17
Меж тем подполковник Тиняков отнюдь не терял зря времени в шахтерском поселке Баренцбург. Шахтерский-то он шахтерский, но имелось у этого поселка двойное дно, о чем Тинякову по долгу службы прекрасно было известно. Поэтому, покинув борт «Арктура» и оказавшись на берегу, он не торопясь направился по главной улице поселка в сторону шахтоуправления «Арктикуголь». Но зашел подполковник вовсе не туда, а, пройдя еще метров сто, свернул в боковой переулок и оказался перед небольшим двухэтажным деревянным домиком.
С первого взгляда было ясно, что домик этот, несмотря на свой внешне неказистый вид, совсем не простой домик. Окна обоих его этажей были забраны прочными решетками, а дверь внушала настоящее уважение своим несокрушимо-стальным обликом и хитрым «глазком» встроенной телекамеры. Над домиком, контрастируя с его по-деревенски непрезентабельным видом, маячили тарелки антенн космической связи. Сразу видно: серьезные люди в домике обитают! И непростыми делами здесь занимаются…
Подполковника Тинякова, позвонившего в бронированную дверь условным звонком, впустили не сразу. Сначала с минуту кто-то за дверью внимательно разглядывал хитрого вида пластиковую карточку, поднесенную Тиняковым к самому «глазку» телекамеры. И лишь после этого… Да, просто так, с улицы, в такую дверь не войдешь!
Подполковника встретили два молчаливых крепыша в камуфляжках без знаков различия. У обоих парней под мышками что-то весьма многозначительно топорщилось. Ну, ясно что… Тут его пластиковую карточку проверили еще раз, а затем потребовали предъявить еще один документ. Но такая неласковая встреча совсем не озадачила Тинякова, именно этого он и ожидал.
В сопровождении одного из охранников подполковник поднялся на второй этаж и зашел в кабинет, дверь которого тоже оказалась бронированной. После чего сопровождающий оставил Тинякова наедине с хозяином кабинета.
Это был среднего роста худощавый мужчина, с густыми, тронутыми проседью волосами и спокойными карими глазами, внимательно и властно смотревшими из-под мохнатых бровей. Одет он был в неброский серый костюм, но эта штатская одежда сидела на нем так, словно была форменным кителем. Глаза невольно искали на плечах мужчины отсутствующие погоны…
Кабинет был буквально перегружен разного рода хитрой электроникой: два мощных компьютера с отличной периферией, обычный телефон и телефон космической связи, громадный телевизор на столике в углу – плюс что-то еще, совершенно загадочного вида и непонятного предназначения. Вот вам и домик деревенского вида! Ох, обманчива бывает внешность!
– Рассказывайте, Алексей Васильевич, – обратился хозяин кабинета к подполковнику Тинякову. – Что там у вас происходит? Чем вызван ваш визит? Он ведь не планировался… Лишь в экстренных случаях…
По этому обращению, по отсутствию начальственного тона сразу становилось понятно: эти двое встречаются не в первый раз и чины у них примерно одинаковы.
Тиняков пожал плечами и с некоторым раздражением сказал:
– Да ничего особенного не происходит, если не считать того, что в районе поиска появилась американская подводная лодка, которая, как я уверен, занята тем же, чем и мы, то есть поисками затонувшего спутника. Они, Александр Александрович, попытались нас слегка пугануть. Причем непосредственно запугиванием занимался наш, скажем так, коллега.
– Вот даже как? Американская военная разведка? – удивленно откликнулся хозяин кабинета.
– Пожалуй, все же нет, – покачал головой подполковник Тиняков. – Больше похоже на ЦРУ. Я на этих парней в свое время насмотрелся, стиль такой, знаете ли, характерный… Наглый. Самое неприятное заключается в том, что этот тип был уверен в том, чем мы там занимаемся. И сказал об этом открытым текстом.
– Но откуда, черт возьми, они могли так быстро получить информацию? – раздраженно поинтересовался Александр Александрович. – Ладно, допустим, что сам факт падения этого злосчастного спутника они отследили по «Глобусу-2», координаты тоже не проблема, скорее уж это проблема для нас. Но откуда американцам знать, чем конкретно в этом районе Гренландского моря занимается наше гидрографическое судно? Рейс «Арктура» и поставленная ему задача были строго засекречены! Настолько строго, что даже вас на палубу доставили несколько нетрадиционным способом, я не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь, – кривовато ухмыльнулся Тиняков. – И такая осведомленность янки меня самого удивляет до крайности. Но факт остается фактом: они знали о нашей задаче. Откуда?
– И теперь активно станут мешать ее выполнению, – досадливо сказал резидент российской военной разведки на Шпицбергене Александр Александрович Васильев. – И вообще пойдет игра на опережение, а все козыри на руках у них, потому что именно они союзники норвежцев! Если подключится норвежское МИД и американский Госдеп… У нас могут возникнуть серьезнейшие дипломатические неприятности!
Тиняков согласно кивнул:
– Вплоть до того, что операцию придется сворачивать! Так-то можно было бы некоторое время компостировать им всем мозги: дескать, «Арктур» занят мирными гидрографическими или, допустим, ихтиологическими исследованиями. Мы же не лишены права заниматься промышленным рыболовством в Гренландском море! Вот вроде бы и изучали, как бы побольше выловить. Но теперь, когда американцы железно уверены, что мы заняты поисками пропавшего спутника…
– Хотел бы я знать, – с нешуточной злостью в голосе сказал Васильев, – откуда у них появилась эта железная уверенность?
Один из телефонов, стоящих на столе Васильева, призывно замяукал. Александр Александрович поглядел на экранчик определителя номера, удивленно нахмурил брови и снял трубку.
– Да. Васильев. Говорите. Я слушаю. Говорите же! Да, я понял, кто на связи.
И больше он на протяжении нескольких минут не произнес ни слова, лишь внимательно вслушивался в женский, как показалось Тинякову, голос, доносившийся из трубки. Голос этот был предельно взволнованным, он буквально захлебывался словами.
Подполковник Тиняков насторожился: Александр Александрович стремительно менялся в лице, бледнея прямо на глазах. На лбу Васильева появилась россыпь крупных капель пота. Ясно было видно: то, что он слышит, буквально потрясает его. Это что же надо сказать человеку его уровня и закалки, чтобы за несколько минут привести его в подобное состояние?! Он медленно и осторожно, словно гранату со вставленным запалом, положил телефонную трубку, вытер со лба пот…
– Катер? Телевидение? Так быстро?! – с несказанным удивлением произнес Васильев, обращаясь даже не к Тинякову, а к самому себе. – Какой-то бред. Этого же попросту не может быть!
– Кто это с вами говорил? – обеспокоенно спросил Тиняков.
– Это неважно. Но, похоже, у нас начались настоящие неприятности! Срочно включайте телевизор, подполковник, и отыщите норвежский государственный канал. Я что-то встать толком не могу: от таких новостей прихватило сердце. Как клещами сжало…
Тиняков, поняв, что происходит что-то действительно запредельно поганое, метнулся к «Панасонику». Норвежский канал отыскался сразу. По нему в этот момент передавали какую-то мыльную оперу, очередной сериал местного изготовления. Но вдруг картинка на экране поплыла, появилась заставка: «Экстренный выпуск новостей». Тиняков, в отличие от резидента Васильева, норвежского языка не знал, но то, что замелькало на экране минутой позже, было настолько красноречиво, что слов и пояснений не особенно и требовало!
Да, ничего не скажешь, крепкими профессионалами оказалась норвежская съемочная группа во главе с бородатым режиссером! На экране творилось такое, что только в фильм ужасов вставлять… Изуродованные трупы, плавающие среди обломков в пятне расплывшейся по волнам солярки, снятые сначала панорамно, а потом и крупным планом. Смотреть на это было жутко. Уже затем, под конец, показали интервью с разъяренными экологами, это еще выше подняло эмоциональный накал передачи.
– Что они сказали? Какой комментарий? – обеспокоенно спросил Тиняков хозяина кабинета, дождавшись, когда выпуск новостей закончился.
– А такой, – мертвым голосом отозвался Александр Александрович, – что русские военные моряки с корабля «Арктур» расстреляли гринписовский катер. Весь экипаж катера погиб. Ну, и «норвежское правительство примет самые решительные меры»… Вы представляете, какими они будут, эти меры? После такой вот передачи? Да мы до Судного дня не отмоемся!
– Постойте-ка, какой еще катер? – Теперь уже и Тиняков побледнел. – Да, мы встречались с катером экологов, у них тут совсем рядом международная база. Но встреча была исключительно мирная, о каком обстреле может идти речь?! Кстати, это было уже после контакта с американской подлодкой. Там, на катере, был еще какой-то русский мужичок отсюда, из Баренцбурга. Он, кажется, даже сумел немного помочь нам: уточнил координаты точки падения, что-то такое видел, ну и…
– Да при чем тут мужичок! – буквально взорвало Васильева. – Вы видели, что они показали?! Это тянет на международный трибунал в Гааге! Но все это – полнейший бред: на «Арктуре» попросту нет оружия, из которого можно было бы расстрелять хотя бы шлюпку! Что, капитан Мезенцев из табельного «Макарова» этот экологический катер утопил и положил весь его экипаж? Да, у них на борту была «Нерпа», а она может дел понатворить. Но! Про «Нерпу» в репортаже ни словечка, а сказано, что последнее сообщение с катера: «Нас обстреливают с русского судна!» Что, еще раз повторяю, есть законченный бред пополам с паранойей: с какой бы стати «Арктуру» кого бы то ни было обстреливать?
Подполковник Тиняков только руками развел:
– На мой взгляд, Александр Александрович, вывод вполне однозначен – это провокация. Но, отдадим противнику должное, проведенная мастерски.
– И что вы, Алексей Васильевич, посоветуете предпринять в такой вот развеселой ситуации? – устало поинтересовался резидент. – Дружно утопиться? Благо море в двух шагах…
– Ну, не так уж сразу, – тоже устало отозвался подполковник. – Просто ситуация вышла за пределы нашей с вами компетенции. Нужно связываться с центром. С генералом Шаховским и контр-адмиралом Сорокиным. У них звезды побольше наших, а про возможности уж и не говорю. Старый армейский принцип: пусть начальство решает! И делать это нужно чем скорее, тем лучше!
– А вот здесь вы, пожалуй, правы, – после недолгого раздумья согласился Васильев и поднял трубку спецтелефона космической связи. – Но говорить с генералом будете вы. Согласны?