Глава 31
– Ну что, майор, как тебе у меня в гостях? – широко улыбался команданте. – Не самое плохое место, а?
Здесь, в своей резиденции, он чувствовал себя радушным хозяином, и ему хотелось, чтобы гостю тоже понравилось.
– Годится, – лаконично изрек Лавров, обозревая территорию, – и для отдыха хорошо, и в смысле «отсидеться» неплохо устроено…
– А виды какие? – повел рукой Уго в сторону возвышавшегося над всей окрестностью пика Боливара.
Вершина, усыпанная снегом, притягивала взгляд, гипнотизировала. Резиденция и впрямь заслуживала похвалы. Не один миллион жителей земного шара позавидовал бы президенту Венесуэлы, глядя на это великолепие. О том, что за все можно легко заплатить своей собственной жизнью, обычно никто особо не задумывается…
Находясь здесь, Лавров поймал себя на мысли, что теперь многое из того, что происходило с ним совсем недавно, кажется каким-то фильмом, не более.
Их поход после всех перипетий окончился успешно. Прибывшие вертолеты, вопреки опасениям команданте, привезли «хороших» ребят. После того как Уго увидел в числе прибывших полковника Арисменде, всякие сомнения отпали – да, это были верные команданте правительственные войска.
События, словно маятник, дойдя до крайней точки, пошли в обратном направлении. Как это бывает в таких случаях, можно было гадать о том, что случилось бы, если… Но, как известно, история не терпит сослагательного наклонения. С самого начала все стало развиваться не так, как задумывали те, кто желал устранить президента не только с политического поля Венесуэлы, но и вообще из жизни. И далеко не последнюю роль в этом сыграл майор Лавров.
Короче говоря, план заговора провалился, причем с треском. После того как десант правительственных войск оказался на земле, они вступили в бой с людьми Мендозы. Колумбийцы сопротивлялись отчаянно, но десантники и бандиты пусть и опытные, пусть и прекрасно вооруженные – это все-таки разные величины. В ходе тяжелого боя часть колумбийцев была убита, а остальные отступили. Операция по освобождению команданте от грозившей ему опасности успешно завершилась.
Радость была огромной и неподдельной. Объятия, поздравления, восторженные высказывания и все соответствующее такому случаю. Спустя совсем недолгое время Батяня и Уго уже находились в президентской резиденции, расположенной у подножия пика Боливара. Команданте не любил долго отдыхать и предаваться лени. В отличие от большинства людей, которые бы непременно отдохнули от потрясений, он сразу же приступил к активным действиям.
– Для начала предлагаю слегка перекусить, а потом займемся делами, – подмигнул президент, увлекая майора в столовую, – на голодный желудок какая может быть работа? Совершенно верно – никакой. А так я тебе скажу майор: повар, работающий здесь, – один из лучших во всей Латинской Америке. Что, не веришь?
Столовая была оформлена в национальном стиле, где главенствовали индейские мотивы.
– Ну что, Хуан, чем ты сегодня нас порадуешь? – обратился Уго к толстому румяному повару, лично представившему меню.
– Прошу ознакомиться, господин президент, – лукаво ухмыльнулся тот.
По поводу «чудесного спасения» мастер кулинарии постарался на славу. Праздничный стол в буквальном смысле ломился. Изголодавшиеся майор с президентом отдали должное кулинарному искусству Хуана. Как говорилось в свое время, «обед прошел в теплой и дружественной обстановке».
– Да, – удовлетворенно протянул Батяня, отодвинувшись от стола, – повар у вас, господин президент, просто отменный.
– Я знаю! Поэтому Хуан так долго у меня работает. Специалист экстра-класса. Обычно у нас в послеобеденное время народ немного отдыхает, – подмигнул президент, – для венесуэльцев это святое. Но работа президента тем и отличается, что день у него ненормированный. Я думаю, что и в России то же самое, не правда ли?
– Вполне может быть, – покачал головой Батяня, – не буду с вами спорить.
К счастью или к сожалению, но он не был близко знаком с графиками рабочего времени президентов, поэтому приходилось согласиться…
Подписывая свежепринесенный документ, президент поделился с майором кое-какими соображениями государственного масштаба.
– Уже ранее мы вели с вашим «Рособоронэкспортом» переговоры о поставке российских вооружений, – сказал он, поправляя берет, – интересно то, что об этом многие узнали благодаря обеспокоенным заявлениям официальных лиц из Минобороны Штатов. Но теперь американцам предстоит поволноваться еще больше. Мы заключаем договор с Россией о поставке 100 тысяч единиц ваших автоматов «АК-103». Тут имеется главное – соотношение цены и качества! Аналог любого другого производителя обошелся бы латиноамериканской стороне дороже на две-три сотни долларов за каждый ствол. Ну а тем более автоматы хорошо послужили нам недавно, – хитро улыбнулся президент.
– Насколько я понимаю, наша продукция вытеснит из Венесуэлы серьезных конкурентов – бельгийцев и израильский «узи». Ведь эти образцы составляли основу стрелковых вооружений венесуэльской армии, не так ли? Понятно, что США не хотят терять такой рынок оружия, – кивнул Батяня, – а штатовская винтовка «М-16» вообще была как бы визитной карточкой вооруженных сил этого региона.
– Соображаешь, майор! – поощрительно хлопнул его по плечу команданте.
Оба прошли в рабочий кабинет, который был обставлен предельно просто и строго.
– Не люблю ничего лишнего на рабочем месте, – пояснил команданте, поймав взгляд Батяни, – в работе ничего не должно отвлекать.
Батяня угостился предложенной сигарой и уселся у окна. В кабинете появился полковник Арисменди. Его суровое лицо сейчас выглядело несколько более «солнечным».
– Разрешите, господин президент?
– Да, входи, полковник.
Вошедший вопросительно взглянул на Батяню, с отстраненным видом сидевшим в облаке сигаретного дыма. Как службист до мозга костей, он действовал по своим понятиям, и присутствие российского офицера его несколько смущало.
– Докладывай, полковник, у меня от майора секретов нет, – поняв причину его нерешительности, махнул рукой президент.
Еще раз взглянув на Лаврова, начальник охраны раскрыл папку черного цвета с тисненым на ней гербом Венесуэлы.
– Согласно вашему распоряжению, господин президент, информация о том, что вы живы и находитесь в безопасности, держится в строгом секрете…
– Ты уверен, что информация не просочилась? – перебил его Уго.
– Так точно, я лично контролирую каждую мелочь.
– Хорошо… – постукивал хозяин кабинета по столу тыльной стороной остро отточенного карандаша.
Это был его «пунктик». Команданте любил, чтобы у него на столе стояла вазочка с идеально остро и ровно отточенными карандашами. Никому другому он это дело не доверял и всегда оттачивал их сам. Причем он никогда не пользовался точилками, а придавал им совершенную форму острым, как бритва, карманным ножиком.
– В сопровождении военных вертолетов был выслан по направлению к Каракасу реанимационный вертолет, в госпиталь вызвали бригаду лучших медиков, но потом их отпустили по домам. Все было выполнено предельно правдоподобно, – уверил полковник, предвидя очередной вопрос гаранта конституции, ставшего теперь несколько более недоверчивым, нежели ранее.
– Меня интересуют действия оппозиции, – отложил в сторону карандаш Уго. – Как дела в парламенте, средствах массовой информации, вообще в народе?
– В парламенте – разброд и шатание, – сообщил Арисменде, – оппозиция, как и следовало ожидать, пришла в возбуждение…
– Хорошо хоть, что не в половое, – ухмыльнулся команданте, никогда не терявший чувства юмора.
Батяня, не сдержавшись, хрюкнул от смеха и, спохватившись, с серьезным видом задымил еще сильнее.
– Так вот, они распускают слухи один похлеще другого. О смерти, о… сумасшествии, – Арисменде положил на стол пачку газет, – здесь можно кое-что из этого прочитать.
– Ну, к слухам мне не привыкать, – махнул рукой президент, – если бы я собирал все слухи, что ходят обо мне, то можно было бы издать толстенный том, причем не один. И ты знаешь, майор, – повернулся он к Лаврову, – люди бы во всем мире просто зачитывались!
Батяня взял несколько газет. Они пестрели бросающимися в глаза огромными заголовками: «Команданте в сумасшедшем доме», «Венесуэла погружается в хаос», «Таинственная гибель президента»…
– Оперативно у вас здесь они реагируют, – вернул майор газеты на место.
Читать было нечего – и так все понятно.
– А ты думал! У нас ушами хлопать не приходится, – ухмыльнулся команданте, – враз сожрут.
Странная на первый взгляд ситуация, когда президент не только был доволен слухами всех мастей о самом себе, но и являлся их инициатором, объяснялась предельно просто. Дезинформируя собственный народ и вечно недовольную всем оппозицию, Уго желал проверить «на вшивость» свое окружение и политиков. Момент, когда он не только едва не потерял власть, но и чуть было не расстался с жизнью, команданте, как опытный политик, хотел использовать на полную катушку. Он всегда умел извлекать максимальную пользу из самого тяжелого положения. Так вот, все выглядело так – кто сейчас поднимет голову, с теми потом на законных основаниях можно будет и расправиться, как с заговорщиками. Момент просто идеальный, и другого такого может не представиться. Заодно политик «номер один» хотел убедиться в бесконечной народной любви, эффектно появившись в прямом эфире…
Этот ход для тех, кто находится у руля власти, отнюдь не нов. В мировой истории можно найти немало подобных примеров. Чего стоил, к примеру, «эксперимент» одного из средневековых индийских князей, когда тот вот этак «отбросил коньки», имитировав собственную кончину. Подозревая, что многие из его ближайшего окружения относятся к нему, мягко говоря, без особой любви, восточный властитель решил проверить это на практике. Появившись среди живых и уже поделивших власть своих бывших примерных подданных, князь устроил жесточайший террор, избавившись от предателей…
– Ну что ж, с этим понятно, – кивнул команданте, – я вот тут подумал об этой девушке – лейтенанте Кабрере. Я просто восхищен ее поступком. Такая храбрость делает честь любому мужчине, а здесь – хрупкая девушка. Вы как считаете, полковник?
– О чем это вы, господин президент? – удивленно поднял брови Арисменде.
– Ну как же, – теперь пришел черед удивиться команданте, – ведь это же она привела вас к нам! Такой поступок нужно вознаградить по достоинству. Храбрость – черта великолепная, но без признания она не сверкает всеми красками.
Батяня с интересом вслушивался в беседу начальника и подчиненного. Прямо напротив него на стене висел огромный портрет Боливара – пожалуй, единственное, на чем можно было остановить взгляд. На картине национальный герой был изображен на каком-то высоком холме, с которого открывался вид на большой город, находившийся внизу, в долине. Взор Боливара был устремлен вдаль, к новым победам и свершениям.
– Видимо, я чего-то не понимаю, господин президент, – пожал плечами полковник, – ведь лейтенант ничего мне о вас и о русском майоре не говорила.
– Как не говорила?
– Да, именно так…
– А каким же образом вы нас отыскали? – подал голос Лавров.
– Просто беспилотный самолет-разведчик засек, что в этом квадрате начался бой, вот и выслали десант, – пояснил начальник охраны.
– А где лейтенант сейчас? – спросил команданте, поправляя воротник сорочки.
– Да там же, на местности. Она в составе группы десантников. С ее помощью они пытаются установить место, где Мендоза держит пленников – русского инженера и вашего пилота. Мы готовим операцию по их освобождению, вылет назначен через полчаса, – сообщил офицер.
– Господин президент, – крутнулся в кресле Батяня, – я прошу вашего разрешения также участвовать в операции. Как-никак речь идет и об освобождении моего соотечественника, да и вообще я считаю, что смогу оказаться полезным.
– Ну, я вижу, майор, что тебя все равно не удержишь, – усмехнулся команданте, – да ты и вправду двужильный? Не успел вернуться к нормальной жизни после одной передряги, а уж снова рвешься в бой. Ты как, Диего, не против участия русского гостя?
– Ничего против не имею, – сказал полковник, – скорее даже наоборот.
– В таком случае и я даю свое согласие, – заключил президент.
