После двух суток безделья я решился на отчаянный шаг. Точнее – на полное безрассудство.

«А что, если напялить костюм, прихватить нужное снаряжение и рвануть к шестому заряду «пешком»? – я уселся на кровати, свесив босые ноги.

Идея была глупая. Но смелая и красивая. Почему бы нет? – задал я вопрос в пустоту, когда окончательно проснулся, умылся и колдовал над приготовлением завтрака. Мозг соображал отлично, сознание прояснилось, и мне было под силу трезво обдумать пришедшую идею.

Безумной и отчаянной она могла показаться лишь тому, кто не знал моего прошлого. Наверное, если бы ранее – во времена службы во «Фрегате» – мы не практиковали марафонских заплывов, то я отогнал бы прочь эту мысль. Но иной раз нам приходилось «марафонить» отнюдь не по четыре мили, а гораздо дальше. И дольше. Физическую форму для подобного заплыва я понемногу набрал. Терпения и других необходимых качеств у меня также хватало. В предстоящем выходе в «открытый космос» меня беспокоило другое.

«Получится сразу отыскать точку № 6? – уложив затылок на подголовник кресла, я прикрыл глаза. – На такой приличной дистанции из-за сильного течения довольно просто отклониться от курса и выскочить в стороне на полмили. А то и на целую милю. И ищи потом этот чертов заряд! На панель с ее стометровым радиусом обзора в данном случае рассчитывать не приходится…

В общем, подумать было над чем. На кону стояли успешное завершение операции и моя жизнь – ни больше, ни меньше. Поэтому оставшееся до наступления темноты время я взвешивал все «за» и «против».

Идея запала и теребила мозг до тех пор, пока план не был окончательно разработан. Да, такой вот я человек: если что-то пришло в голову, считай пропало – обязательно возьмусь претворять в жизнь.

К полудню я созрел окончательно и решил рискнуть. Найду заряд или нет – дело третье. Главное, предпринять попытку, а не сидеть сложа руки.

После обеда я взялся за подготовку к «марафону»: исследовал направление и скорость течений над шельфовой платформой, рассчитал время в пути до точки № 6, прикинул, на сколько часов хватит запаса газа. Ну и, конечно же, тщательно проверил костюм, снарягу и оружие.

«Дай бог, чтобы все получилось, – шептал я, застегивая лямки подвесной системы и поочередно цепляя на нее все причиндалы. – Сначала смотаюсь в точку. В случае удачи найду и обезврежу заряд. Затем вернусь и попробую уйти от американцев. Выполнив основную задачу, улизнуть будет проще…»

Ровно в шесть вечера я крайний раз послушал шумы. Ничего нового – тот же стрекот моторов маломерных судов; тот же гул от огромных грузовых и пассажирских судов. Сбросив наушники и опустив трап, вскарабкался по ступеням в шлюзовую камеру…

Шестой выход, как и предыдущие пять, сюрпризов не приготовил – я штатно покинул шлюз, включил навигационно-поисковую панель и направился нужным курсом в сторону берега.

Я намеренно приступил к операции вечером, чтобы основное действо пришлось на глубокую ночь. Не могу объяснить почему, но темное время суток для подобной работенки представлялось наиболее удобным.

Уходя все дальше от «Барракуды», регулярно поглядываю на дисплей дайверского компьютера, а заодно проверяю работу ребризера, а именно – исправность трех электронных датчиков глубины, регулирующих подачу кислорода.

Точка № 6 находится на глубине двести пятьдесят метров. Свою миниатюрную подлодку я уложил на дно в четырех милях, где глубина была несколько большей – двести шестьдесят пять. Стало быть, за четыре мили шельфовая плита поднимется всего на пятнадцать метров.

Судя по складчатому дну, не скажешь, что под водой почти равнина. Подстилающий рельеф, выхватываемый из мутноватой мглы лучом фонаря, скорее похож на череду взгорков и бесконечных кривых оврагов. Дно покрыто слоем ила и сплошь усеяно заросшими водорослями валунами. Коралловых островков гораздо меньше, чем встречалось у предыдущих точек. Немудрено – там температура воды была выше.

Да, здесь ощутимо прохладнее, чем у берегов Флориды или у соседних с ней штатов – Джорджии и Южной Каролины. В здешних глубинах не девятнадцать, а всего семнадцать градусов. Это я заметил еще в шлюзе, когда внутрь стала поступать забортная вода.

Ладно, будет о неприятном. И не в таких условиях доводилось работать. Помню, как незадолго до увольнения из «Фрегата» мы искали подслушивающее устройство, подцепленное американцами к секретному кабелю связи. Кабель пролегал по дну Татарского пролива, и водичка там действительно была холодной. Точнее, ледяной. Настолько ледяной, что во время работы думалось только об одном: как бы поскорее покончить с этим занятием и посидеть часок-другой в жаркой корабельной баньке.

Равномерно двигая конечностями, иду в заданном направлении. Иногда посматриваю на экран панели, где тонкий луч наворачивает круги, оставляя светло-голубые всполохи. Вокруг никого и пока на экране пусто. Только неровности рельефа и стайки рыб. Ну и отлично. Встречаться с кем бы то ни было в мои планы не входит. Жаль, что в этот долгий, нудный и довольно трудный поход мне пришлось идти одному. Я уже упоминал о том, что все операции во «Фрегате» мы проводили группами. Сначала обсуждали и разрабатывали план, затем разбивались на смены и пары. Кто-то уходил на глубину к точке работы, кто-то страховал на промежуточной глубине, кто-то отдыхал перед следующей сменой, а кто-то садился на «баночку» и руководил операцией с помощью станции гидроакустической связи. Нельзя сказать, что все было просто, но мы отработали данный порядок действий до автоматизма и настолько привыкли, что абсолютно не испытывали трудностей.

Держа курс к точке № 6, я невольно вспоминал своих напарников, с коими пришлось немало поработать на различных глубинах и в разнообразных условиях. Первым и самым надежным был Жора Устюжанин – мой ровесник, однокашник и просто лучший друг. После того как Жора стал моим заместителем, Горчаков запретил нам работать в одной паре – дескать, не дай бог, что-нибудь случится, и останется «Фрегат» разом без руководства. С тех пор я стал ходить на глубину с капитаном третьего ранга Михаилом Жуком. Я довольно быстро привык к его спокойной и молчаливой манере взаимодействия. В большинстве случаев нам не требовалась гидроакустическая связь – мы понимали друг друга, используя жесты, а порой и взгляды. Как же мне сейчас не хватало надежного напарника! Я знал, что меня сносит течением, вносил поправку в курс, но… Как говорят в таких случаях: одна голова – хорошо, а две – лучше. Посоветоваться было абсолютно не с кем. Единственным помощником оставалась навигационно-поисковая панель с весьма скромным набором функций. Ну и дайверский компьютер, добавлявший немного информации в окружавший меня вакуум.

Плыть со всей амуницией было тяжеловато, а посему четыре часа, за которые я рассчитывал преодолеть четыре мили, постепенно превратились в пять с хвостиком.

«Многовато, – скрипел я зубами. – Ведь чем дольше придется плыть до нужного района, тем меньше времени у меня останется на поиски проклятого заряда…»

Газ в баллоны ребризера я забил до упора, к тому же сменил регенеративный химический элемент. Часов двенадцать бесперебойной работы дыхательного аппарата мне было обеспечено. Однако чертовски не хотелось вхолостую проболтаться на глубине половину суток. И еще больше не хотелось повторять этот стайерский заплыв через день или два. Желательно было сразу попасть в десятку.

И я упрямо работал ластами, изредка посматривая на голубоватый экран панели… Двадцать три часа двадцать пять минут. Судя по скорости и времени в пути, я прибыл в точку № 6.

«Легко сказать, что я в нужном районе, – следя за лучом на экране, кручусь на одном месте. – В радиусе ста метров – хоть шаром покати. Ни одной зацепки…»

Дно здесь мало отличается от того, что я видел час, два или три назад. Те же бесконечные «барханы», те же редкие коралловые островки, те же бесформенные валуны…

«Ладно, пора приступать к поискам, – немного отдышавшись, решил я не терять времени. – Способ поисков прежний: расходящаяся спираль от известной точки».

Зафиксировав на экране панели свое место и запустив секундомер на дайверском компьютере, начинаю накручивать круги…