Книга: День курка
Назад: Пролог
Дальше: Глава вторая

Глава первая

Российская Федерация; Сочи Настоящее время
Признаюсь честно: не прошло и минуты, как я пожалел, что не добрался до берега моря, а запрыгнул в эту мутную лужу под названием «пруд».
Толпа охранников дружно рассредоточилась вдоль изогнутого бережка и принималась палить из пистолетов, едва моя голова появлялась над поверхностью. А появляться, так или иначе, приходилось, ибо бесконечно сидеть у заиленного дна я не мог.
Игра продолжалась чуть более десяти минут. За этот промежуток времени мне удалось трижды всплыть и отдышаться. А на четвертый раз меня подстрелили.
В предрассветных сумерках я не заметил стоявшую у бережка прогулочную весельную лодку. Один из головорезов Аристарха Петровича уселся за весла, другой поджидал моего появления и открывал огонь на поражение сразу, как только замечал, где я всплываю.
В последний раз я осторожно переместился под обрывистый участок берега, надеясь, что обосновавшиеся над ним стрелки меня не заметят. Они и впрямь не заметили, зато чертова лодка оказалась в каких-то трех метрах.
Щелкнул выстрел, и пуля, противно шлепнув по воде, впилась под правую лопатку.
Успев глотнуть порцию воздуха, я тотчас скрылся под водой. Вторая пуля прошла рядом с головой, обдав упругой волной из мельчайших пузырьков.
Острая боль парализовала правое плечо и руку. В глазах снова помутнело. В голове проплыла невеселая мысль: «Ну вот и все. Отбегался…»
Надо было что-то предпринимать.
«Экипаж подлодки ушел в несознанку: залег на дно и две недели бухал…» — невесело подумал я, нащупав гнилую корягу и прижавшись к илистому бугорку.
Шутка про экипаж подлодки вспомнилась явно не к месту. Какие к черту две недели?! В запасе у меня оставалось не более четырех минут.
* * *
Последние сорок пять секунд пребывания под водой я потратил на перемещение в сторону выступающей беседки. То местечко хорошо простреливалось с противоположного берега, и у меня оставались шансы на то, что парни из своих короткостволов не сразу нашпигуют мою башку свинцом.
Стараясь не напрягать мышцы подраненной спины, медленно всплываю.
Осматриваюсь. А заодно плавно выталкиваю из легких отработанный воздух, намереваясь так же плавно вобрать в них свежий.
И слышу сверху непонятный шорох.
Подняв голову, упираюсь взглядом в ствол пистолета.
К счастью, обнаруживший меня стрелок, прежде чем нажать на спусковой крючок, решил обрадовать коллег:
— Он здесь, парни! Держу его на прицеле!..
Слышатся торопливые шаги. И знакомый голос Аристарха Петровича с любопытством вопрошает:
— Ты засек, сколько времени он торчит под водой?
— Не, босс, не засекал. По-моему, минут пять.
— Не пять, конечно. Но прилично. Очень прилично…
Выглянув за каменный парапет беседки, босс с интересом уставился на меня.
— Ну что, человек-амфибия, приплыл?
— Что-то не пойму… — прополоскав прудовой водичкой рот, поморщился я от боли под лопаткой. — Цепь с крестиком у вас, что же вам еще надо?
— Сейчас объясню, — усмехнулся Аристарх и приказал охранникам: — Ну-ка, помогите ему выбраться из воды. И аккуратнее — кажется, он ранен…
* * *
Раннее утро. Небо просветлело. Скоро из-за горных вершин на востоке полоснут по крышам домов первые лучи солнца.
Мы снова едем на лимузине в сопровождении автомобилей, набитых охранниками. Округа снова озаряется таинственным голубоватым светом проблескового маяка, завыванием сирены и неприятными звуками крякающего сигнала. Наш путь лежит по Курортному проспекту на юго-восток — в сторону элитного района, напоминающего московскую «Рублевку».
Пять минут назад меня вытащили из воды; несколько охранников помогли пройти по аллеям дендрария и взгромоздиться на заднее сиденье роскошного лимузина.
Аристарх все это время держался рядом: сопровождал, поддерживал, присматривал…
Прежде чем дать команду к отъезду, он внезапно проявил отеческую заботу: снял с меня мокрую футболку и лично осмотрел рану под правой лопаткой. После чего выудил из автомобильного бара коньяк.
— Выпей.
Пока я делал несколько неторопливых глотков, он кому-то звонил по блестевшему золотым корпусом мобильнику…
Наконец, бросив телефон в карман, смочил коньяком салфетку, приложил к ране и скомандовал толпившимся рядом телохранителям:
— Ко мне домой. И как можно быстрее!..
* * *
Свернув с Курортного проспекта, пулей проскакиваем по кривым улочкам местной «Рублевки». Витиеватые створки ворот из тяжелого чугуна гостеприимно распахиваются, едва наш кортеж выходит на финишную прямую.
Заезжаем во двор. Я впервые вижу территорию «замка» при свете дня. Здесь есть на что посмотреть и есть чему поразиться.
Ровные дорожки из разноцветной брусчатки и разбросанные в нарочитом беспорядке туи с можжевельником; альпийские горки и клумбы с яркими цветами; огромный бассейн и зона отдыха с беседкой и барбекю… А в центре вилла в четыре этажа с цокольным гаражом и торчащими из черепичной крыши каминными трубами. Маленький рай на площади в сорок соток.
Лимузин останавливается напротив шикарного крыльца. Ночью оно было хорошо освещено желтоватым светом фонарей, и я запомнил его гладкие ступени из редкого мрамора.
Телохранители на удивление предупредительны и даже трогательно нежны. Они помогают мне выбраться из салона; поддерживая под руки, провожают внутрь миниатюрного дворца.
Все то время, пока меня вылавливали из пруда и вели до лимузина, поили коньяком и обрабатывали рану, везли до «замка» и сопровождали по его роскошным залам — я не понимал, что происходит. Не понимал я этого и сейчас — когда Аристарх Петрович распорядился уложить меня на кровать одной из многочисленных спален второго этажа. Моя спина была вся в крови, а он даже не пожалел атласного постельного белья.
— Лежи и не двигайся, — приказал он. — Сейчас приедет очень хороший врач и поможет.
— Зачем? — спросил я, глядя в потолок.
— Что «зачем»?
— Полчаса назад вы хотели пристрелить меня как беспризорную собаку, а теперь привезли сюда, вызвали доктора… Зачем вы все это делаете?
— Обстоятельства слегка изменились. Впрочем, об этом поговорим позже. А пока расслабься и не трать силы на разговоры. Они тебе еще понадобятся…
* * *
Врач приехал удивительно быстро — Аристарх едва успел сменить цивильную одежду на просторные шорты и ослепительно белую футболку.
— Знакомься, — загадочно улыбнулся он, подталкивая в спину мужичка азиатской наружности, — доктор Акихиро. Имя в переводе с японского означает «ученый, обладающий ярким умом».
Японцу было лет пятьдесят. Низкорослый, опрятный, чистенький, в очках и с объемным пластиковым кейсом в руке.
Смешно поклонившись, он подал руку.
Пожав ее, я тоже представился:
— Евгений. В переводе с греческого означает «благородный».
— Очень приятно, — сказал тот на довольно сносном русском и приступил к детальному изучению ранения.
В процессе он поинтересовался происхождением на моей спине нескольких параллельных шрамов.
Я отшутился:
— Граблями задержать пытались.
— Граблями?! — не понял япошка юмора. — Но почему?! И зачем?!
— Когда редиску на чужом огороде воровал…
Морщусь от неприятных манипуляций с моей плотью. А когда импортный врачеватель укладывает меня на кровать спиной вверх и лезет какими-то блестящими железками в рану, едва сдерживаюсь, чтобы не послать его к японской матери.
Закончив обследование, тот объявил:
— Пуля сидит неглубоко. Но чтобы ее извлечь, я должен сделать две инъекции обезболивающих препаратов.
— Действуй, Акихиро, — разводит руками Аристарх. И обращается ко мне: — Может, тебе плеснуть коньячку?
— Не помешает…
Пока хирург готовит одноразовые шприцы, хозяин «замка» наполняет два бокала хорошим алкоголем и протягивает один из них мне.
— Давай. За твое здоровье.
Глотая коньяк, опять недоумеваю от странной перемены его настроения.
Доктор знает свое дело. Ловко сделав пару уколов, он извлекает из герметичной упаковки и раскладывает на маленьком столике инструменты, готовит перевязочный материал и пузырьки с какими-то препаратами. Затем легонько покалывает шприцевой иглой возле раны — проверяет действие обезболивающих.
— Чувствуете?
— Нет. Но от второй порции коньяка не откажусь.
Снова посмеиваясь, Аристарх наполняет мой бокал алкоголем. Я вливаю его внутрь, а японец, вооружившись длинными щипцами с изогнутыми кончиками, приступает к извлечению пули…
* * *
Пистолетная пуля звонко падает в металлическую ванночку. Обработав рану, японский хирург берется за иглу и кетгут — хирургическую нить.
Мне не впервой приходится иметь дело с хирургами. За шестнадцать лет службы во «Фрегате» из моего тела извлекали и пули обычных огнестрелов, и специальные стреловидные пули от боеприпасов подводного оружия, и даже осколки взрывного устройства. Не раз штопали раны от ножевых ранений или после встреч с акулами.
Ловко орудуя шовным материалом, японец негромко успокаивает, словно малого ребенка, готового пустить сопли:
— Потерпите, Евгений-сан. Потерпите еще немного, и можете себя считать самураем.
— Всю жизнь мечтал, — скриплю зубами. — Особливо махать их шашкой…
Аристарх Петрович сидит в кресле у окна и терпеливо ждет окончания врачебных процедур.
Японец окончательно обрабатывает зашитую рану, делает тугую перевязку и, сняв тонкие резиновые перчатки, собирает в кейс инструменты, препараты.
— Ничего опасного. Повреждение мышечной ткани, кости лопатки и ребер не задеты, — говорит он, обращаясь к хозяину «замка».
— Как долго он проваляется? — интересуется тот.
— Неделя полного покоя. Потом в распорядок можно включить прогулки по двору. Правую руку лучше не беспокоить дней десять. А пока настоятельно рекомендую постельный режим…
* * *
— Еще коньячку? — осведомился Аристарх, проводив японского лекаря.
— Не откажусь.
— Акихиро — великолепный врач, — делится он со мной как со старым другом. — И хороший человек с одним-единственным недостатком.
— Всего с одним?
— Да. Представляешь, он не пьет.
— Что, совсем?!
— Вот и я так же удивился, когда впервые об этом узнал. Совсем не пьет! Уверяет, что невкусно. Кстати, ты, наверное, голоден. Как на счет горячей закуски?
Предложение было заманчивым. В съемной комнатушке в это время я обычно заваливался спать, предварительно сытно позавтракав после рабочего «дня» на сочинских пляжах.
— Можно и закусить, — согласился я.
Аристарх тут же выудил из кармана шикарный мобильник, на миг ослепивший блеском золотого корпуса; набрал номер и распорядился, чтобы в спальню принесли завтрак.
— Вы обещали объяснить причину, — сказал я, лежа на левом боку и рассматривая богатый интерьер спальни.
— Какую причину? — не понял он.
— Причину острого приступа человеколюбия. Вы же, как я понял, отдали приказ меня пристрелить?..
— А, ты об этом… — расплылся Аристарх в улыбке благодетеля. — Да, было дело. Приговорил я тебя за цепь с моим крестиком.
— И что же помешало?
— Понимаешь, в чем дело… Я внезапно разглядел в тебе человека с неординарными способностями.
— Вовремя разглядели, иначе не лежать мне в этой роскошной спальне.
— Это верно. Решил я тебя приберечь для одного дельца. Поэтому и пожалел.
Я насторожился.
— Для какого дельца?
— Об этом позже — когда пойдешь на поправку, — потянулся он к бутылке коньяка. И вдруг встрепенулся, увидев открывшуюся дверь: — О, вот и наш завтрак подоспел…
Назад: Пролог
Дальше: Глава вторая