59

Сначала никто ничего не понял. Первые несколько секунд все оставались неподвижны, потом, потрясенные, одновременно повернули голову к Дитковскому. Тот с трудом поднялся на ноги и сделал два шага по направлению к майору. Глаза его расширились, лицо побелело.

– Я? – произнес он удивленно. Голос его охрип и был едва слышен. – Я? Вы с ума сошли?

– Неужели никому не показалось странным, что когда Дитковский вышел из охваченного пламенем барака и рухнул наземь, то остался лежать недвижим? Он утверждает, что, наглотавшись дыма, потерял сознание. Странно. Ведь на свежем воздухе люди обычно быстро приходят в себя.

– Вряд ли это можно назвать доказательством его вины, – вмешался Грубозабойщиков.

– Это косвенная улика. Второе. Вы, Нечаев, корили себя за то, что не сумели разбудить своих товарищей Фомина и Манпиля. Вы могли трясти их хоть битый час и все равно не сумели бы растормошить. Доктор усыпил их с помощью эфира или хлороформа. Это произошло после того, как он убил майора и еще троих бурильщиков, но раньше, чем начал баловаться со спичками. Он понимал, что если спалит буровую, то помощи придется ждать очень долго. Наш же «друг» вовсе не собирался голодать. Если бы вы все умерли с голода, вам бы просто не повезло. Запастись продовольствием самому ему мешали Манпиль и Фомин. Разве вас не удивило, Нечаев, что ни ваши крики, ни встряхивание не произвело должного эффекта? Объяснение одно – этим людям был введен какой-то препарат. А доступ к медикаментам имел лишь один человек. Улика номер три. Сегодня утром я поинтересовался у главного инженера, кто отдал распоряжение отнести мертвецов в лабораторию. Выяснилось, что такой приказ отдал он сам. Но вспомнил, что сделал это по совету Дитковского.

– Бред, – произнес доктор хладнокровно. – Полный бред.

– Четвертая улика. Дитковский ждал, когда прибудет «Тайгер», поэтому хотел задержать отплытие «Гепарда». Для этого он решил убедить нас, будто Бологова и Брагинского невозможно транспортировать на лодку. На его беду, на борту находилось еще два врача, которые могли бы возражать. Поэтому он попытался устранить нас, и это ему почти удалось. Сперва Дитковский взялся за Кузнецова. Он позаботился занять место за ним при подъеме на лодку и в кромешной тьме столкнул его с трапа.

– Вы сошли с ума, – произнес Дитковский бесстрастно. – Чушь!

– Он уверял, будто Кузнецов на него упал, но что-то слишком быстро оклемался после падения. И вот тут я совершил первую ошибку после того, как его заподозрил. Именно тогда мне следовало понять, что надо быть начеку, так как я стал для него опасен. Но я этого не сделал, и поплатился. Он слышал, как я спрашивал насчет медикаментов. Пробравшись вслед за мною, он вывел из стопора крышку на люке. Но и на этот раз не добился желаемого результата.

Долгим взглядом посмотрев на Дитковского, Грубозабойщиков повернулся к майору и покачал головой.

– Этот довод неубедителен, товарищ майор, – произнес он. – Стопор мог и не сработать.

– А что вы скажете, если мы обнаружим его пальчики на люке?

– Каждый может ошибиться, – снисходительно произнес доктор. Он подошел к Филатову и, глядя прямо ему в глаза, дрожащим голосом проговорил: – Владимир Фролович! Мы столько времени работали вместе. Вы меня знаете… Как вы можете верить всем этим вздорным обвинениям?

Сунув руку в карман, он зашарил там. Потом вытащил сигарету и снова сунул руку в карман за спичками.

– Где у вас карцер? – Майор посмотрел на Грубозабойщикова.

– Я сам его отведу туда, – мрачно заявил командир, протянув руку к доктору.

– Это вряд ли, – спокойно произнес Дитковский, глядя не на него, а на Дроздова.

В руке он держал пистолет. Кажется, это был «Люггер». Он словно прилип к его ладони и нацелен был прямо между глаз майора.

Рука Грубозабойщикова замерла в воздухе, затем медленно опустилась.

Дитковский оскалил зубы.

– Вы оказались догадливее, чем я думал, – он сумел справиться с охватившим его волнением. – Но теперь командую я…

Дроздову не впервые приходилось оказываться под прицелом оружия. Это не слишком испугало его, а только разозлило.

– Сволочь, – сквозь стиснутые зубы процедил он.

Осторожно вытерев платком вспотевший лоб, Дитковский поднялся и, подойдя к Дроздову сзади, провел ладонями по одежде сверху вниз.

– Повернитесь спиной, – произнес он. – А вы, товарищ командир, прикажите доставить сюда радиостанцию.

– Вы что, намерены вызвать подмогу? – спокойно спросил Грубозабойщиков. – Не удастся.

Дитковский повернулся к Дроздову и приставил пистолет к его животу.

– Считаю до трех. Раз, два, три… Станцию!

Подняв руки в знак поражения, Грубозабойщиков подошел к висевшему на переборке телефону и, отдав соответствующее распоряжение, вернулся к столу. При этом он посмотрел на майора взглядом, в котором было все, кроме уважения. Остальные были настолько ошеломлены, что и не думали сопротивляться. Холодный пот стекал Дроздову за шиворот, волосы прилипли ко лбу.

– С-сука, – майор угрожающе надвинулся на доктора. Дитковский попятился, не отводя с него дула пистолета.

Через минуту появился радист с Р-104 в руках. Включив ее, Дитковский повозился с пультом, настраиваясь на нужную волну.