Глава третья
Российская Федерация; Сочи Настоящее время
В съемной комнатке я проживаю один.
Да, я холост и ничуть об этом не жалею. Женатым довелось побыть всего однажды, и данного опыта мне хватило на всю оставшуюся жизнь. Точнее, мне казалось, что это был брак. На самом деле отношений мы не оформляли, и тем не менее находились под одной крышей, делили все поровну и на первых порах действительно любили друг друга.
Не скрою, поначалу мне нравилось «быть женатым». Салатики, милый-дорогой-единственный, выстиранные, выглаженные и аккуратно разложенные по полочкам шмотки, отсутствие в квартире мусора и пыли…
А через некоторое время мою «супругу» будто подменили.
Я относился к внезапно появившемуся долгу честно: купил ей тачку из средней ценовой категории; одел, обул, украсил золотыми цацками; свозил на золотые пляжи Средиземного моря. А у нее вдруг наступил капитальный расслабон.
Она бродила по магазинам и накупила горы шмоток. Часами болтала с подругами по телефону или просиживала с ними в ресторанах. Просматривала все подряд сериалы. И ничего не делала по дому.
Круг ее домашних обязанностей был и так предельно сужен: закинуть бельишко в стиральную машинку, потом развесить для сушки, погладить; полить цветочки на подоконнике, соорудить утром бутерброд, вечером испечь на скорую руку блинчиков; иногда убраться. Все остальное время, если подружки были заняты делами, она грызла семечки и торчала в социальных сетях. Это были два ее излюбленных занятия.
Наблюдая за ней, я понимал: больше ей ничего в этой жизни не нужно. Она всем удовлетворена: увеличивающейся пропастью в наших отношениях, унылой работой за крошечную зарплату, комками пыли по углам, ворохом грязного белья в корзине, немытой посудой…
В какой-то момент я вдруг заметил, что дней десять подряд ем на ужин пельмени «Столичные», а вечерами в постели только и слышу о том, как она устала. Похожая картина происходила и по утрам. Вместо салатиков я перешел на чай и бутерброд под названием «сделай сам».
Последней каплей стал какой-то предпраздничный день. Я приехал дико уставший и голодный с подмосковной базы «Фрегата», где проходили плановые учения с участием молодого пополнения. Дома жуткий срач, полные пепельницы окурков, горы немытой посуды, грязища, в холодильнике шаром покати, а мадам опять развлекается по клубам с подругами по шейпингу.
Лег спать. Утром дал последний шанс, намекнув о завтраке.
И услышал порядком поднадоевший ответ:
— Дорогой, мне очень хочется поспать. Сделай сам, потом меня разбудишь. И завари кофе, как я люблю.
Постоял на кухне, поглядел в окно…
И принял единственно верное решение: вернулся в спальню, выдернул гражданскую женушку за ногу из-под одеяла и дал полчаса на сборы.
Она пыталась возмущаться. Не подействовало. Пробовала давить на жалость: плакала, просила прощения; клялась, что будет самой примерной женой…
Не поддался. А потом молча наблюдал за сборами и удивлялся, сколько же за короткое время совместной жизни она умудрилась накупить всякого барахла.
На том и закончился мой единственный эксперимент по созданию ячейки общества под названием «семья».
Все. С тех пор подруги младше двадцати пяти кратковременно поселяются на площади моей двуспальной кровати только в виде редких исключений.
* * *
Я действительно почти безвылазно просидел дома двое суток. «Почти», потому что выбегал на полчаса в ближайший магазинчик за пивом. Этим летом на сочинском побережье стояла невыносимая жара. Днем в тени — под сорок, на солнце — «хроники Риддика». Горячий душ спасал лишь на короткое время, и я изнывал без холодного пива.
Вылазка удалась. В полуденную жару город пустел; по дороге в магазин и обратно повстречалась лишь молоденькая соседка из квартиры напротив.
Ну а поздним вечером пришла решимость вернуться к своему промыслу.
«Какого черта сидеть дома, подобно затворнику или заключенному? — выбирал я из скудного гардероба подходящие шмотки. — Да и успокоились, наверное, ребятки, две ночи подряд бесполезно промотавшись по пляжам и прибрежным улочкам…»
Небо стремительно темнеет, зажигаются желтые огни фонарей и подсветка уличной рекламы… Пора.
Подхватив чехол с инструментом, покидаю комнату во флигеле, привычно спускаюсь по плиткам дорожки к калитке и бесшумно выхожу на улицу. От соседнего квартала, как всегда, доносятся пьяные голоса отдыхающей компании. Малолетних велосипедистов сегодня нет, зато чуть выше по улочке опять бренчит гитара — стало быть, компания молодых людей в сборе. Стало быть, все нормально и чужих рядом нет…
Спускаюсь по хорошо знакомой кривой улочке. Впереди горит огнями Курортный проспект — единственное хорошо освещенное место по пути к моему ювелирному «цеху». Далее видна слабо освещенная зона многочисленных отелей. Это хорошо, ибо темнота — мой союзник.
Территории частных гостиниц и аллеи парка имени Фрунзе позади. Выхожу на узкую пешеходную улочку, проложенную вдоль многочисленных пляжей. Оглянувшись по сторонам и не обнаружив слежки, поворачиваю вправо — к тому пляжу, где двое суток назад окончил свои изыскания.
Оставляю за спиной комплекс зданий гостиницы «Жемчужина». Вот и нужная мне полоска пляжа — чуть ниже Зимнего театра.
Снова оглядываюсь по сторонам…
Пусто. Ни единой души.
Бросаю на гальку сумку, расстегиваю молнию и в прекрасном расположении духа начинаю подготовку к работе…
* * *
Настроение резко поменялось буквально через десять минут. Едва я завершил первый галс и, развернувшись на сто восемьдесят, наметил ориентир для обратного курса, как где-то поблизости смачно захрустела галька под ногами нескольких человек.
Пригасив налобный фонарик, всматриваюсь в спускающихся сверху людей…
Черт… Кажется, это опять те парни из «плана Барбаросса». Те же трое, что бегали за мной две предшествующие ночи.
Чего же они хотят?
Впрочем, они направляются прямиком ко мне. Может, это и к лучшему. По крайней мере, сейчас все выяснится.
Бросаю на гальку лишнее: металлоискатель, сумку.
Медленно разворачиваюсь навстречу марширующим молодцам.
И краем глаза в слабом отблеске горевших выше пляжной зоны фонарей замечаю резкую перемену в стане противника: скорость наступления падает, тупая злоба на перекошенных лицах сменяется опасливым сомнением.
Что ж, ожидаемая реакция. Я бы на их месте тоже засомневался в исходе сражения, завидев перед собой двухметрового дядю весом под сто двадцать килограммов. Причем этот вес сконцентрирован не там, где у большинства — на брюхе, а равномерно распределен по телу в виде рельефных мышц. Что бы там ни происходило в моей неудавшейся карьере, а физическую форму я старательно поддерживаю.
Оценив мои габариты и объемы мышц, лиходеи решают рассредоточиться и напасть одновременно с трех направлений. Вид у товарищей явно не парламентерский, и тянуть кота за хвост ни к чему.
«Что ж, на войне как на войне», — двинулся я навстречу.
Первым попытался нанести удар парень примерно моего роста. Крепкий, коренастый, темноволосый.
Его руку я встретил блоком и тут же ответил хлестким боковым в корпус. Брюнет отлетел в сторону, а мне пришлось тут же переключиться на его дружков, решивших заняться мной одновременно.
«Ладно, — сказал я себе, — и не с такими приходилось иметь дело!»
Обритый наголо гопник бурдючного телосложения находился слева и нанес удар ногой в мое бедро. Оппонент справа — двадцатилетний верзила в ветровке — целил кулаком в голову, но зарядил в своевременно приподнятое плечо.
Работая вторым номером, я показал лысому биндюжнику, как нужно использовать в единоборствах нижние конечности: крутанувшись, в нужный момент распрямил ногу, в результате чего мой кроссовок сорок шестого размера приложился аккурат к его челюсти.
Верзила тем временем наседал справа. Сократив дистанцию, он лихо размахнулся для удара, вероятно пытаясь напугать меня амплитудой.
Ну, это уже не смешно, граждане! Вы за кого меня держите?! Я же не мешок в зале для тренировки новичков! Нас — боевых пловцов — натаскивали не только для подводных баталий; помимо всего прочего, мы еще и неплохие диверсанты, умеющие без оружия противостоять настоящему спецназу на суше.
Нырнув под размашистый крюк, прикладываюсь к его печени, проверяя болевой порог. Сложившись пополам, верзила в ветровке мычит.
И это все, на что вы способны?
Внезапно рядом снова хрустит галька. Это хорошо, что единоборство происходит на галечном пляже. Слабые отсветы далеких уличных фонарей слишком слабо освещают здешний пляж, и чуткий слух теперь мой главный союзник.
Группируюсь и, быстро переместившись в сторону, оборачиваюсь.
Нет, это еще не все. Коренастый брюнет, пострадавший в нашей стычке первым, пришел в себя, выудил из кармашка ножичек и летит на меня с диким ревом кастрированного быка.
Перехватив руку с ножом, дважды бью коленом в грудную клетку. Захрипев, брюнет беспомощно оседает подобно перекурившему студенту. Нож остается у меня.
Вот теперь все.
* * *
За единственный проход вдоль пляжной полосы мой металлоискатель пропищал лишь дважды. После этого в кармане шорт сиротливо позвякивали две монеты достоинством по пять рублей — весь сегодняшний улов.
Смешно, конечно, но о продолжении работы я не думал. Надо было сматываться. И чем быстрее, тем лучше.
Спешно разобрав и упрятав инструмент в сумку, я взвалил ее на плечо и покинул галечный пляж. Теперь предстояло с максимальной осторожностью пробраться домой, а потом…
Потом я не знал, что делать.
«Затаиться на недельку-другую и пожить на нелегальном положении? Или свалить на курорты Черногории — погреть косточки на тамошних пляжах?.. — мучительно раздумывал я над вариантами действий, бесшумно передвигаясь окольными путями по полутемным улочкам. — А может быть, уехать на месячишко к маме в Саратов? Неплохая, между прочим, идея. Деньги имеются. Только от продажи золотой цепи с бриллиантами выручу столько, что год могу не думать о работе. Времени у меня теперь навалом, ибо спокойно бродить по пляжам не дадут…»
Переулок уперся в относительно широкую проезжую улицу. На Т-образном перекрестке я свернул влево, и мои размышления на том прервались. Метрах в ста я увидел два больших внедорожника и стоящих возле них крепких ребят.
«Черт! Неужели по мою душу?!» — шарахнулся я в сторону.
Парни не успели меня заметить. Осторожно, прижимаясь спиной к забору, я снова возвратился в переулок и легкой трусцой направился в обход опасного местечка.
Каково же было мое удивление, когда и на другой улице я едва не напоролся на дежурившую засаду. Два похожих по размерам автомобиля; толпа курящих амбалов, двое из которых поигрывали бейсбольными битами.
Пришлось искать другой путь…
* * *
Через час блужданий по ночному городу я пребывал на грани отчаяния. Все основные улицы, по которым пролегал путь к моему дому и к центру города, были наглухо перекрыты. В одном месте даже стоял автомобиль с работающим маячком, озаряющим ближайшее пространство таинственным синим светом.
Я сбился со счета, пытаясь хотя бы примерно оценить количество машин и широкоплечих молодцов, задействованных в операции по моей поимке.
«Мда-а. Ничего подобного наш город не видел со времен мятежа левых эсеров, — мрачно шутил я мысленно, перелезая через какой-то забор. — Только вертолетов не хватает и подразделений ОМОНа… Что ж они так всполошились-то из-за каких-то тридцати тысяч долларов?! Да вся эта операция обойдется хозяину потерянной цепи раза в два дороже!..»
Как бы там ни было, а дела мои обстояли худо.
Я метался по территории пяти-шести крошечных кварталов неправильной формы, ограниченных кривыми улочками, и не находил выхода. Перемахивал через какие-то заборы и старые гаражи, пересекал чьи-то частные дворики, нарывался на злющих собак и распугивал своим появлением кошек. Я даже поднимался на крыши допотопных барачных домишек и пытался выскочить из оцепления верхом…
Ничего не получалось. Кругом стояли или медленно двигались подозрительные автомобили. Кругом патрулировали группы рослых ребятишек.
В какой-то момент я жутко пожалел о том, что район шанхайского вида, сплошь застроенный частными домишками и бараками, не оборудован канализацией. Сеть подземных тоннелей в данной ситуации мне здорово помогла бы…
Наконец, осторожно перебравшись по крыше одного из домов, я спрыгнул на тротуар безлюдной улочки. Ни слева, ни справа от меня не было перекрывавших путь к свободе автомобилей.
Возрадовавшись маленькой победе, я поправил на плече ремень сумки и побежал в противоположную от моря сторону.
Однако вскоре мой спурт был прерван: на ближайший перекресток вырулил громадный внедорожник. Остановившись посередине, он изрыгнул из своего чрева человек шесть.
Я не был готов к этой встрече. Пробежав по инерции шагов пять, я шарахнулся в сторону, но опоздал.
— Вон он! — крикнул кто-то из парней, и вся группа дружно рванула ко мне.
Развернувшись и перехватив покрепче сумку, я помчался в сторону моря. Благо, путь туда был пока свободен…
