Глава 18

Мангуст сидел за столом, потягивая через трубочку охлажденную колу. И смотрел в глаза Тимохину, сидевшему напротив. Заходящее солнце освещало бизнесмена сзади, смотреть ему в глаза было трудно. Но Мангуст старался.

– Я все-таки никак не пойму, – сказал он. – Почему нельзя было сразу туда этих бравых ребят на вертолетах отправить, раз уж они все равно на нас работают?

Тимохин поморщился.

– Андрей, я тебе уже в который раз объясняю, все не так просто. Они не работают на нас. Просто у нашего посольства были контакты в армейском спецназе. Доброжелательно к нам настроенные люди. Но командовать ими мы не могли. И отправить их в джунгли, искать неведомо что, неведомо зачем... Нет, на это не пошел бы ни один командир. Как бы он объяснил эту акцию?

– А сейчас?

– Ну, сейчас все понятно. Крупномасштабная операция против герильи – и, заметь, успешная. Перебили больше четырех десятков партизан. И, вообще, Андрей, ты бы не рожу кирпичом делал, а поблагодарил, что помогли. Поверь, не только тебе было трудно. Мы с Энрике тут, в столице, тоже зря времени не теряли. Сумели взять за жабры того полковника, который против нас работал, ну, помнишь, ты расколол двух полицейских, которые на вас с Энрике напали.

– Помню.

– Знаешь, на кого он работал?

– Догадываюсь. На американцев. Правильно?

– От Родригеса узнал?

– Не только. Догадался по совокупности известных мне фактов. Против нас явно работали две разные конторы. Одна из них – ЦРУ. А вторая, насколько я понял, местные спецслужбы. УНБ.

– Именно так! – кивнул Тимохин. – Американцы работали в основном через полицию, у них там много своих людей. Большая часть тех наездов на нас, которые были в городах, – это их рук дело. А УНБ на вас натравливало герильерос. И то нападение на дом первой ночью – это тоже они.

Мангуст устало покачал головой. Прошло всего часов десять с тех пор, как он вернулся из джунглей, с тех пор он успел только мало-мальски привести себя в порядок – поесть, вымыться и поспать. Серьезный разговор с нанимателем он специально отложил на потом – на время, когда будет в форме.

– Игорь Михайлович, скажите, вы сейчас-то хоть понимаете полностью, что вся эта история собой представляла? Если мне об этом нельзя рассказывать – так и скажите. Я не обижусь.

Пару секунд Тимохин медлил. А потом негромко сказал:

– Почему же нельзя? Можно. Только имей в виду, я и сам все до конца узнал меньше суток назад. Когда мы вылетали из Москвы, я верил, что дело только в многомиллионном наследстве.

– А в чем оно еще? – Мангуст уже догадывался, но хотел услышать это от самого Тимохина.

– Как ты думаешь, почему в том месте такой высокий радиационный фон? – вопросом на вопрос ответил Тимохин.

– Я же не физик. – Мангуст пожал плечами.

– Я тоже. Но мне кое-что успели объяснить. Одна из немногих возможных причин – залежи чего-то радиоактивного. Так вот именно эта причина там и работает. Андрей, там богатейшие залежи полония. Знаешь, что это такое?

– Что-то типа урана, но еще круче.

– Именно. Не просто круче, а намного круче. Это стратегическое сырье, а там, похоже, богатейшие залежи на всей планете! По крайней мере, из известных месторождений!

– И что? При чем тут останки Мигеля?

– С останками Мигеля – все честно. Пабло в самом деле включил этот пункт в завещание. Правда, оказывается, это не такая уж случайность, что он все мне завещал. Оказывается, на старика давили. Очень тонко, аккуратно, но постоянно. У него и так к старости легкий бзик на тему любви к России стал усиливаться, а его еще старательно подогревали.

– Энрике?

– Конечно. Он не зря ездил в Россию. Завербовала его наша разведка, кажется, еще здесь, а в России был инструктаж, еще какие-то такого рода вещи – тебе лучше знать, как у вас в ГРУ это устроено.

– Им занимался Столетов?

– Разумеется. Это его операция.

– Но откуда он узнал про полоний?

– Эта информация к нему как раз от той экспедиции Мигеля как-то дошла. Ведь не все погибли, несколько человек выжили. И они что-то рассказывали, а кто-то умный услышал, вставил в доклад. Столетов нашел кое-какие косвенные способы эту информацию проверить.

– Косвенные?

– Да. Окончательной проверкой должен был стать твой поход.

– И что? Мы же никаких образцов там не взяли.

– Во-первых, достаточно показаний твоего дозиметра, рассказов индейцев и того, что ты узнал насчет ежегодно рождающихся у них уродов. А во-вторых, образцы ты тоже привез. Кости – чем не образцы. Они, кстати, уже летят в Россию – в строгом соответствии с волей покойного Пабло. А в России перед захоронением их исследуют. Впрочем, можно сказать, что результат заранее известен, это просто подстраховка.

– Хитро... – протянул Мангуст. – Но я одного не пойму, ладно, там залежи полония, но как они могут России пригодиться? Ведь они здесь!

– И что? – удивленно поднял брови Тимохин. – Ты же не думаешь, что латиносы сами начнут эти залежи разрабатывать? Им это и не нужно – у них атомная энергетика, что мирная, что военная, совершенно неразвита. Да и не позволит им никто – еще чего не хватало, чтобы такую опасную вещь латиносы сами разрабатывали. Нет, кто-то из держав – членов ядерного клуба будет приобретать лицензию на разработку залежей. А это просто золотое дно. Да не просто золотое, дело не только в выгоде – это здорово усилит стратегический потенциал страны. Андрей, ты ведь не представляешь, насколько там серьезные запасы полония. Чтобы дать такой фон, какой ты зафиксировал, там должно быть столько полония, что... Я даже сравнения подходящего не подберу.

– А почему вы решили, что лицензию получит именно Россия? А как же Штаты... – Мангуст осекся. Он наконец окончательно понял, почему так суетились американцы.

– Вижу, сам догадался, – улыбнулся Тимохин. – Но все же немного объясню. Дело как раз в том, что та земля теперь становится моей законной собственностью. Разумеется, сам я ничего добывать не смогу ни под каким видом, слишком уж ископаемое серьезное. Но позиция владельца земли будет иметь очень большое значение при торговле лицензией. В здешних законах есть пара пунктов на этот счет, Столетов их и учел. В общем, то, что лицензия достанется нашей с тобой Родине, дело, считай, решенное.

– Ну, я рад за Родину, – Мангуст пытался вложить в эти слова иронию, но почему-то не получилось, они прозвучали вполне серьезно.

– Я тоже, – сказал Тимохин.

– Парней только жалко погибших. Серега, Толик. Да и местных тоже.

– И мне жалко. Но знаешь, Андрей... Помнишь, ты мне в первый день нашего знакомства свои принципы называл?

– Помню.

– Знаешь, они мне тогда здорово понравились. Так вот – я подумал, получается, ни одного из них мы не нарушили. Ни ты, ни я. Суди сам – невинных людей мы не убивали. Все, убитые нами, сами же на нас и полезли, а за убитых врагами мы ответственности не несем. Ни наркотиками, ни людьми мы не торговали. И во вред России не работали. Наоборот – исключительно во благо.

Мангуст хотел было возразить – просто потому, что любил последнее слово за собой оставлять. Хотел – и не смог. Тимохин был кругом прав.

– Кстати, мы и мой принцип соблюли, – улыбнулся бизнесмен.

– Это какой же? – усмехнулся Мангуст.

– Ах да, я же тебе не рассказывал. Ну, не беда, сейчас расскажу. Ты мне три своих принципа привил, может, и я тебе свой передам. Принцип такой: в убытке не оставаться.

Мангуст ничего не сказал, но удержать губы, расползающиеся в ехидной улыбке, не смог.

– А что? – с легкой обидой в голосе спросил Тимохин. – На этот раз все так и получилось. Я остался с наследством, ты с честно заработанными деньгами. По-моему, тоже очень правильный принцип!

Мангуст не удержался и все-таки засмеялся.