Книга: Тайна острова Солсбери
Назад: Пролог
Дальше: Глава вторая

Глава первая

Российская Федерация, архипелаг Земля Франца-Иосифа, остров Солсбери. Шахта. День седьмой
Я усердно не поддаюсь эмоциям: не ликую, не строю иллюзий. Ведь до того, как застрять в узкости пещеры, мне пришлось размотать стометровую нейлоновую нить, а потом преодолеть еще полсотни метров.
Катушка нашлась, значит, треть пути позади. Ярко-белая нить стелется по-над бурым песчаником, и я плыву, ориентируясь по ней. И все же до спасительного выхода далеко. Очень далеко. А газа в баллоне с каждым вдохом остается все меньше.
Я нарочно не увеличиваю темпа движения – это бессмысленно. Любому начинающему дайверу известно: чем интенсивнее работают мышцы, тем больше им требуется кислорода. То бишь палка о двух концах. Поэтому в критических ситуациях следует подбирать «крейсерский» режим, при котором пловец проходит максимальное расстояние при минимальном расходе «топлива».
До выхода метров восемьдесят. Навскидку.
Для более точной оценки дистанции через каждые десяток метров на нити связаны узелки. Если отсчитывать их, то можно контролировать оставшееся расстояние. К сожалению, мне не до узелков – я кошу взгляд на нить исключительно ради общего направления. Ведь кое-где в пещере попадались аппендиксы тупиковых ответвлений, и впопыхах легко свернуть не туда, что приведет к потере драгоценных секунд.
Позади еще двадцать метров. И в баллоне кончается воздух.
Мне знакомо это неприятное ощущение, когда работающие подобно кузнечным мехам легкие внезапно перестают получать требуемый объем смеси. И каждый вдох недополучает его все больше и больше. Баллон еще жив, но агония длится недолго – через три-четыре вдоха пустую и бесполезную железяку лучше выбросить, чтоб не мешала бороться за жизнь. Или не послужила позорным обелиском после смерти.
Забрав из баллона последние литры смеси, выплевываю загубник и бросаю акваланг. До выхода метров пятьдесят.
Мои натренированные легкие позволяют задерживать дыхание до четырех с половиной минут, что очень неплохо для статичного пребывания под водой. Но мои мышцы постоянно сокращаются, расходуя драгоценную энергию. Стало быть, продержусь без воздуха минуты три – не дольше.
В бассейне нашей загородной тренировочной базы я проходил стометровую дистанцию под водой ровно за одну минуту. Отличный результат. Тренер олимпийской сборной отдал бы многое, чтобы заполучить меня в команду. Да вот незадача – здесь не бассейн, и я плыву не по ровной дорожке. Здесь узкая петляющая во всех направлениях нора, не позволяющая набрать приличную скорость.
Это во-первых. А во-вторых, мне не хватает свежести – слишком много сил потрачено при освобождении из ужасной западни.
В глазах появляются радужные круги – первый признак кислородного голодания. Увы, с этим симптомом я тоже знаком.
Сколько осталось до выхода? Метров пятнадцать-двадцать?..
Экономлю силы и оставшийся в легких кислород: оттолкнувшись от воды или от стен, вытягиваюсь и проплываю несколько метров по инерции…
Голову уже пронзала острая боль, а зрение подернулось туманной пеленой, когда впереди будто замаячило желтое пятно.
Я сделал последнее отчаянное движение конечностями, устремившись к пятну и, кажется, окончательно потерял сознание.
* * *
Воспоминания об узкой пещере, в которой однажды едва не лишился жизни, всегда приходят в самый неподходящий момент. К примеру, во сне, если я случайно уткнулся лицом в подушку. Или наяву – как сейчас…
Исходя из опыта службы во «Фрегате», я решаю во время первой ходки на дно подстволка хорошенько осмотреть место предстоящей работы. Мы с коллегами всегда так поступали, чтобы знать особенности дна, течения, прозрачности и температуры воды. Ведь любая незначительная с виду деталь при выполнении сложной операции на глубине могла стать решающей.
Я достиг дна, нашел входную горловину в наклонную протоку.
Течение и в самом деле ослабло, едва дотягивая до значения полуметра в секунду.
Теперь не было нужды упираться руками в бетонные края, вяло отталкиваясь от воды, я висел строго напротив горловины.
Закрепленный на маске источник света помог лучше рассмотреть внутренности протоки, пробитой в скальной породе. Диаметр дыры в прошлый раз я определил правильно – чуть более полутора метров. Однако нижняя часть протоки была основательно занесена измельченной породой, местами ее уровень поднимался выше середины, оставляя свободной для слива воды лишь верхнюю половину. Кое-где из мелкой породы торчали здоровые угловатые куски. Бут – кажется, так их назвал комендант. Его-то мне и предстоит вытаскивать, складывая в корзину.
Покончив с разведкой, я всплыл на поверхность, отдышался. Комендант с начальником участка топтались на краю площадки, бригадир Веня готовил к спуску в подстволок вместительную корзину.
– Ты пробыл под водой почти четыре минуты! – удивленно постукивает пальцем по циферблату наручных часов Осип Архипович. – Мы хотели вытягивать тебя за веревку.
– Не надо трогать веревку, – разгоняю от себя плавающие фекалии. – Дерните, если не появлюсь через пять минут.
– Ну, точно Ихтиандр, – ворчит комендант.
Я же, набрав в легкие воздуха, снова ухожу под воду.
За второе погружение удается выдернуть с десяток больших кусков породы, увязших в мелком песке. Сначала я складываю их у входа в горловину, затем перетаскиваю ближе к бетонной стене – строго под площадку с корытной мойкой.
Вернувшись на поверхность, кричу:
– Трави!
Вениамин подает корзину, которую я волоку на дно и доверху набиваю кусками породы. Бригадир с трудом поднимает ее на площадку, я же покидаю ледяную воду по перекладинам металлической лестницы, вмурованной в бетонную стену подстволка.
На том первый заплыв заканчивается.
– А ты молоток, – встречает комендант. – За десять минут сделал получасовую норму.
– Течение все равно слабое. Протока сильно засорилась.
– Ну, беги в душ – грейся. А потом крепеньким угощу…
* * *
Согревшись и смыв с тела отвратительные запахи, я сижу за столом каморки, именуемой «столовой». Напротив меня – начальник участка, рядом – комендант, разливший по трем кружкам из плоской фляжки чистый спирт. В центре стола – тарелка со вчерашним хлебом, единственная отыскавшаяся здесь закуска.
Проглотив обжигающую жидкость, я окончательно прихожу в себя, чувствую прилив сил и бодрости.
– Готов? – с надеждой спрашивает Осип Архипович.
– Пошли…
Вторая ходка получается более продолжительной. Я делаю четыре захода в протоку, каждый раз продвигаясь все дальше и дальше. У входа в горловину образуется приличная гора выдернутых из мелкой породы кусков. Однако течение по-прежнему слабое.
Вениамин поднимает последнюю наполненную бутом корзину, и пока я поднимаюсь по лестнице на площадку, работяги сызнова закидывают куски в корытную мойку, дабы как следует измельчить породу.
Комендант с начальником участка стоят на краю и внимательно наблюдают за уровнем воды…
– Не уходит, – озвучиваю неприятную для них новость.
– В чем же дело? – скребет затылок Петрович. – Три корзины подняли, а она стоит!..
Я замерз и спешу в душ. На ходу бросаю:
– Протока основательно забита. На задержке дыхания я могу прочистить метров тридцать-сорок, максимум пятьдесят.
– А что, если она забита дальше?
– Тогда потребуется акваланг…
* * *
Мы вновь сидим за столом. Перед нами – кружки с небольшим количеством спирта и тарелка с черствым хлебом. Петрович и комендант дымят сигаретами.
– Где ж его взять-то? – задумчиво глядит в пожелтевший от дыма потолок Петрович.
– Аквалангов на шахте отродясь не водилось.
– Кабы знать, что пригодятся, давно бы заказал с Большой земли, – вторит Осип Архипович.
– Так закажи.
– Ага, закажи!.. Я водяной насос для системы отопления заказал месяц назад, до сих пор не прислали. Пока дождемся, все три уровня твоего участка затопит…
Внезапно Петрович вскакивает:
– А штатный самоспасатель не подойдет?!
Я впервые о таком слышу.
– Что за хрень?
– Средство индивидуальной защиты органов дыхания. У нас имеется пара сотен ШСС-1.
– Надо бы посмотреть, – опрокидываю в себя спирт.
– Не кипятись, Петрович, – морщится комендант. – Самоспасатели на строгом учете – по количеству руководителей высшего и среднего звена. Так что извиняйте, я за каждый из них башкой отвечаю.
Пожимаю плечами:
– В таком случае придется останавливать добычу, ждать полного ухода воды и чистить осушенную протоку.
– Остановить добычу?! – хором восклицают пожилые мужики. – Да наши московские хозяева с нас три шкуры спустят! Это невозможно, парень!! Ты представляешь, какие тут завязаны бабки?!
– Значит, остается один вариант.
– Какой?!
– Я могу сам собрать простейший дыхательный аппарат с открытой схемой дыхания.
Собеседники изумленно хлопают веками.
– Сам?!
– Дело знакомое. Только нужна ваша помощь.
– А что нужно-то? – настороженно переглядываются начальники. – Ты говори – не стесняйся!..
– Нужен доступ в мастерские на восьмом уровне и кое-какие детали: пару надежных воздушных баллонов, шланги, вентили, манометр. Неплохо бы покопаться в готовых редукторах и клапанах от воздушных систем… Если не подберу, придется точить вручную на станках.
Комендант облегченно выдыхает:
– Это легко! Это мы обеспечим! Кильдым в твоем распоряжении.
– Что, простите?
– Кильдым – механический цех, каптерка, склад.
– Годится. Надеюсь, компрессор на шахте имеется?
– Полно! В каждом рабочем штреке!
– Тогда считайте, что акваланг у нас есть.
Посовещавшись перед третьей ходкой, мы условились действовать так: первую половину каждого дня я торчу в мастерских и сооружаю акваланг, а после обеда – пока не готов дыхательный аппарат – занимаюсь прочисткой протоки на задержке дыхания. Осипу Архиповичу настолько пришлась по вкусу идея с постройкой акваланга, что он пообещал ежедневно поить меня спиртом и даже приставить ко мне охрану.
– От спирта не откажусь, а охрана не нужна. – Натягиваю неопреновый костюм. – Если понадобится, я сам за себя постою.
– Зря отказываешься, – гудит он, изображая отеческую заботу. – В шахте полно всякого сброда.
– И тех, кто скрывается от полиции и правосудия, – добавляет Петрович. – Воткнут в бок заточку, и поминай как звали. Всякое здесь бывало.
– На кой черт я им сдался?
– Как знать…
В тот момент мне было не до уголовников и прочей шпаны. Я подошел к краю площадки, обвязал вокруг талии веревку и прыгнул вниз.
* * *
В третьей ходке пришлось залезть в проклятую кишку слишком далеко. Я методично выкорчевывал огромные куски породы, увязшие в зыбком песке, таскал их к выходу и сваливал в кучу. Мне хотелось сделать максимум возможного, чтобы в последующие дни больше уделять времени на постройку дыхательного аппарата.
В общей сложности за третье купание я провел в ледяной воде около получаса, чем весьма удивил начальство. У горловины образовалась большая гора обломков. «Корзины на три-четыре», – оценил я ее объем и в последний заход решил пройти по протоке максимально далеко. Ведь, несмотря на мои усилия, течение воды в протоке по-прежнему оставалось слабым.
Кажется, я забрался метров на сорок – веревка, конец которой обвязывал мою талию, натянулась и не дала идти дальше. В этом месте протока немного сужалась, а заиленное дно поднималось выше середины. Выбрав здоровый кусок породы, я с трудом выдернул его и повернул обратно.
Метров за десять до выхода пришлось кинуть чертов булыжник и рвануть к выходу налегке – запас кислорода в груди заканчивался. Вот тут-то и вспомнилась относительно недавняя история с западней в подводной пещере.
В глазах появились радужные круги – первый признак кислородного голодания. Я экономил силы: отталкиваясь от стен и рыхлого грунта, вытягивался в струнку и проплывал несколько метров по инерции…
Голову пронзала острая боль, зрение подернуло туманной пеленой. Черт, неужели не успею?..
Выход из горловины. Делаю последнее отчаянное движение конечностями и устремляюсь к поверхности.
Вот она – поверхность. Жадно хватаю воздух, прочищаю легкие.
– Почти пять минут, парень! – доносится сверху бас коменданта. – Мы уже хотели выбирать веревку!..
– Я же сказал, – ползу по лестнице вверх, – не стоит дергать за веревку раньше пяти минут…
Назад: Пролог
Дальше: Глава вторая