Игра должна стоить свеч…
Упершись пятками в камни, Файзулла попытался остановить скольжение своих рук по канату, но ему этого не удавалось сделать, так как вес тела тянул вниз. Попытался переставить левую руку под правую, чтобы замедлить свое движение по канату, но его тело еще быстрее начало сползать вниз. И от боли в ладонях, из-за скольжения их по жестким, плетеным выступам каната, срывавшим кожу, мозоли, чуть не взвыл.
Спрыгнув на камни, Файзулла тут же почувствовал, как какая-то сила не дала ему потерять равновесие и толкнула его тело впритык к скале.
– Иди вправо, аккуратно, смотри, чтобы рюкзак не перевесил тебя назад, – слушая наставления Фарида, Файзулла, расставив руки в ширину, ловя ладонями каждый камешек отвесной стены скалы, начал аккуратно по выступу двигаться дальше, боясь глянуть вниз, в пропасть, над которой он находился.
Последний метр для него был особенно трудным, так как нужно преодолеть небольшой выступ на уровне груди. Постояв несколько секунд, решился это сделать. И только когда его правая нога ступила на более широкий участок, показалось, что левая лямка от рюкзака зацепилась за камень. С трудом повернул голову, цепляясь подбородком, бородой за каждое его ребрышко, скосил вниз глаза. Так и было. Упираясь руками в скалу, попытался перенести опору правее, налегая всей грудной клеткой на неровную по плоскости стену, и – удалось. Лямка, упершаяся в выступ, нашла меньший путь сопротивления и соскользнула за движущимся телом Файзуллы вправо. Ноги стали деревянными. Но Федор не останавливался, понимая, что это не столько физическая усталость его тела, которое в данный момент просит передышки, сколько сковывающий конечность испуг, поддаваться которому сейчас никак нельзя.
За ним передвигался Айван. Протянув к нему руку, Файзулла попытался ухватить его за плечо, но этот детина передвигался быстро, и помощь Блэка могла ему только помешать. Файзулла вовремя отдернул руку и сделал несколько шагов вправо, уступая место Айвану.
– Не останавливаться!
Команда, поданная Фаридом, требовала быстрого исполнения, и Файзулла пошел по выступу скалы дальше. Выступ становился шире и давал возможность увеличить темп передвижения, но он все еще опасался это делать.
Их группа шла по самому краю скалы, над пропастью. И поэтому, боясь посмотреть вниз, Файзулла не отрывал глаз от идущего впереди него Фарида.
Его отказ взять с собой Уссу говорил о том, что он ему полностью не доверял. А может, наоборот, он сделал это из-за того, что тот у них единственный профессионал в минном деле, и его помощь больше нужна двум группам их диверсионного отряда, выставленным с обеих сторон Бараньей головы. Да, чутью Фарида нельзя не доверять. Перед главной операцией, которую он разработал вместе с Файзуллой, оставалось несколько дней, и только при том, если банды двух полевых командиров Саадр ад-Дина и Торака не начнут в эти дни с ними войну.
По разговору с тем моджахедом, который вывел их из заминированного участка, Фарид узнал, что о нахождении их диверсионного отряда душманам было хорошо известно, и только из-за вражды между собой они не торопились к каким-то действиям против пришлых людей. Скорее всего, потому, что не знали, к каким силам они относятся.
Второе, отряду Файзуллы нужно в срочном порядке сделать все, чтобы хоть как-то снять с себя подозрение в уничтожении людей Саадр ад-Дина и Торака. И эту возможность напасть на колонну шурави, которая пятнадцатого июля должна сменить взвод, несущий службу на блокпосту у озера Пагмана, они никак не должны упустить. Напасть – это слово, конечно, нужно воспринимать в кавычках. Фарид и Файзулла не поднимут руку против своих. Но вот идущие с ними Айван и Матас об этом не должны знать…
Для этого мероприятия у них было достаточно боеприпасов. Фарид не позволил Файзулле брать с собой мощные гранатометы РПГ-16, а только РПГ-7 с шестью выстрелами. Матас и Айван на себе тащили по шесть магазинов и пять коробок с патронами. Айван выбрал РПК, Матас – автомат и по десятку гранат Ф-1. Но применять их в бою с русской колонной Фарид даже и не думал. Их засада будет находиться метрах в трехстах дальше от места, где расположатся у входа в ущелье перевала Федор с Николаем. Им нужен только гром и дым, чтобы создалось впечатление боя, который должны увидеть наблюдатели душманов. В том, что их наблюдательные пункты там есть, Фарид не сомневался.
– Стоп, – остановил Файзуллу и идущих сзади него Айвана и Матаса Фарид. – Передышка.
Через несколько минут отдыха Фарид развернул карту и показал участок, к которому должны выдвинуться Айван с Матасом.
– Если душманы откроют по вам огонь сзади, в бой не ввязываться, а найти участок, закрытый от обстрела, – мертвую зону – и готовиться к встрече колонны. Мы откроем огонь по последней машине, чтобы не дать шурави возвратиться в Кабул. Ты, – ткнул он в Матаса, – установи несколько растяжек на дороге. И, – Фарид приблизил свое лицо к напарнику и, ткнув в его грудь пальцем, прошептал: – И за собой тоже. Сам почувствуешь, где они могут подобраться к вам.
– Дай гранатомет, – перебил Айван.
Фарид, взглянув на него, на несколько секунд остановился, словно попал в неожиданную ситуацию, и тут же, словно поняв свою ошибку, улыбнулся:
– Ты вечно торопишься, – и, сняв трубу с себя, вручил гранатомет Айвану.
Матас взял только два выстрела, мол, этого вполне хватит, и показал на прикладе автомата несколько рядов полосок.
– Нужно еще добавить, – произнес он и как-то надменно улыбнулся.
– Слушай, – Файзулла поднял указательный палец вверх, требуя к себе внимания. – Бой должен быть коротким. Нам потери не нужны. Встречаемся после начала боя через час здесь. Запомните, вы, – ткнул он пальцем в Айвана, – после того, как начнете вести огонь, должно пройти десять минут, сорок минут уйдет на передвижение с того места сюда. Запомните! Если затянете бой, шурави вызовут вертолеты, которым лететь сюда с их базы пять минут!
Улыбающийся Айван напрягся. С русскими вертушками он уже, видно, был знаком. Он, согласившись с Файзуллой, встал с камня и, ткнув кулаком в плечо своего друга, показал ему, что пора выдвигаться.
– Точно будут шурави? – вопросительно посмотрел он на Фарида.
– Расписание у них такое, – кивнул тот. – Время. Если не шурави, то моджахеды.
– Понял, понял, – сказал Матас и, перекрестившись, ускорил шаг, догоняя своего удаляющегося напарника.
* * *
Федор вглядывался в низину, в которой раскинулись микрорайоны старого Кабула. Солнце выжгло здесь все: и траву, и глину, из которой построены хана – одно-двухэтажные дома и дувалы – высокие заборы-крепости. Под солнечным маревом вся геометрия построек превращается в однообразное серое месиво, вместе с кронами садовых деревьев. Даже пыль, поднимаемая автомобилями, невидима в этой серой мгле. Усиливающийся ветер разгулялся по окраинам города, поднимая невысокие смерчи. С дех-сабзскими, подымающимися в степной части региона до километра, а может, и выше, их, конечно, не сравнить.
Федор посмотрел на часы. Время близилось к трем часам дня, к тому моменту, когда командир взвода, выдвигающегося на длительное дежурство, в последний раз проверял вооружение, обмундирование солдат, боеприпасы, наличие воды и давал команду выстроить боевые машины в колонну. Обычно их сопровождали отделение саперов, взвод огневой поддержки из нескольких передвижных зенитных установок, бывало, и танк.
Время «Ч» очень медленно приближалось к своему началу, и ему так не хотелось его торопить, а даже наоборот, если бы он обладал такой невиданной силой, то остановил бы его, это время. Но оно шло, и на душе становилось как-то не по себе. И куда делась проявленная им перед Николаем-Фаридом смелость. В принципе, это его очередной экзамен на вшивость. Это слово было у него в то время, когда он учился в военном училище, излюбленным. Он его употреблял, чтобы подтолкнуть себя к какому-то поступку: сбегать в самоволку, не согласиться в чем-то со своим командиром или старшекурсником. Даже здесь, в Афганистане, без него не обходилось, но только он никогда себе не позволял его произносить вслух.
Вот и сейчас, когда боевая техника, желательно их полка, выдвинется на Пагман, он должен выйти к ней навстречу, остановить колонну и вызвать для переговоров их командира. С одной стороны, это сделать не трудно, а вот на самом деле очень сложно смоделировать ту ситуацию, которая может произойти в этот момент. В первом случае солдаты могут открыть огонь и не дать ему, незнакомому человеку, сделать даже несколько шагов к ним. Второе, их командир не поверит Федору, скрутит его и бросит в машину, чтобы потом… А что после этого может произойти, Федор даже не хотел думать. Его могут и хорошенько избить, засунув ему кляп в рот. Скорее всего, так и будет, так как его примут за дезертира.
Стоп, стоп, а почему дезертира. Можно сказать, что он был ранен и душманы его взяли в плен. А вот теперь у него появилась возможность бежать из их лагеря и выйти на колонну своих. Эта ситуация больше подходит, чем другие. А как дальше быть?
Федор приподнялся и стал всматриваться в шоссейную дорогу, идущую из Кабула. Нет, то не колонна боевой техники, а несколько грузовых автомобилей, свернувших в сторону Дех-Сабза.
Нет, в своих расчетах Федор не должен ошибиться. Сегодня пятнадцатое июля, и в этот день обычно происходит смена взводов, несущих службу на блокпосту.
Так как же их остановить?
Время на часах уже перешло границу дозволенного – шестнадцать тридцать две. Обычно в шестнадцать ноль-ноль они уже входили на перевал и, набрав скорость под прикрытием нескольких вертушек, проходили его. И в небе ни звука. Неужели в дивизии перенесли смену «караулов» на другое время?
Федор спустился еще ниже и невольно вздрогнул. Почти у самой дороги стоял памятник – небольшая железная урна с пятиконечной звездой, обложенная со всех сторон мелкими камнями. Да, да, это то самое место, где колонны, возвращающиеся назад из Пагмана, подавали сигналы. Это было своего рода поминание погибшего здесь отделения десантников в начале восьмидесятых. На оцинкованном памятнике были черной краской написаны их имена.
Федор сделал несколько шагов вперед, но что-то под ногами двигалось, он это увидел боковым зрением. Остановился. Небольшая ящерка, замершая на одном из небольших остроугольных камней. Хотел было сделать еще шаг, но замер, чуть не наступив на натянутую проволоку. Она была натянута и местами прикасалась к ребрам мелкого гравия насыпи. Месть душманов!
Медленно осмотрелся вокруг себя, сзади проволоки нет, но это еще не говорит о том, что это место не заминировано. И повторно стал рассматривать гравий в поисках знакомых ему очертаний мин «лягушек». И только после этого, не разворачиваясь, сделал несколько шагов назад до большого скального скола и забрался на него.
«Да уж, нельзя забывать, что это Афганистан», – глубоко вздохнул Федор и обтер вспотевшее лицо рукавом.
В семнадцать двадцать Федор решил возвращаться к тому месту, где устроил засаду Николай…
Поднявшись до первого выступа скалы, еще раз осмотрелся по сторонам и, увидев поднимавшуюся пыль на кабульской дороге, понял, что не ошибся – в его сторону двигалась колонна боевой техники. Казалось, время помчалось вперед, и на размышления у Федора, как остановить приближающиеся машины, оставались считанные секунды.
Сбросив с себя чалму, серую жилетку с рубахой и оставшись только в светло-серых шароварах, подняв руки, пошел навстречу колонне. Автомат он бросил там же, как и штык-нож, оставив на поясе только ножны…
* * *
Судя по тому, как обращались к усатому мужчине, сидящему на люке над механиком-водителем, Файзулла понял, что это их командир.
– Кто? – громко спросил он. Из-за громкого рева двигателя БМП Федор не расслышал его слов, а только по движению его губ понял, что тот сказал ему.
– Я Федор, – крикнул он.
Командир посмотрел на солдата, голова которого еле выглядывала из-под брони, и боевая машина тут же прекратила реветь.
– Повтори! – снова сказал командир.
– Федор, – чуть тише сказал Файзулла.
– Иди сюда!
– Я старший лейтенант Кулибин, командир второго…
– Что-что? – спрыгнул с брони чумазый от пыли солдат и, направив автомат в сторону Федора, направился к нему.
– Боец, стой! – приказал ему командир. – Назад!
У Федора в груди появилась тяжесть, и, казалось, она взорвалась, покрывая сердце, ребра, дыхательную систему свинцом, не давая ему дышать.
– Я не расслышал, – громко повторил свой вопрос усатый.
– Я старший лейтенант Кулибин, командир второго взвода…
– Блэк! – то ли спросил, то ли уточнил старший.
Федор кивнул.
– Я все знаю. Даю три минуты и начинаю бой.
– А я-я не успею, – опешил Федор.
– Время пошло! – стукнул по своей кисти, дав Файзулле понять, что он знает обо всем том, что здесь сейчас должно произойти.
Федор кивнул, глянул на памятник, который находился метрах в тридцати от него, и, показав пальцем, крикнул:
– Там мина! – И побежал в гору, к тому самому месту, где оставил свою одежду с оружием, а потом к Николаю-Фариду.
До Фарида еще оставалось метров сто, как БМП открыли мощный огонь из пулеметов, прошивая скалы высоко над Файзуллой.
Пригибаясь, Кулибин, не сбавляя темпа, бежал к Фариду. Но тот, не дожидаясь его, встал в полный рост и пустил в сторону первой боевой машины пехоты снаряд из гранатомета. Он, очертив небольшую дугу, оставляя после себя шлейф дыма от сгоревшего пороха, врезался в землю, намного не долетев до БМП. И в ту же секунду в его стороне разорвалось несколько дымовых шашек.
– Ничего себе! – крикнул от удивления Федор и прибавил шагу.
Дым заволок колонну. Что-то внутри ее взорвалось, потом еще раз, и языки пламени, пробиваясь через белый дым, стали оставлять после себя черные полосы.
– Что это? Кто по ним стреляет? – не понимая, что там происходит, схватив за рукав Николая, кричал Федор.
Но тот только с силой оттолкнул его от себя, крикнув в ответ:
– Одевайся и помогай!
Второй выстрел из гранатомета попал в большой камень, стоявший неподалеку от первой БМП.
– Стреляй, стреляй! – стукнув ногой по прикладу автомата, кричал Фарид. – Да не в своих! В воздух, в воздух!
И только теперь до Файзуллы дошло, что картина, происходящая на его глазах, – это какая-то фантасмагория – нагромождение хаоса взрывов, стрельбы.
Федор вскинул автомат и начал строчить из него по противоположной стороне обочины, по растущему кустарнику, камням. Пули поднимали пыль. Один магазин у Федора оказался заряженным трассирующими пулями, которые оставляли после себя еще большую «красоту» идущего «боя».
БМПэшка, выдвинувшаяся из дыма, тащила за собой на жесткой сцепке БРДМ. Резко остановилась перед памятником, и несколько солдат кинулись с нее к четырехколесной разведывательной бронемашине и, отцепив ее, стали поливать из фляг какой-то жидкостью.
Один солдат, спрыгнув с нее, бросил на БМП флягу и кинулся к памятнику.
– Стой! – что есть мочи крикнул Федор, но было уже поздно.
Взрыв в том громе «боя» был почти не слышен, как и поднявшаяся пыль от мины или гранаты. Солдата подкинуло, и его тело распласталось на земле. Федору, кинувшемуся к нему, Фарид тут же подставил подножку, и он с размаху, с зажатым в руке автоматом, покатился по камням вниз.
Когда он пришел в себя, гром боя прекратился. Очень сильно болела рука, все так же продолжавшая сжимать приклад автомата.
– Ты чего, Файзулла, совсем?! – прошипел Фарид. – У тебя крыша поехала? Ну дурак он, дурак, кто его просил к памятнику лезть.
– Так бой же.
– Да какой бой? – схватив за жилет, с силой поднял Федора Фарид. – Все у нас было договорено.
– Так он подорвался.
– Это военная игра, пацан, – рыкнул Фарид. – А ты выглядишь как надо!
– Так…
– Все, смотри на поле боя! – Фарид с силой, схватив Федора за плечо, развернул его к дороге. – Смотри туда!
Черный дым валил с горевшей БРДМ и подальше стоявшего от нее бронетранспортера.
– Они списаны, – посмотрел в глаза Файзуллы Фарид. – Притащили на жесткой связке.
– Так у тебя рация есть? – с возмущением спросил Файзулла.
– У меня, Федор, есть все что нужно. Только не кипятись. Игра стоит свеч, это я тебе говорю. А кровь, оставшаяся там от раненого солдата, будет хоть каким-то доказательством того, что произошел бой.
– Он жив?
– Надеюсь, – вздохнул Фарид. – Ладно, продолжаем игру, Файзулла. Не забывай, зачем ты здесь. Но не торопись.
– А Айван с Матасом?
– Пока не отличились! – развел руками Фарид. – У них все впереди.
– Так они будут нас ждать?
– Пусть. К нам сюда гость сейчас придет.
– Кто?
– Если Ян настоящий боец, то приведет итальянца одного. Он американский журналист.
– Не понял.
– Нужно играть до конца, парень.
Федор смазал свои разбитые руки йодом, на лице этого делать Фарид не разрешил.
Где-то вверху раздался клик коршуна. Федор поднял голову и начал искать птицу, которая, по его мнению, была испугана стрельбой и летала над горами.
Фарид тут же отозвался тем же голосом. Федор с удивлением посмотрел на него и потом в гору, куда кивнул Фарид. Там с вершины к ним спускалась группа людей, одетых, как и они с Фаридом, в афганскую одежду. У каждого из них в руках был автомат, а человек, идущий посередине, был единственным из них, кто одет в комбинезон. Это, скорее всего, и есть тот корреспондент, о котором Фарид говорил.
Яна, идущего впереди, он узнал сразу.
– Ассалам алейкум! – он обнял подошедшего к нему Фарида.
– Ва алейкум ассалам, бача! – ответил тот.
Корреспондентом оказался плотный, невысокого роста мужчина, который, не обратив внимания на Фарида с Файзуллой, продолжал спускаться ниже с двумя моджахедами к горевшей технике. Сначала он остановился около горевшей БРДМ и, окликнув одного из сопровождающих мужчин, о чем-то начал с ним говорить. Скорее всего, темой их разговора была русская боевая машина.
Следя за ними, Файзулла с ехидцей улыбнулся тому, что моджахед знает об этой небольшой маневренной технике. Здесь в горах она незаменима: запросто может залезть на крутой подъем, спрятаться за крупными камнями, если нужно – набрать скорость и уйти от преследования…
У него было загоревшее лицо, покрытое снизу черной бородкой, а сверху, под козырьком светло-зеленой кепи, такого же цвета черные очки, он внимательно слушал моджахеда и в знак согласия кивал. Федор только теперь заметил на его боку сумку. А если там фотокамера, то он может захотеть взять интервью о прошедшем бое у Файзуллы или Фарида.
Так и произошло. Моджахед поманил к себе Фарида, и тот, с легкостью сбежав вниз, стал с ними говорить. Моджахед размахивал руками, что-то рассказывая иностранному корреспонденту, который держал микрофон. И только сейчас Фарид заметил, что второй моджахед стоял чуть в стороне, спиной к солнцу и держал в согнутой руке кинокамеру. Он делал съемку интервью корреспондента с Фаридом. Тот, тыча рукой в сторону БРДМ, показывал, откуда вышла колонна, с какого места они выстрелили из гранатомета по первой машине, и показал отверстие в боковой части машины, а затем, сложив руки, резко развел их в стороны – произошел взрыв.
Федор увлеченно следил за ними, забыв о моджахедах, стоявших невдалеке от него. Они, в принципе, тоже, когда приближались к ним с Фаридом, без интереса посмотрели как на него, так и на его товарища. И только сейчас Файзулла отметил, что они вовсе и не моджахеды, у них европейские лица. Вот так-то. А если их не заинтересовал Файзулла, то кто они?
«А зачем же я должен их заинтересовать? – пытался разобраться в этом вопросе Блэк-Кулибин. – Неужели я уже не похож на славянина? Хотя, – проведя пальцами по бороде, щекам, заросшими длинными волосами, невольно усмехнулся. – Под такой «одеждой» я и сам себя не узнаю».
…Корреспондент пошел к повороту, у которого дымила боевая машина пехоты. Видно, ее притащили шурави на жесткой сцепке.
Гусеницы БМП не были разорванными. Судя по ее вооружению, крупнокалиберной пушке, Федор сразу догадался, что это старая БМП-1. В их роте, да и во всем батальоне таких машин не было, они были вооружены БМП-2 с тридцатимиллиметровыми зенитными пушками. А что установлено выше, на самой башне? Вроде бы гранатомет. Да, конечно, он, АГС-17, скорее всего, его прикрепили туда сами бойцы. И правильно сделали. Благодаря ему можно вести более плотный огонь по противнику… Ну и ребята сыграли по-настоящему, взаправду.
Файзулла невольным движением положил ладонь под грудь: под сердцем что-то защемило. Но вовремя одумался и сделал вид, что там чешется. Но никто из стоявших рядом с ним душманов на него не смотрел: двое к нему были повернуты спиною, осматривали горную часть местности и чуть-чуть открывающейся низменности, где вдали располагался Кабул. Другие двое – смотрели на корреспондента, в их руках…
– Файзулла, – окликнул кто-то Федора снизу.
Это был Фарид.
– Дай ему гранатомет…
Федор переступил с ноги на ногу, будто это оружие лежало под его ногами. Ствол от РПГ-7 лежал под камнем, чуть правее от Федора. И он указал рукой на него приближающемуся снизу человеку. Тот пристально смотрел в глаза Федора, это Файзулла отметил сразу, и тут же попытался улыбнуться ему и так нехотя отвел глаза в сторону, на стоявших на дороге около уничтоженной техники людей.
– Хуб хастам (спасибо, хорошо), – сказал моджахед и, немного согнувшись, уставился на Файзуллу, словно ожидая от него чего-то.
– Бляха! Иди отсюда, бача! – вдруг, словно выругавшись, со злостью процедил надоедливому моджахеду Файзулла и тут же несколько раз провел пальцем по брови, будто она зачесалась.
– Файзулла, Файзулла! Хода хафез! (До свидания!) – схватив валявшийся на камнях гранатомет и еще раз поклонившись Федору, душман побежал вниз, к Фариду с иностранным корреспондентом.
Федор вытер пот с лица и, про себя перекрестившись, посмотрел вслед удаляющемуся моджахеду.
Толстяк уже залез на броню и, показывая кинооператору на гранатомет, установленный на башне боевой машины пехоты, что-то рассказывал на камеру.
Корреспондент услышал тихий гул вертолета. Он не нарастал, но все равно иностранец, схватившись за голову, что-то крича в камеру, спрыгнул с БМП и, смотря наверх, словно боясь огня, который по нему кто-то может открыть с неба, голося, побежал к ближайшему камню и залег за него.
Увидев это, двое стоявших рядом с Федором моджахедов усмехнулись. Они так и остались стоять в полный рост, как и Кулибин.
Происходящим воспользовался и Фарид. Он быстро поднялся к Федору и, кивнув ему, пошел дальше. Федор догнал его и, не оглядываясь на оставшихся людей, пошел с ним рядом.
– О чем ты с ним говорил? – спросил Федор.
– О тебе. Ты наконец-то начал мстить своим врагам.
– Что-о? – остановился Федор. – Шурави?
Но Фарид и не думал останавливаться, а, перепрыгивая с камня на камень, продолжал идти вперед.
«Вот так история, – до боли сжав разбитые губы, подумал Кулибин. – В какую грязь тебя, Федор Валентинович, засунули. После этого хоть вешайся…»
– Не отставай, – услышал он окрик Фарида. – До ночи не успеем вернуться на базу. Есть там одно местечко неплохое, где спокойно отдохнем, – обернувшись к Федору, стал шепотом говорить Фарид. – Теперь у нас есть льгота на жизнь, теперь душманам хорошо известно, кто мы такие и для чего сюда пришли.
– Они что, смотрят телевизор?
– А что ж ты думал, и он у них есть. Но главное в другом, вместе с Нельсоном пришли и душманы из отряда Саадр ад-Дина. Тот, который взял гранатомет, тебя узнал и был очень доволен этим. Он сказал, что это действительно Файзулла. Он тебя знает, он тебя сопровождал сюда из Чарикара. Ты понял? – снова остановился улыбающийся Фарид. – Теперь можно работать.
– Мне кажется, что я какой-то слишком добрый.
– Так после контузии у тебя амнезия, Файзулла. Если ты начнешь заново кричать, даже громко говорить, то у тебя тут же станет давить затылок и виски! Ты об этом знаешь и поэтому тихо говоришь. А что ты сказал тому духу?
– Не помню, кажется, я сказал ему «Бляха!». Точно, точно и «иди отсюда, бача!».
– Это без копирки Файзулла. Настоящий Файзулла!
– Погоди! – остановил Фарида Федор. – А куда делся Ян? Я видел его с этим, как ты его там назвал?
– Нельсон. Я не знаю, откуда он. Но ветром задуло его имя.
– Что-то ты говоришь прямо как какой-то аксакал.
– А здесь, Файзулла, война. Один день там идет за три, а у нас – за десять, а может, и сто. Ладно, пошли.
– Так как насчет нашего Яна?
– Он уже не наш человек. С этим итальянцем или американцем уйдет в Пакистан.
– А потом?
– Да кому они нужны, дезертиры. Здесь продал своих, а там – тех. Обычно они заканчивают свою жизнь, не дойдя до границы.
– Пакистана?
– Кто знает… – философски заметил Фарид.
– Значит, все это вранье, что дезертирам предлагают выбрать государство, в котором они хотели бы жить, и дают им возможность уйти туда?
– Что за бредятину говоришь? – остановился Фарид. – Ну, а как бы ты поступил с предателем? Ведь сам по себе человек – это такая хитрая лиса, которая живет только для себя, а о любви к другим людям всегда врет. А предатель, не-ет, это не лиса, это волчара, одевшая на себя лисью шкуру. Он любого убьет. У него нет друзей, все – враги.
– Сложно как-то.
– Мало ты еще пожил на этом свете, – смахнул со своего плеча мусор Фарид. – Торопись, вон Айван нас уже ждет, – и, указав подбородком на вершину, на которой стояла маленькая фигурка человека, продолжил: – Завтра я уйду. Рация находится за тем камнем, на котором сидела змея.
– Не понял?
– Эти слова не Файзуллы. Он говорил коротко и понятно. Ты должен разработать словарь, хотя бы из тридцати слов. Файзулла не шантрапа, тоже не забывай. Файзулла жесткий человек, кто не слушается, его не бьет, а убивает. Пора прийти в себя, Файзулла!
– А ты?
– Я твой помощник. Здесь никто ничего не знает друг о друге, как и о тебе.
– Добрым бываю? – Файзулла, прищурившись, посмотрел на высотку, где только что показывалась фигурка Айвана или Матаса.
– После контузии ты им стал. Тебя приняли таким. Но запомни, вокруг тебя не уроды, может быть, но и не добропорядочные люди. Для них кровь – наркотик, проливая ее, они зарабатывают деньги. Без войны они жить уже не могут, как и ты. Закончится Афганистан, начнется война в другом месте. И дальше, если она не начнется, то они будут ее вести, где им скажут. Независимо это СССР или Соединенные Штаты, Индия или Китай, Швейцария или Швеция. Где тебе скажут, туда и пойдешь… Осмысли это и поверь в это. А я завтра уйду, тихо уйду, группы пусть продолжают нести службу на тех же местах.
– Сколько?
– Идем, – и Фарид, отбросив камень, который держал в руках, сказал: – Иди за мной и внимательно слушай.
