Глава 41
Утром следующего дня старший лейтенант подводного спецназа Сергей Павлов собирал свой немудреный багаж в комнатушке офицерской гостиницы.
На душе было исключительно погано. И Полун-дра прекрасно осознавал, почему.
Нет, вчерашние бюрократические мытарства, когда его, чуть живого от усталости, таскали то в военную прокуратуру, то в штаб ЗабВО, то еще куда-то, они как раз были ни при чем. Не первый год он служил. Хоть разбейся, хоть луну с неба для любимой Родины достань, хоть полтонны ртути со дна Байкала извлеки, а главное – изволь, друг, отчитаться и отрапортовать, как положено.
Тут выручил Кракен, Мишка Никифоров. Эту тяжесть он взял на себя. Теперь все документы оформлены, все протоколы подписаны, «Нерпа» уже на авиабазе в Горяченске, и вечером прибудет военно-транспортный «Ил-76». Погрузим «Нерпу», погрузимся сами, и прощай, Байкал.
Тем более что говорили с ним в самых высоких кабинетах ЗабВО даже не просто уважительно, а с некоторой опаской: как же! Самого Берсентьева свалил!
И опять же, по странному стечению обстоятельств, испытания подводного самолета не просто удались, а удались на двести процентов. И резак алмазный испытан, и режим ожидания с автопилотом, и даже мини-торпеда. Хорошо ведь сработала, от Чжоу Фан Линя если что и осталось, то именно мокрое место.
Контр-адмирал Сорокин будет доволен… Глядишь, еще и медальку дадут, а то и очередную звездочку на погоны.
Так почему же ему настолько муторно, что хоть волком вой?! Сергей окинул голый казенный гостиничный номер тоскливым взглядом.
Смерть Тима Котельникова? Да, эта заноза бу – дет саднить долго. Но он отомстил за Тимофея и сейчас думает совсем не о нем.
«Давай-ка не врать самому себе, самое поганое занятие, – подумал Павлов. – Тебе не дает покоя малышка, Леночка Берсентьева. Ты весь в белом, ты герой, спаситель Байкала, а она?.. Что будет с девчушкой? Мало того, с боевым другом, Полундра! Что, разве она тебе не помогла тогда, в самую критическую минуту? К тому же она влюблена в тебя, впервые влюблена, по-серьезному! Господи, да что ж мне делать, как ей помочь, я ведь с ума сойду. Отец под следствием, он неминуемо сядет. Мать… Видел я ее мать! Так ведь она тоже сядет, скорее всего, мне вчера в военной прокуратуре много чего про последний рейс "Ми-26" говорили. Эх, поглядеть бы в глаза этой хладнокровной сволочи, капитанчику, который меня допрашивал. Да где там! Спрятался, скотина».
Но нет, не получилось у Павлова увести мысли на другой путь, в ином направлении. Под гостиничным балконом раздался характерный треск мотороллера. Через минуту Леночка уже повисла на шее у Полундры.
– Уезжаешь? Я знаю, что ты не можешь взять меня с собой. – Ее душили слезы. – Но я еще раз прошу тебя, Сережа, возьми, а? Хочешь, я всю жизнь буду твоей любовницей, мне больше ничего не нужно, поверь! Ты говорил, что твою жену Наташей зовут? А сыночка Андрюшей? Ты их очень любишь, да?
– Очень, – губы у Павлова будто свинцом налились.
– А меня? Ну хоть немножко? Неужели нет?
– Малыш, тут, видишь ли… – Полундра замялся, – тут не бывает немножко. Тебя еще полюбят, Лена. Да так, что ты сама удивишься. И это будет очень хороший человек, ты уж поверь моему опыту, плохие от тебя попросту отталкиваться будут. А ты от них. Ну а я… Давай навсегда останемся боевыми друзьями. Ладно?
Он недооценил эту девушку, ожидая после своих слов чего угодно: вспышки злобы, истеричных рыданий, деланого смеха, наконец.
Но Елена чуть привстала на цыпочки, очень нежно поцеловала его в губы и тихо прошептала: «Ладно. Ты прав. А я – дурочка».
Затем мягко отстранилась от него, села на казенный гостиничный стул.
– Ты не волнуйся, Полундра, – сказала она, пока еще с трудом выговаривая эти простые слова. – Я не пропаду. Я к маминой сестре, в Улан-Удэ, уеду. Маму тоже ведь… Но ты, наверное, знаешь. Ничего, тяжелые времена тем и хороши, что проходят рано или поздно.
В ее последней фразе прозвучал такой горький, такой обжигающий опыт, которым человек в неполных девятнадцать лет обладать не должен. Но зато Павлов понял, что она действительно не пропадет.
– Я могу тебе чем-то помочь? – У него тоже перехватило дыхание.
– Еще как, любимый! Просто тем, что ты есть на земле. Вот такой. Ну и, – она улыбнулась сквозь слезы, – тем, что подержишь мою «Хонду», пока я на нее взгромоздюсь… Или взгромождусь, прости, я запуталась…
«Я тоже, – угрюмо подумал Павлов, вновь с ужасом ощутив, как весь мир, включая семью, ему вот-вот заслонит эта отчаянно храбрая, умная, добрая и нежная девчонка. – Ну почему ты младше меня на двенадцать лет?!»
За окном раздался резкий сигнал «уаза». Никифоров, пора уезжать. Все.
…Уже дав полный газ, Леночка обернулась к провожающим ее друзьям-спецназовцам и отчаянно-весело крикнула:
– А я ведь стану морским офицером, вот увидите! Еще вместе послужим!
