что полученную информацию. Правда, в комфортабельных условиях ее мозги работали гораздо хуже, чем в экстремальных. А еще сказывалась ночь, проведенная почти без сна.
Озарение пришло в тот момент, когда Маргарита ехала по Малой Бронной: «А что, если я воспользуюсь телефоном экстренной связи и дам знать о случившемся Саранскому?»
Свернув к обочине (плевать на знаки!), остановила машину и достала сотовый. Как же она растерялась, если не подумала об этом сразу! Кто-кто, а шеф особого отдела должен знать, как лучше действовать в подобных ситуациях.
Набрала семизначный номер и, когда ей ответили, назвала пароль и код экстренной связи.
– Вам перезвонят, – пророкотал бесстрастный мужской голос, после чего связь прервалась.
В ожидании звонка Маргарита закурила и вдруг поймала себя на том, что за последние сорок восемь часов она ни разу не вспомнила о странном незнакомце. Впрочем, это было неудивительно – два дня она жила, как на вулкане, одно событие сменялось другим, и было бы даже странно, если бы у нее находилось время думать об этом долговязом придурке.
Телефон зазвонил, как водится, неожиданно, хотя на этот раз Маргарита ждала звонка с нетерпением.
– Алло?
– Что случилось? – голос Саранского был сух и колюч, как надломленная ветка.
– Пропал Андронов. Я не знаю, что делать, – она вдруг почувствовала, что ей трудно говорить. Видимо, это уловил и Саранский, так как из трубки тут же последовала реплика:
– Возьми себя в руки! Ты можешь спокойно и доходчиво объяснить, что произошло? Или дать тебе время успокоиться?
Сама того не желая, Маргарита разозлилась. Ну и фрукт же этот Саранский! Конечно, сидя в уютном кабинете, легко давать советы!
– Я совершенно спокойна, – отчеканила она.
– Тогда рассказывай. Только коротко.
– Вчера в пять вечера Андронов поехал в бутик на Кузнецкий, чтобы предотвратить очередное похищение. С тех пор я его не видела. По его сотовому отвечает другой человек, дома его тоже нет. Мне удалось выяснить, что вчера на Кузнецком…
– Я в курсе того, что произошло на Кузнецком, – бесцеремонно перебил Саранский. – И довожу до твоего сведения, что в списке подозреваемых твой Андронов стоит на первом месте.
– Что значит – «на первом месте»?
– А то, что его подозревают в убийстве.
– Вы не шутите?
– Я своими глазами видел фоторобот предполагаемого киллера, составленный по описаниям свидетелей. Точь-в-точь Андронов: высокий, светловолосый, лет тридцать пять – сорок.
– Ему тридцать семь, – машинально поправила Маргарита.
– Какая, к черту, разница? – взорвался Саранский. – Он вляпался основательно, а вместе с ним и ты. Потерпевшую застрелили из «ТТ», который нашли там же, на складе. На оружии – отпечатки пальцев Андронова. Человек десять видели, как он мчался сломя голову за этой бабой. Так что, дорогуша, пора заказывать реквием.
– Но зачем, зачем Павлу было убивать эту женщину? Он ехал туда, чтобы спасти ее!
– Не знаю, что и сказать. Лично я ничего не могу гарантировать. А вдруг у Андронова поехала крыша?..
– Вы что? Какая крыша? Мы с ним расстались за полчаса до убийства! Он был нормальнее нас с вами!
– Все, хватит! – резко оборвал ее Саранский. – Сами заварили эту кашу, сами и расхлебывайте. Мне больше не звони! Если понадобишься, свяжусь с тобой сам.
Маргарите показалось, что прямо над ухом прозвучала автоматная очередь. Но это были всего лишь короткие гудки, доносившиеся из трубки…