Глава 14

На этот раз Кадушкину и Бессонову не повезло. Боевик, проверявший коридор, оказался внимательнее своего предшественника. Впрочем, может быть, наоборот повезло? От того, что приходилось сидеть скрючившись в сыром и холодном помещении, оба моряка были уже в таком состоянии, что любое изменение ситуации казалось им благом.

Луч света от фонарика скользнул в глубь комнатки, служившей им укрытием. Он прошел над головами моряков – они затаились у самого входа, сидя на полу.

– Готов? – прошептал Бессонов.

– Да, – так же тихо отозвался инженер. План действий у них был разработан еще несколько часов назад. Правда, шансов на успех было немного, но оба моряка решили сделать хоть какую-то попытку противодействовать врагу.

Мустафа Абдулкарим бродил по кораблю уже четвертый час подряд. Затея отыскать двух беглецов на огромном атомоходе уже давно казалась ему безнадежной. Он обшарил кучу коридоров, каморок, помещений, забитых машинами, и, разумеется, никого не нашел. Бдительность его ослабла, он уже и не рассчитывал, что наткнется на беглецов. И он был один.

Мустафа Абдулкарим шагнул внутрь крохотной темной комнатки. И в тот же миг получил сильный удар в пах – это капитан Бессонов, сидя, ударил его кулаком. Араб взвизгнул и непроизвольно нажал на спусковой крючок – короткая очередь громыхнула в замкнутом пространстве, яркая вспышка осветила лица обоих русских. Пули, рикошетом отлетевшие от стенки котла, просвистели над их головами.

Араб, скорчившись, стал оседать на пол – Бессонов врезал ему изо всех сил. Как только его плечо коснулось пола, Кадушкин навалился на араба всем телом, сковывая движения врага. Но неожиданно инженер почувствовал, что ноги его почти не слушаются – затекли от долгого сидения в одной позе. Он попытался оттолкнуться ногами от стенки, прижать араба к котлу. Не смог. Зато руки ему по-прежнему повиновались – и инженер от всей души засветил арабу кулаком по голове. Вот только попал он, к несчастью, в лоб – темно было, толком не прицелиться. А бить кулаком в лоб – занятие не слишком разумное. Лобная кость куда крепче костей кисти.

Кадушкин взвыл от боли в руке – и тут же получил пинок в бедро, араб начал приходить в себя и сопротивляться. Капитан Бессонов в это время пытался завладеть автоматом. Но араб, получив удар, выронил фонарик, который нес в левой руке, и сейчас он закатился под котел, совершенно бесполезно освещая дальний угол каморки. Ухватить оружие, как хотелось бы, Бессонов не сумел. Он вцепился в ствол автомата, размахнулся – точнее, попытался размахнуться, стенка мешала, и ударил араба. Угодил ему в бок, но вот уже следующий удар пришелся по плечу Кадушкину – араб отпрянул, и инженер невольно прикрыл его своим телом.

Возня в темноте продолжилась. Еще секунд десять русские одерживали верх – сказывалась внезапность нападения и натиск. Но потом Мустафа стал одолевать. Он был моложе и намного сильнее каждого из своих противников. А толком воспользоваться тем, что их двое против одного, русские не могли из-за темноты. Первые секунды они еще различали, где враг, а где товарищ. Но потом разобраться стало сложнее. Куда легче было арабу – молоти куда попало, мимо врага не промахнешься.

Получив сильный удар в ухо, Бессонов откинулся назад, отмахнулся левой рукой, угодил во что-то мягкое, а именно в щеку Кадушкина. И в тот же миг подавшийся вперед араб угодил локтем точно в нос инженеру. Но Кадушкин не остался в долгу. Он поймал араба за руку и вцепился в нее зубами. Мустафа взвыл – и совершенно напрасно. По звуку Бессонов сориентировался и влепил ему сильный прямой удар прямо в лицо, расквасив нос и губы. Араб взревел еще яростнее, вырвал руку из зубов Кадушкина, нанес вслепую пару ударов, получил несколько в ответ.

И тут снаружи раздался топот.

– Что такое?! Кто здесь? – В речи явственно звучал восточный акцент.

– Я здесь! Сюда! И не стреляй! – крикнул Мустафа.

Второй араб ворвался в каморку, как смерч. Мощный фонарь осветил борющихся. И в тот же миг Бессонов получил сильнейший пинок в грудь. Капитан отлетел в сторону, врезался макушкой в железную стену и задергался, тщетно пытаясь сделать вдох. Кадушкин подался было новому врагу навстречу, даже успел ударить его – но удар нападавший легко блокировал, а в это время Мустафа, злобно оскалившись, вцепился ему в горло. Инженер попытался вырваться, но пальцы у араба были цепкие. Уже через несколько секунд в глазах у него потемнело.

– Стой! Задушишь ведь!

– Да, задушу! – прорычал Мустафа. Ему досталось довольно сильно, и желание расквитаться было жгучим.

– Хасан велел их живыми брать!

Мустафа не разжимал рук.

– Он тебя убьет! Ты же знаешь Хасана!

Лицо Абдулкарима приняло более-менее осмысленное выражение. Хасана он в самом деле знал. И в том, что тот ни секунды не колеблясь может убить того, кто нарушил его приказ, он не сомневался ни секунды.

Через пару минут оба русских, слегка оклемавшиеся, стояли перед арабами – к Мустафе и помогшему ему Асри присоединился еще один террорист.

– Когда мы приведем вас к Хасану, собаки, вы пожалеете, что ваши матери встретились с вашими отцами, – прохрипел Мустафа, закончив обрабатывать свою прокушенную руку. – А это вам пока задаток!

Он шагнул вперед и со всей силы ударил Бессонова в живот. Тот согнулся и немедленно вновь распрямился от жестокого удара в лицо – араб бил снизу, раскрытой ладонью. Такой удар иногда похуже, чем кулаком. Кадушкин дернулся было защитить друга. Но один из боевиков удержал его, а Мустафа с рычанием ударил его коленом в пах – араб не забыл первого полученного от этих двоих удара. И тут же добавил – локтем по спине, между лопаток.

– Все, Мустафа, – решительно сказал Асри, шагнув вперед. – Договорились – по два удара каждому.

– Я помню, – выдохнул Абдулкарим, буравя моряков ненавидящим взглядом. – Ладно, Хасан им еще покажет!

Дождавшись, когда пленники смогут самостоятельно держаться на ногах, арабы погнали их наверх. Сначала по длинному коридору, потом по железной лестнице, дальше через люк в более обжитую часть корабля. По пути Бессонов попытался дернуться – просто от безысходности. Оттого, что хуже уже не будет, некуда хуже. Когда поднимались по лестнице, он попытался лягнуть идущего за ним араба в лицо. Ничего не вышло – боевик был наготове и легко уклонился. Бессонова после этого снова избили – а за компанию и Кадушкину досталось. К счастью, террористы помнили о приказе своего командира, и поэтому серьезных травм пленникам не нанесли. Впрочем, стоит ли здесь говорить «к счастью»? Сам Бессонов был уверен, что нет. Напротив, он думал, что было бы лучше, если бы эта тройка избила их с инженером до смерти. А то ведь не исключено, что их командир и что-нибудь более замысловатое выдумает.

Когда их подвели близко к ходовой рубке, где, надо полагать, и находился Хасан, Бессонов услышал за очередным поворотом коридора шаги и голоса. Причем кто-то из беседующих говорил без акцента – и при этом был не из команды «Дмитрия Суряпина», голоса всех своих Бессонов отлично знал и помнил.

«Кто же это? – подумал он. – Или среди этих гадов и русские есть?»

Свернув за угол, они увидели четырех человек. Двоих боевиков с автоматами и двоих парней с типично русскими лицами, безоружных. Один из них был Бессонову незнаком, но вот второй…

Хоть Павел Сергеевич Бессонов и не был военным, но второго парня он знал. Это же Павлов! Сергей Павлов, по прозвищу Полундра! Он его видел на прошлогодних учениях, где его ледокол тоже был задействован, хоть это и гражданское судно. Кажется, этот Павлов там группу спецназовцев возглавлял. И про него много хорошего говорили – боец, командир, отличник всего чего только можно. И медаль какую-то ему там вручили.

Спецназовец, отличник и кавалер той самой медали молча отвел глаза. Еще бы – смотреть на избитых моряков, каждый из которых ему в отцы годился, было нелегко.

И тут Бессонов поддался наивному, детскому, можно сказать, порыву. Для него в этом парне сосредоточилась последняя надежда. Он рванулся вперед:

– Помогите! Ребята, помогите нам!