Глава 37

Вернувшиеся к вечеру остатки отряда, посланные в пустое селение, были полностью деморализованы. Это Мчарек, который лично их допрашивал, понял сразу. Боевики отвечали на его вопросы односложно, от себя ничего не добавляли, если их не спрашивали. О полковнике ничего не слышали и вообще видели русских только издалека...

– Черт бы их всех побрал, – ругался Мчарек, опросив всех участников провалившейся операции. – И это у тебя, Мухаммад, называется хорошей подготовкой? Это дерьмо, а не подготовка!

– Мои люди не участвовали в боевых действиях, – скромно оправдывался аятолла, не переставая щелкать жемчужинами четок. – А ведь я предлагал тебе, Хусейн, сделать несколько провокаций...

– Ты предлагал рассекретить нашу игру, – резко оборвал его Мчарек. – В конце концов, мог бы и сам организовать эти чертовы провокации... А что теперь прикажешь делать с этим сбродом? Ты уверен, что они смогут взять русских рейнджеров в аэропорту?

– Кроме моих людей, – не меняя позы, ответил Магрибек, – там будет полиция и служба охраны аэропорта. Можно просто перекрыть взлетную полосу и не дать взлететь ни одному самолету...

– Мухаммад, не разочаровывай меня! – прикрикнул Хусейн, для пущей убедительности стукнув кулаком по своему колену. – Не заставляй меня думать, что ты поглупел! Никто не пойдет на то, чтобы перекрыть полосу... Кстати, что ты выяснил о русском самолете? Что-то ты подозрительно молчалив на эту тему...

– За последние трое суток, – через силу выдавил Мухаммад, – в «Тунис-Карфаген» прилетел только один самолет из России – чартерный рейс из Москвы. Он не забрал даже половины русских...

– Что значит «не забрал даже половины»? – вскинул брови Мчарек, останавливаясь перед Магрибеком. – Он что, улетел?

– Вчера утром...

Мчарек вдруг почувствовал желание задушить сидевшего перед ним Магрибека. Вцепиться ему в горло и давить до тех пор, пока он не перестанет шевелиться. Пока у него не вывалится посиневший язык из перекошенного от боли и ужаса рта. С трудом подавив в себе этот приступ, он прошипел в самое лицо Мухаммаду:

– Почему ты мне ничего не сказал об этом, скотина? Почему ты все это время молчал и ничего не говорил?

– Ты ни о чем не спрашивал, – просто ответил Магрибек. – А у нас не принято впустую молоть языком. Это недостойно настоящего мужчины.

– Пошел вон, настоящий мужчина, – прорычал Мчарек, чувствуя, что желание убить своего ставленника опять поднимается в нем тяжелой волной. – Убирайся, пока я, исправляя ошибку Всевышнего, не переделал тебя в евнуха!!!

– Перестань сердиться, – не повышая голоса, проговорил самопровозглашенный аятолла. – От этого может развиться болезнь печени. А это очень нехорошая болезнь... Ты услышал только то, что в аэропорту нет русских самолетов, и начал сильно сердиться. Не стал слушать, что я узнал еще...

– А меня ничего больше не интересует! – окончательно взорвался Мчарек. – Понимаешь ты меня, осел бородатый?! Не ин-те-ре-су-ет! Потому что этого полковника я обхаживал не один год. Он один стоит больше, чем сотня таких, как ты, остолопов, вместе с их дерьмовыми армиями! А у тебя армия оказалась такой же дерьмовой, как и у Джамили!..

Что-то вспомнив, он вдруг бросился к лежащему на коврике ноутбуку. Несколько минут он пристально всматривался в экран монитора и наконец облегченно вздохнул. Красный пульсирующий шарик все еще оставался на карте-схеме Туниса. Значит, его маячок, который он оставил на Самойленко, по-прежнему работал. Смущало только то обстоятельство, что шарик быстро приближался к столице совсем не с той стороны, где ожидал его увидеть Мчарек.

– Чертовы русские, – пробормотал он, сверяясь с картой. – Почему они все делают не так, как заведено в цивилизованном мире?

– Что-то случилось? – участливо спросил Магрибек, предпочитая тем не менее оставаться на своем месте. – Может, тебе нужна помощь?

– От тебя мне больше ничего не надо, – резко ответил Хусейн, не поворачивая головы в сторону аятоллы. – Пошел вон отсюда!

– Ты совершенно напрасно так разговариваешь со мной... – Впервые за все это время Магрибек слегка повысил голос, его губы искривились в презрительной усмешке. – Не забывай, что я – правоверный мусульманин и нахожусь у себя дома. А ты – всего лишь американский выскочка, хотя и принял нашу веру! Одно мое слово, и от тебя не останется даже воспоминаний. Поэтому я советую тебе дружить со мной...

От такой наглости Мчарек на несколько секунд потерял дар речи. Магрибек почти открыто угрожал ему! Тому, кто его создал и подвел вплотную к президентскому трону... Это была неслыханная наглость!

– Что ты сейчас сказал?! – зловеще прошептал Мчарек. – А ну-ка, повтори, немытая скотина...

Он медленно разогнулся, отрывая взгляд от ноутбука и выпрямляясь в полный рост. Мухаммад продолжал сидеть не шевелясь, как изваяние.

– Ты забыл, кто все это для тебя сделал? – продолжая говорить с придыханием, спросил американец, неторопливо подходя к нему. – Забыл, кто за все это платит? Кто создает для тебя благоприятные условия? Как же ты, пес, осмеливаешься тявкать на своего хозяина, который тебя кормит?

– Ты для меня не хозяин, – тоже начиная заводиться, прошипел Мухаммад, быстро вскакивая на ноги. – Ты не можешь им быть, потому что сам принадлежишь господину...

Договорить Магрибек не успел. Мчарек одним прыжком подскочил к нему, выхватывая на ходу острую как бритва наваху, с которой почти никогда не расставался, и дважды всадил ее в живот Магрибеку. Тот захрипел, выпучив глаза и подавшись вперед, а затем тяжело упал на пол.

– Получи, мерзавец, – прошептал Хусейн, вытирая лезвие о белую рубаху аятоллы и выпрямляясь. – Ты и так наговорил слишком много лишнего.

И, повернувшись к неподвижно лежавшему телу спиной, он сделал два шага, собираясь вернуться к ноутбуку.

Тихого выстрела из «дамского» пистолета, поднятого дрожащей окровавленной рукой Магрибека, он почти не услышал. У Мчарека вдруг закололо под сердцем и перехватило дыхание, хотя никогда раньше ничего подобного с ним не случалось. В глазах у американского агента на несколько мгновений потемнело. Покачнувшись, он упал на колени, а потом завалился на бок. С трудом разлепив разом отяжелевшие веки, Хусейн с равнодушием увидел, что красного пульсирующего шарика на мониторе больше нет. А потом наступила полная темнота.