Раннее утро. «Форд» резво бежит на северо-восток. Чернота над горизонтом расступается, небо насыщается фиолетовой глубиной. Мы не тревожим супругов. Мужчина молча ведет машину, а женщина, устав от переживаний, успокоилась, уснула.

Хайер зажат между Величко и Торбиным. Понуро опустив голову с несуразно выступающим затылком, он уставился на свои связанные руки. Создается впечатление, будто он гипнотизирует веревку в надежде развязать силой взгляда крепкие узлы.

Величко пристроил щеку на моем плече и дремлет. А мы с Валерой глядим в разные стороны и размышляем каждый о своем…

Итак, что мы имеем? Хайер пленён, и этот факт устраивает вдвойне. Во-первых, его персона является главным элементом второй части нашего задания. Во-вторых, мы сможем прикрываться им в минуты опасности. Хайер, разумеется, не божество, но человек весьма влиятельный и авторитетный в кругах пиратского бомонда.

Ладно. С их бомондом разобрались. А что с нашим?

– Наш-то Кравец жив-здоров; весел, сыт и на свободе, – словно чувствует мои опасения Торбин. – Насколько я успел изучить капитана за время несения совместных вахт, он всегда сохраняет холодную рассудительность. Завидная у мужика выдержка. И умом не обделен.

Нехотя киваю:

– Согласен. Более того – уверен, что он убедил тамошнее начальство послать людей к «Тристану».

– Давно уж небось послали. И через спутник покалякали. Так что торжественная встреча на берегу нам обеспечена. А другой дороги к бухте нет?

– Есть. Кружная – через южное направление.

На всякий случай тормошу водилу: «Прибавь-ка газу!» Движок натужно гудит, машина разгоняется до шестидесяти миль. Вероятно, это предел для американской старушки…

В шесть утра мы влетаем в тот городишко, где к хорошему шоссе примыкает пыльная неровная грунтовка. Увы, в мозгах не осталось ни одного намека на его название.

Ужасно не хочется тащить на восточное побережье несчастных супругов да еще с маленькой девчушкой, но… Сотрудниками разведки в Нижнем нам подробно рассказано о законах конспирации. И столь же доходчиво объяснены последствия их неисполнения. Поэтому, отогнав жалость подальше, приказываем владельцу «Форда» сбросить скорость и свернуть вправо. Мужчина безропотно повинуется, и наш тарантас пылит к встающему над океаном красному солнцу…

Мягкую подвеску «Форда» с рессорами «пазика» не сравнить, и все же нас прилично потряхивает. Из-за скорости. В какой-то момент женщина просыпается. Поговорив с мужем и поняв, что ему пришлось изменить маршрут, прижимает к груди спящую дочь и беззвучно плачет. Больше в салоне никаких перемен: Хайер угрюмо молчит, Стасик бодает темечком мою щеку; мы с Валерой изредка перебрасываемся фразами, обдумывая дальнейший план.

– Попасть на берег – не проблема, – лениво размышляет он, поглаживая отполированное множеством рук цевье старенького автомата. – Отойти подальше от той рыбацкой деревушки и…

– И плыть к судну средь бела дня?

Я и сам отлично понимаю: выход на берег – не самый трудный этап дерзкого замысла. Куда сложнее преодолеть по морю два километра до стоящего на рейде «Тристана». Да еще с обузой в виде деморализованного Хайера.

– Дождемся ночи, – предлагает Валерий другой вариант. – Ночью попробуем стырить лодку – их на берегу не меньше полусотни.

Соглашаюсь:

– Это уже теплее.

Внезапно водила оборачивается и что-то взволнованно лопочет.

Мы пожимаем плечами, переглядываемся. Он пучит глаза и настойчиво тычет пальцем назад.

– Упс, – щелкаю предохранителем автомата, – вот и погоня. Давненько не виделись…

«Форд» резво нагоняют три автомобиля, первым из которых пылит знакомый светлый пикап. У нас ни капли сомнений в намерениях преследователей.

Расталкиваем Велика.

А он спросонья всегда настроен героически:

– Да я их щас из «беретты» пощелкаю…

– Смотри лучше за добычей – без тебя управимся.

Стрелять по машине, где сидит Хайер, пираты не будут, поэтому без опаски подпускаем их ближе – на дистанцию в сотню метров. Одновременно высовываемся с Валерой в окна задних дверей и открываем огонь. Несколько коротких очередей останавливают пикап. Вторая машина резко виляет носом и дважды переворачивается на краю дороги. Третья тормозит и прекращает погоню.

– Делов-то, – возвращаем наши тела в салон «Форда».

Водила ссутулился над рулевым колесом. Прекратив от страха реветь, женщина вжала голову в плечи. Зато проснувшаяся от выстрелов девочка оглушает нас звонким плачем…

Спустя четверть часа показываю на бирюзовую полосу, появившуюся у горизонта:

– Подъезжаем.

Мы просим водителя остановить машину, не доехав приблизительно трех километров до городка Эйл. Городка или крупной деревни, расположенной у русла высохшей реки, когда-то впадавшей в Индийский океан.

Вытаскиваем из машины свою добычу, приносим извинения владельцам «Форда» на нескольких языках бывшего Советского Союза, прощаемся. Мужик обалдело улыбается. Тетка тоже не верит дарованной жизни и торопит супруга.

– Назад по этой дороге не возвращайся, – пытаюсь объяснить ему последствия встречи с пиратами. – Туда езжай – вдоль берега. А потом повернешь на запад. Усек?..

Пофигу. Он ошалел от счастья и думает о том, как бы побыстрее смыться. Ну и черт с тобой – вам тут виднее, как избежать неприятностей и договориться друг с другом.

«Форд» лихо разворачивается и уносится в обратном направлении, а мы подхватываем под руки Хайера и бежим к берегу океана. Перед нами выжженная солнцем равнина с пятнами и бугорками темно-зеленого кустарника. Смахивая со лба капли пота, представляю печальную картину, как сзади на дороге останавливается тот проклятый пикап, как лысый здоровяк скалит большие зубы, разворачивает в нашу сторону крупнокалиберный пулемет, передергивает затвор и намеревается мстить за отбитые яйца… Затвор! Надо же было об этом подумать раньше! Почему мы не выдернули из пулемета боевую пружину или другую деталь, без которой он превратился бы в обычную железяку? Идиоты…

Поздно горевать. Высота рельефа плавно понижается, но впереди виднеется протяженная складка – то ли выступающий край овражка, то ли гряда сросшихся холмов.

Солнце нещадно припекает, и дистанция в полтора километра дается тяжеловато. Немудрено – раньше нам по жаркой Африке бегать не доводилось, да и принудительное очищение организмов поубавило запас энергии.

Добрались. Стоим перед пологим склоном, отдыхаем. Хайер в своих белых брюках обессиленно валится в грязновато-красный грунт, его рот широко открыт и хватает раскаленный воздух.

– Вперед, парни, – поторапливаю друзей и рывком поднимаю пленника, – а то прихватят нас на этом взгорочке. Тут и спрятаться некуда…

Тяжело ползем вверх, мешая дыхание с хрипами. Перепад высот небольшой – метров пятьдесят, и мы кое-как справляемся. В последний раз огладываюсь назад. Слава богу, на дороге пусто.

– Степь, как на Кубани, – сплевывает тягучую слюну Велик.

Торбин усмехается:

– Согласитесь, граждане, в горах задача скрытного перемещения решалась проще.

Еще бы не согласиться! Впереди километров на пять раскинулась обширная равнина. Лишь у самого берега – перед океаном – местность будто встает на дыбы и разрывает линию горизонта крутыми барханами.

Вскоре Торбин показывает влево:

– Овражек, что ли?..

Не раздумывая, сворачиваем и быстрым шагом топаем в указанном направлении…

Глазастый Валерка оказался прав: протопав с полчаса, скатываемся на дно глубокого овражка, где встречается не только кустарник, но и островки реденького леса. Немного передохнув, идем дальше. Овраг петляет, и нам приходится повторять его замысловатые изгибы, увеличивая тем самым километраж пройденного пути. Через каждые триста-четыреста метров останавливаемся, один из нас поднимается к краю и осматривает округу.

Мы обливаемся потом – организмы изрядно обезвожены и требуют влаги. Иногда от жажды темнеет в глазах и мерещится всякая хрень. Всем ясно, что этот овраг – тоже бывшее русло ручья или узкой речки, что в сезон дождей здесь бушует поток, но… сейчас воду взять просто негде.

Так и двигаемся, упрямо приближаясь к цели: матерясь, проклиная пиратов и считая часы до спасительной ночи…

Когда осточертевшее солнце переваливает зенит, мы практически добираемся до берега. От океана нас отделяет стометровая горушка, а овраг круто поворачивает вправо.

Устраиваемся в теньке под низкорослыми деревцами. Пока народ отдыхает, я возлагаю на себя функции дозорного и взбираюсь на гору, дабы хорошенько изучить диспозицию – кто знает, сколько нам тут куковать? И первое, на что натыкается взгляд, – стоящий на рейде «Тристан».

Выбираю местечко поудобнее, верчу башкой… Нахожу грунтовку, до которой напрямую оказывается не так уж и далеко – верст пять или шесть, не больше. Грунтовка приводит мой взгляд к городку Эйл, и на самой его окраине успеваю заметить парочку автомобилей. Судя по густым облакам пыли над дорогой, их въехало в городок не меньше десятка…

На лысой верхушке адское пекло – едва выдерживаю час и собираюсь спускаться. В овражке, по крайней мере, есть тень. В последний момент случайно замечаю движение на песчаной косе.

Замираю. Всматриваюсь…

Так и есть. Вдоль берега в нашем направлении движется целая орда вооруженных людей. Если они не свернут в глубь материка, то опасности в них нет. Желание пиратов прочесать побережье не смущает. Усилить охрану режимных объектов и приказать прочесать местность – святая обязанность грамотного командира при появлении в зоне его ответственности диверсионных или разведывательных сил противника. Приблизительно таковой силой мы и являемся. Так что ничего удивительного.

С пятисекундной задержкой приходит догадка о том, что посланный по берегу отряд – не единственный. Торопливо перемещаюсь к другому краю хребта…

С западной стороны в том же направлении следует другая толпа – человек пятнадцать-восемнадцать. Идут, изображая цепь, но выходит у них неважно. Я бы на месте пиратского командира первым делом прочесал овраг: пустил пяток человек по его дну и столько же – по верхней кромке склона. А уж оставшихся распределил бы по равнине – много ли нужно глаз, дабы узреть врага на ровном месте?

Но у этих вояк свои представления о тактике. Или о дисциплине.

Идут бесформенной гурьбой, не заглядывая в складки; автоматы – коромыслами на плечах; орут меж собой так, что некоторые звуки доносятся до верхушки хребта…

Впрочем, чего это я? Нам такое поведение на руку.

Проверив на всякий случай оружие, наблюдаю, как группа проходит над тем местом, где расположились мои товарищи. Потом подползаю к противоположному краю и слежу за первым отрядом, покуда он не скрывается вдали.

Опасность миновала. Перевожу дух и вытираю мокрое от пота лицо. Теперь можно и вниз к своим – в тенечек…

– Закуривай, Глеб Аркадьевич, – встречает счастливый Стасик.

Парням пришло в голову обыскать пиратского атамана; в карманах нашли бумажник и пачку сигарет с зажигалкой.

Подпаливаю сигарету, жадно глотаю дым.

– А фляжка с водой у него за пазухой не завалялась?..

Рассказываю мужикам о въехавших в Эйл машинах, о стоящем на рейде «Тристане», о прошедших мимо нас двух поисковых группах. И о том, что до моря отсюда меньше километра – стоит перевалить через хребет…

Четыре часа дня. До темноты – как до Мурманска. Отправляю Величко в разведку, а Торбина в дозор – на вершину горушки, откуда недавно спустился сам.

Стас возвращается часам к шести. Отдышавшись и теребя по привычке шрам на носу, докладывает:

– В общем, картина такая. Холм имеет вытянутую форму и тянется вдоль моря километра на два. Под ним с материковой стороны вьется наш овражек – я спокойно дошел по нему почти до деревушки.

– Та, от которой мы уезжали автобусом?

– Да. Там еще лодки на песке: рыбацкие разбросаны как попало, а пиратские стоят ровным рядком.

– Понятно. Значит, мы рядом с их базой…

В конце короткого совещания решаем взобраться наверх и выбрать наилучшее место для наблюдения. Ведь посланные на поиски пиратские группы должны вернуться обратно. До наступления темноты остается около четырех часов, и нам надлежит быть готовыми к любым сюрпризам.