Книга: Топить их всех!
Назад: Глава 9
На главную: Предисловие

Глава 10

Мини-субмарина «Адмирал Макаров» в очередной раз ткнулась носом в камень, перегораживавший выход в устье грота. Раздался скрежет титанового корпуса о песчаник, натужно загудели ходовые электродвигатели. Винты с максимальной скоростью гнали воду за кормой. Илья Георгиевич зычно матерился. Камень только содрогался, но не собирался освобождать дорогу.
– Брось, командир, – старпом устало поднялся с вертящегося кресла, – вон, батареи уже еле зарядку показывают. Не спихнуть нам его. Все твои расчеты не оправдываются. Такая каменюка тонн двадцать весит.
Одно неосторожное движение, и Николай Даргель задел головой воздухоочистительную пластину, прикрученную проволокой к переборке.
– Ты поосторожней, старпом. Вода под ногами хлюпает. А если пластина в нее упадет, то сгорим мы синим пламенем. Полыхнет, как на «Курске» в девятом отсеке. Или ты уже матчасть лодки забыл? – Макаров отпустил джойстик управления.
На экране монитора четко вырисовывались контуры злосчастного камня, с которым пытался справиться командир. На подлодке стало необычайно тихо, на этом фоне даже звук стекающей с перископной стойки воды казался ревом Ниагарского водопада. Старпом бережно придержал пластину рукой, чтобы не раскачивалась.
– Да, и с водой, и с маслом ей контакт противопоказан. Про «Курск» ты к месту вспомнил. – Пребывание вдвоем на обреченной подлодке заставило и педанта Даргеля перейти на «ты» в общении с командиром. – До этого я все сомневался, правильно ли наш экипаж подобран? А теперь полностью согласен с адмиралом Столетовым – молодец мужик. Все правильно сделал: одни детдомовцы и те, у кого не осталось близких родственников. Некому будет крик поднимать, когда мы из похода не вернемся.
Помолчали, Илья Георгиевич по-прежнему созерцал оконтуренный белыми линиями камень на мониторе.
Старпом протянул мечтательно:
– Сейчас бы бутыль хорошего коньяка. Хоть понюхать перед смертью.
Морской Волк невозмутимо запустил руку в глубокий карман комбинезона, протянул флягу. Старпом округлил глаза:
– Так у тебя было, и ты молчал?
– А ты не спрашивал.
Николай Даргель, поколебавшись, открутил крышку, откинул ее, и она повисла на цепочке. Но только собрался приложиться, как Морской Волк одернул его:
– Пьянка на боевом посту? Устав нарушаем? Погоны не жмут, а, товарищ капитан третьего ранга?
– Так ведь ты сам предложил… – растерянно проговорил старпом, дивясь изменению настроения командира.
– Ты хотел только понюхать – вот я и выполнил твое пожелание. По уставу нюхать не запрещено.
– Хана нам, – уныло ответил Даргель и с тяжелым вздохом закрутил крышку. – В этом железном гробу и помрем. Забери ее, чтобы не соблазняться. Нервы у тебя, командир, железные.
– Еще не вечер, – хладнокровно бросил Морской Волк. – Давай прикинем по-другому. Если мы не можем столкнуть камень, то, может, стоит попытаться его поднять, перевернуть?
– С нашим-то водоизмещением? Да и субмарина – не подъемный кран. За бортом бригады стропальщиков что-то не наблюдается.
– Учти, что в воде этот камень весит меньше, чем на суше. А если поднимать его с одной стороны, то и этот вес надо делить на два. Видишь, слева он опирается не с самого края, а в метре от него. Следовательно, еще часть веса можно со счета сбросить. Задачка для десятого класса средней школы…
– Не получится. А если и освободим протоку, выйдем в устье, то там – стена обрушенного козырька.
– Ты в школе про Ленина учил? – неожиданно спросил командир.
– Ну… – растерялся старпом.
– Значит, должен помнить. Когда Владимира Ильича жандарм в ссылку сопровождал, то приговаривал. Мол, молодой человек, куда вы прете? Перед вами стена. А тот возьми и скажи: «Стена, да трухлявая. Ткни и развалится».
– Брехня. Не было такого. Потом уже придумали.
– Если и придумали, не беда. Зато «внушает». – Макаров взялся за джойстик управления рулями. – Дифферент на нос – тридцать градусов…
Старпом, не веря в успех затеи, продул на треть балластную цистерну.
– Есть дифферент, – доложил он.
Субмарина медленно приближалась к камню. Ее нос в нарушение всех правил судостроения и гидродинамики был не обтекаемым, как у большинства подлодок, а заостренным, сложенным пирамидой из четырех плоскостей. Такой конфигурацией конструкторы добились максимального рассеивания отраженных импульсов сонаров противника. Наклоненная ко дну носом подлодка вошла под камень вершиной титановой пирамиды. Вновь натужно загудели двигатели.
– Выровнять дифферент.
– Есть выровнять.
Подлодка медленно выравнивалась. Старпом и Макаров затаили дыхание. Настил на их глазах принимал горизонтальное положение. Заглянуть, что же на самом деле происходит с камнем, не было возможности. Слишком близко находился он от субмарины.
– Движется или мы из-под него выскользнули? – прошептал Макаров.
Титановый корпус скрипел, потрескивал.
– Зацепили. Выдержим.
Субмарина пошла вперед. Верх камня, видный на мониторе, отдалился и исчез из поля видимости.
– Самый малый назад. Стоим, – сам себе отдавал приказы Макаров.
Теперь картина открылась на мониторе полностью. Камень, загораживающий выход в устье грота, перевернулся. Промерив зазор между ним и сводом, Илья Георгиевич убедился, что субмарина пройдет.
Николай Даргель часто дышал, забыв о том, что стоило бы экономить воздух.
– Ты смотри.
– А ты не верил. Справились с ним, справимся и с трухлявой стеной.
– Козырек раз в двести потяжелее будет, – прикинул Даргель.
Субмарина самым малым пошла в устье грота, за поворот.
– Вот и он, – Макаров рассматривал в монитор козырек, перегородивший выход. – Тоже внушает. Но, думаю, он не крепче арктических льдов, которые наши и американские ракетоносцы разносят торпедами, чтобы всплыть в Ледовитом.
– Расстояние от него до поворота – один и две десятых кабельтовых. С большего расстояния залп не дашь, так и нас разнести может, – старпом, как всегда, сомневался, словно у него на примете имелся другой выход.
– Попытка – не пытка, как говаривал товарищ Берия, – зло отозвался командир, – попробуем дать залп при движении назад. В воде осколки не такие уж и прыткие.
К счастью старпома и Макарова, субмарина была максимально автоматизирована, но, загружая торпеды в аппарат, все равно пришлось попотеть. Все-таки два человека на борту – это полный «некомплект» экипажа.
Даргель остался в БЧ. Не прощались, хотя залп двумя торпедами с близкого расстояния мог стать для «Адмирала Макарова» последним. Командир, как и положено, тщательно задраивал за собой переходные люки. Теперь, когда он находился на центральном посту в одиночестве, можно было не думать о том, как выглядит. Лицо у Макарова осунулось, под глазами темнели круги. Он сел в кресло за пульт управления, устало ссутулился.
– Старпом, начинаем, – сказал командир спокойно и взялся за джойстик.
Винты врезались в воду на малых оборотах. Субмарина «пятилась».
– Торпедная атака! – почти выкрикнул командир, когда корму подлодки от поворота протоки отделяла какая-то пара метров.
«Адмирала Макарова» слегка встряхнуло – две торпеды вышли из аппаратов. Илья Георгиевич тут же прибавил обороты и одновременно повернул до упора вертикальный руль, уводя мини-субмарину за поворот.
– Ну же, поторопись, а то накроет. – Ему казалось, что корабль практически застыл на месте.
Взрыв тряхнул подлодку. Настил накренился. Монитор замигал. Командир не удержался в кресле, его бросило на панель пульта. Резкая боль пронзила грудь.
Расколотая пополам взрывом торпед, выветренная глыба песчаника подалась под напором воды. Одна половина рухнула в океан, вторая повернулась, словно створка ворот. Поток хлынул из грота. Теперь даже работающие на полные обороты винты были бессильны удержать или выровнять корабль.
Илья Георгиевич успел ухватиться за стойку кресла перед пультом управления оружием, ногами уперся в переборку, и вовремя. Субмарину чуть ли не положило на бок. Думать о том, что творится со старпомом в тесной БЧ, не хотелось.
Камень проскрежетал по корпусу, и вдруг наступила тишина, субмарина стала слегка покачиваться. Командир недоверчиво ослабил хватку, пальцы с трудом разжались на стойке кресла. Илья Георгиевич поймал болтавшийся на проводе микрофон переговорного устройства.
– Старпом, ты жив? – проговорил он, вслушиваясь в потрескивания динамика.
– Кажется, – наконец раздался ответ.
– Тогда поздравляю, субмарина в открытой воде.
Только сейчас командир спохватился, скосил глаза вверх – пластина, поглощающая углекислоту, покачивалась на проволоке. Датчики не показывали ни очагов возгорания, ни задымления во всех пяти отсеках.
– Черт, в следующий раз надо будет их снять. Нет уж, пусть следующего раза лучше не будет…
Старпом, прикладывая к разбитому в кровь лбу носовой платок, выразительно смотрел на командира. Тот все понял, вытащил из кармана плоскую флягу:
– Позволяю нарушить устав. Но не больше одного глотка, а то другим не останется!
– Это же сколько мы с тобой времени бились, как рыба об лед? – переводя дыхание после глотка, поинтересовался старпом.
– Тридцать два часа. А теперь придется ждать наступления темноты, раньше всплывать инструкция запрещает.
– И как это нас о камни не разбило?
– Курс гидравлики. Закон Бернулли: шарик, находящийся в быстром потоке, всегда будет затягивать в самую середину струи. Вот нас и протащило почти без повреждений.
* * *
Восстание катилось по территории, населенной родным племенем Бамбучо Костяна. Для соплеменников он и в ранге министра являлся кем-то вроде бога, а теперь было достаточно колдуну появиться на деревенской площади в окружении «танзанийских друзей», как толпы обожателей взрывались воинственным ревом.
Бамбучо окончательно вошел в роль правителя, в другом качестве он себя уже и не мыслил. Платиновый череп поблескивал карбункулами на его груди. Но впереди лежала провинция, населенная другим племенем. И как встретят его чужаки, Костяна не знал. Пока ему удавалось избегать столкновений с правительственными войсками. Большинство армейских подразделений располагалось вблизи столицы и границ государства. Колонны грузовиков, захваченных в городах, пылили по дорогам, ведущим к побережью. Их кузова щетинились стволами автоматов. Повстанцы уже успели сложить несколько песен о великом Костяна и распевали их во время переходов.
Глен Миллер не рискнул пускать дело на самотек. Мятежники представляли собой страшную силу, которую предстояло использовать очень осторожно. Войско колдуна сосредоточилось в джунглях на подходах ко второму по величине городу страны.
Огромный белый шатер, затянутый сверху маскировочной сеткой, стал походной резиденцией бывшего министра информации и пропаганды. В джунглях пылали костры, вокруг них плясали захмелевшие повстанцы. Колдун сидел за походным столом, напротив него – мистер Миллер.
– В городе расположен офис «Интернэшнл даймонд», – жестко говорил он, – и поселок европейцев из технического персонала. Ваши люди должны обойти его стороной.
– Это же не регулярная армия. Это – головорезы, – пытался объяснить Бамбучо, – когда восстание окончится, я половину из них посажу за решетку.
– Тем не менее, – вставил британец, – ни один белый не должен пострадать. Своих можете вешать пачками на каждом фонарном столбе. Это ваши суверенные африканские разборки. Не забывайте, кто сделал вам предложение, от которого нельзя отказаться, и за чьи деньги куплено вооружение для ваших головорезов. Наша корпорация и так несет потери, я вынужден платить персоналу двойные оклады за работу на территории, где ведутся боевые действия.
Костяна развел руками, мол, на ситуацию трудно повлиять.
– Народный гнев не всегда справедлив, – с видом мудреца проговорил он.
– Я так и думал, – гримаса недовольства исказила лицо мистера Миллера, – все мне приходится решать самому. И снова предстоят финансовые траты. Ладно, я «снивелирую» ситуацию. Но вы должны подписать одну-единственную бумагу. Время разговоров кончилось. Это проект вашего первого указа в качестве президента – полное освобождение нашей корпорации от налогов.
Бамбучо Костяна принял проект указа дрогнувшей рукой. Пробежался взглядом по строчкам.
– Но здесь ничего не сказано про то, что «Интернэшнл даймонд» будет и впредь финансировать перевооружение нашей армии, подготовку и содержание полиции.
– Наша корпорация не клуб самоубийц, чтобы отказываться от поддержки силовых министерств и ведомств. Подписывайте, не надо колебаться. Это формальность. Просто я должен предоставить бумагу своим хозяевам, как подтверждение о целевом использовании средств. Вы не представляете себе, какую бюрократию развели в Старом Свете.
Британец спрятал в кейс подписанную бумагу и извлек спутниковый телефон…
…Темной тропической ночью на пригородном пустыре, за которым тревожно мерцали огни города и светились прожектора вышек, разбросанных вокруг алмазных выработок, замерли тентованный грузовик и автобус. Из грузовика с логотипом «Интернэшнл даймонд» посыпались и тут же грамотно рассредоточились темнокожие танзанийцы. Из темноты послышалось клацанье затворов. В полицейском автобусе с шипением открылись дверцы, и полицейский спецназ укрылся по другую сторону пустыря. Когда меры предосторожности оказались соблюдены, со стороны города появился кортеж из трех легковых машин – навстречу ему выдвинулся кортеж Бамбучо Костяна.
Главный полицейский города, начальник местного управления государственной безопасности и мэр натянуто улыбнулись, когда к ним подошли Глен Миллер и колдун.
– Вы серьезные люди, а это всего лишь государственный переворот, – приветственно вскинул ладонь британец. – В столице пока еще говорят о небольших волнениях в провинции. Однако вы сами понимаете, что взять город для мятежников – не проблема.
– Я обещаю вам неприкосновенность и подыщу хорошие должности в столице, – заявил Бамбучо Костяна.
Торг продолжался недолго. Чиновники согласились признать Бамбучо Костяна главой комитета национального спасения и временным правителем страны. Колдун в обмен на это обязался ввести в город только две тысячи вооруженных людей.
Гарантом соглашения выступил британец.
– Но не могу же я никого не покарать за злодеяния режима этого каннибала, – возмутился колдун, – мои люди просто отвернутся от меня после этого.
Городские чиновники, посовещавшись, пообещали к утру подготовить список своих сотрудников и горожан, которых можно будет повесить.
Взятие второго по величине города страны прошло гладко. Население вышло с цветами встречать освободителей от тирании Азариаса Лулу. Собственность и сотрудники «Интернэшнл даймонд» не пострадали, даже алмазные копи не пришлось останавливать. Правда, повешение назначенных предателей пришлось отменить, заменив его расстрелом, потому что в городе появился верткий микроавтобус с логотипом всемирного новостийного телеканала. По мнению колдуна, расстрел смотрелся более цивилизованно. Глен Миллер открещивался от появления телевизионщиков.
– Лучше их не трогать, – предупредил он колдуна. – Вы не поверите, но даже председатель совета директоров «Интернэшнл даймонд» предпочитает с ними не конфликтовать.
Повстанцы благожелательно отнеслись к появлению журналистов. Проходя мимо работающей камеры, они охотно поднимали сжатые кулаки, выбрасывали пальцы в жесте «Виктория», улыбались, дружелюбно постреливали в воздух.
Колдун хотел было отказаться от короткого интервью, мотивируя это тем, что духи предков запрещают фотографироваться и сниматься на видеокамеру, мол, вместе с изображением у человека забирают и душу. Однако Глен Миллер убедил его, что нельзя терять дармовой шанс нарисоваться перед мировой общественностью.
– У вас от успехов – головокружение. И это говорит министр информации и пропаганды. На Западе за такое иногда миллионы платят! Только побольше налегайте на права человека и либерализм. Забудьте на время о духах предков и святой горе Шамба. Не перед соплеменниками выступаете.
Интервью с Бамбучо Костяна записали на фоне проезжающих грузовиков с повстанцами – он стоял неподалеку от знака, указывающего направление к столице. Получилось грозно и убедительно.
Когда телевизионщики «смотали удочки» и рванули к столице, чтобы успеть снять жизнь города еще при правлении Азариаса Лулу, Глен Миллер взял под локоть колдуна:
– Кстати, почему вы сказали в интервью, что русские моряки, скорее всего, уже казнены кровавым диктатором. Вы уже решили, как с ними поступите, придя к власти?
Бамбучо Костяна хищно осклабился:
– Они вам нужны живыми, мистер Миллер?
– Я думал, они нужны вам, чтобы получить поддержку одного из членов Совбеза ООН – России.
– Меня и так поддержат. А лишний штрих к биографии кровавого каннибала Азариаса не помешает. Телевизионная картинка облетит весь мир. Части тел русских моряков обнаружат в морозильных камерах во дворце диктатора. А одного, возможно, и запеченным в духовом шкафу.
Глен Миллер призадумался:
– Сперва мне ваше решение не понравилось. Но в нем что-то есть. Определенный африканский колорит. Не зря вы были в правительстве Лулу министром пропаганды. Вы начинаете мыслить глобально. У вас есть будущее.
* * *
Океанические волны накатывались на скалистый остров. Сквозь бегущие по небу облака проглядывали серебряные звезды. На водной поверхности вспыхивали белоснежные буруны.
Каплей не спал – нес вахту на западном склоне скалы. Взрыв, глухо сотрясший остров днем, еще стоял в ушах. Мысли о том, что «Адмирала Макарова» больше не существует, офицер-подводник гнал прочь. Хотя классическое сухопутное утверждение, что «нет трупа, не было и смерти», к морякам неприменимо. Чуть ли не половина из погибших так и не находит успокоения в земле, могилой для них становятся морские глубины.
Вблизи берега зажегся еще один бурунчик, но он почти не двигался, не исчезал. Каплей не верил своим глазам, в темноте тропической ночи угадывался перископ подлодки. Офицер затаил дыхание – африканцы здесь не прятались бы, всплыли бы почти сразу. Забурлила вода, и над поверхностью показалась низкая рубка родного «Макарова». Тонкий, суженный шторками луч прожектора осторожно скользнул по скалам, погас, вновь коротко вспыхнул. Каплей переломил химический источник света, нарисовал им в воздухе круг и тут же положил на землю. Не стоило рисковать и долго светить друг другу.
К тому времени, когда от субмарины отделилась надувная лодка, все подводники уже спустились на камни у кромки воды. Старпом не стал тратить время на объяснения:
– Командир потом, если захочет, расскажет.
Уже на центральном посту Илья Георгиевич не сдержал чувств, обнял каждого, угостил глотком коньяка. После чего прозвучал строгий приказ:
– Всем занять посты!
Первым делом связались с плавбазой. Пришлось нарушить радиомолчание, последних два сеанса связи субмарина пропустила. Насчет задержки с выходом в эфир предписывалось все объяснения оставить на потом. Интересовались только, не нужна ли помощь?
– Не нужна! – ответил командир.
В ответ поступила команда: срочно идти в территориальные воды неподалеку от столицы и уже там получить новый приказ.
Субмарина шла в надводном положении на запад. Каталитическая установка заряжала почти исчерпавшие заряд аккумуляторные батареи. Старпом и Морской Волк стояли у рубки и не могли надышаться.
– Ты знаешь, старпом, даже абсолютно свежий воздух имеет запах. Ничто так хорошо не пахнет.
– Если нам приказано ждать у побережья, значит, задание мы не провалили? – В голосе Николая Даргеля слышалось сомнение.
– Это для нас с тобой в гроте часы растянулись на год. А на земле за это время почти ничего и не изменилось.
– Нам предстоит забрать ту странную троицу?
– Чего гадать, – вздохнул командир, – секретная операция потому и называется секретной, что каждый знает только свою часть задания.
* * *
Ни министр внутренних дел, ни министр обороны пока еще не рисковали доложить президенту о восстании, охватившем родину колдуна. Никому не хотелось попасть в пасть к крокодилам. Тем более что из второго по величине города страны, к которому приблизились мятежники, приходили успокаивающие послания от ответственных чиновников. Мол, слухи о сдаче города мятежникам – чистой воды пропаганда и дезинформация, а вооруженный сброд на самом деле был рассеян полицией еще на подступах к окраинам.
Азариас Лулу, конечно же, мог получить правдивую информацию, но он был занят куда более важным, с его точки зрения, делом – обхаживал гостей. Ливийской паре был устроен обед, которого не удостаивались в загородной резиденции диктатора даже главы государств – те немногие «братья по разуму», кто плевать хотел на мнение международного сообщества и кому по большому счету уже нельзя было подпортить репутацию.
Готовя обед, президентский шеф-повар обошелся без человечины в меню. Азариас Лулу, привыкший в последние годы не сдерживать эмоций и желаний, за обедом был кроток и учтив. Он всего лишь один раз звучно отрыгнул и то попросил после этого прощения. До подачи десерта он вполне сумел расположить к себе ливийцев. Обладатель перстня с рубином и его супруга больше не отрицали своей причастности к Организации африканского единства и того, с какой миссией они появились в стране.
– А нельзя ли познакомиться с вашим отчетом прежде, чем он попадет на рассмотрение организации, – заглядывая в глаза ливийцу, поинтересовался диктатор.
– Зачем? Ваше Высокопревосходительство, мы и не скрываем, что страна нам понравилась. Мы убедились в том, что люди имеют реальное право на работу. Получают за нее достойные деньги. У вас, вопреки заявлениям недоброжелателей, искоренена организованная преступность… – сыпал комплиментами обладатель рубинового перстня.
– Однако мы еще не успели ознакомиться с вашей системой исполнения наказаний, – вставила его супруга.
– Выдумки, – вырвалось у Азариаса Лулу, – происки врагов нашей суверенной демократии. Если желаете, завтра же могу предложить вам наведаться в любую из наших тюрем.
– Мы не сомневаемся, что и в этом ведомстве у вас полное соответствие международным стандартам.
– Конечно, с поправкой на Африку, – тактично уточнила дама. – Мы обещаем вам всяческое содействие в штаб-квартире ОАЕ в Эфиопии.
Диктатор, разомлев от счастья, уже представлял себе, как в его страну хлынут щедрые потоки инвестиций. Тогда и Глена Миллера можно будет послать к чертовой матери!
– Разрешите сделать вам маленький подарок, – вкрадчиво прошептал он.
– Взятка? – улыбнулась ливийка.
– Что вы. Сувенир. Наше национальное оружие…
Азариас Лулу вдавил кнопку звонка. Тут же появился помощник и вручил гостям копья с кремневыми наконечниками, богато инкрустированные золотом и алмазами.
– Его Высокопревосходительство полковник Каддафи будет счастлив видеть вас в Триполи. – Ливийка отправила в рот дольку апельсина.
– Мы сами убедились за обедом, что информация о том, будто при вашем правлении процветает людоедство, – нелепые вымыслы всех этих прогнивших демократий! – поддакивал супруге спутник.
– Однако поговаривают о каких-то крокодилах, которым вы якобы скармливаете личных врагов.
На лице президента даже выступили белые пятна от негодования:
– Вот до чего могут дойти завистники! Представить мою любовь к животному миру родной Африки в таком виде! Их не заботит, что сотни реликтовых рептилий изводят на пояса и сумки для денежных мешков Америки и Старого Света. Я же всего только развожу крокодилов в питомнике, чтобы они не исчезли с лица Земли. Слухи о том, что я якобы скармливаю этим милым рептилиям своих политических противников – измышления всех этих безродных европейских «общечеловеков»!
Хрустел мраморный щебень под ногами гостей и хозяина, беседа текла дальше.
– Еще существует проблема с российскими моряками какого-то сухогруза.
– Ужасная история, – брызнул слюной Азариас Лулу и прикрыл рот рукой. – Я сам не мог сперва поверить, что таким людям доверили управлять судном. Сперва они во всем признались, но потом адвокаты уговорили их отказаться от признаний. Якобы мои следователи выбили их угрозами. Вы же понимаете сами, эти страшные издержки демократии.
– Мы хотели бы их увидеть, убедиться, что они живы, и не более того.
Крокодилы, почуяв приближение хозяина и главного кормителя в одном лице – Азариаса Лулу, оживились.
– Какие милые, – проворковала ливийка.
– Только не подходите близко, – предупредил президент, – они очень быстрые.
Со стороны дворца послышалась тревожная скороговорка – министр внутренних дел Набука Вабанда что-то втолковывал помощнику, но потом не выдержал, оттолкнул его и заспешил к президенту.
– Ваше Высокопревосходительство! – Министр выглядел ужасно – перекошенное от страха лицо, сбившийся аксельбант. – Катастрофа! Повстанцы приближаются к столице. Войска переходят на их сторону.
– Полиция? – тревога тут же передалась и диктатору.
– Мои люди не в силах справиться с превосходящими силами. Только что инсургенты захватили международный аэропорт. Бои уже идут в десяти километрах от столицы.
– А ты убеждал меня, что все под контролем и Бамбучо дальше родной провинции не сунется. Как прав был мистер Миллер – ну почему я его не съел? – искренне засокрушался диктатор. – Мне и шеф-повар говорил, что если мясо даже сильно курящего мужчины выдержать в рассоле с добавлением карри – оно вполне съедобно.
Набука Вабанда тревожно посмотрел на гостей. Мол, ну нельзя же так откровенничать при международных инспекторах. Диктатор безнадежно махнул рукой. Власть, считай, уже ускользнула из его рук.
– Я могу начать переговоры с Бамбучо Костяна. Он, возможно, даст гарантии, если вы добровольно откажетесь от власти, – заискивающе произнес министр в надежде, что при переговорах удастся немного выторговать и себе.
– Нет! – На лице диктатора застыла гримаса злобы, он представлял, что сделает с ним колдун.
Злость требовала выхода. Азариас двумя руками ударил министра в грудь. Тот, не ожидая подобного, качнулся и полетел в питомник к крокодилам.
– За что? – кричал Набука Вабанда, пытаясь отбиться от жутких рептилий. – Я ведь служил верой и правдой! Я поубивал всех ваших врагов!
– А за то, что плохую новость принес. – Диктатор даже не моргал, не желая пропустить момент, когда министр окажется в пасти крокодила. – И, главное, не вовремя принес, – добавил он.
Сквозь крокодилье чавканье до сознания диктатора наконец пробился голос ливийки:
– Ваше Высокопревосходительство, у нас есть предложение для вас.
Утопающий хватается за соломинку, поэтому интересный ход, предложенный женщиной, показался Азариасу Лулу путем к спасению.
– …Ливия наверняка предоставит вам политическое убежище. У вас много денег, золота, алмазов, ведь вы долгие годы единолично распоряжались государственной казной.
Лулу с готовностью подтвердил, что позаимствовал из казны все, что только мог.
– …И если все это захватить с собой – можно жить хотя и не властительным, но очень богатым человеком, – вставил ливиец. – Это лучше, чем быть повешенным на фонаре вверх ногами.
– Аэропорт захвачен, дороги в глубь страны перерезаны, – бормотал Азариас Лулу.
– Но есть ваша любимая бронированная яхта – та самая… – напомнила ливийка. – Мы видели ее в порту.
Глаза диктатора засветились радостью, он готов был покинуть страну любым путем.
– Но есть одно «но», – любезно напомнил ливиец. – У вас в тюрьме находятся русские моряки. Неразумно оставлять их колдуну. Он может использовать их как козырь. А пока они будут на борту вашей яхты – вас никто не тронет.
– С Россией ссориться не захотят? – догадался сообразительный диктатор.
– Вот-вот. Они – ваш живой щит. Потом Ливия, конечно, вернет их на родину, но лишь тогда, когда получит от России гарантии, что вас не будут преследовать разные международные трибуналы, чьи полномочия, конечно же, незаконны. После смерти Милошевича камера в Гааге пока пуста. Правда, придется поделиться деньгами. Ну, скажем, инвестировать их в ливийскую экономику.
Диктатор ухватился за здравую мысль. Столица еще несколько часов оставалась ему подвластна. Он тут же вызвал начальника личной охраны и капитана, распорядился доставить все деньги, ценности на яхту, в трюм же поместить русских.
– Места для всех не хватит, – убежденно произнес капитан яхты. – Ваших жен и наложниц тоже берем?
– В Триполи других куплю, а этих можно выгнать, продать, скормить акулам, отправить на учебу в Институт Патриса Лумумбы. Главное теперь – русские заложники. Вы их там в трюме плашмя положите. Как белые работорговцы когда-то африканцев в Америку возили!
* * *
Мини-субмарина находилась в двух морских милях от берега прямо напротив столичного порта. Илья Макаров не боялся быть обнаруженным. Поднятый перископ наверняка терялся на фоне судов в заливе. Да и охотников разыскивать подлодку не наблюдалось. Зато на севере от столицы явно творилось что-то необычное. В районе международного аэропорта дважды полыхнули взрывы, а теперь к небу тянулись столбы черного дыма. В порту наблюдалось оживленное движение возле бронированной президентской яхты.
Антенна субмарины находилась в поднятом положении. В любой момент могли передать приказ с плавбазы. Морской Волк не сразу поверил своим ушам, когда радист выдал расшифровку. Приказ звучал следующим образом:
– Приготовиться к боевой операции. Возможна торпедная атака. Следуйте курсом… Постоянно находитесь на связи…
* * *
Парусно-моторная бронированная яхта диктатора на самом полном шла к нейтральным водам. В кают-компании, кроме самого хозяина, ливийца и ливийки, расположились самые преданные телохранители и начальник охраны. Никого больше на борт яхты Азариас Лулу распорядился не брать. Он бы не взял и членов команды, если бы только сам мог справиться с управлением яхтой. В трюме он увозил с собой и живой щит – российских моряков с сухогруза «Новочеркасск». Наконец капитан доложил, что яхта вышла в нейтральные воды. Диктатор вздохнул и наконец-то стал способен воспринимать то, что ему говорят.
– …Ливия встретит вас с распростертыми объятиями, как друга и брата, – долетел до него голос ливийца, – вы богаты и ни в чем не будете нуждаться. Не вы первый из свергнутых правителей, кто получает в ней политическое убежище. Вам будет с кем пообщаться. Ваши коллеги…
– Да, да… – рассеянно кивнул Азариас Лулу и спохватился, поняв, что все это лишь обещания средней руки международного чиновника. – У вас есть полномочия говорить от имени вашего правительства?
– У меня есть богатый международный опыт. Стандартная ситуация подсказывает стандартное решение, – отозвался ливиец, сверкнув рубином на среднем пальце. – Распорядитесь, чтобы меня проводили в радиорубку. Необходимо связаться с Триполи и рассеять ваши сомнения.
В сопровождении охранника ливиец вошел в радиорубку, выразительно посмотрел на радиста.
– Я сам выйду на связь, – тихо сказал гость диктатора.
Охранник и радист терпеливо дожидались, когда ливиец окончит работать. Вышел тот с каменным лицом, преисполненный важности, можно было подумать, что разговаривал с самим господом богом.
Диктатор с нетерпением приподнялся на кожаном диване.
– Ну что?
– Все в порядке. Кстати, наш лидер лично просил передать Вашему Высокопревосходительству, что… – Ливиец покосился на охранников, мол, лишние уши нам ни к чему.
Азариас Лулу махнул рукой:
– Оставьте нас.
Охрана послушно и с пониманием исполнила приказ хозяина.
– Все, что я говорил, подтверждено… – прозвучали ободряющие слова из уст ливийца.
И в этот момент на голову диктатора резко опустилась пистолетная рукоять. Азариас Лулу на несколько секунд потерял сознание, а когда открыл глаза, то уже сидел в наручниках, а ствол пистолета, сжатого в руке ливийки, упирался ему в затылок.
– А теперь по внутренней связи ты прикажешь своим людям не пытаться оказывать нам сопротивление. Они должны выпустить из трюма русских и ждать своей участи, – на безукоризненном русском, но с легким кавказским акцентом внятно произнесла женщина, – надеюсь, еще не забыл языка, которому тебя научили в Москве в Высшей партийной школе при ЦК КПСС?
И тут до Азариаса Лулу дошло, что его с самого начала провели российские спецслужбы. Легкий кавказский акцент! И как он мог принять уроженцев Кавказа за ливийцев? В самом деле, для темнокожего все «белые» на одно лицо.
Диктатор, ожив, попытался возразить, но, повинуясь жесту «ливийца», глянул в иллюминатор и увидел странного вида мини-субмарину, всплывающую рядом с яхтой.
– Не сомневайтесь. На подлодке нет флага, но она точно наша – российская.
– Поднесите мне микрофон, я скажу своим людям все, что надо.
Услышав обращение диктатора, команда яхты и охрана еще колебались. Но когда на подлодке расчехлили носовое зенитное орудие, стало ясно, что ответных аргументов у деморализованных прислужников диктатора нет. Африканцы побросали оружие в воду.
…Русские моряки с «Новочеркасска», щурясь от яркого солнца, стояли на палубе. Странная субмарина покачивалась в кабельтове от них. А вдалеке уже виделись очертания российской плавбазы, она шла по направлению к яхте.
* * *
Запоздалая догадка диктатора о кавказском происхождении «ливийцев» попала в «десятку». Они были двоими из той самой троицы разведчиков-асов морских структур ГРУ, отчалившей дождливой ночью от «Адмирала Макарова» по направлению к африканскому берегу. Этнотип месхитинцев, азербайджанцев очень схож со средиземноморским. И неудивительно, что темнокожие дуболомы Набука Вабанды не сумели их раскусить. На это и был расчет. Третий разведчик по решению ГРУ был оставлен в столице, которую уже захватывали мятежники, и выбираться ему предстояло по другим каналам. Дезинформацию о международных инспекторах ОАЕ также подбросило ГРУ через своих людей в Эфиопии.
Русские моряки с сухогруза «Новочеркасск» перешли с яхты на плавбазу. Им тут же оказали всяческую помощь, от психологической до алкогольной включительно. Естественно, со всех была взята подписка – никакой субмарины без флага они не видели. Туда же, на плавбазу, перебралась и «ливийская» пара…
* * *
Плавбаза, дав три прощальных гудка «Адмиралу Макарову», пошла в открытое море, оставив покачивающуюся на волнах бронированную яхту один на один с мини-субмариной. В люке, как поясной памятник, возвышался Морской Волк.
Диктатор и его охрана ничего уже не могли сделать. Машина яхты была непоправимо исковеркана, рация разбита – постарались перед уходом моряки с «Новочеркасска».
Урок русского языка, преподанный «ливийкой», оживил память диктатора, он, ломая руки, взывал о помощи к командиру странной субмарины на его родном языке:
– Спаси! Я тебя озолочу! Ты будешь самым богатым человеком! Хочешь – вернемся, ты наведешь в стране порядок. Я подарю тебе всех своих жен и сделаю тебя министром обороны и военно-морского флота!
Морской Волк выслушал каннибала с непроницаемым лицом, спустился в рубку и задраил люк. Субмарина медленно погрузилась.
Морской Волк кивнул старпому:
– Этот приказ я выполню с удовольствием. Торпедная атака! – и, выдержав паузу, произнес классическую фразу подводников: – Топить их всех!
Торпеды, выйдя из аппарата, пошли к яхте, оставляя за собой в толще воды серебристые шлейфы воздушных пузырьков. Диктатор застыл, рассмотрев сигарообразные тени, устремившиеся к его судну. Торпеды неумолимо приближались. Азариас Лулу выставил перед собой руки, словно хотел остановить их жестом.
Столб огня и дыма взметнулся над водой. Бронированные листы обшивки разлетелись словно картонки. Расколотая на две половины яхта мгновенно пошла ко дну. Не спасся никто…
* * *
В тот же день повстанцы окончательно заняли столицу африканской страны. На срочно организованных выборах победил, конечно же, колдун. Оно и неудивительно, избирательные комиссии, сформированные при Азариасе Лулу, работали в прежнем составе, и получить нужный результат было для них делом техники. Президент Бамбучо Костяна внял совету мистера Миллера и по большому счету ничего не стал менять в государственном устройстве. Первым его указом было – отменить все налоги для корпорации «Интернэшнл даймонд», и та по-прежнему продолжала грабить страну. Нищета, СПИД, дикость, неграмотность так и не исчезли. Новый режим поначалу получил международное признание, но всего за год Его Высокопревосходительство Бамбучо Костяна успел переругаться со всем миром. И теперь злые языки также обвиняют его в каннибализме, но, говорят, это только слухи.
Алексей Флеров получил новый сухогруз, недавно заходил на нем в тот самый африканский порт и был поражен – насколько там стали уважать русских!
Впрочем, у командира субмарины Ильи Георгиевича Макарова не было времени интересоваться событиями, происходящими в Африке. «Адмирал Макаров» попал на родную Балтику не сразу: его подняли на плавбазу, починили, зачехлили и уж в таком состоянии через Суэц отправили домой. А подводников доставил на родину военно-транспортный самолет. Главное они сделали – задание выполнили; несмотря на все трудности, русские моряки были спасены.
Назад: Глава 9
На главную: Предисловие