21

На дрейфующей льдине с пятью российскими и четырьмя норвежскими полярниками никаких особых перемен к лучшему не наблюдалось. Полярники продолжали терпеть бедствие. Все мысли были заняты лишь надеждами на выживание и скорейшее спасение. Но одних лишь только мыслей и надежд было мало. Нужно было действовать. Действовать вопреки капризам природы и перепадам собственного настроения.

Ожидание помощи затягивалось. Никто не мог поручиться, когда именно в небе появится самолет или вертолет спасателей. Поэтому сразу же было принято решение экономить топливо для обогрева. Все уцелевшие ученые согласились с этим без лишних споров. Все девять человек перебрались в один, самый маленький, домик. Вместо прежней дизельной установки для обогрева помещения стали использовать примитивную самодельную горелку на солярке. Малая площадь жилища и заметная теснота были призрачным залогом сохранения тепла.

Вторая проблема, связанная с питанием, разрешалась труднее. Съестного становилось все меньше и меньше. И с этим ничего нельзя было поделать. Небольшой запас муки расходовался на приготовление пресных лепешек. Их пекли на куске жести, которую устанавливали над все той же горелкой. Запах лепешек щекотал носы изголодавшихся мужчин. Едва ли не каждый мечтал «снять пробу» перед основной скудной порцией. Но такая мечта была абсолютно несбыточной. Если бы каждый снял пробу, то обед пришлось бы отменить.

Бетанов и Бондал сумели договориться между собой и убедить соотечественников в необходимости отказа от взаимных подозрений. Сергей Евгеньевич после многих раздумий и бесед с Ингваром пришел к выводу, что норвежцы, скорее всего, не виноваты в катастрофе.

– Да, я очень сильно погорячился, обвиняя вас в причастности к трагедии, – признавался российский руководитель экспедиции. – Но потом я посмотрел на события более трезвым взглядом. Вы и ваши соотечественники стали такими же заложниками обстоятельств, как и я со своими. Ваши люди гибли в ту страшную ночь точно так же, как гибли русские ученые.

– Я прекрасно понимаю ваши чувства. Когда происходит беда, всякий начинает искать виноватых. Это вполне естественно, что первоначально врагами вы увидели именно нас, норвежцев. Экстремальные ситуации порождают рецидивы национальных стереотипов. Я рад, что атмосфера недоброжелательности и взаимного недоверия осталась позади.

– Конфликтовать в нашем теперешнем положении неуместно. Так сказать, непозволительная роскошь. Разобраться в причинах трагедии можно будет и позже. Специалисты наверняка этим займутся и все обязательно выяснят. До самых мелких нюансов. Ну а у нас с вами сейчас полным-полно нюансов совершенно иного плана.

– Да, Сергей, я с вами полностью согласен. Все наши версии о причинах трагедии будут всего лишь измышлениями. А измышления, пусть даже самые логичные, не могут служить в качестве полноценного доказательства. Вы, как ученый, это прекрасно знаете. Действительно, для нас сейчас главное – не искать ответы на вопросы, ответить на которые нам не под силу. Главное – сохранить жизни всех уцелевших после катастрофы людей.

Взаимопонимание и отказ от конфликтов стали основой мирного сосуществования русских и норвежцев в стесненных условиях. Бетанов и Бондал не впервые после роковой ночи говорили об этом. Говорили вне домика. Не только потому, что не хотели в очередной раз будоражить людей. Оба главы пострадавшей экспедиции отправились обследовать льдину, на которой пребывали. Делали они это и раньше. И уже тогда было принято решение регулярно производить осмотр. Слишком уж ненадежной и непрочной казалась ледяная платформа.

Делая обход, Сергей Евгеньевич и Ингвар уделяли большое внимание краям льдины. Они пытались обязательно понять, что же такое с ней происходит. Для выяснения степени стабильности периметра ученые при первых обходах оставили специальные отметки из небольших колышков. Они устанавливались в метре от кромки льда. При новом обходе выяснилось, что льдина по краям разрушается. Расстояние между кромкой и колышками уменьшилось почти наполовину. Ничего хорошего это не предвещало. Это был еще один тревожный сигнал, что времени у полярников оставалось в обрез. Кроме того, в отдельных местах льдина дала весьма заметные трещины. Это тоже не вселяло ни капли оптимизма.

Вместе с тем Бетанов и Бондал совершали обход еще и с другой целью. Они планировали тщательно обыскать разрушенные строения. Это делалось не ради праздного любопытства. Руководителей не покидала надежда найти среди хлама что-нибудь из продуктов. Если бы кто-то сфотографировал их за этим занятием, то на снимке они напоминали бы бродяг. Сергей Евгеньевич сказал об этом своему коллеге. Тот согласился с подобного рода сравнением. Они звонко рассмеялись. И для одного, и для другого это был первый смех со времени трагедии. Вместе со смехом улетучивался груз накопившихся негативных эмоций. Оба ученых ощутили эмоциональное облегчение.

Успокоившись, руководители вернулись к поискам съестного. Однако едва они снова начали копаться в обломках одного из вагончиков, как раздался довольно громкий шум.

– Что это такое? – спросил русский.

– Кажется, это крики, – сомневаясь, ответил норвежец.

– Может быть, наши парни заметили какое-нибудь судно и пытаются таким вот образом сигнализировать?

– Кто его знает! Если честно, мне сдается, что такими криками никакие сигналы не подают.

– Черт! Уж не драка ли это?!

– Точно. Потасовка… Но почему?

– Сейчас узнаем.

Бетанов торопливо покинул разрушенный домик и быстро побежал на шум. Его коллега последовал за ним. Впереди мелькали силуэты полярников. Догадка о драке подтверждалась. Из общего домика успели выбежать все, за исключением одного серьезно раненного. Русские и норвежцы дрались. Кто-то пробовал боксировать. Кто-то катался по снегу. Потасовка сопровождалась громкой руганью.

– А ну, прекратить немедленно! Вы уже совсем очумели?! – воскликнул российский глава экспедиции.

– Сейчас же остановитесь! Драка – это не выход! – поддержал его норвежский коллега.

Полярники сначала никак не реагировали на призывы закончить драться. Тогда Сергей Евгеньевич и Ингвар принялись их разнимать. Люди были достаточно разгоряченными. Один из русских в ярости даже попытался оттолкнуть своего руководителя ударом кулака в плечо. Но Бетанов увернулся, крикнул: «Я тебя по-хорошему попросил!» – и врезал буяну в челюсть. Тот пошатнулся и осел на лед, держась за подбородок. Шум и «боевая» суета враз прекратились. Полярники разошлись в разные стороны и с молчаливой злостью смотрели друг на друга.

– А теперь объясните нам, что здесь стряслось? – суровым тоном спросил Сергей. – Какой черт вас заставил буянить? Из-за чего все началось?

– Вы видели за домиком ледяной холмик, запорошенный снегом? – задал встречный вопрос один из российских ученых.

Оба руководителя утвердительно кивнули.

– Оказывается, в этом холмике находился тайник. Там был припрятан ящик с мясными консервами. Сначала мы подумали, что все просто случайность. Что ящик той чертовой ночью случайно попал в сугроб. Но после осмотра открылась странная вещь. Две банки были открыты. Причем одна из них была полупустая. Судя по содержимому, ее открыли совсем недавно. Получается, что кто-то из нас тайком от остальных лопал тушенку. Мы хотели разобраться и узнать, кто же у нас творит такие вещи. Никто не осмелился признаться. Но вдруг у одного из норвежцев выпала ложка. Подобрали. Не погнушались понюхать. Пахло мясом. Парень отказывался признавать свою вину. Его соотечественники стали его защищать. Ну, вот так потом все пошло и поехало. Финальную стадию вы уже видели своими глазами.

Бетанов ни на секунду не изменил сурового выражения лица. Он прошелся по кругу и взглянул каждому в глаза, а затем сказал:

– Конечно, тот факт, что кто-то утаивает от остальных еду, является вопиющим. Но начинать из-за этого драку не стоило. Ведь мы с вами и без того находимся в экстремальной ситуации. Зачем же ее еще больше обострять? Зачем было спасать себе жизнь? Для таких вот потасовок? Для того чтобы молодой русский полярник подымал руку на своего не совсем молодого руководителя? Непорядок, друзья мои. Я бы даже сказал, бардак. Если дело так будет идти и дальше, то мы и без природных катаклизмов поставим на себе крест. Скажите мне, вы ведь этого хотите?

– Нет, – несвязным хором ответили полярники, стоявшие с виноватым видом.

– В таком случае вы должны были все решить мирным путем. И каждый из вас прекрасно знает, что это не только моя позиция. Господин Бондал ее тоже разделяет. И если надо, он специально для вас повторит то простое правило, по которому мы должны жить на этой дрейфующей тающей ледышке.

Ингвар с благодарностью взглянул на коллегу и начал говорить:

– Я убежден, что ключевой принцип нашего совместного быта здесь вы хорошо помните. Лучше плохой мир, чем хорошая война. Вы все взрослые люди. Ученые. Вы понимаете это в не меньшей степени, чем я или Сергей Евгеньевич. Но мы также понимаем и то стрессовое состояние, в котором пребывает большинство из присутствующих здесь. Но, несмотря на это состояние, всем нам приходится жить под одной крышей. Очень важно избегать конфликтных ситуаций. Держите себя в руках. Мы ведь люди.

– Мы все с вами товарищи по несчастью, – снова перенял эстафету Бетанов. – Но каким бы это несчастье ни было, следует оставаться людьми. Мы не будем выяснять, кто скрывал от остальных наличие консервов. Пусть это останется на его совести. Естественно, что тушенка изымается для общего питания. Она будет распределяться в режиме экономии, как и другие продукты. Сейчас приведите себя в порядок и начинайте готовить обед. А мы тут с господином Бондалом еще парой слов перекинемся. Всем все понятно?

– Понятно, – также хором ответили ученые. Через несколько секунд русские и норвежцы просили друг у друга прощения за инцидент. Чуть позже они гуськом вернулись в домик.

Руководители хотели бы порадоваться этому примирению, однако оба осознавали, что вероятность новых конфликтов чрезвычайно велика. Нужно было придумать то, что резко уменьшало бы эту вероятность.

– Знаете, Сергей, я думаю, что в следующий раз наши увещевания могут и не подействовать, – высказал соображение Ингвар.

– Я тоже так думаю, – прозвучало в ответ. – И, если что, не сумеем удержать ораву разъяренных детин. Дело здесь не только в недоедании. Ведь с питанием мы еще не приблизились к критически опасной отметке. Дело в том, что наши с вами люди не знают, чем себя занять. Они изнывают от безделья. А всюду, где царит безделье, начинают проявляться низменные инстинкты. Я считаю, что нам нужно срочно придумать для всех какое-то занятие. Пусть они его выполняют и верят в его крайнюю значимость. Тогда и времени на выяснения отношений по пустякам у них не будет хватать. Чисто армейский способ. Возможно, вы скажете, что это не совсем справедливо в отношении наших коллег. В чем-то вы будете правы. Однако иного выхода из складывающейся ситуации я попросту не вижу. Если у вас есть альтернативное предложение, то я вас с большим удовольствием выслушаю.

– Похоже, что в данном конкретном положении ничего другого предложить невозможно, – быстро согласился норвежец. – Но что именно мы должны делать? Чем мы их займем? Вроде никаких особых работ выполнять не надо. Если бы у нас была лодка, можно было бы отправить кого-то в разведку. Осмотрели бы соседние льдины. Но, к сожалению, с техникой у нас совсем плохо…

– Даже если бы у нас и имелась моторная лодка, я не рискнул бы отправлять ее, – выразил сомнение Бетанов. – Парни наверняка переругались бы по пути и вляпались бы в какую– нибудь беду. Да и зачем нам искать им занятие на других льдинах, когда и на этой оно очень быстро найдется.

Русский хитровато прищурился и посмотрел на коллегу, будто просил того угадать его идею. Бондал в ответ улыбнулся и отрицательно покачал головой:

– Ну уж не продукты в разрушенных домиках искать?

– Нет, конечно. Но, в общем, довольно близко. Я предлагаю в центре льдины развести костер и поддерживать его постоянно. Думаю, что обломков от домиков должно хватить на весьма продолжительное время. Людям скажем, что при помощи костра мы подаем сигнал. Что его вполне могут засечь со спутника даже через облака. Правда, насчет степени вероятности этого говорить ничего не будем. В действительности надежда быть обнаруженными спутником крайне мала. Для этого нужно по-настоящему счастливое стечение обстоятельств. В общем, у людей появится занятие. Ведь придется установить график дежурства. Кто-то будет следить за костром. Кто-то будет разбирать щиты вагончиков, мебель и другой пригодный для горения материал. У каждого будет своя функция. А вместе со всем этим вернется дисциплина и воцарится порядок.

– Идея хороша, – похвалил коллегу Ингвар. – Однако легенда со спутником может оказаться провальной. И среди ваших, и среди моих соотечественников найдется умник, который не поверит. Не поверит и упрется. А для других это будет дурным, но заразительным примером.

– Ой, да не усложняйте вы так! – успокаивающе воскликнул Сергей Евгеньевич. – Если кто-то зацепится за нереальность быть засеченным со спутника, мы напомним о самолетах. Вон советские партизаны во время войны с фашистами тоже самолетам с Большой земли сигналили. Хоть условия были не менее экстремальными. Кстати, этот пример должен хорошо подействовать на моих соотечественников.

– На моих не подействует. Но ничего. Буду взывать к здравому смыслу. Пока он еще окончательно не испарился.

Руководители пришли к согласию и направились в домик, где уже был готов скудный обед. За обедом они высказали идею о необходимости развести большой сигнальный костер. Несмотря на прежние опасения, идея была встречена со всеобщим воодушевлением. И российские, и норвежские полярники были готовы взяться за работу. Не успели Бетанов с Бондалом обмолвиться о дежурстве, как его график без каких-либо споров был составлен в считаные минуты. Еще через несколько минут они отправились к разрушенным домикам и приступили к делу.

Не прошло и часа с момента появления идеи, как она оказалась воплощенной. Приблизительно в центре льдины была выдолблена широкая яма десяти сантиметров в глубину. На ее дне разместили куски жести, а уже затем уложили обломки щитов и мебели. Сначала огонь не хотел разжигаться. Полярники добавили немного солярки и остатки машинного масла. Вспыхнуло яркое пламя, вмиг охватившее уложенные «дрова». Густой дым поднялся высоко вверх. Костер был разожжен. Оставалось лишь следить за тем, чтобы он не погас. Ученые уже знали, кто что должен делать и где находиться. Действовали они четко и слаженно. Со стороны казалось, что только этим они всю жизнь и занимались. Настроение людей заметно улучшилось. То и дело звучали шутки и задорный смех. Причем русские и норвежцы общались не только в рамках своих национальных групп, но еще и между собой. Это выглядело весьма отрадно. Руководители были довольны тем, что напряженность и конфликтность отошли на задний план. И хоть надежды на спасение не появлялось, помощь с Большой земли можно было ожидать в совершенно спокойной обстановке.