Глава 14

Любой морг – место мрачное, куда «простые смертные» стараются не заглядывать без необходимости. А уж тем более мрачное впечатление производит морг судебно-медицинской экспертизы. Туда редко попадают умершие своей смертью. Разве что найдут гражданина без документов в кармане, скончавшегося от сердечного приступа прямо на улице.

Именно такой морг и имелся в Камрани. Даже днем в нем горели яркие люминесцентные лампы. Дневной свет еле-еле пробивался через узкие, высоко расположенные окна. Ряды столов из нержавеющей стали, холодильная камера для хранения трупов, биохимическая лаборатория, стеллажи со стеклянными цилиндрами на полках, где в мутноватом спирте или формалине плавает выцветший «биологический материал».

Обычно в работе у местных патологоанатомов-судмедэкспертов находилось не более пяти-шести трупов. В связи же с последними событиями морг оказался переполнен. И на подмогу двум штатным специалистам прислали бригаду из Ханоя. Возглавлял ее старенький профессор Ли Джун: один из ведущих специалистов в своей области. О нем ходили легенды. Свой путь в профессии он начал еще в годы войны с Америкой. Командование заметило талантливого врача-самоучку, который в полевых условиях, в джунглях, умудрялся проводить операции, извлекая из тел осколки. Дипломированные специалисты удивлялись, как это парню, имеющему за плечами лишь несколько классов школы, удается разобраться в анатомических премудростях. Ответ был прост: прежде чем браться за живых – раненых, Ли Джун изрядно натренировался на трупах: как своих соотечественников – северян, так и южан с американцами. О хирурге-самоучке из глухих джунглей даже появилась небольшая заметка в главной газете Советского Союза «Правда». И молодого таланта руководство Вьетнама направило учиться в Москву. Военно-медицинскую академию в СССР Ли Джун окончил с отличием. Вернулся на родину, практиковал в военных госпиталях. Но с годами рука у знаменитого профессора стала не такой твердой, и он вернулся к любимому занятию – переквалифицировался в патологоанатомы, занял должность заведующего кафедрой военно-медицинского факультета Национальной медицинской академии в Ханое. Практически все судмедэксперты сегодняшнего Вьетнама являлись его бывшими студентами.

Ли Джун, старый, сгорбленный, с редкой седой бородкой, прохаживался между металлическими столами в анатомическом зале морга. В зубах сжимал неизменную папиросу – «Беломор», к которому пристрастился во время учебы в СССР. Последние годы его студенты с ног сбивались, разыскивая среди знакомых тех, кто выезжал в страны бывшего СССР, и умоляли привезти с десяток «старорежимных» папирос. Ведь за две подаренные пачки «Беломора» профессор ставил зачет автоматом.

Во время работы Ли Джун никогда не расставался с зажженной папиросой: прикуривал одну от другой, объясняя, что так борется с характерным запахом морга. Но недоброжелатели шептались, будто в папиросах у профессора набит совсем и не табак. Так это или нет, толком никто не знал.

Ли Джуну, как самому знаменитому патологоанатому страны, поручили вскрытие полковника Люня – инспектора Министерства обороны, убитого террористами на военно-морской базе «Камрань». Знаменитый профессор даже немного обиделся, ведь случай был заурядный, не предвещавший никаких сюрпризов. Абсолютно здорового полковника расстреляли на глазах у свидетелей. Труп не лежал неделю на дне, его не закапывали в землю, его не грызли морские обитатели. Бедного Люня сразу доставили в морг. Труп лишь слегка обгорел и плавал на поверхности. Всего-то и дел – извлечь осколки, собрать их в пакет и составить отчет о вскрытии. С этим мог справиться кто угодно.

Профессор и справился за час. Походил по залам, выискивая, как каждый медик, какой-нибудь «интересный» случай. Он отворачивал простыни, которыми были прикрыты трупы. О погибших от таинственного излучения он уже знал многое из отчетов, осматривал покойников сам – до него над ними основательно поработали коллеги. И Ли Джун был с ними абсолютно согласен. Смерть наступала в результате резонансного колебания органов, под воздействием инфразвуковых частот.

«Выдернули из столицы. Хотят моим именем прикрыться. По большому счету мне тут и делать нечего», – Ли Джун щелкнул зажигалкой, раскурил погасшую было «беломорину».

Его рука держала приподнятый край простыни.

– Интересный случай, – с блаженной улыбкой на губах пробормотал профессор.

Все остальные покойники были азиатами. И только один европейцем. На предплечье синела татуировка с эмблемой: «ВМФ СССР».

– Эй, коллеги, – крикнул он в гулком анатомическом зале, – кто производил вскрытие русского?

На его зов появились двое относительно молодых судмедэкспертов.

– Мы, товарищ профессор.

– Есть вопросы?

Профессор скептически глянул на своих выпускников. Как всякий университетский преподаватель, он видел в своих бывших студентах лишь бездарей и бездельников, способных променять лекции и практические занятия на лишнюю бутылку кислого рисового пива. И это несмотря на то, что его выпускники были уже награждены почетными званиями и государственными наградами.

– Хотите глянуть отчет, товарищ профессор? – подобострастно предложил один из патологоанатомов.

Второй смотрел себе под ноги как двоечник, не решался открыть рта перед академическим светилом.

– К черту отчет. Бумаги пишутся не для профессионалов. Объясняй своими словами.

Судмедэксперт, стараясь как можно чаще употреблять заумные медицинские термины, объяснил, что смерть наступила в результате проникающего ранения в области груди и последовавшей за этим остановки сердца.

– Похоже, этого террориста, русского по происхождению, застрелили потом соучастники. Выстрел произведен в упор. В кожу въелись частички сгоревшего пороха.

– Это и невооруженным глазом видно, – попыхивая «беломориной», проворчал профессор.

Кучка пепла упала на кафель, и Ли Джун растер ее ногой.

– А теперь смотрите сюда. Во все четыре глаза, – жестом фокусника он резко сдернул простыню, бросил ее на топчан и заложил руки за спину, – запястья хорошо осмотрели?

Двое бывших учеников профессора склонились над трупом. Каждый завладел одной рукой. Блестели стекла очков. Медики тяжело дышали. Они, как в прежние годы учебы, боялись строгого преподавателя, который приготовил им западню.

– Ну, молодые люди. И что мы видим? Что мы пропустили? Что не отразили в отчете?

Медики до боли в глазах всматривались в успевшую посинеть кожу.

– Да, да. Именно запястье. И на щиколотки не забудьте взглянуть. Там такая же картина.

Профессор заплевал «бычок» папиросы. Тут же выбил из пачки новую, залихватски переломил картонный мундштук и щелкнул зажигалкой. Крупный табак затрещал, как дрова в камине. Смолистое облако дыма поднялось к люминесцентной лампе и растеклось по сводчатому потолку полуподвального помещения.

– Итак, что мы видим? – вещал профессор. – То, что вы заметили частички сгоревшего пороха возле раны, – это хорошо, но это же первый класс начальной школы! Это же на виду. Нужно смотреть глубже.

Отмеченные званиями и наградами судмедэксперты вновь почувствовали себя беспомощными студентами-недоучками.

– Товарищ профессор, – взволнованно прошептал один из них, – взгляните, – и поднес увеличительное стекло к лодыжке трупа моряка, похищенного морскими торговцами с завода-рефрижератора.

– Зачем мне смотреть? – пожал плечами профессор, продолжая прохаживаться между рядами металлических столов, – я это заметил и невооруженным глазом. И, что характерно, сразу!

– И я вижу, – второй судмедэксперт склонился над трупом, чуть ли не нюхая его, – еле различимые следы веревки, характерные отпечатки волокон. Предположительно джутовая. Руки и ноги были связаны, товарищ профессор. А я-то сперва подумал, что это следы от резинки манжет.

– Для меня это не открытие, – Ли Джун даже не бросил взгляд на труп.

Он вел себя как гроссмейстер, ведущий партию одновременной игры с несколькими противниками, наперед зная, что во много раз превосходит их вместе взятые возможности. Профессор просто купался в своей славе.

– А теперь кто первым правильно ответит на мой вопрос?

Бывшие студенты напряглись. А Ли Джун продолжил:

– Связывали европейца до или после смерти?

– Конечно же, до, – одновременно вырвалось у обоих судмедэкспертов.

– Правильно. А теперь дополнительный вопрос. За сколько часов до смерти веревки впились в запястья и лодыжки нашего европейца? – и профессор, не оборачиваясь, большим пальцем через плечо указал на труп. – Если кто-нибудь из вас не читал моей монографии о появлении гематом, даже не советую отвечать.

– Предположительно прошло не менее четырех часов, – выпалил судмедэксперт-очкарик.

– Почему?

– Гематомы могут проступить и посинеть на теле только живого человека, через несколько часов после кровоизлияния. В своей монографии вы описали интересный случай, – подыскал нужное слово очкарик. – Когда жители деревни избили палками мертвого американского летчика. Гематом после этого не наблюдалось.

– Заключение верно и для людей белой расы, и для людей желтой расы? – задал каверзный вопрос профессор кафедры медицинского факультета.

– Вопрос расы не важен, – тут же бойко ответил второй судмедэксперт, – просто гематомы на светлой коже более заметны.

– Вижу, вы читали мою монографию. Выводы?

– Если этот европеец в самом деле участвовал в покушении на жизнь полковника Люня, то террористам не было смысла его связывать.

Профессор Ли Джун прямо-таки засиял от собственной важности:

– А теперь, молодые люди, вспомним, о чем я твердил вам на лекциях и практических занятиях в «анатомическом театре». Судмедэксперт имеет право делать выводы только в границах своей компетенции. Медицина – и больше ничего. Все остальное оставьте на совести следователей прокуратуры.

Бывшие ученики знаменитого профессора застыли в недоумении. Только что им представилась возможность продвинуться в следствии, но учитель остановил их на полдороге.

– Каждый должен заниматься своим делом. Вы можете не знать, что происходило с этим европейцем до того, как он попал на наш металлический стол, не знать, в чем он участвовал.

Разгорячившись, Ли Джун даже топнул скромным ботинком тридцать седьмого размера, но удар подбитого металлической подковкой каблука гулко разнесся под сводами старого, еще колониальной постройки, здания. Бывшие студенты внимали своему гуру.

– Судмедэксперт имеет право говорить только о том, что входит в его компетенцию. Но никто не запрещает искать в том направлении, куда устремлены ваши мысли. Никаких собственных выводов о мотивах преступления, о соучастниках. Ваше дело – труп. Он ваш помощник и единственный советчик. – Сморщенное лицо старого профессора налилось кровью, и он в сердцах ткнул мертвого моряка с рефрижератора указательным пальцем в грудь. – В глаза ему кто-нибудь заглядывал? Ищите дальше, – сказал Ли Джун и отвернулся.

Очкарик первым бросился поднимать веки. Светодиоды ручного фонарика ярко вспыхнули.

– На белках покойного явно различимо кровоизлияние, – радостно сообщил судмедэксперт.

– Так я и знал! – чрезвычайно обрадовался Ли Джун. – Предположения?

– Кровоизлияния вполне могут быть следствием выстрела в сердце, – не подумав, ляпнул второй патологоанатом.

– А могут и нет! – задиристо выкрикнул профессор. – Еще предположения! Смотрите внимательнее!

Судмедэксперты рвали друг у друга увеличительное стекло, вглядываясь в глазные яблоки. Наконец более способный к аналитическим умозаключениям очкарик произнес:

– Кровоизлияние в глазное яблоко произошло около восьми-шести часов до наступления смерти. Об этом я могу судить по цвету участков, прилегающих к гематоме. Они пожелтели. Кровоизлияние уже начало рассасываться.

Профессор резко повернулся на каблуках. Керамические плитки хрустнули под металлическими подковками. Он картинно вскинул руку и указал на труп:

– А теперь разрешаю сделать выводы.

Судмедэксперт-неудачник попытался восстановить свое реноме.

– Труп… покойный… наш пациент… Европеец подвергся насилию около восьми часов до убийства полковника Люня, в котором принимал участие.

– Последнюю часть вашего предположения я отметаю в пользу следователей прокуратуры. С первой согласен, – с видом триумфатора произнес профессор Ли Джун.

Двое судмедэкспертов стояли навытяжку, гордые собой. Наконец-то им удалось доказать своему преподавателю, что он учил их не напрасно. И тут на их головы обрушилось грозное:

– А теперь, сукины вы дети, ответьте мне – почему никто из вас не догадался сделать ему трепанацию черепа? Это же элементарно. На втором курсе вы бы получили от меня «неуд». Быстро за работу.

– Но почему трепанация? – вырвалось у очкарика.

– Вы считаете, его ударили по голове? – включился коллега. – Но никаких следов…

Профессор Ли Джун выпрямил спину и испепелил медиков взглядом.

– Если бьют по голове палкой или молотком – тупым, твердым предметом, то следы остаются. Но так поступают лишь дилетанты. Профессионалы действуют осторожнее. Обычно удар наносится носком, туго набитым песком. В таком случае вы никогда не найдете следа удара.

И как показалось более молодым судмедэкспертам, знаменитый профессор-патологоанатом вообще потерял интерес к происходящему в зале. Судмедэксперты выкатили металлический стол и принялись за дело. Очкарик уже собирал портативную электропилу для разрезания кости. Она представляла собой по форме что-то среднее между миксером и пьезоэлектрической зажигалкой. Двигатель в яйцеобразном кожухе и длинный стержень из нержавейки с гибким валом внутри. Сверху очкарик прищелкнул дисковую пилку диаметром с серебряный доллар. Гнусно взвыл моторчик, пилка вхолостую рассекла воздух.

– Поторапливайся. Профессор ждать не любит, – прошептал очкарик своему напарнику.

А тот уже занес скальпель, чтобы рассечь кожу на голове покойника.

Ли Джун, не оборачиваясь, произнес:

– Аккуратно работайте. Не исключено, что труп придется возвращать русским. Нам нельзя ударить лицом в грязь перед европейцами. Ведь наша цивилизация намного древнее их. Они еще бегали за мамонтами с дубинками, когда мы уже умели строить здания.

Вновь завизжала пила, вгрызлась в черепную кость. Очкарик осторожно снял верхнюю часть черепа, обнажив мозг, и вскоре уже докладывал Ли Джуну:

– Товарищ профессор, вы, как всегда, оказались правы. У покойного часов за шесть-восемь до гибели было сотрясение мозга, даже микроизлияние. А это значит…

– Никаких выводов, только факты, – вновь предупредил профессор, – так что садитесь и пишите окончательный отчет. Уверен, то, что вы сейчас выяснили, даст следствию обильную пищу для размышления. Вот так-то, – профессор щелкнул пальцами, – не зря все-таки вы ходили на мои лекции. Не зря я учил вас.

Судмедэксперты аккуратно приставили черепную крышку и снова натянули скальп на голову погибшего матроса.

Ли Джун вышел на крыльцо морга, с удовольствием закурил новую «беломорину» и, глядя в пронзительно синее небо, самодовольно произнес:

– Нет, не зря я сюда приехал. Умный и внимательный человек всегда найдет что-то укрывшееся от других.

Серый вьетнамский сторожевик уверенно резал волны. Впервые командиру пришлось взять к себе на борт такую представительную делегацию. Но ведь и события последних дней в Камрани случились незаурядные и труднообъяснимые. А на кону стояли большие для небогатого государства деньги, которые Вьетнам мог получить за аренду военно-морской базы. По-прежнему среди претендентов числились Соединенные Штаты, Российская Федерация и Китайская Народная Республика. И если в самом начале правительство отдавало предпочтение русским, то теперь чаша весов качнулась в другую сторону. Все указывало на то, что российские спецслужбы коварно и не слишком умело подставляют конкурентов. При этом не брезгуют убивать вьетнамских граждан и даже чиновников…

На носу сторожевика стояли двое высокопоставленных представителей Госбезопасности Вьетнама. Один – старый, убеленный сединами полковник в форме. Через все лицо его пролег косой шрам, на груди муаром переливались орденские колодки. Этот старый вояка еще отлично помнил не только войну с американцами, но и с французами. Его молодой коллега предпочитал штатский костюм. В нем чувствовался холеный лоск.

Полковник смотрел в бинокль на приближающийся «остров погибших кораблей». Уже можно было различить башню плавучего маяка.

– Согласно докладу пилота, на маяке находится какой-то человек. Похоже, что это сторож острова, – поняв заинтересованность старшего коллеги, пояснил молодой хлыщ.

– Очень много загадок, – отозвался седовласый, – мы до сих пор не можем понять, кто и кому мешает.

– А если действуют все три спецслужбы сразу? – предположил моложавый спецслужбист.

– И такое возможно. Но я склонен доверять русским.

– Однако факты говорят о другом.

– Я не головой доверяю, а сердцем, – пожилой полковник приложил руку к груди. – Вот ты сказал «факты». Но они сами по себе могут свидетельствовать о противоположных вещах. Главное – интерпретация факта. Вон сколько люди считали, что Солнце вращается вокруг Земли. Посмотри на небо, вроде так оно и есть. Но на самом-то деле это наша планета нарезает круги вокруг светила. Так что все имеющиеся факты надо правильно интерпретировать. И тогда мы поймем, кто мешает мирной жизни в нашей стране. И кому следует отдать предпочтение в аренде «Камрани»…

У правого борта собралась группка криминалистов. Поблескивали металлические чемоданчики с оборудованием, в тяжелых кофрах покоились видео-и фотокамеры. Эти люди не стремились строить преждевременные догадки. Они привыкли лишь фиксировать факты.

На корме, отдельно от других криминалистов, негромко переговаривались судмедэксперты. Старый профессор Ли Джун с неизменной «беломориной» в зубах выговаривал своим коллегам:

– …Каждый раз вы должны смотреть не на очевидное, а на то, что от вас пытались скрыть. Преступник нередко подсовывает не только обманные материальные улики, но и специально наносит дополнительные увечья. Нельзя идти на поводу у выложенных перед вашим носом фактов.

Очкарик и его коллега внимали своему старшему товарищу…

В надстройке расположилось отделение спецназа – рослые парни с юга страны: бронежилеты, короткие десантные автоматы, каски, спецсредства. Ведь никто не мог дать гарантии, что на «острове погибших кораблей» и сейчас все спокойно. Вполне могло оказаться, что террористы еще не покинули его, а просто затаились, увидев вертолет береговой охраны.

Сторожевик сбавил ход, лег в дрейф. Спецназовцы на двух надувных моторках устремились к скоплению ржавых судов. Воцарилось томительное ожидание. Смолкли разговоры. Никто не рисковал строить предположения. Молчал даже обычно словоохотливый профессор-патологоанатом. Лишь пыхтел «беломориной».

Наконец от командира подразделения спецназа пришло обнадеживающее сообщение. Из живых обнаружен только сторож, и он утверждает, что террористы уже покинули остров.

Сторожевик притерся бортом к низкому причалу, ткнулся в повешенные на сваи старые автомобильные покрышки. Экипаж сноровисто пришвартовал его, и прибывшие могли заняться каждый своим делом.

Криминалисты обрисовывали лежащие на палубе торгового судна тела мелом. Щелкали блицы фотоаппаратов. Красными искорками загорались индикаторные лампочки видеокамер. Фиксировали каждую мелочь.

Полковник Госбезопасности со своим моложавым коллегой недолго рассматривали трупы. В общем-то, картина для них была ясная. Погибшие: двое китайцев, один американец. И здесь поработала инфразвуковая пушка.

– Хотя… – вздохнул ветеран, – последнее слово за экспертами.

На палубе уже поставили раскладной столик и походное кресло для полковника. Он выложил перед собой цифровой диктофон и приказал привести сторожа.

Голый до пояса старик попытался надеть рубашку, но от волнения руки не хотели попадать в рукава. Полковник улыбнулся:

– Не волнуйтесь так. Мне доложили, что вы видели террористов, и они даже допрашивали вас.

– Я вот этими глазами их видел. И этим вот ртом с ними говорил, как с вами сейчас, товарищ полковник. Террористы они или кто другие, я не знаю. Но тут стреляли, много стреляли. А потом они подожгли яхту, принадлежавшую одному бывшему нашему – с юга. Забрали с собой хозяина и ушли на моторке. Вон туда, – старик повернулся спиной к полковнику, присмотрелся и точно указал направление.

– В открытое море? Давно?

– Не знаю, сколько прошло. Солнце еще высоко стояло.

Лощеный спецслужбист склонился к уху полковника:

– Есть смысл попытаться их преследовать.

– Хорошо. Выполняй, может, и повезет. А теперь расскажи мне, – полковник вернулся к допросу единственного свидетеля, – по порядку, как все происходило.

После того как молодой спецслужбист исчез, сторож почувствовал себя спокойнее. Возраст полковника внушал ему уважение и доверие. И он вполне толково поведал ему о цепи событий, произошедших на «острове погибших кораблей». Полковник Госбезопасности слушал внимательно, не перебивал, лишь изредка приподнимал руку и задавал наводящие вопросы. Делал это тактично, не давил на допрашиваемого.

– …И вот я увидел вертолет.

– Спасибо, о дальнейшем я знаю. Кем, на ваш взгляд, были эти четверо в гидрокостюмах и морских робах без знаков отличий, по которым вы открыли стрельбу?

Сторож боялся ошибиться. В душе он был честным человеком и не хотел возводить напраслину.

– Думаю, они американцы, – после долгих колебаний сказал он. – Я говорил с ними по-английски. По-английски они и общались между собой.

– Спасибо.

Вскоре вновь появился лощеный спецслужбист в штатском, склонился к уху полковника:

– Вертолетом береговой охраны в двадцати милях к юго-востоку обнаружены две брошенные надувные моторки. Вокруг много судов, какое из них подобрало команду, установить не удалось.

– Моторки производства какой страны?

– Американские.

– Мы должны поговорить наедине, – предложил полковник.

Представители Госбезопасности отошли в сторону. Седовласый полковник строго посмотрел на молодого в штатском:

– Нас с вами включили в одну группу по той причине, что вы отстаивали русскую версию происходящего, а я американскую. Так мы взаимно дополняли друг друга, не давали следствию уйти с магистральной линии.

– Наше руководство тоже склоняется к русской версии, – напомнил моложавый спецслужбист.

– Факты и только факты. А их за последний день добавилось, – полковник принялся загибать пальцы, – именно американцы последние годы форсировали проект морского базирования инфразвуковой пушки. Об этом свидетельствует информация, на днях переданная нам кубинской разведкой. А остатки яхты «Парадиз» содержат оборудование, связанное с этим проектом. Владелец яхты – американский гражданин, наш с вами соотечественник. На «острове погибших кораблей» обнаружен труп мистера Бьорка – штатного сотрудника ЦРУ, а его видели в компании Кима.

– Я не отрицаю, что оба они шпионили, но не считаю их террористами.

– Не согласен, – возразил полковник, – они убивали людей.

– А как же тогда быть с русским моряком, участвовавшим в убийстве полковника Люня?

– Американцы просто привезли его связанным и убили, бросив на месте трагедии, чтобы подсунуть нам этот самый русский след. Благодаря проницательности профессора Ли Джуна мы теперь знаем, что у этого «террориста» за шесть-восемь часов до покушения было сильное сотрясение мозга и даже произошло кровоизлияние в мозг. Неужели вы будете утверждать, что человека с такой травмой допустили бы к участию в ответственной спецоперации?

– А как вы тогда объясните последние события на острове? – не сдавался лощеный.

– В дело вмешались китайские спецслужбы. Они захватили яхту. Американцы высадили десант, чтобы спасти своих агентов. Мистер Бьорк погиб, южанина янки эвакуировали. Сторож однозначно распознал в «дайвингистах» американцев. Я с самого начала говорил, что русские в вопросе аренды базы «Камрань» играют честно. Так что, коллега, если вы собираетесь делать дальнейшую карьеру, советую подписать совместный отчет. Уверен, наше руководство в свете последних фактов однозначно примет американо-китайский след.

Моложавый спецслужбист задумался.

– Вы, товарищ полковник, меня убедили.

Несколько дней банановоз «Сан-Мигель» простоял на рейде неподалеку от Камрани. Он бросил якорь в стороне от других кораблей. Оно и неудивительно, никому не хочется находиться рядом с судном, на котором вот-вот может разразиться массовое заболевание холерой. Правда, за это время вьетнамские медики, принявшие больного на берег, разобрались, что судовой врач поставил ошибочный диагноз.

Этих дней и ночей хватило на то, чтобы водолазы с судна двойного назначения с помощью самоходного батискафа гидромониторами промыли под затонувшей субмариной «Адмирал Макаров» траншеи, подвели под него резиновые понтоны и оторвали подлодку от грунта. При этом с берега казалось, что в море ничего особенного не происходит.

Безлунной ночью «Адмирала Макарова» в подводном положении отбуксировали к открытым носовым створкам. Мощные лебедки втащили мини-субмарину в трюмный отсек судна двойного назначения. Створки закрылись.

На рассвете банановоз «Сан-Мигель» покинул рейд, унося в своем чреве «Адмирала Макарова», которому предстоял ремонт. А экипаж субмарины наконец-то смог устроиться на отдых в каютах…

Ночью, когда «Сан-Мигель» уже находился в нейтральных водах, в каюту, которую кавторанг Макаров делил со старпомом, постучал первый помощник:

– Товарищ кавторанг, – негромко обратился он к заспанному Макарову, – капитан просит вас подняться на палубу.

– Передайте, что через минуту буду.

Илья Георгиевич быстро оделся, пригладил волосы.

В ночи ярко светились огни стоявшей неподалеку от «Сан-Мигеля» плавучей судоремонтной мастерской. Командир «Адмирала Макарова» поискал взглядом по палубе, но капитана нигде не было видно.

– Илья Георгиевич, – раздался за спиной у него знакомый голос.

– Товарищ вице-адмирал… – обернулся Макаров и даже не сразу узнал Столетова в штатском.

– С докладом не спеши, я в курсе. Официальный отчет составишь потом, – улыбнулся вице-адмирал, курировавший проект «Адмирал Макаров», – а пока спасибо тебе за то, что и задание сумел выполнить, и боевой корабль спас, – он крепко пожал руку кавторангу.

– Это вы подбирали членов экипажа. С такими офицерами хоть на край земли, хоть к черту в зубы, – отозвался Илья Георгиевич.

– Скажу по секрету, – хитро прищурился вице-адмирал, – скоро мне придется вернуться в здешние места. Меня включили в состав делегации, которой предстоит детально договариваться с вьетнамской стороной об аренде Россией «Камрани». Так что наш Андреевский флаг вскоре взовьется и здесь.