Глава 27. Монастырь
Подмосковные леса. Сколько вас пилили, валили, жгли. Сколько на вашем месте выросло дачных поселков. И все равно вас осталось немало — березовых, ельников. И не меньше осталось болот.
Особенно это ощущается, когда меряешь лесные просторы своими ногами, больше привычными в последнее время к модельным туфлям, чем к сапогам.
Ну что ж, есть повод вспомнить молодость. И обновить навыки разведывательного поиска в лесистой местности.
В поиске я, Робин и Шатун. На мне просторная телогреечка, резиновые сапоги, сумка с инструментом — это я как бы электрик, выискиваю обрыв линии, ведущей к населенному пункту Покровка в пятнадцати километрах севернее. Мои коллеги — тоже электрики. Так сказать, малограмотные внуки Ампера, духовные потомки Алессандро — Вольта.
То, чем мы на самом деле занимаемся, можно определить как разведывательно-поисковые мероприятия на местности с целью обнаружения базы противника.
Что искать — мы примерно представляем. У нас есть несколько объектов, которые необходимо проверить и выявить искомый.
Куратор предлагал направить на поиск разведчиков из своей службы наружного наблюдения. Но лучше Робина и Шатуна мало кто на земном шаре способен вести поиск в лесу. Они непревзойденные мастера растворяться в зеленке. Это врожденный дар. Мне такое не светит. Надо отдать должное — подчиненные обладают многими способностями, до которых мне не допрыгнуть, хоть надорвись.
Весна. Вчера прошли дожди. На моих кирзовых сапогах налипло по килограмму грязи.
Солдатский пояс, перехватывающий телогрейку, оттягивает массивная рация «Моторолла» — как раз такие используют сотрудники коммунальных служб, железнодорожники, реже — секьюрити, так что особых вопросов она не вызовет. Работяга с рацией — это привычно. Есть, правда, в этом аппарате свои хитрости — как-то засекреченный блок связи, благодаря которому другими приемниками наши переговоры воспринимаются как невнятный скрежет.
Под телогреечкой страховка на случай непредвиденных осложнений — мой родной «глок» и несколько обойм к нему. На войну я, конечно, не рассчитываю, иначе бы прихватил что-нибудь посерьезнее. Но в умелых руках и эта игрушка может наделать много дел.
Но «глок» — это последний аргумент. Когда разведчик начинает стрелять, значит, операция провалена.
От рации тянется проводок к наушнику в моем ухе.
— Координаты тринадцать-восемь, — слышится голос Робина. — Визуальный осмотр объекта не позволяет идентифицировать его с искомым.
— А проще нельзя? — осведомляюсь я.
— Это заброшенная свиноферма. Последний трактор тут проезжал три года назад. Людей здесь нет.
— Двигай дальше по плану.
Пятый час мы обшаривали окрестности. Отработали несколько квадратов. Пока ничего утешительного.
Найдем? Должны, черт возьми.
В этих местах почти нет приличных дорог. Благодаря этому земля еще не отдана под дачное строительство. И леса начинают брать реванш, завоевывая брошенные сельскохозяйственные угодья.
Я прошел мимо очередной деревеньки, где в двух домах теплилась жизнь. Это явно не объект…
Пролетели еще полтора часа в бесплодных скитаниях. Я набрел на болото, не обозначенное ни на одной карте в моем комппланшете.
Когда моя нога глубоко провалилась в трясину, я подумал, что будет обидно утонуть в болоте после бесчисленных схваток, перестрелок и войн, на которых мне удалось остаться живым. Хотя ничего исключительного. Враждебная матушка-природа забирает жизней спецназовцев едва ли не больше, чем пули врага.
Из болота я выбрался мокрый, грязный, злой. И вспомнил многое из моей личной сокровищницы нецензурных выражений.
— Чего ругаешься, Первый? — пророкотал в наушнике голос Шатуна.
— Чуть в болоте не утонул.
— Осторожнее. Ты нам еще пригодишься.
— Вот спасибо. Ты где?
— Выхожу к третьему объекту. Сейчас откроется…
— Ну…
Молчание. Потом спокойный голос разведчика:
— Первый, мы нашли его…
Через полтора часа я зашел на цель с северной стороны и смог обозреть объект.
Леса там редели, расступались, но зато начинался густой кустарник, укрывшись в котором на холме я получил возможность рассмотреть объект во всей красе.
Все подходило под описания, которые дал Гремлин. Несколько дощатых бараков, забор из сетки рабицы с колючей проволокой поверху, «штабное» кирпичное здание, длинный сарай с мастерскими, рядом с ним две машины — зеленый «уазик» и серая «буханка» (УАЗ-969) с надписью «Почта России».
Приближаться близко нельзя — кто знает, может, сектанты додумались расставить кругом секреты. Хотя это маловероятно, но психи такой народ — невозможно спрогнозировать, какие сверхценные идеи придут им в голову.
На территории наблюдалось броуновское движение. Какие-то личности передвигались без особой системы. Потом из одного барака высыпала толпа и правильным строем уверенно двинула на просторную площадку, окаймленную строениями — эдакий плац. Там сектанты расселись правильным кругом, кто на коленях, кто в позе лотоса, и стали пялиться куда-то в центр, на деревянную двухметровую пирамидку ядовито-красного цвета.
Между тем Робин и Шатун прошлись легким ветром по окрестностям и присобачили на деревьях три видеокамеры. Я включил планшетник. Изображение было не слишком качественное, потому что темнело. Но камеры имеют ночной режим, так что теперь мы будем наблюдать за происходящим в лагере в режиме реального времени.
Тут я чуть не подпрыгнул. В монастыре неожиданно включили мощные колонки. И над подмосковными лесами поплыла странная музыка — то ли космическая, то ли в стиле техно. Что-то в ней было неправильное и рвущее душу. Мне стало не по себе.
— Можем отчаливать, Первый, — произнес Робин. — Теперь это кино можем смотреть в любое время и в любом месте.
— Ждать, — приказал я.
Что-то ворочалось у меня в груди — какое-то неуютное беспокойство, источник его определить не удавалось. Но что-то мне не нравилось.
— Лучше валить по-быстрому, — сказал Роб. — Пока мы еще тут не наследили. Но не факт, что так гладко пойдет и дальше.
— Так, парни, — отдал я приказ. — Замерли все. Следим за происходящим. И дышим через раз.
— Второй принял.
— Третий принял.
Я чувствовал себя идиотом. По логике, надлежало давно смыться.
Но я лежал в укрытии, пялясь на темнеющее небо и на территорию монастыря.
Так прошло минут сорок.
Сгущались сумерки, на территории монастыря стали зажигаться фонари — круглые, на высоких ножках, такие продаются для загородных усадеб.
Дикая музыка продолжала звучать, в нее добавились неприятные скрежещущие нотки. Что же за композиторы сочиняют такую мерзость?
Неожиданно на крышах бараков вспыхнули два прожектора. Их лучи скрестились на круге стоящих на коленях сектантов, внимающих мерзостной какофонии.
Время от времени музыка прерывалась, и доносились голоса. Пастве что-то внушали те, кто, поднимаясь с колен, делал шаг из круга и занимал место в его центре, кладя ладонь на пирамиду. Ну, прямо самодеятельность в стиле разговорного жанра.
Самое интересное состояло в другом — перед началом церемонии по периметру лагеря выставили парней с ружьями — их было человек десять. Наверное, это и есть бичи господни — те самые боевики, ответственные за силовые решения.
Интересно, зачем это? В кого они собираются стрелять? От кого обороняться?
Что-то тут готовится из ряд вон выходящее.
Послышался звук мотора. Я огляделся и увидел невзрачный желтый «Фиат Браво», который, натужно взвывая, тащился по проселочной дороге.
Двое парней с помповиками подскочили к шлагбауму, перекрывавшему проход, подняли его. «Фиат» въехал на территорию и остановился рядом с человеческим кругом.
Из машины вышли четверо. Высокий, в длинном сером плаще и старомодной шляпе человек был тощ, напоминал чем-то цаплю, и движения его были как у птицы — прерывистые, резкие. В другом, приземистом, широкоплечем, седом я опознал Серафима — он же Пятый Апостол божьего Гнева, куратор этого монастыря. Два безликих массивных субъекта в серых официальных костюмах — это, похоже, телохранители.
— Видите долговязого пассажира? — спросил я.
— Этот чудик в шляпе? — спросил Робин.
— Мне здание загораживает обзор, — пояснил Шатун.
— В шляпе, — подтвердил я. — Это Ангел — Заката!
— Етить колотить! Может, возьмем его?! — азартно воскликнул Шатун.
— Как ты себе это мыслишь? — поинтересовался Робин.
Действительно, есть нюансы. У нас три пистолета. Боекомплект скудный. А тут полтора десятка вооруженных отморозков. И человек семьдесят послушников — я не удивлюсь, если они полезут на нас с голыми руками и сомнут массой.
— Пока просто посмотрим на представление, — произнес я.
— Какое представление? — спросил Робин.
— Тут готовится что-то фееричное…
Я скинул информацию для Куратора — он теперь в курсе, что мы нашли монастырь Братства. Через несколько минут его технари подключатся к нашим камерам и будут наблюдать происходящее.
По прибытии начальства послушники, подгоняемые криками херувимов, поднялись с колен и склонили покорно головы.
Пятый Апостол божьего гнева присоединил микрофон к лацкану плаща Ангела Заката. И лидер секты вошел в центр круга. Коснулся ладонью пирамиды. Величаво махнул рукой, и послушники опять опустились на колени.
Двигались они синхронно, без напряжения и неудовольствия — как единый слаженный механизм. Да, знатно им тут мозги промыли.
И загремела речь, усиленная включенными на всю мощь динамиками. Короткая, но содержательная.
— Я не буду ни в чем убеждать вас, мои братья, часть от плоти и души моей. Вы знаете сами, что наше благое деяние разбивает оковы Лжи и приближает последние дни. Настало время подтверждения светлых качеств вашей души — верности, преданности и стойкости. Братья, отведав напиток вечности, уходят в лучший мир, чтобы быть спасенными.
Ну, прям как в фильме «Отроки во вселенной» роботы-вершители вещали: «Мы сделаем вас счастливыми, счастливыми…»
Круг разделился на две части. Внутренний — чуть больше двадцати человек. И внешний — человек пятьдесят.
Из барака двое послушников вынесли большой алюминиевый бак с нарисованными красной краской иероглифами. Потом принесли длинный стол, на котором расставили высокие бокалы. Грузный красномордый «виночерпий» разлил из бака по бокалам оранжевую жидкость — что-то похожее на сок.
— У них тут что, коктейль-бар? — хмыкнул Робин.
— Презентация, — глухо отозвался я.
У меня внутри все оборвалось, когда один из послушников внутреннего круга взял бокал, спокойно осушил его, простоял секунд тридцать, рухнул на колени, завалился на бок, а потом растянулся на земле. По его телу пробежали предсмертные конвульсии, и он затих.
— Они травят их, — сдавленно произнес я.
— Что делать, командир? — воскликнул Робин. — Дать им уничтожить два десятка человек?
Черт, силы неравны. С другой стороны, учил командир нашей бригады: «Если вы сильнее противника, то немедленно нападайте! Если ваши силы равны противнику, то обязательно нападайте! А если у вас меньше сил — то всё равно нападайте!»
— Занять позиции. По моему двойному тоновому сигналу, или по звуку первого выстрела, начинаем войну! — отрывисто приказал я. — Нейтрализуем вооруженных боевиков. Берем — Ангела. По возможности живым… Ну, братцы, я пошел!
