Глава 19
К поселку подъехали еще засветло. Сабуров показал место, где было удобнее всего поставить машину – за небольшой рощицей. Дорога, выворачивая из-за нее, как раз к поселку выходила – причем со стороны, противоположной той, в котором располагался дом, облюбованный полковником Попцовым. Скат отправил в поселок Гиглу – узнать, дома ли сейчас Попцов или на базе. Барцыц вернулся через полчаса – за это время как раз стемнело.
– Дома, – сказал абхаз. – Мне люди сказали, что он чем-то заболел. Вернулся с базы днем, с тех пор лежит, не встает.
– Заболел, значит, – усмехнулся Скат. – Понятно. Да, ребята, похоже, заварушка действительно на сегодня запланирована. Очень уж кстати полковник заболел. Под таким предлогом всегда намного проще оправдываться, если что-то произойдет.
– Ну что, двигаем? – сказал Левша.
– По-хорошему, подождать бы еще хоть часок, – вздохнул Скат. – Но я боюсь – можем не успеть. Мы же так и не знаем, что у грузин с американцами за план. Но наверняка сейчас последние часы, в которые можно что-то им противопоставить. Нельзя время терять. Гигла, если абхазам на глаза попадемся, сумеешь отговориться?
– Сумею. Да вообще-то я уже отговорился – объяснил старосте, если что случится в доме Попцова, пусть внимания не обращает ни он, ни кто другой из поселка – не их это дело.
– И он согласился?
– Согласился. Похоже, не очень-то тут полковника любят. Но предупредил – с оружием нас через село не пустят.
– Ладно, что ж делать. И без оружия обойдемся. Вряд ли Попцов такой уж великий боец, справимся вчетвером-то, – Скат усмехнулся. – В остальном действуем по плану.
План они еще в машине обговорили. В поселок вошли двумя парами – сначала Левша и Андрей, потом Гигла со Скатом. Такое разделение было не случайным. Андрей знал почти всех местных, Гигла был абхазом. Таким образом, в каждой паре оказался кто-то, кто мог с местными жителями объясниться, если они поинтересуются, что это чужаки в их поселке позабыли – ведь не со всеми же Гигла поговорил, кто-то может быть не в курсе.
Дом, в котором обосновался Попцов, был небольшим, но добротным. Сабуров знал, что до войны в нем жила большая семья. Но отец и один из сыновей погибли на войне – в этой деревне вообще многие погибли, очень уж близко к границе она была расположена. Два оставшихся в живых сына после завершения боевых действий получили российские паспорта и уехали на заработки в Сочи, а вскоре и мать к себе увезли. Дом остался пустым, и, видимо, когда российский полковник захотел в нем поселиться, староста только обрадовался – хоть какие-то деньги. Заборчик вокруг двора был символическим – штакетник по пояс. Воров здесь не боялись – свои у своих в жизни не воровали, а чужих в поселке практически не бывало, не считая российских солдат, с которыми до последнего времени отношения были отличные. Собак тут тоже не было – полковник животных не любил, а необходимости сторожить дом не возникало.
Сабуров и Левша подобрались к дому сзади. Они аккуратно перелезли через штакетник, подкрались вплотную к стенам и замерли у черного хода – эта дверь вела из дома на задний двор, где при прежних хозяевах обитала всякая мелкая живность. Сабуров посмотрел на часы. До оговоренного со Скатом времени оставалось четыре минуты. И тут он услышал в доме громкий возглас, почти крик. Кричал явно мужчина – и такое ощущение, что не от боли и не от страха. Что он просто голос повысил в разговоре. Андрей прислушался – ничего. Видимо, успокоился кричавший. Тогда он склонил голову, приник ухом к замочной скважине. Внутри слышались голоса – но разобрать, о чем говорят, Андрей не мог.
– Левша! – прошептал Сабуров. – Сможешь дверь тихо отпереть?
– Могу.
– Открой. Там о чем-то говорят, если мы сумеем незаметно войти, то все услышим.
Пару секунд Левша колебался – и понятно, почему. Согласованный со Скатом план ничего подобного не подразумевал. С другой стороны, он прекрасно понимал, что в предложении Андрея есть смысл.
– Ладно, попробую, – наконец сказал он.
Пробовать пришлось недолго. Левша был мастер, каких мало. Конечно, основной его специальностью была электроника, но взламывать замки он тоже умел очень неплохо. В свое время Скат счел, что такое умение члену его группы пригодится – и убедил в этом генерала. Тот связался с Управлением исполнения наказаний, и в распоряжении Ската на месяц оказался матерый вор – кстати, Левша от него и кроме взлома замков много чему полезному научился.
Замок поддался меньше чем через минуту. Он открылся почти беззвучно. Левша подался в сторону. Сабуров очень осторожно потянул дверь на себя, надеясь, что она не заскрипит. И она не заскрипела – видимо, в доме полковника было кому следить за порядком. Андрей шагнул в темный коридор. Внутри этого дома он никогда не был. Так что теперь приходилось полагаться на интуицию и удачу. Впереди был виден свет – он падал из полуприкрытой стеклянной двери. Андрей сделал еще два скользящих шага и замер – теперь ему все было слышно.
– …и так уже все, что мог, сделал! – Это явно говорил Попцов, Сабуров легко узнал его визгливый тенорок.
– Не все. Мы договорились, что останется не больше тридцати человек. А осталось сорок два! – Этот голос, низкий, уверенный, был Андрею незнаком. Судя по тону, это ни один из подчиненных Попцова.
– Куда бы я еще десять человек дел?! – раздраженно ответил полковник.
– Это ваша проблема.
– И так уже это выглядит подозрительно! Если после всего меня заподозрят…
– Вы должны были продумать все так, чтобы не заподозрили. Мы платим вам деньги за результат, а не за намерения!
– Сорок два человека – это вам не результат?!
– Не такой, о каком договаривались.
– Я вам русским языком говорю – сделал все, что мог. Все, понимаете?! – Полковник снова повысил голос – вот как раз такой его вскрик Сабуров из-за двери и услышал. – Может, вам по-английски повторить, так понятнее будет?! Я бы с радостью, но не знаю я вашего английского!
«Вашего?!» – это слово будто подтолкнуло Сабурова. Он понял, кто находится в комнате с Попцовым. Хармфорд! Наверняка он! А что по-русски говорит, так это неудивительно – Скат тоже английским так владеет, что если захочет, от американца его не отличить. Точно, это Хармфорд. Кстати, все довольно логично – где ему сейчас еще быть, как не здесь. И укрытия надежнее, чем дом российского полковника, придумать трудно, и руку на пульсе событий здесь держать можно. Кроме того, он явно пытается заставить Попцова до конца выполнить какие-то обязательства. Но какие? О чем идет речь? Сабурову казалось, что сказано уже достаточно, что, если у него будет хоть пара минут, чтобы спокойно подумать, он поймет, о чем речь. Но этих минут не было – нужно было слушать дальше. А Попцов продолжал, похоже, все больше распаляясь:
– Сколько вы уже народу сюда перебросили? Сотни полторы? Или больше? Неужели не справитесь?!
– Сколько мы сюда перебросили, вас не касается, – голос его собеседника стал совершенно ледяным. – А вы можете еще выполнить договоренность.
– Как?!
– Отошлите куда-нибудь людей! Придумайте куда!
Тут Андрей почувствовал осторожное прикосновение к плечу. Это был Левша. Он молча сунул под нос Сабурову часы – до оговоренного со Скатом времени атаки оставалось десять секунд.
«Да что же это такое! – отчаянно подумал Андрей. – Хоть минутку бы еще!» Но никакого способа известить Ската, чтобы он подождал, не было. Оставалось надеяться, что услышать удалось достаточно. И еще на то, что захваченные собеседники сами все расскажут.
А Попцов продолжал свой монолог:
– Я уже все, что мог придумать, использовал. Патрули усилены, посты на опорных точках тоже. Всех, кого мог, отправил в отпуск. Пять человек отправил…
Куда он отправил пять человек, Попцов сказать не успел. Окно комнаты, в которой он находился, словно взорвалось, и в комнате оказался Скат. Одновременно, секунду в секунду с этим, через дверь ворвался Левша – Сабуров остался позади, как менее опытный. В комнате загрохотали выстрелы. Андрей кинулся внутрь, он отставал от Левши всего на секунду, но в такой ситуации это очень много. Когда он оказался в комнате, бой уже был в разгаре. И Сабуров словно сфотографировал глазами открывшуюся ему картинку. Такое с ним иногда бывало – мир застывал, как фильм, если на стоп-кадр нажать.
Комната была большая, по местным меркам роскошно обставленная. Стол, несколько стульев – сейчас все они, кроме одного, на полу валялись, большой телевизор в углу, ковры на стенах, а на коврах несколько шашек и кинжалов в ножнах – ну да, Попцов же кавказское оружие коллекционировал. С потолка свисает массивная люстра на пять лампочек – Андрей даже это заметил. Большое окно. Сейчас стекло из этого окна было выбито, осколки торчали из рамы, словно акульи зубы. А через подоконник головой внутрь комнаты свешивалось массивное тело Гиглы. Под его головой, не достававшей до пола десятка два сантиметров, было несколько капель крови, да еще несколько находились в воздухе – фотография, ни дать ни взять. Рядом с окном оседал на пол незнакомый парень в камуфляже, с пистолетом в безвольно повисшей руке. Труп, сразу видно, хоть и упасть еще даже не успел – глаза закатились, шея неестественно вывернута. У дальней стенки стоял другой незнакомец – заметно старше и крепче. В руке у него тоже был пистолет – и как раз в этот момент Левша тянулся к нему, но было видно, что не достанет. Скат был чуть дальше, на полпути между этим человеком и окном. Командир словно присел на левую ногу – как конькобежец перед стартом. А под ногами здоровяка с пистолетом валялся полковник Попцов – в тренировочных штанах и белой майке, по груди которой расплывались два кровавых пятна. Андрей успел охватить все это взглядом, успел осознать. И в следующий миг словно кнопку нажали – картинка ожила.
Хармфорд – а здоровяк с пистолетом наверняка был именно он – неуловимо быстрым движением ушел от захвата Левши, перебросил пистолет в левую руку – и в следующий миг тезка подковавшего блоху мастера отлетел в противоположный угол. Именно отлетел – словно его не человек ударил, а машиной сбило. Удар Хармфорда был настолько быстрым, что Сабуров еле увидеть его успел – американец бил правым кулаком в грудную клетку. И одновременно левой рукой направлял пистолет на Ската. Но Скат не уступал ему в скорости. Он ударил ногой и вышиб пистолет из руки врага. Грохнул выстрел, но пуля ушла в потолок. В следующую секунду Скат и Хармфорд закружились по комнате. Стол, оказавшийся у них на пути, отлетел в сторону, словно был из картона сделан. Это было похоже на танец – страшный, смертоносный танец, цена ошибки в котором – жизнь. Оба противника двигались настолько быстро, что глаз за ударами и блоками не успевал. Андрей застыл как завороженный. Впрочем, и хорошо, что застыл – лезть в этот бой напролом было все равно, что руку в мясорубку сунуть. Сабуров видел Ската на тренировках, сам не раз вставал с ним в спарринг, но только сейчас он понял, на что способен его командир. Однако, к несчастью, противник ему не уступал. Более того, похоже, что и превосходил. Несколько секунд бой шел на равных – сколько же в эти секунды ударов поместилось! Хватило бы на средненький американский боевик, наверное. Но потом, кажется, Скат стал сдавать. Он почти не контратаковал, ушел в глухую защиту. Пока он успевал ставить блоки, но… Вот и не успел! Один из ударов американца достиг цели, Скат получил в плечо. Удар развернул его, и Андрей, автоматически посмотрев на место, куда удар пришелся, наконец заметил, что рубашка на груди у Ската мокрая – большое темное пятно.
«Он же ранен!» – Эта мысль словно вывела Андрея из ступора. С того момента, как он в комнате оказался, прошло секунд семь. Сабуров чуть было не кинулся вперед – его остановил не рассудок, а скорее инстинкт. Подсознание, работающее с телом напрямую, прекрасно знало, что толку от такого броска не будет – получится только так же отлететь, как отлетел Левша, который, кстати, в рукопашке был заметно сильнее Андрея. Нужно было какое-то оружие. Оба пистолета находились слишком далеко, к тому же за ними нагибаться надо было. Идея пришла в голову мгновенно и мгновенно же была реализована. Сабуров кинулся к стене, сорвал с нее шашку из коллекции Попцова и выхватил клинок из ножен.
Кавказская шашка – это разновидность сабли. Многие, правда, считают ее отдельным видом холодного оружия, но большая часть специалистов полагают, что облегченная сабля без перекрестья все же остается саблей, хоть и видоизмененной. Андрею попался очень хороший клинок – длинный, легкий, острый, с удобной рукоятью. Собственно, и неудивительно, в шашках Попцов толк знал и плохое оружие на стенку бы не повесил. Сабуров ринулся вперед. Он никогда не занимался фехтованием, но здоровому, тренированному мужчине, знакомому тем более с рукопашным боем, с боем на ножах, и с шашкой управиться не так трудно. Как раз в этот момент Скат получил еще один сильный удар и отлетел в сторону, так что Андрей мог не опасаться задеть командира. Шашка засвистела, рубя воздух крест-накрест. Американец отскочил. Андрей последовал за ним, он уже нисколько не боялся врага, а только хотел достать его. Легкий клинок летал как молния – попробуй прорвись через такой заслон!
Прорываться американец пока не пытался. Сабуров наступал, рубил со всей силы, а янки уклонялся, ускользал, отступал. Андрей попытался загнать его в угол, но американец вывернулся – все же он был очень быстр. А в следующую секунду он пригнулся и выбросил вперед ногу – чуть не достал Андрея по коленке. И достал бы – но Сабуров в последнюю секунду успел изменить направление удара, направить его в голову врагу. И янки не довел своей контратаки до конца – иначе шашка располовинила бы ему голову, как гнилой арбуз. Он успел отклониться назад – и клинок только самым кончиком чиркнул его по лбу. Порез тут же набух кровью, она потекла вниз по лицу.
– Молодец! – прошипел американец. – Вот только это тебе не поможет!
Андрей не ответил – берег дыхание. Но в душе он уже чувствовал – американец прав. Достать его никак не удается, слишком быстр. А сам он подкараулит момент и дотянется до врага.
Но тут Сабуров заметил, как пошевелился Гигла. Свисавший с подоконника абхаз приподнял голову. Это был шанс! Конечно, Андрей был далеко не уверен, что Гигла сможет помочь, что он поймет, что надо делать. Но других вариантов не было. Андрей усилил натиск. Американец снова попятился. Сабуров гнал его к окну, к Гигле. А янки, все внимание которого было поглощено уклонением от атак, не видел этого. Когда он оказался у стены, Андрей сместился чуть вправо, теперь отходить янки мог только влево. Мимо Гиглы. Так он и поступил – шагнул влево и оказался прямо у окна, в паре десятков сантиметров от абхаза.
И Гигла не подвел! Он приподнялся и обхватил американца руками за ноги выше колен. Обхватил и стиснул что было сил – на большее он был сейчас просто не способен. Но Андрею и не надо было большего! Враг потерял подвижность, всего на пару секунд, до тех пор, пока руки Гиглы не стряхнет, но потерял.
Сабуров ринулся вперед. Он увидел искаженное страхом лицо янки, осознавшего, что с повисшим на ногах грузом не сможет уклониться. Американец взметнул руку навстречу клинку – и кисть отлетела в сторону, начисто срубленная острой сталью. Следующий удар рухнул поперек груди – как в песне поется: «Наискось рубашку расстегнула шашка». Кровь хлынула потоком. Янки покачнулся. Оторопело, непонимающе посмотрел на рану и рухнул вперед лицом. Из-под тела быстро расползалась красная лужа. А сверху на него упал Гигла – абхаз так и не разжал рук, и падающее тело увлекло его за собой.
Андрей бросил шашку и кинулся разбираться, кто жив, а кто нет. Ушло на это около минуты. Оба американца были мертвы. Левша начал шевелиться, на нем ран было не видно. Гигла лежал неподвижно, а когда Андрей подался к командиру, Скат даже поднялся навстречу Сабурову сам. Но выглядел он – краше в гроб кладут. Весь в крови, лицо бледное – хоть в ужастике на роли вампира снимайся.
– Лихо ты его разделал, Контрактник, – чуть запинаясь, выговорил он. – В жизни бы не подумал, что ты с Хармфордом справишься.
– Скат, с тобой что?!
– Ранен, – лаконично ответил командир. – В груди пуля. Посмотри.
Входное отверстие было в правой стороне груди – практически симметрично сердцу, может, чуть повыше. Как Скат с такой раной ухитрился драться с Хармфордом, было совершенно непонятно.
– Я когда в комнату запрыгнул, нарвался на того типа, – Скат кивнул в сторону окна, там первый американец лежал. – Он молчал, я думал, Попцов с Хармфордом в комнате одни. Потратил на него секунду, вот Хармфорд меня и подстрелил. И Гиглу тоже. Да, Гигла… Андрей, что с ним?
Сабуров перевернул абхаза на спину. Глаза у Гиглы были открыты, грудь чуть заметно вздымалась.
– Жив! – воскликнул Андрей.
– Нет, – прохрипел Барцыц. Его было еле слышно. – Две пули… Я уже труп. Уже ноги холодеют.
– Мы тебя вытащим!
– Не пори чушь, – голос был слабый, но совершенно спокойный. – Все мои родные за Абхазию погибли. Один я, как дурак, остался. Вот теперь и моя очередь пришла. Скат… Где Скат?
– Здесь я. – Скат сумел приподняться. Андрей уже удивляться перестал потрясающей силе воли этого человека.
– Скат, обещай, что дело до конца доведете.
– Доведем, Гигла, – твердо сказал Скат. – Доведем.
Гигла еще несколько секунд пристально смотрел в глаза командиру группы. А потом дернулся и обмяк, его глаза потускнели. Скат несколько секунд стоял над ним на коленях. А потом поднял взгляд на Сабурова.
– Андрей, ты цел?
– Да.
– В рубашке ты, похоже, родился. Что с Левшой?
– Живой я, – послышалось из угла. Левша, кряхтя, приподнимался с пола. – Как он мне вломил! Терминатор, а не человек, мать его за ногу!
– Иди сюда.
Левша подковылял – именно подковылял, иначе не скажешь – поближе. Он хрипло, с присвистом дышал и обеими руками держался за грудь.
– Попцов мертв? – спросил Скат.
Впрочем, прозвучали эти слова скорее как утверждение. Андрей даже подходить к телу полковника не стал – очень уж красноречиво выглядели раны.
– Да. Кто его убил?
– Хармфорд, скотина, – Скат покачал головой. – Но профессионал, ничего не скажешь. Он мог стрелять в Левшу или еще раз в меня. А выстрелил в Попцова, чтобы мы ничего из него не вытрясли.
Было видно, что говорить Скату трудно. Одной рукой он прижимал к ране рукав рубашки – когда только успел оторвать? – а второй опирался на пол.
– Допрашивать, значит, нам теперь некого, – закончил Скат. – Хреново дело.
– Не так уж хреново! – сказал Сабуров. – Я подслушал, о чем они говорили.
– Пересказывай, – скомандовал Скат. – Старайся слово в слово.
Андрей пересказал услышанный отрывок разговора. На память он никогда не жаловался, так что за точность мог поручиться. Пока рассказывал, сам тоже хорошенько вспомнил, осмыслил все эти слова. И в голове у него забрезжила мысль – пока еще неясная, но оформляющаяся с каждой секундой.
– Кого он и куда отослал? Сколько, кого и куда Хармфорд перебросил? Попцов ведь именно это слово сказал – «перебросили».
– Да. «Сколько вы уже народу сюда перебросили» – это его слова, – Андрей говорил с отсутствующим видом, и Скат это заметил.
– Что с тобой, Контрактник?
– Скат, – проговорил Андрей неожиданно севшим голосом. – Кажется, я догадался, как они собираются миротворцев обойти.
– Выкладывай.
– Попцов говорил про базу. Ну, откуда он еще может людей убирать? Да и вообще ясно все – усиленные патрули, усиленные посты на опорных точках, это значит, что на самой базе мало людей останется.
– И что?
– Хармфорду было нужно, чтобы осталось как можно меньше людей. Значит, получается, что планируется нападение на мост, то есть на саму базу.
– Это бред! Мы же говорили… – начал Левша, но Скат его перебил:
– Погоди, дай Контрактнику договорить.
– Это правда было бы бредом, если бы грузины со своей стороны атаковали, не скрываясь, – сказал Андрей. – Но ведь можно подстроить атаку наоборот!
– Что значит наоборот?
– С абхазской стороны. Ну, это же классическая провокация! Своих людей переодеть в абхазскую форму, перебросить их через реку и пусть прорываются через мост. С той стороны прорываются, с абхазской! Сломят сопротивление наших, потом по мосту перейдут на грузинскую сторону, что-нибудь там подожгут, взорвут, убьют кого-нибудь. И тут грузинская армия отвечает на агрессию. Прорвавшиеся к ним на берег «абхазы» отступают, грузины их преследуют и за ними через мост на абхазскую сторону – миротворцев-то уже нет! И тогда получается, что первыми начали абхазы! Вся ответственность за атаку на миротворцев на них! Скат, Левша, это же классическая схема, так Гитлер в тридцать девятом году на Польшу напал! Вот зачем отряд, который я выследил, через реку переправлялся! Они готовили людей, которые с этой стороны атакуют миротворцев! И вот зачем отношения с абхазами последние полгода портили! Чтобы достовернее такая картина казалась! А Попцов бы потом, когда разборы полетов начались, заявил, что да, с абхазами последнее время отношения сильно ухудшились. Приврал бы еще, что ему абхазы угрожали. Это легло бы в версию, что напали именно абхазы, как патрон в обойму! В итоге грузины на том берегу оказываются, а виноваты во всем абхазы!
Скат прищурился. Было видно, что он напряженно думает. Но голос первым подал Левша.
– Не сходится, – сказал он. – Все бы хорошо, но мост захватить не так-то просто. Там наша база. Даже если на ней останется… Сколько там Хармфорд требовал? Тридцать человек?
– Да.
– Так вот, даже если тридцать человек останется, то сколько народу нужно, чтобы с ними справиться? Как минимум вдвое больше, а то и втрое! А реально их там осталось не тридцать, а сорок два, как Попцов сам сказал! Значит, чтобы с ними справиться, нужно человек сто. А в том отряде, про который ты говоришь, было меньше двух десятков.
– Правильно, – кивнул Сабуров. – Но кто тебе сказал, что такой отряд был один?
Этот вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Левша явно растерялся, у Ската глаза сверкнули – похоже, он понял и поверил. А Сабуров продолжал:
– Мне сразу показалось подозрительным – всего один раз я решил проследить за Нигматуллиным и сразу этот отряд увидел. Не слишком ли большая удача для первого раза? Ладно, допустим, что все-таки именно удача. Но зачем эти люди уходили в горы? Там же ничего нет, там только прятаться хорошо! Вот они там и прятались. И сейчас прячутся, ждут команды. Наверняка туда не один отряд уходил, я, скорее всего, застал последний. Их могло быть и пять, и шесть, и десять – в любой день, когда Нигматуллин дежурил, можно было сколько угодно народу вести через реку. Их там, в горах, сейчас может быть и сотня, и две.
– А что они там ели, спрашивается?
– То, что с собой принесли. Сухого пайка с собой на месяц свободно взять можно, если сильно нужно, то и больше. А вода в горах есть. Левша, ну, сходится же все! Теперь все ясно!
– Согласен, – сказал Скат. – Во всяком случае, эта версия объясняет все, что нам известно, а других подходящих у нас нет. Значит, принимаем ее за рабочую. Андрей, ты молодец. Везучий и умный – убойное сочетание. Может, у тебя есть предложения, что нам теперь делать?
Вот с этим у Андрея было хуже. Нападение на базу явно планировалось на сегодняшнюю ночь, остались считаные часы – что за них можно успеть? Было бы в запасе хоть два-три дня, можно было бы попытаться вычислить базу боевиков и натравить на них абхазские силы самообороны. Но сейчас это было нереально – не успеть. Может, боевики уже на пути к базе.
– Предупредить Мякишева надо, – сказал Сабуров. – Хоть преимущества внезапности у них не будет.
– А поверит нам Мякишев-то?
– Поверит. Мне поверит.
– И дальше что?
– Дальше… Дальше нужно отразить нападение! Если они не сумеют захватить мост и на другой берег прорваться, то их план горит синим пламенем! Тогда грузинам не на что реагировать, не будет никакого рейда по их берегу!
– Если их будет больше сотни, то вы не удержитесь, – сказал Скат. – Эх, если бы Хармфорд меня не подстрелил! Я бы этих гадов еще в горах встретил, показал бы им, что такое спецназ! А так толку от меня никакого! Андрей, Левша! Давайте тогда, дуйте на базу, предупреждайте Мякишева. А я останусь здесь, попробую с начальством связаться, может, пришлют помощь.
– Скат, я тоже идти не могу, – сказал Левша. Он рассматривал свою ладонь – только что сплюнул на нее. Слюна была красная. – Кажется, Хармфорд меня серьезно поломал.
– Легкое? – спросил Скат.
– Похоже на то. Я еле дышу, башка кружится, того и гляди в обморок брякнусь. От меня сейчас вреда больше, чем пользы, будет. Так что Контрактник у нас один в строю остался.
– Не один, – тихо сказал Андрей. – На базе еще сорок два человека! В том числе и те, с кем я здесь служил! Если они будут знать, что нападение готовится, то неужели не справимся?! Панфиловцев двадцать восемь было – они танки немецкие остановили!
– Ладно, не надо такого пафоса, – Скат слегка поморщился. – Да, шанс есть, и надо его использовать. Далеко до базы?
– Километров двадцать.
– Тогда по рации ничего передавать не будем. Мало ли, вдруг перехватят. Да и Попцов может не единственным предателем оказаться. Пусть уж лучше они не знают, что мы их план разгадали. Давай, Андрей, в машину – и ходу!
Сабуров кивнул. У него кошки на душе скребли – неприятно было оставлять двух раненых товарищей. Но Андрей прекрасно понимал, что сейчас не время для сантиментов.
– Кстати, мы тут тоже кое-что сделать попытаемся, – добавил вдруг Скат. Глаза у него загорелись – что-то придумал.
– Что? – спросил Андрей.
– Абхазов поднять попробую. Ну, здешних, из села. Если они на помощь придут, то вы точно устоите. Их же тут много, и все вооружены. Только бы старосту убедить! Эх, жалко, Гигла погиб, с ним бы мы точно справились. Ну, ничего, я и один попытаюсь.
«Железный он, что ли?» – думал Сабуров, сбегая с крыльца. Жизненная сила, выносливость и стальная воля командира просто поражали воображение. Впрочем, добравшись до машины, Андрей все лишние мысли из головы выкинул. Теперь у него была четкая и ясная цель – добраться до базы и убедить Мякишева, что он не сошел с ума, что на базу действительно скоро нападут.