Глава 28

Ларнер от души веселился, глядя на хмурого Родригеса, который безо всякого энтузиазма смотрел на мониторы портативных компьютеров, расставленных на столике. Погруженный в свои мысли, он неторопливо покачивал ногой, закинутой на ногу, и вертел в руках еще не раскуренную сигару. Его агенты до сих пор не дали о себе знать, а это значило, что главу кубинского отдела ЦРУ постигла неудача. Слишком уж он, Диего, понадеялся на своих людей. И вот получалось, что ни основной вариант, который должны были обеспечить солдаты морской пехоты, роль которых поначалу успешно сыграли подосланные им парни из управления, ни страховочный вариант с Суаресом не принесли успеха.

Теперь Родригесу оставалось только наблюдать за манипуляциями своего соперника, что он терпеливо и делал, не обращая внимания на торжествующие взгляды Ларнера. А тот, уже не таясь, торжествовал победу и упивался своим превосходством. Сидя на крутящемся стуле за столиком, он по-хозяйски перебирал пальцами клавиши, настраивая связь со своим разведывательным самолетом. Приосанившись, он то и дело бросал горделивые взгляды в сторону менее удачливого коллеги.

Рядом за этим же столиком находился доктор Бэнкс, в чьи обязанности входило наблюдать за передвижением боевого дельфина и руководить им. На экране, за которым он неотрывно следил, одна из красных точек неотвратимо приближалась к другой. Измеряя расстояние, доктор вслух докладывал руководителям операции о том, сколько осталось времени до контакта. Его голос был усталым, но не из-за того, что ему всю ночь пришлось не спать, а скорее от волнения за своего питомца и осознания того, что его труды послужат причиной гибели людей. Он, естественно, всегда знал, что воспитывает дельфинов не для развлекательных выступлений на арене, но одно дело — знать, что это случится когда-нибудь, а совсем другое — видеть воочию результаты этой ужасной работы.

Прикинув оставшееся до точки соприкосновения расстояние, он, не поворачиваясь, бесцветным голосом произнес:

— Еще минут десять и…

— Проблема будет решена! Вы увидите собственными глазами, как это произойдет, — с садистским удовольствием перебил его Ларнер. — Прошу вас, господа! Рассаживайтесь поудобнее, вас ждут незабываемые кадры. У вас места в первом ряду, цените это! Я думаю, это будет настоящий блокбастер, хит сезона.

Он крутнулся на стуле и с жестокой улыбкой посмотрел на Родригеса.

— Вам разве не интересно посмотреть, чем все закончится? Что-то вы неважно выглядите. Не заболели часом?

Тот ответил взглядом исподлобья и усмехнулся. Сняв ногу с ноги, он подвинулся вперед в кресле, чтобы получше видеть то, что предлагал Ларнер. Этот заносчивый человек уже перестал раздражать его своим поведением. Диего, сам себе удивляясь, стал даже понемногу привыкать к внезапным переменам в его настроении. Совсем другой Ларнер сейчас вертелся на стуле перед компьютерами — торжествующий, жестокий, язвительный. Очень не похожий на того, каким он был после появления на катере береговой охраны Родригеса. Тогда он походил скорее на обиженного мальчишку, которому не досталось места в дворовой команде и он вынужден наблюдать за игрой со стороны. «Хотелось бы посмотреть на него, если вдруг его план провалится», — подумал Диего, но потом спохватился — ведь это означало бы полный выход ситуации из-под контроля, а это сейчас никому не нужно. И вряд ли он согласился бы на это в обмен на возможность позлорадствовать.

На экране, слегка подрагивая, светилась картинка, передаваемая с телекамер, установленных на беспилотном самолете-разведчике. Находясь в режиме автоматического полета по заранее заданной программе, он широкими кругами парил на высоте чуть больше километра над местом крушения российского сухогруза. Его перемещения корректировались отсюда, из специальной каюты на американском катере береговой охраны. Сюда же шла вся информация, получаемая со всех его приборов.

Изображение с телекамер поступало в режиме реального времени, поэтому Ларнер приготовился с удовольствием понаблюдать за тем, как судно взлетит на воздух. Он вывел на монитор изображение сухогруза и включил увеличение. Зрелище и вправду было впечатляющим. В свете восходящего солнца чуть накренившийся на борт сухогруз отбрасывал длинные тени. Легкая утренняя дымка стелилась над спокойной гладью моря. Корабль напоминал собой какие-то загадочные декорации к фантастическому фильму. Ощущение нереальности усиливало отсутствие людей на палубе и совершенно не вписывающиеся в обстановку стройные тела ракет, вытянувшихся к небу в ожидании своего часа. Неуклюжие антенны станции наведения лениво покачивались, подвергая всех, кто находился в это время на судне, небезвредному для здоровья мощному электромагнитному облучению.

Все, в том числе и Бэнкс, впились глазами в экран. Изображение, повинуясь воле Ларнера, стало более четким. Сильные телекамеры позволяли рассмотреть такие подробности, что создавалось впечатление присутствия на сухогрузе. Вот на картинке появилась фигурка, неспешно прогуливающаяся рядом с пусковой установкой. На груди у фигурки можно было различить автомат, на голове — американскую военную кепку. Одет человек был в американскую же форму. Внезапно он остановился и обернулся. Из-за надстроек в его сторону направлялись двое. Один из них был облачен в такую же камуфлированную форму американского морского пехотинца, второй — весь в черном, оба с автоматами на плечах.

Ларнер еще больше увеличил изображение — теперь можно было различить даже лица. Те двое, которые шли мимо часового, скорее всего, были важными персонами, так как он, завидев их, весь подобрался и взял автомат на изготовку. При таком увеличении стало понятно, что второй из идущих был одет в черную форму морского пехотинца российского образца, только все знаки различия были сорваны, а на ногах мелькали оранжевые тапочки. Он был огромного роста, и даже с этого расстояния было заметно, как он возвышается над своим спутником, двигаясь чуть сзади. Небритое лицо с типично арабскими чертами скалилось в ухмылке. Автомат со сложенным прикладом казался игрушечным в его руках.

Тот, кто шел впереди, приветственно поднял руку в сторону станции наведения. Пальцы Ларнера задвигали маленьким джойстиком, переводя камеру в этом же направлении. Оттуда к вышедшей паре направлялся еще один человек. На нем был обтягивающий гидрокостюм, верх которого был расстегнут, скинут с мускулистых плеч и свешивался с пояса бесформенным мешком. Подошедший почтительным кивком поприветствовал важного араба в американской военной форме, сопровождаемого бугаем в оранжевых тапочках, который, видимо, исполнял роль личного телохранителя. Остановившись недалеко от пусковой установки, они принялись что-то обсуждать. Было превосходно видно, как жестикулирует, пытаясь что-то объяснить, человек в гидрокостюме.

— Кажется, тот, кто слева, ваш лучший агент? — спросил Ларнер, направив камеру прямо на человека в одежде ныряльщика. Его лицо заняло почти весь экран. Самолет все же не висел на месте, а двигался с определенной скоростью, поэтому изображение запрыгало и начало смещаться в сторону, и Ларнеру стоило немалых трудов удерживать его на месте.

Родригес ничего не ответил. И так всем было видно — на борту сухогруза стоял Рамиро Суарес собственной персоной. Вместо ответа он спросил:

— Они что, не видят самолет?

Ларнер снисходительно рассмеялся.

— Во-первых, от самолета до них по прямой больше полутора миль. А во-вторых, вы разве не обратили внимание на необычный дизайн беспилотного разведчика? Даже если они его заметят, то подумают, что это всего лишь морская птица.

На секунду отвлекшись от захватывающего зрелища, доктор Бэнкс глянул на свой монитор. Две красных точки наконец-то слились в одну.

— Джерри уже подошел к радиомаяку вплотную, думаю, мина уже установлена, — доложил он.

— Превосходно! — отозвался Ларнер. — Внимание! Шоу начинается!

С этими словами он уменьшил изображение, чтобы оценить перспективу и увидеть гибель сухогруза с наилучшего ракурса. «Я мог бы стать неплохим режиссером, — не без бахвальства подумал он. — «Оскара» мне, понятно, за эти кадры никто не даст. Но, клянусь, за них бы с радостью продали душу многие каналы новостей».

В каюте повисла напряженная пауза. Бэнкс про себя молился. Родригес, склонив голову набок, просто терпеливо ожидал конца всей их сложной операции, после которого можно было спокойно отправляться домой. А Ларнер не хотел нарушать словами торжественность момента. В наступившей тишине были слышны только тихо работающие вентиляторы ноутбуков. В тревожном ожидании секунды казались вечностью.