Глава 11
Владелец моторной яхты «Парадиз» Ким с невозмутимым видом сидел в компьютерном кресле. В полу сиял прожекторным светом распахнутый люк. Толстое ударопрочное стекло отделяло трюм от воды. То и дело в желтом свете прожекторов вспыхивали блестками мелкие рыбки. Двое охранников-китайцев с автоматами в руках стояли в некоторой растерянности. Им было удивительно, что стекло легко выдерживает и их вес с одной стороны, и давление воды – с другой.
Ким добродушно улыбнулся и даже подмигнул:
– Можете даже попрыгать. Стекло закаленное, и слона выдержит.
Один из охранников улыбнулся в ответ и чуть заметно опустил ствол оружия. Второй же оставался настороже. Ну не нравилось ему то, что этот хитрый американский вьетнамец совершает какие-то ненужные движения и поступки. Все непонятное заставляет человека быть подозрительным. Ким прекрасно понял настроение охранника и попытался развеять его сомнения.
– С открытым люком никто к яхте не подберется. Мы всех и все видим под нами.
И тут со стороны «острова погибших кораблей» донеслась беспорядочная стрельба. Ким с искренним испугом посмотрел на охранников.
– У мистера Бьорка не было оружия, – напомнил он.
Его напоминание проигнорировали. Он стал для охранников чем-то вроде мебели. Его не замечали, пока вел себя тихо и не высовывался.
– Оставайся здесь, – бросил один китаец другому, – а я на палубу.
Здоровяк передернул затвор автомата и взбежал по крутой, гулкой лестнице. Оставшийся в операторской охранник уже не сводил глаз с Кима и «вострил уши». Стрельба на острове продолжалась.
Здоровяк стоял на палубе яхты, прижавшись спиной к надстройке. Автомат нервно подрагивал в его руках. Китаец вслушивался – одновременно стреляло как минимум пять стволов. Стрельба, несомненно, велась в надстройке ржавого сейнера. Из трубы валил дым. Неровно стучал дизель. Китаец выхватил рацию, отчаянно затараторил в микрофон:
– Командир, командир… что происходит? Прием, – но никто ему не отвечал.
Боец не привык к самостоятельным действиям. Все его поступки определял приказ командира. Малейший намек на дилемму или альтернативу приводил к ступору в мозгах.
– Что делать? Оставаться здесь? Идти на помощь? – Он никак не мог принять окончательного решения.
В конце концов колебания кончились. Звуки боя манили его. Он уже готов был спустить на воду надувную лодку, как стрельба на сейнере смолкла, и вновь китаец засомневался: остаться или идти на подмогу командиру, возможно, он уже и сам справился?
Китаец, оставшийся внизу, нервничал еще больше своего товарища. Оно и понятно, он не видел того, что происходит на острове. А потому и предполагал худшее. С нервничающим человеком дело иметь опасно. Тем более если у него в руках готовое к бою оружие, а у тебя его нет.
Ким, сидевший в кресле вполоборота к пульту управления, указал пальцем на экран:
– Необходимо прекратить зарядку. Напряжение скачет, – хрипло проговорил он и вопросительно посмотрел в глаза охраннику.
Тот коротко кивнул, словно отмахивался от просьбы. Мол, делай, что считаешь нужным. Китайца больше занимало то, что происходило сейчас с его командиром и товарищами. Ким демонстративно медленно повернулся вместе с креслом к пульту управления и защелкал клавишами, то и дело несвязно приговаривая:
– Черт… ну, выгружайся же скорее… ага… запустим приложение…
Китаец, чью бдительность усыпило бормотание Кима, поддался искушению узнать, что делается наверху. Он подошел к лестнице и, задрав голову, позвал:
– Эй, ну что там?!
Ким четко все рассчитал. Он был не только хорошим техником, но и психологом. Предвидел и просчитывал поведение охраны. Провоцировал действовать их так, как ему нужно. Нелишней оказалась и предусмотрительность владельца яхты. Под выдвижной клавиатурой пульта в потайном отделении он всегда держал заряженный, с досланным в патронник зарядом пистолет. Ладонь южного вьетнамца скользнула в потайное отделение. Пальцы обхватили рифленую рукоятку. Беззвучно щелкнул предохранитель. В какие-то доли секунды Ким выхватил оружие, направил ствол в спину своему охраннику и без колебаний дважды нажал на спуск.
Китаец дернулся, попытался обернуться – Ким еще успел перехватить его удивленный взгляд, и охранник рухнул грудью на ступеньки. В два прыжка владелец яхты пересек операторскую, вскинул оружие. И здесь он не ошибся в предчувствии действий противника. У Кима было время подумать. Самый опасный для него вариант – оставшийся в живых китаец бросит в операторскую гранату – отпадал сам собой. Так можно было поступить в доме, но не на судне. Не зря он напомнил о стеклянном дне операторской. Яхта мгновенно бы затонула.
Вьетнамец стоял, вжавшись в узкий простенок между лестницей и переборкой. В одной руке – пистолет, в другой – поднятый автомат убитого. Охранник на палубе не рискнул сразу высовываться в проем. Он дал длинную очередь вдоль крутого лестничного марша. Находящийся в относительно безопасном укрытии Ким притворно вскрикнул и бросил пистолет на ступеньку. Тогда китаец, находившийся на палубе, рискнул выглянуть в проем. Все, что он увидел, – это лежащий на ступеньке револьвер и чьи-то ноги внизу, на полу операторской.
Человеку свойственно верить в свой успех. Вот и охранник поверил. Все говорило о том, что он убил или серьезно ранил очкарика и тот рухнул, выронив оружие. Охранник неосторожно еще больше вытянул шею, чтобы получше рассмотреть, кто именно лежит внизу, в полутемной операторской. Ким не дал ему шанса на спасение. Он вскинул руку и жал на спусковой крючок автомата до тех пор, пока труп врага не скатился к его ногам. Только тогда он опустил оружие, перевел дыхание и, тяжело дыша, поднялся на палубу. Первым делом поднял лесенку, по которой мистер Бьорк и командир китайцев спускались в лодку. Появление новых гостей на «Парадизе» было нежелательным.
В надстройке ржавого сейнера явно происходило что-то нехорошее. Дым рваными черными клочьями летел из выхлопной трубы. Неровно, с надрывом, стучал дизельный двигатель. Дым полз и из щелей надстройки.
Ким нервно повертел головой, осматриваясь. На острове никого, кроме, конечно, тех, кто на сейнере. Значит, можно приводить в исполнение свой план. Правда, не совсем в том виде, как он договаривался с мистером Бьорком. Но какое дело ему, Киму, до этого надменного американца. Одним больше, одним меньше… Южанин ступил на лестницу, плотно закрыл за собой люк. Вьетнамец лишь убедился, что оба охранника мертвы, приложив два пальца к сонным артериям. После чего поднял свой пистолет, открыл шкафчик и взял картонку с патронами. Пополнил обойму. Он, не слишком торопясь, занял место за пультом управления, пистолет положил назад в тайник. Два трупа в операторской его совсем не смущали. Пальцы привычно прошлись по клавишам. Экран засветился призрачным зеленоватым светом.
– Так, активизируем систему. Ну, оживай, моя малютка. Я понимаю, тебе не удалось пообедать, пополнить себя энергией. Но твоего заряда хватит. Послужи мне, милая.
Акула «ожила». Медленно, словно нехотя, отошла от переборки, на несколько секунд зависла в узком водном пространстве отсека. Ким умело водил джойстиком, сверяясь с перекрестием по центру экрана, пока тот не совпал с проемом в борту полузатопленного сухогруза. Акула двинулась вперед и вышла на волю. Ким глянул через плечо в распахнутый стеклянный люк. Механическая акула, напичканная электроникой, показалась в свете мощных прожекторов.
– А теперь за работу, – произнес владелец моторной яхты.
Если до прихода яхты «Парадиз» к «острову погибших кораблей», шепчась в трюме с мистером Бьорком, Ким был искренен, обещая тому, что спасаться из лап китайцев они будут только вдвоем, то теперь южный вьетнамец абсолютно точно знал, что спасется один.
Оружие, которое предоставил в его руки мистер Бьорк, Киму предстояло использовать против своего «благодетеля». В этом не было ничего личного. Человека из ЦРУ вьетнамец уважал и даже по-своему любил. Но просто тот оказался в ненужное время в ненужном месте и в чужой компании. Короче говоря, просто попал под «замес».
Операторская на яхте являлась единственным надежно изолированным от воздействия смертоносного инфразвукового излучения местом. Вот почему Ким так плотно закрыл снабженный специальным поглощающим наполнением люк перед лестничным маршем. План владельца «Парадиза» был прост и надежен – подвести акулу поближе к сейнеру, ведь сила воздействия инфразвука уменьшалась с расстоянием, а действовать предстояло наверняка. После этого вывести ее на поверхность и включить излучатель. Все живое, находящееся поблизости, должно было погибнуть в течение нескольких десятков секунд. Ким колебался. Прикидывал, соотносил цифры на панели, извещавшей о состоянии акулы.
– Разрядка аккумуляторов… время в автономном плавании… десять процентов… не больше, чем миля… активизация излучателя… хватит минуты…
Он сосредоточенно грыз ноготь, чуть ли не кусая палец до крови. Рисковать не хотелось, но и ждать не получалось. Ведь в «стойле» при включенном генераторе акула простояла всего ничего, а потому и заряд у нее был маловат. Но на один залп должно было хватить. Чтобы точно все просчитать, требовалось время. А Ким не знал, сколько его есть в его распоряжении. Он даже толком не понимал, кто мог напасть на китайцев. Сколько у них человек и откуда они взялись. Приходилось полагаться на интуицию. Она подсказывала вьетнамцу, что все обойдется и аккумуляторы разрядятся не раньше, чем он исполнит свой план.
– Попробуем.
Ким вновь защелкал клавишами. На экране всплыло еще одно окошко – изображение, полученное с камеры, расположенной на мачте. Оно безбожно скакало из-за качки. А автоматический стабилизатор не был предусмотрен, ведь эта камера предназначалась для наблюдения за окрестностями во время стоянок «Парадиза» в порту, где волнение практически отсутствует.
Ким, вцепившись в подлокотники кресла, приподнялся и почти приник к экрану. Колесиком настройки он увеличил скачущее изображение. Нет, пока надстройку на ржавом сейнере еще никто не покидал.
– Тогда в путь.
Двигая ручку джойстика, Ким виртуозно повел акулу подводными лабиринтами «острова погибших кораблей».
* * *
В металлическом «гробу» дизельной электростанции, расположенной на ржавом сейнере, все еще шла борьба. Подводники и китайцы сражались из последних сил. Угарный дым, который вовсю валил из простреленной выхлопной трубы, ел глаза, заполнял легкие. И было непонятно, что лучше – дышать им или вообще задержать дыхание. В его сивых клубах все уже потеряло свои очертания. Противники лишь временами угадывались по силуэтам. Борьба шла практически на ощупь. Тяжело было понять, где свой, где чужой и что происходит с товарищами. Люди хрипели, выкрикивали невнятные ругательства, слышались удары, стоны… Лишь изредка раздавались окрики:
– Командир?!
– Жив еще, – хрипло выдавливал из себя Макаров, одной рукой сжимая горло противника, а другой нанося удар.
Кулак проваливался в дымное марево и не достигал цели. Тут же Дао забрасывал ногу командира «Адмирала Макарова», пытаясь стащить его с себя. Макаров уже начинал сомневаться, что сможет одолеть молодого тренированного китайца. Где-то в углу тихо скулил и надрывно кашлял мистер Бьорк, большую часть своей жизни проведший в кабинетах и гостиничных номерах с кондиционированным воздухом. Наконец на помощь командиру подоспел штурман. Он с разбегу ударил Дао ногой, даже не поняв, куда этот удар пришелся. Макаров ощутил, как заметно ослабла хватка противника, изловчился перевернуть китайца на живот и заломил ему руки.
– А те двое? – шумно выдохнул он.
– Вырубили, – коротко и с чувством произнес подводник.
– Да заглушите эту дрянь! – крикнул Макаров, связывая руки обмякшему Дао.
Кто-то из подводников чудом сумел нащупать рычаг газа. Двигатель вздрогнул и смолк. В наступившей тишине явственнее проступило хриплое дыхание возбужденных людей. В мареве, как полный диск луны, матово белел иллюминатор. Макаров скорее почувствовал, чем увидел, как кто-то прополз мимо него на четвереньках. Но узел веревки еще не был туго затянут, и потому командир не успел схватить этого «ползуна». Щелкнула задвижка, растворилась дверь надстройки. Из нее на четвереньках выполз кашляющий мистер Бьорк. Дым волнами выплывал наружу из дизельной.
Американец и не помышлял убегать. Он сел. Дышал часто и резко. Лицо его побагровело. На щеках проступили склеротичные прожилки.
Подводники вытащили на палубу китайцев. У всех троих руки были предусмотрительно связаны за спиной. Усадив их спинами друг к другу, члены экипажа «Адмирала Макарова» тут же отошли на пару метров. Они уже были научены – знали, что умеют вытворять ногами эти «дети Востока».
Командир субмарины прокашлялся и кивнул на Бьорка:
– Этого тоже связать.
Мистер Бьорк не стал ни возражать, ни сопротивляться, когда толстая шершавая веревка стянула ему запястья. Как всегда осторожный старпом Даргель уже успел оценить обстановку. Вроде место относительно безопасное. От яхты виднелся лишь самый верх мачты.
– Сколько человек на яхте? – начал допрос Макаров.
Дао вскинул голову. Разбитые губы вспухли, как у негра, из носа текла кровь. Китаец только ухмыльнулся, давая понять, что отвечать на вопросы не намерен. Тогда оживился американец.
– Его людей там двое. Они захватили яхту.
– Уже легче, – процедил сквозь зубы кавторанг и сплюнул кровавой слюной на палубу, – а теперь ты скажешь мне, кто ты такой, на кого работаешь и почему мирная с виду яхта оборудована торпедными аппаратами.
Мистер Бьорк прикусил язык.
– Или ты из одной компании с китайцами?
– Я отвечу, но сначала хотел бы узнать, с кем имею дело, – осторожно поинтересовался мистер Бьорк и тут же надсадно закашлялся.
Поскольку руки были связаны за спиной, ему пришлось вытереть набежавшую слюну о плечо.
– Об этом позже, – сухо произнес кавторанг, – старлей, взглянь-ка, что творится на яхте.
Штурман, сжимая автомат, подбежал к краю надстройки и выглянул.
– Вроде спокойно. На палубе никого, товарищ командир.
Разговор велся по-английски. Макаров понимал, что ни американец, ни китайцы пока еще не знают, от имени какой страны действуют подводники.
– Его люди, – мистер Бьорк кивнул на того, кто называл себя Дао, – в трюме. Там расположен пульт управления.
– Ты был не один?
– Там остался… он, – замялся мистер Бьорк, – это делал все он, не я… Я простой исполнитель.
– Какого черта ты об этом сразу не сказал? – догадался о надвигающейся опасности командир «Адмирала Макарова» и осмотрелся.
Его взгляд скользил по воде.
– Так это он управлял этой дрянью? – с придыханием спросил старпом.
Его лицо не предвещало ничего хорошего для американца.
– Вон она! – крикнул Илья Георгиевич, указывая рукой на воду.
Среди поднятой ветром ряби четко нарисовался черный акулий плавник. Громадина шла ровно и прямо, как выпущенная из аппарата торпеда. Сомнений не оставалось, что это не живое существо, а механическое чудовище, напичканное электроникой, способное сеять смерть на сотни метров вокруг.
– Все в воду! За борт! – уже на бегу кричал кавторанг.
Он не мог понять только одного – почему акула все еще «безмолвствует»? Ведь он не знал, что заряд аккумуляторов на исходе и оператор элементарно экономит энергию, словно пулеметчик, подпускающий вражескую цепь поближе.
Макаров уже слышал за спиной топот своих людей. До проржавевшего, прогнутого фальшборта оставалось всего несколько шагов. И тут началось…
Это пришло внезапно и словно из ниоткуда – навалилось со всех сторон. Пейзаж оставался прежним. Ржавые палубы накренившихся кораблей, залитый горячим солнцем лазурный океан, выцветшая синь неба. Угроза была невидимой, но ощутимой. Илье Георгиевичу показалось, что кто-то со всего размаху двумя руками ударил его по ушам, а затем, сжав голову, как раскаленными щипцами, пытается поднять его, оторвать от палубы. В глазах потемнело, словно вместо солнца была яркая лампочка и случилось падение напряжения. Время будто остановилось. Так бывает во сне, когда пытаешься бежать, а ноги как ватные, почти не слушаются. Заносишь руку для удара, а она еле двигается.
Командир чувствовал, как от низкого, еще до порога слышимости, звука пришли в движение внутренности, как содрогается в черепной коробке мозг. Тошнота подкатила к горлу. Единственное еще неосознанное желание было – опуститься на колени, завалиться на бок и лежать, сжавшись в «позе эмбриона». С трудом различая что-либо перед собой, практически вслепую, командир субмарины добрался-таки до фальшборта. Из носа уже текла кровь. Легкие «сворачивались в трубочки». Он вцепился руками в ржавый металл, навалился на него животом. Еле сумел обернуться, но почти ничего не рассмотрел. Только какие-то неясные, как ему показалось, застывшие силуэты. И… кулем, абсолютно не сгруппировавшись, полетел вниз. Возможно, за время короткого падения он даже успел потерять сознание. Во всяком случае не помнил, как вошел в волны. Пришел в себя лишь на глубине метров трех, с уже открытыми глазами. Ужасное, давящее, вибрирующее, но не звучащее гудение словно ножом отрезало – оно исчезло.
Илья Георгиевич сделал несколько гребков руками, устремился к поверхности. Грудь буквально разрывало от желания вдохнуть. В легких не было ни литра воздуха. Макаров «пробкой», чуть ли не по пояс выскочил из воды, схватил полную грудь воздуха. Но тут же ужасный звук вернулся, обрушился на него. Командир субмарины успел рассмотреть перемахивающего через фальшборт подводника. Расходящиеся на поверхности круги и вспененная вода свидетельствовали – старпом и штурман уже нырнули. Правда, в том, что они достигли глубины живыми, Макаров не был уверен. Он вскинул над головой руки и ушел на глубину. Лишь бы подальше от поверхности, от такого желанного и необходимого для жизни воздуха, но пропитанного невидимой смертью.
Да, всем подводникам удалось преодолеть фальшборт, хоть и на пределе возможностей – теряя самообладание и контроль над телом. Но китайцы и мистер Бьорк находились заведомо в худшем положении. В тот момент, когда включилась инфразвуковая пушка на механической акуле, они сидели на палубе. А попробуй подняться на ноги со связанными за спиной руками. Грузный мистер Бьорк так и не сумел этого сделать. Как только волна инфразвука обрушилась на него, он только и смог, что широко открыть рот. Мозг вибрировал, буквально разжижаясь в черепе. Потревоженные внутренности, приходящие во все усиливающиеся резонансные колебания, распирали живот и грудь. Даже две пуговицы отлетели от мгновенно вздувшейся шеи. Кровь хлынула носом. В последних проблесках сознания мистер Бьорк не строил иллюзий насчет собственной дальнейшей участи. Во-первых, он отлично знал характер Кима, знал, что тот ради собственного спасения не посчитается с чужими жизнями, даже с жизнями соратников. А во-вторых, как один из кураторов использования инфразвуковой пушки у побережья Вьетнама, был досконально осведомлен о ее смертоносных возможностях. Последнее, что он почувствовал, – это словно оборвалась в голове туго натянутая басовая струна. Оборвалась, и он ощутил облегчение. Выпученные, налитые кровью от страдания глаза закрылись. Мистер Бьорк упал лицом на палубу.
Китайские диверсанты, сильные, выносливые и тренированные, продержались чуть дольше. Дао удалось оттолкнуться спиной от своих товарищей и подняться на ноги. Его пучило, самопроизвольно сокращающиеся мышцы буквально выворачивали суставы. Но он брел и брел к фальшборту. К спасительной воде, в которой уже успели исчезнуть четверо таинственных подводников. По его лицу из глаз покатились горячие ручейки. Никогда не плакавшему в сознательной жизни хладнокровному китайцу – профессиональному убийце – казалось, что это слезы. Но на самом деле из-под век струилась кровь, вытекающая из лопнувших сосудов. Дао добрел-таки до фальшборта, навалился на него животом. Его зубы скрипели, ноги никак не хотели слушаться. Секунду он балансировал, а затем свалился в воду, подняв фонтан брызг.
В это время двое его подручных ползли на коленях, сдирая их в кровь. Они уткнулись головами в фальшборт. Но сил подняться уже не оставалось. Смертоносный инфразвук заставлял вибрировать металл, разрушал живые ткани. Вскоре китайцы перестали бороться за жизнь. Лишь тела их еще продолжали конвульсивно вздрагивать. Но это была агония.
Командир «Адмирала Макарова», один раз вынырнувший, уже знал, какие симптомы испытывают его товарищи, оказавшись в воде.
«Главное, как можно меньше находиться на поверхности», – вот что вынес для себя Илья Георгиевич.
Он до боли в глазах всматривался в толщу мутной воды, пытаясь разглядеть в ней хоть кого-нибудь из своих друзей. Но сделать это было непросто. Солнце светило с другой стороны острова, и корабли отбрасывали тень. На фоне ржавых, покрытых водорослями и моллюсками бортов все расплывалось, терялось из вида.
«Вот», – Макаров заметил медленно погружающийся силуэт и устремился к нему.
Запаса воздуха в легких хватало, чтобы проплыть те самые пятьдесят метров, разделявшие командира и… Илья Георгиевич так и не доплыл до медленно уходящего на дно человека. Это был китаец Дао. Его мертвое тело медленно поворачивало слабое течение. Одежда пузырилась, переливалась складками. От заведенных за спину рук тянулись короткие шлейфы веревок. Вскоре тело исчезло в темной глубине.
Теперь, когда Макаров оказался вблизи борта, он смог рассмотреть на фоне пронизанной солнцем толщи океанической воды и остальных подводников. Ближе всех к нему находился Даргель. Понять, жив старпом или нет, командир «Адмирала Макарова» не сумел. Даргель медленно погружался. Илья Георгиевич поднырнул под него, схватил под мышки и увлек к поверхности. Он чувствовал, как бьется под его рукой сердце старпома.
«Жив!»
И вновь яркое солнце, зеркальные переливы воды и страшный черный плавник, возвышающийся над рябью. Когда готов к чему-то страшному, но известному, несколько раз пережитому, то действует оно уже не так сильно. Главное знать, что это воздействие скоро окончится.
Инфразвуковое излучение вновь раскаленным обручем сжало голову. Макаров резко нажал на грудную клетку старпому, отпустил, еще раз нажал. Наконец тот хрипло втянул в себя воздух – легкие развернулись. Пришедший в сознание Даргель тут же ощутил на себе воздействие инфразвуковой пушки. Его тело конвульсивно дернулось, и Макаров увлек его на глубину. Ведь вода полностью экранировала излучение.
Старпом уже мог держаться в толще воды сам. Все четверо подводников оказались у борта того самого сейнера, с которого и прыгнули в воду. Наиболее адекватно из всех ситуацию воспринимал Макаров. Он знаками показал, что сейчас всплывать не стоит, что на спинном плавнике установлена видеокамера. До тех пор пока оператор будет видеть всплывающих людей, он не выключит пушку.
Николай Даргель кивнул, показав, что понял. Илья Георгиевич поплыл первым вдоль борта. Шевелились густо разросшиеся водоросли, тень от корабля косой стеной уходила в море. Подводники плыли за своим командиром. Наконец они обогнули нос судна. Рядом с сейнером темнел развороченный корпус какого-то понтона. Рваные края металла раскрывались диковинным цветком, словно приглашали подводников внутрь. Макаров взглянул вверх. Корпус понтона возвышался над уровнем моря, значит, в середине должен был находиться «воздушный мешок». Всплывать лишний раз для набора воздуха Макаров не рискнул. Он вплыл в темную утробу понтона. Наверху, метрах в трех, переливалась рассеянным светом поверхность.
«Раз есть свет, значит, есть и воздух», – решил кавторанг и устремился к этому самому свету.
Тут, внутри понтона, и в самом деле существовал так называемый «воздушный мешок». Подводники вынырнули один за другим. Этот подъем они использовали не только для того, чтобы набрать воздуха, но и чтобы осмотреться. Внутренность криво затопленного понтона густо заполняли стойки и раскосы, сваренные из металлических уголков. За них вполне можно было держаться, чтобы не тратить силы. Теперь стало ясно, откуда внутрь проникал свет. Настил понтона оказался проломлен, и через него просматривалось открытое море. Все это Макаров разглядел за те пару секунд, которые потребовались для вдоха. И хоть он вынырнул всего лишь по ноздри, воздействие инфразвука по-прежнему было невыносимо сильным. Командир «Адмирала Макарова» нырнул и замер под водой, ухватившись за металлическую стойку. В метре от него таким же образом удерживал себя под водой и Даргель. А вот со штурманом происходило что-то не то. Он отчаянно барахтался на поверхности. Вокруг него роились серебристые пузырьки воздуха, а старлей безуспешно пытался опустить его под воду.
Командир жестом показал Даргелю: мол, поможем. Они привсплыли. Троим сильным мужчинам с трудом удалось обуздать штурмана. Когда он оказался под водой, то слегка затих.
Каждый организм имеет свой предел прочности. Оказалось, что штурман более других подвержен воздействию инфразвука. Он помутился рассудком. Его влекло к смерти. Ему казалось, что он вот-вот задохнется, и быстрая гибель воспринималась им как спасение. Хорошо еще, что долгие тренировки, на которых так настаивали вице-адмирал Столетов и кавторанг Макаров, довели до автоматизма поведение подводника. Он не стремился сделать вдох под водой. Макарову и Даргелю пришлось намучиться. Каждый раз при подъеме для вдоха, как только давало о себе знать инфразвуковое излучение, штурман вновь становился буйным: вырывался из рук, цеплялся мертвой хваткой за стойки и раскосы. Иногда его даже приходилось бить по пальцам, чтобы он их разжал.
«Если это продолжится еще час или больше, мы просто не выживем», – пронеслось в голове у командира.
Раскалывалась голова, кровь буквально хлестала носом, расплываясь перед глазами розовыми облаками. Мышцы болели. Подступала рвота. Илье Георгиевичу уже и самому казалось, что быстрая смерть на поверхности – это достойный выход из мучений.
И вдруг, при очередном всплытии, удара инфразвука никто из подводников не ощутил. Это было настоящее блаженство. Командир «Адмирала Макарова» одной рукой лениво подгребал под себя воду, второй держался за осклизлую металлическую стойку. Рядом с ним понемногу приходил в себя штурман. Оказалось, он помнил все, что с ним происходило. Помнил, как рвался из рук товарищей, стремившихся спасти его.
– Товарищ командир, – пробормотал распухшими, посиневшими губами штурман, – не знаю, что на меня нашло, словно дух какой-то вселился. Звал меня.
– Вот только мистики нам не хватало. Ты еще про загробную жизнь расскажи, – криво усмехнулся кавторанг Макаров. – Старпом, а ты как?
– Бывало и похуже, – отозвался Даргель.
Старлей лежал на воде, раскинув руки, и часто прерывисто дышал, наслаждаясь наступившим покоем. Макаров решил его не тревожить.
Через пролом в настиле виднелся участок неба и моря, линия горизонта.
– Старпом, есть силы сплавать глянуть – что произошло?
– Найдутся.
Даргель поплыл брасом и вскоре исчез в сияющем проеме. Старпом ухватился за выступ на краю понтона и глянул на океан. Плавник акулы по-прежнему возвышался над водой. Старпом тут же поспешил укрыться за бортом, чтобы его не успели обнаружить посредством телекамеры. Но потом понял – плавник развернут на сто восемьдесят градусов, и камера смотрит не в его сторону. Что-то заинтересовало оператора. Но чтобы понять причину его интереса, следовало выплыть подальше – в открытое море. Обзор закрывала корма старого портового буксира. Николай Даргель набрал воздуха, поднырнул и поплыл. Метров через пятьдесят вновь вынырнул, хватанул воздуха и вновь погрузился. Ему не хотелось рисковать. Ведь вроде бы подводникам удалось убедить оператора в том, что они мертвы.
Даргель вынырнул и первым делом глянул на акулу. Плавник по-прежнему был развернут от него – прямо на идущую под парусом к «острову погибших кораблей» джонку.
«Старый знакомый. Добродетель. Эх, и какого черта тебя сюда несет? Дай-то бог, чтобы ты просто плыл мимо. Не надо тебе сюда соваться».
До слуха старпома донеслось повизгивание поросят. Сперва этот звук показался ему галлюцинацией. Но потом Даргель вспомнил утро. В общем-то, ничего удивительного в этом нет. Мало ли по какой причине ловец жемчуга взял с собой свиней? Приманка для акул. Или он их к родственникам везет, или на продажу.
Акула неторопливо сдвинулась с места, направляясь к джонке.
«Надо командиру доложить».
Даргель набрал полные легкие воздуха, нырнул и поплыл к полузатопленному понтону.
Свежий попутный ветер надувал парус джонки. Нос легко резал невысокие волны. Экономный ловец жемчуга даже не включал двигатель. Зачем зря жечь топливо, когда есть дармовой источник силы?
Бам Вам Донг сидел на корме. В одной руке он держал конец веревки, соединенный с парусом, при помощи которого удерживал его по ветру. Другой сжимал румпель, подправляя курс джонки. Направлял ее прямо к «острову погибших кораблей». Яхты он не мог рассмотреть. Та скрывалась за сухогрузом, и верхушка ее мачты терялась среди десятков других. Справа по борту океан искрился, вспыхивал солнечными зайчиками, слепил, не давая рассмотреть смертоносный плавник приближающейся акулы.
Ловец жемчуга пребывал в хорошем расположении духа.
– Знаешь, жена, черная полоса кончилась. Нам начинает везти. Давай считать. Премия за акулу от коменданта порта, – Донг имел привычку загибать пальцы, ведя подсчеты, но на этот раз его руки были заняты, – деньги от дайвингистов, мы уже получили два раза. А впереди еще третий. Вот только отыскать их тут надо.
Женщина сидела на корточках перед клеткой с поросятами, просовывала между бамбуковых прутьев пучки травы. Свинки толкались, отпихивали друг друга от угощения.
– Значит, мы заслужили везение, – произнесла вьетнамка, – ты же много хороших дел сделал, да и я тоже.
Всякий человек, который не занят в сельском хозяйстве, а зарабатывает себе на жизнь чем-то другим, видит в животных в первую очередь не ходячий источник мяса, молока или шерсти, а такое же живое существо, как и он сам, наделенное душой, эмоциями, способное любить.
Вьетнамка грустно вздохнула.
– Жалко мне их, – она трогала кончиками пальцев подвижные розовые пятачки, торчавшие между прутьев, – можно было бы и теперь свиных внутренностей купить.
Менее сентиментальный, чем его жена, Бам Вам Донг резонно возразил:
– Чтобы достать внутренности у свиньи, ее тоже нужно убить. А тогда – какая разница?
– Я-то понимаю, но все равно, они такие маленькие и милые…
– Если бы мы прихватили с собой свиные внутренности, то при этом солнце представляешь, какая бы вонь стояла?
Поросята тревожно завизжали, словно понимали, что разговор идет о них.
– Вот ты, жена, животных жалеешь. А эти поросята и на свет не появились бы, если бы людям не надо было есть. Так что они своим мясом платят нам за то…
Ловец жемчуга внезапно осекся и поднялся в джонке. Среди переливистых бликов он разглядел акулий плавник. Судя по нему, хищница была достаточно крупной. Как он знал, обычно акулы не подплывали слишком близко к «острову погибших кораблей». То ли их отпугивал запах ржавого металла, то ли вода здесь была загрязнена остатками нефтепродуктов: дизельного топлива, мазута, смазки. И хоть акула, уничтоженная в этих местах, не подпадала под премию, назначенную владельцами отелей, все-таки далеко до туристических пляжей, но кто бы помешал ловцу жемчуга убить ее здесь, а потом отбуксировать к рифам, подорвать там пару гранат так, чтобы слышали на берегу, и заявить потом коменданту, что уничтожили акулу-людоеда именно там?
– Да она же тысячи на три долларов потянет, – завороженно произнес вьетнамец и потянулся к ножу, – жена, доставай поросенка, а то проплывет мимо. Надо ее заинтересовать.
Жажда разбогатеть пересилила жалость. Вьетнамка вытянула бамбуковую палочку, запиравшую крышку клетки, но откинуть ее не успела. Женщина вздрогнула. Пронзительная боль вспыхнула во всем теле. Стоявший на корме Бам Вам Донг упал на колени, уткнулся темечком в настил и обхватил голову руками.
Поросята отчаянно визжали, словно в них втыкали раскаленные спицы. Всего в каких-то десяти метрах от джонки темнела спина акулы, над которой возвышался черный треугольный плавник. В середине его бесстрастно поблескивал линзой объектив телекамеры.
Через пятнадцать секунд все было окончено. И люди, и животные были мертвы. Бам Вам Донг неподвижно лежал на дне джонки. Веревка, удерживавшая рею, выскользнула из безвольных пальцев. Парус повернуло вдоль ветра, и джонка закачалась на волнах.
Акула на небольшой скорости оплыла джонку и немного погрузилась, оставив на поверхности только плавник. Ее тень неторопливо скользнула по направлению к спрятанной за «островом погибших кораблей» яхте «Парадиз».
Подводники, которым пришлось пережить повторное включение инфразвуковой пушки, наблюдали за движением акулы через пролом в настиле.
– Не повезло вьетнамцу, – с сожалением произнес Даргель, – пострадал-то он из-за нас.
– Всегда оставшиеся в живых этим обязаны мертвым. По-другому не бывает, – отозвался командир «Адмирала Макарова». – Если бы не он, акула бы по-прежнему торчала здесь. И воздействие ее инфразвуковой пушки оказалось бы куда мощнее. С расстоянием сила колебаний уменьшается.
– Похоже, до темноты нам отсюда не выбраться, – засомневался штурман. – Уверен, что оставшийся на яхте оператор наблюдает за островом не только через камеру на акуле и не только с яхты. Где-то еще есть камера или несколько. Слишком уж хорошо он осведомлен обо всем происходящем.
– И темнота нас не спасет, – добавил старлей, – с таким техническим оснащением наличие приборов ночного видения допускается «по умолчанию».
Командир «Адмирала Макарова» задумчиво смотрел на воду, что-то прикидывал в уме.
– Товарищ кавторанг, предлагаю захватить яхту, – предложил старпом Даргель.
Илья Георгиевич отрицательно качнул головой:
– Отставить.
– Ну почему, товарищ командир?
– А ты, старпом, подумал, почему это на всех инфразвуковая пушка действует, а на того самого говенного оператора – нет? – Макаров эмоционально ударил по воде ладонью, только брызги полетели.
– Честно говоря, не задумывался.
– А зря. Ведь он тоже из плоти и крови. Не думаю, что он сидит за пультом в аквариуме, наполненном водой. Как сидели мы в этом чертовом понтоне. На яхте наверняка предусмотрено звуконепроницаемое, герметически закупоренное помещение, в котором он и сидит, из которого управляет акулой. Яхту захватить не проблема, он там один. Ну, окажешься ты на палубе, и я с тобой, и ребята. И пока мы будем баграми да топором люк расковыривать, акула мигом всплывет и всех нас на месте положит. Теперь понял, старпом?
– Заколдованный круг какой-то получается, – признался Даргель, – так что, выходит, по уши в воде сидеть и не высовываться?
– Даже из самой безнадежной ситуации существует выход, – убежденно произнес Макаров.
– Не уверен, товарищ командир.
– А я уверен. Иначе бы мир остановился в своем развитии. Зашел бы в тупик. Есть план…
И командир коротко изложил свои соображения насчет того, как можно попытаться победить акулу практически голыми руками.
Штурману план понравился:
– И даже подплывать к ней не придется, товарищ командир. Это вы здорово придумали – жар из костра чужими руками таскать. Разрешите мне.
– Ты уж не обижайся, – абсолютно по-родственному, а не по-уставному остановил штурмана командир, – ты вспомни, что с тобой творилось, когда пушка работала. И дело тут не в силе воли, не в тренировках. Физиология. Один человек на сквозняке обязательно простуду подхватит, а другой может в проруби купаться. Я план придумал, мне его и исполнять. Пойдешь со мной?
– Есть, товарищ командир, – воодушевился штурман.
Ему не терпелось искупить свою слабость, проявленную во время инфразвуковой атаки.
– Разрешите возразить, – перешел на официальный тон старпом, – с вами, товарищ командир, должен пойти я.
– Понимаю ход твоих мыслей, старпом, – усмехнулся командир «Адмирала Макарова», – но я абсолютно уверен, что впоследствии нам удастся поднять субмарину. А потому подставлять под удар сразу и командира, и его заместителя я не имею права. Если что… командование кораблем переходит к тебе. – И не удержался, чтобы напомнить: – Инструкции на память знать надо, товарищ капитан третьего ранга. Ждите нас здесь.
Илья Георгиевич и штурман через пролом в настиле выбрались на скользкую палубу понтона. Ползком добрались до его края, возвышавшегося над другими кораблями, и выглянули. Яхта стояла на прежнем месте. Акулий плавник уверенно приближался к ней.
– Все верно. Наш противник предсказуем. А мы ему устроим западню. Пошли, штурман.
Илья Георгиевич решил, что быстрее и безопаснее будет не плыть, а пробираться по палубам судов, составлявших остров. Теперь он не жалел времени на поиски удобного перехода с корабля на корабль. Оказалось, что единственный обитатель острова – сторож – позаботился об этом. Над водой, там и сям, лежали металлические балки. Вместо поручней были натянуты проволоки.
Макаров ступил на тонкий швеллер, переброшенный между двумя палубами. Металлический профиль прогибался, пружинил под ногами. Приходилось придерживаться за тонкую стальную проволоку. Толку от нее было мало, разве что психологическая поддержка. Внизу между ржавыми бортами хлюпала черная, грязная вода, в которой плавало несколько пластиковых бутылок.
Один шаг, второй… Швеллер все сильнее раскачивался. Теперь уже Макаров не рисковал идти. Он понемногу передвигал ноги – скользил по металлическому профилю.
– Когда вернемся, надо будет для всего экипажа курсы канатоходцев организовать, – через плечо бросил Илья Георгиевич, а сам подумал:
«Какую чушь я несу, это все от испуга. Когда боишься, начинаешь занимать мысли ерундой».
– Все нормально, штурман, главное, вниз не смотреть, – Макаров уже пересек середину импровизированного мостика.
Швеллер с каждой секундой раскачивался все меньше, командир «Адмирала Макарова» наконец-то ступил на палубу и перевел дыхание. Он даже хотел сказать штурману, чтобы ждал здесь – вспомнилось, как тот запаниковал под воздействием инфразвука. Но командир не успел и слова сказать, как, к его удивлению, штурман абсолютно спокойно, как заправский канатоходец, перешел по швеллеру пропасть между бортами. По дороге он даже не посчитал нужным держаться за проволоку, лишь балансировал разведенными в стороны руками.
– Однако, – только и вымолвил командир.
– Когда я еще в школе учился, у нас при стеклозаводе любительский цирк был. Я два года занятия посещал.
– И после этого ни разу по канату не ходил?
– Не совсем. Мы плавпрактику в училище на паруснике проходили. По реям лучше всех бегал.
– А мне под парусом ходить не довелось. Дальше будет попроще. – И командир добавил: – Для меня.
Из предосторожности подводники передвигались по палубе короткими перебежками – от укрытия к укрытию. Когда предоставлялась возможность, то наблюдали за яхтой. Казалось, что на ней словно все вымерли.
Плавник акулы уже маячил возле самого борта.
– Спокойно. Все у нас получится, – произнес командир, когда им предстояло преодолеть открытый участок палубы, небольшой, всего метров двадцать, но он отлично просматривался с яхты.
Штурман по-своему понял командира.
– Бежать рискованно. Может заметить.
– А кто тебе предлагает бежать? – пожал плечами командир.
Штурман непонимающе смотрел перед собой. С той стороны, где стояла яхта, фальшборт был срезан. Даже стоек не сохранилось. А с противоположной он хоть и был изъеден ржавчиной, но не до дыр, сохранился полностью.
– Делай, как я.
Илья Георгиевич под прикрытием надстройки перемахнул через фальшборт и повис на нем, снаружи судна. Перебирая руками, он двинулся к носу. Штурман последовал примеру командира.
Ржавый, изъеденный соленой водой металл врезался в кожу. Всхлипывала внизу вода. Но подводники продвигались довольно быстро. Различить издалека кончики пальцев, видневшиеся над фальшбортом, было нереально. Наконец под ними заблестела мокрая палуба криво затопленного сухогруза, с которого они и начали посещение «острова погибших кораблей». Именно тут остались акваланги.
– Пособи, – попросил Макаров.
Штурман помог надеть командиру тяжелые баллоны со сжатым воздухом. Илья Георгиевич покрутил вентиль, глянул на манометр.
– Чуть меньше часа. Должно хватить, – он сел и принялся надевать ласты.
– Удачи, товарищ командир, – напутствовал его штурман.
– А ты не тяни. Будь наготове. Если у нас окажется на четверых два комплекта баллонов, то мы и ядерную войну под водой пересидеть сможем. Кто знает, когда этому уроду взбредет в голову еще раз включить инфразвуковую пушку?
– Надеюсь, ему недолго осталось.
– Он сам – ерунда. Главное – нейтрализовать акулу с ее пушкой. Тогда мы его и голыми руками возьмем. – Илья Георгиевич опустил на глаза маску, взял в рот загубник и аккуратно, чтобы зря не шуметь, погрузился.
Какое-то время штурман еще видел череду поднимающихся к поверхности пузырьков, а затем они исчезли под килем сухогруза.
