Глава 10
На высоком берегу Волги на фоне звездного неба виднелась громада шикарного особняка. Три этажа, острая черепичная крыша, низкая кирпичная стена вокруг здания. Ровный газон. Аккуратная асфальтовая дорожка вела от коттеджа к берегу, затем каменная лестница спускалась к реке, где был узкий песчаный пляж. На пляже стояло низкое строение для лодок. Тихо журчала вода, омывая причал рядом.
Темные окна особняка еще больше подчеркивали безжизненность и безлюдность окружающего пейзажа. Ни огней, ни соседних домов, как мрачная скала, стоял этот дом на берегу. Только дорога вилась от моста, который находился километрах в пяти отсюда, к зданию. Да у горизонта мерцала огоньками Астрахань.
Вскоре тишина была нарушена – неожиданно послышался плеск воды, и на причал, подтянувшись, выбрался человек.
Разумеется, это был Сергей Павлов. Только что он проплыл по Волге пять с лишним километров. Большую часть пути находился под водой, выныривал, только чтобы набрать воздуху.
Павлов обессиленно опустился на мостки, вдыхая свежий ночной воздух. После драки, разборок с милиционерами и морским патрулем, побега и экстремального плавания все тело ныло, несмотря на всю его богатырскую силушку. Вот погулял так погулял. На славу, можно сказать, оттянулся!
Но мысль, мелькнувшая в голове Сергея, когда он находился в ресторане, не давала ему покоя. Эта танцовщица появилась на его пути не просто так. Всю лирику Сергей давно отбросил, теперь раскаивался.
Раскаивался за каждое слово, сказанное ей. Раскаивался, что проявил доверие.
Как ее звали? Анжелика? Не факт, что это было ее настоящее имя. Что он успел ей сообщить? Свои имя и фамилию? Пожалуй, даже это было лишнее.
Немного полежав, Полундра поднялся на ноги. Черная парадная форма на нем набухла от воды, пилотку он где-то потерял. Он внимательно осмотрелся вокруг. Никого. Ныла поясница, в драке кто-то из нападавших сумел-таки зацепить его доской или кирпичом. Сняв с себя китель, брюки, Сергей как мог выкрутил их и разложил на досках. Потом осмотрелся и снял белье. Тоже выкрутил и надел снова. Было холодно, зуб на зуб не попадал, но ему приходилось бывать и не в таких переделках. Сергей решительно, почти бегом, направился вверх по косогору. Еще чуть-чуть, и он согреется. В принципе ему, командиру специального подразделения боевых пловцов, было даже стыдно обращать внимание на подобные мелочи.
Его внимание привлек дом. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы предположить – на эту ночь жилье останется необитаемым. Он не спеша, почти бесшумно направился вдоль каменной стены. Обойдя ограду по периметру и внимательно осмотрев все, Полундра заметил, что ворота на сигнализации – красным глазком мигал датчик. Такой же датчик Сергей увидел на двери, да и окна особняка наверняка были на охране. Но сам дом Сергея не интересовал. Снова спустившись к воде, Павлов остановился у эллинга.
Проникнуть внутрь этого водного ангара для Сергея, даже не имевшего под рукой нужных инструментов, оказалось делом нетрудным. Задняя калитка была не заперта, через пять минут он уже был внутри. Попав в помещение, он пошарил по стене и нащупал выключатель. Через мгновение ангар был залит светом. Сергей, щурясь, покачал головой. Внутри обстановка оказалась весьма впечатляющей. Было видно, что хозяева здесь не огурцы солят. «Да тут неплохо можно экипироваться, и не одному человеку», – думал Павлов, обозревая инвентарь эллинга.
На стенах было развешано самое разнообразное водное и подводное снаряжение: акваланги, ласты, маски. Имелись и ружья для подводной охоты, ножи и другие вещички, отлично Сергею знакомые. На воде покачивались две лодки – моторная и весельная. Проверив, Павлов убедился, что все «оборудование» в исправности. Хоть сейчас бери и используй.
Присев на корточки и смешно подперев голову рукой, Павлов задумчиво рассматривал найденное богатство и соображал, как оно может ему пригодиться.
* * *
Учения Каспийской флотилии, начавшиеся в низовьях Волги, предварялись демонстрацией боевых кораблей. Заместитель командующего флотилией контр-адмирал Василий Митрофанович Ставрогин командовал этой демонстрацией. Он был доволен. Пока все шло по плану.
Для руководства флотилии и приглашенных гостей на территории, оцепленной охраной, была сооружена своеобразная сцена-помост, нечто вроде футбольной трибуны, на которой были установлены пластиковые кресла. Рядом с трибуной высился деревянный командно-наблюдательный пункт, там виднелось скопление военно-морских мундиров и больших звезд.
На располагавшейся невдалеке автомобильной стоянке замерли военные грузовики, автобусы, с десяток иномарок. Полевая кухня создавала уют, вполне сравнимый с домашним, распространяла запах гречневой каши, газоны вдоль стоянки были украшены разноцветными киосками астраханского горпищеторга. За полосатыми тентами торговых точек виднелся вертолет, лопасти которого, опущенные под тяжестью собственного веса к земле, здорово напоминали пальмовые листья.
Царила атмосфера праздника, развешанные на деревьях громкоговорители исторгали бравурный марш.
Гости, попав внутрь охраняемого периметра, ставили автомобили и направлялись к киоскам, вертолету, подходили к реке, а потом занимали места на трибунах согласно пригласительным билетам. Там, расположившись в пластиковых креслах, они надевали на головы приобретенные заранее бумажные козырьки и наблюдали за рекой.
К берегу подъехал и у самой кромки воды остановился армейский грузовик «Урал». Он едва не снес бампером металлическую стойку – на таких стойках вдоль воды были развешаны веревки с покачивавшимися на ветру разноцветными флажками. Водитель чертыхнулся и дал задний ход – машина, отъехав на полметра, снова замерла, шофер заглушил двигатель.
Появился контр-адмирал Ставрогин в сопровождении свиты офицеров. Ставрогин был настроен нервно, ожидал появления вице-адмирала Кудлатова – собственного начальника, командующего Каспийской флотилией. Вот лицо Ставрогина вытянулось – черный «Мерседес» затормозил на стоянке, из машины выбрался вице-адмирал Кудлатов.
Кудлатов был не один, а с семьей, и у Ставрогина отлегло от сердца. В сопровождении жены и двух сыновей Кудлатов сначала направился к киоскам, затем лишь обратил внимание на заместителя.
Отдав по уставу рапорт, Ставрогин услышал, что может продолжать командовать, и вздохнул с облегчением. Приветливо кивнул иранцу Али аль Хошейни, который сидел среди зрителей на трибуне.
Развернувшись, контр-адмирал сделал рукой знак адъютанту и направился к командному пункту.
…Под звуки бравурных маршей и голос комментатора по реке прошли корабли на воздушной подушке, предназначенные для высадки десанта, пронеслись тральщики, рассыпали вокруг себя пену стремительные сторожевики.
Все ждали «гвоздя программы». И вот под одобрительные возгласы зрителей показалось радиоуправляемое судно-мишень, изображающее условного противника. Мишень эта представляла собой обычный катер, списанный по сроку службы, с которого было снято оборудование, однако на нем установили специальный блок, принимавший по радио команды и передававший их рулевому управлению. Катер был заново выкрашен – таким образом подготовлен к «красивой смерти». Управление катером осуществлялось из того самого «Урала», который стоял на берегу.
У противоположного берега реки, за отмелью, стояла на якоре баржа, на палубе которой высилась установка для пуска торпеды «Шквал». Вот катер сделал широкий вираж на водной глади, проносясь перед баржей. До пусковой установки было пятьсот метров. Прозвучала команда Ставрогина, повторенная для публики диктором, и торпеда «Шквал», красиво полыхнув факелом реактивных газов, стартовала с баржи.
Это было очень интересно наблюдать. Упав в воду, торпеда на несколько мгновений скрылась от всеобщих взглядов, затем показалась из-под воды, причем сперва появилась пенистая «шапка», которую торпеда гнала перед собой. Затем уже острое тело торпеды-ракеты вынырнуло на поверхность. С головокружительной скоростью торпеда чертила на воде пенный след. Началась игра в догонялки. Однако продолжалась она недолго. Как ни маневрировали операторы, управляющие мишенью, торпеда не уступала в проворности.
Операторы радиоуправляемой мишени все же решили сделать все, что можно. Они завели катер за отмель, и там мишень сделала очередной разворот. Зрители затаили дыхание – торпеда неслась к катеру так, словно никакой отмели на пути не было.
– Там же песок, блин, – послышался отчетливый бас с трибуны. – У них что, глаз нет? Загубят имущество…
Дальше раздался вздох восхищения. Присутствовавшие увидели, как торпеда, перелетев песчаную отмель по воздуху, вновь нырнула под воду… Спустя секунду сильный взрыв потряс воздух – судно-мишень разлетелось на клочки.
Со всех сторон посыпались аплодисменты и восторженные восклицания. Ставрогин поднялся, вокруг него собралась свита офицеров, все жали руки. Было и несколько журналистов – из регионов и даже из Москвы.
Журналисты не жалели эпитетов:
– Великолепно!
– В жизни ничего подобного не видели!
– Вот это действительно впечатляет!
Контр-адмирал Ставрогин отпустил непечатный возглас. Журналисты навострили уши.
– Операторам торпеды и катера выпивка за мой счет, – произнес Ставрогин более отчетливо.
Диктор возвестил о том, что демонстрация окончена и гости приглашаются к столикам, где для них накрыт обед. Корреспонденты атаковали адмирала.
– Каково ваше мнение о только что продемонстрированном оружии? – спросил журналист.
Ставрогин приосанился – перед его носом появились микрофоны.
– Думаю, господа, все комментарии излишни, – загадочно произнес Ставрогин и поднял вверх палец.
– Василий Митрофанович, я хотел бы договориться насчет более развернутого интервью, – попросил толстяк с московского телеканала. За его спиной маячил оператор с телекамерой на плече.
– Вы из Москвы? – Ставрогин прочитал бейджик на груди журналиста и заулыбался: – Да. Конечно. Мой адъютант свяжется с вами. Оставьте ваш телефон.
– Извините, – смутился толстяк. – Нельзя ли сейчас, на фоне реки… – Он обернулся и указал на реку, где в самом деле красиво догорал большой обломок катера, темно-красное пламя сменялось густым черным дымом.
– Потом, потом, вы что, не видите – сейчас не до этого! – прикрикнул Ставрогин. Он увидел Хошейни, которого хотел в интересах дела познакомить с Кудлатовым.
Иранец был в черных очках. Толстые губы растянуты в улыбку, в уголке рта шевелилась зубочистка.
Но телевизионщик уже подозвал оператора, и тот наставил на адмирала камеру. Ставрогин перевел дух и рявкнул прямо в камеру:
– С такими торпедами можно всех посылать подальше, господа, в том числе и Штаты! Запомните мои слова хорошенько! Мы еще раз доказали, что рано радуются те, кто похоронил Россию, – мы сами кого хочешь похороним.
Камера уставилась на подошедшего иранца.
– Совершенно с вами согласен, Василий Митрофанович, – аккуратно проговорил иранец. – У вас замечательная страна.
– А? – Ставрогин обернулся. – Это вы? – Он наклонился к уху иранца и перешел на шепот: – А не опасно ли?
– Нет, это очень большая честь, – улыбнулся Хошейни белозубой улыбкой и на ломаном русском продолжил: – Каспийское море представляет собой уникальный регион, обеспечивать безопасность которого следует объединенными усилиями… Основная роль в этом, конечно же, должна принадлежать России.
Корреспонденты перенаправили микрофоны на иранца. Тот говорил с улыбкой, уверенно, напористо и совсем не боялся красоваться перед телекамерами.
Ставрогина окружили несколько офицеров. Среди них выделялся сухопутный генерал-майор.
– Ну, что бы вы без нас делали, Василий? – спросил генерал. – Перетопили бы вас, как котят, за милую душу…
– Да мы сами кого хочешь и куда хочешь и утопим, и закопаем, – контр-адмирал надвинул фуражку на лоб.
– Ну, у каждого своя задача, и каждый ее должен выполнять, – примирительно сказал генерал.
– Ну то-то, задача! – проворчал Ставрогин, иронично косясь на иранца. – В случае конфликта мы одними такими торпедами раздолбаем на хрен кого хочешь. – Ставрогин совсем разошелся. – Правда, если будешь себя хорошо вести, и тебя возьмем в долю. Знаешь, сейчас обсуждается идея создать в Каспийском море оперативно-тактическую группу кораблей прикаспийских государств для борьбы с терроризмом. Деньги на это дело будут выделены немалые. – Ставрогин вздохнул и обернулся к журналистам. – Ладно, пресса, ты где там? Давай, начинай спрашивать. Я тебе дам интервью.
Над проходящими кораблями реяли флаги.
* * *
У причала военно-морской базы стоял тральщик, в рубке разговаривали Ставрогин и капитан третьего ранга Истомин. Контр-адмирал примчался сюда с банкета, чтобы отдать последние распоряжения. На палубе матросы производили вечернюю приборку.
Ставрогин, отправляясь на корабли, хотел взять с собой иранца, но Хошейни отказался.
– Поезжай сам, Василий, – сказал Хошейни. – Скажи ребятам, чтобы они были готовы. Я тут побесеседую с Кудлатовым, остальными. На следующий раз пригодится. – Он подмигнул. – Кроме того, есть еще дела, которые касаются нас с тобой.
Ставрогин помчался на корабли один.
Ветер трепал полотнище флага над тральщиком. В иллюминаторах рубки виднелся сухогруз.
– Вот так и получается, товарищ капитан третьего ранга, – со вздохом произнес Ставрогин. – Придется вам выходить в море без Павлова. Ну и что, если он ответственный за безопасность проводки? Проводка почти завершена, а вы, видимо, не в курсе.
– В чем дело? – насторожился капитан третьего ранга.
– Где сейчас старший лейтенант Павлов?
– Старший лейтенант Павлов покинул корабль вчера вечером и до сих пор не вернулся, – волнуясь, произнес Истомин. – Я знаю Сергея Павлова как дисциплинированного и ответственного офицера. Он мне не подчиняется, судить его отсутствие не берусь. Видимо, его отвлекли важные дела или же произошло какое-то ЧП.
– Случилась неприятная история, очень неприятная история, товарищ капитан третьего ранга, – качая головой, произнес Ставрогин. – Старший лейтенант Павлов, говоря прямо, опозорил честь офицера. Морского офицера!
Истомин посмотрел на собеседника вопросительно.
– А что это такое, я думаю, вам всем объяснять не надо, – продолжал контр-адмирал. – Ладно, захотелось выпить, сходить в ресторан, так сходи. Но он там девку трахнуть захотел! Представляешь? Был такой факт!
– Как факт? – Капитан третьего ранга побледнел.
– Так факт! Мне звонили из милиции. О поступке Павлова составлен милицейский протокол, есть масса свидетелей. – Контр-адмирал поморщился. – Даже не хочу говорить: твоему дружку, капитан третьего ранга, придется посидеть в камере, честное слово. Вот до чего доводит гордость. Если его, конечно, поймают.
– Он убежал? – резко спросил Истомин.
– Убежал. – Ставрогин вздохнул. – Смылся этот твой Павлов! Ох и дурак он, если хочешь знать мое мнение… – И он рассказал, что случилось вчерашним вечером у ресторана. Рассказывал, конечно, со своей точки зрения. Мол, Сергей Павлов по прозвищу Полундра отправился с какой-то красоткой в ресторан, выпил там лишнего и решил проверить девчонку на мягкость. Щупать ее начал прямо в коридоре ресторана. Девчонка вырвалась и позвала на помощь. Какие-то парни попытались урезонить Павлова, однако старший лейтенант начал показывать свое боевое умение и домахался до того, что нанес тяжкие телесные повреждения как минимум восьмерым ни в чем не повинным гражданам. Когда на место драки прибыли наряд милиции и военно-морской патруль, Павлов и им оказал сопротивление. А когда ребята попытались применить оружие, он убежал, и где сейчас скрывается, неизвестно.
Истомин во время всего рассказа смотрел в окно, по щекам ходили желваки.
– Такие дела, капитан третьего ранга, – говорил Ставрогин. – Вот тебе и Павлов. Скажи, умный он? – Контр-адмирал оживился. – Да она бы за полтинник зелеными ему отдалась, – возбужденно добавил он. – Конечно, надо сказать, что у ресторана он дрался мужественно. Этого не отнимешь. Один против… Сколько же их там всех было? В общем, до хрена их там было. Но вот теперь придется ему долго сидеть в камере и подсчитывать, ха-ха. Когда, конечно, его поймают.
Ставрогин снял фуражку и провел ладонью по седоватым волосам.
– Я всегда говорил и буду говорить, что на флоте главное – это честь мундира. И если человек не понимает, что это такое, то ему не место среди нас, среди моряков. Я могу сказать о себе, без похвальбы… – Ставрогин на мгновение замолк. – Всю свою жизнь я подымался, можно сказать, из самых низов, из народа. Я вышел из народных масс. И я понимал всегда, что это такое – честь. Никогда я не преступал через самое святое для меня. То, что мне доверили люди, я из рук не выпущу, я оправдаю это доверие! А всякой сволочи мы укажем место. И место это будет для них у параши, не побоюсь этого слова!
Лицо Ставрогина приобрело торжественное выражение, он уже не говорил, а вещал, внушительно и вдохновенно:
– Ладно, все это не может испортить нам настроение. Оставим правоохранительным органам заниматься преступлениями и преступниками. Как сказал герой одного кинофильма, преступник должен сидеть в тюрьме. И будет сидеть! Будет, куда ж ему деться! А мы с вами люди военные, и у нас свои задачи. Завтра с утра сухогруз и тральщик уходят в рейс. Поэтому повторяю приказ – готовь команду к выходу, а мне еще на сухогруз… Отправляюсь к этому орлу Саламеджаду!
* * *
Контр-адмирал Ставрогин и капитан сухогруза Ибрагим Саламеджад сидели в тесной каюте. Между ними на столике стояли бутылка коньяка и две маленькие рюмки.
– Итак, Косач, царство ему небесное, переусердствовал на работе, – вздохнул контр-адмирал Ставрогин. – Ну, спрячь коньяк, Ибрагимчик, помянули товарища, и ладно. А то тебе Аллах не простит.
Саламеджад кивнул и убрал бутылку. Честные глаза капитана смотрели на адмирала с большой надеждой.
– А больше, Ибрагим, не проси, не добавлю, – произнес Ставрогин. – Дело мы затеяли ответственное, и твоя задача – завершить его. А по завершении твои хозяева отвалят тебе больше, чем могу дать я, уж будь уверен. – Ставрогин покачал головой. – Теперь прощай, Ибрагимчик, пойду, нужно стариковского режима придерживаться. – Он тяжело поднялся. Следом вскочил и Саламеджад.
– В самом деле завтра снимаемся с якоря? – спросил Саламеджад. – Документы еще не пришли.
Контр-адмирал остановился.
– А зачем я к тебе приходил, мать твою? – спросил он, тыкая пальцем в грудь иранца. – Отчаливаешь завтра на рассвете. Вместе с нашим Истоминым. Проинструктируй своих орлов, чтобы стояли на местах да помалкивали. Пока пойдешь без лоцмана, карту здешнего фарватера я тебе дал. Правда, ниже по течению есть несколько банок – ну, там я пришлю тебе кого-нибудь из толковых взамен горемычного Косача. И таможенный досмотр тебе устроят позже, когда выйдешь в Каспий, я обо всем договорился. На катере пришлю документы, а то и на вертолете, есть у меня, не беспокойся. И документы твои будут в порядке, ты меня не один год знаешь. Ну, прощай.
Адмирал посмотрел на Саламеджада задумчивым взглядом, приобнял за плечи, а потом резко обернулся и потопал вверх по трапу. Ибрагим сунул руку в карман и, нащупав край тонкой пачки стодолларовых банкнот, улыбнулся. С его точки зрения, все обстояло не так уж плохо.
* * *
Поздней ночью капитан третьего ранга Истомин вышел на палубу и закурил сигарету. Ночь была ясная, небосвод серебрился звездной пылью. Эти же мириады маленьких серебряных точек покачивались за бортом тральщика на поверхности воды. Истомин засмотрелся на звезды. Обыкновенный тральщик казался космическим кораблем, безмолвно плывущим по просторам космоса.
Вдруг послышался глухой стук, словно что-то упало на палубу. Перед Истоминым мелькнула тень.
– Ты? – спросил капитан третьего ранга.
– Я, – послышалось в ответ.
Истомин молча оглянулся вокруг. Все было тихо.
– Как сюда проник? Как всегда, под водой?
Полундра, а это был он, тихо засмеялся.
– Нет уж, по суше. Пропустили добрые люди.
– Ты знаешь, что тебя ищут?
– Да. Но мне надо кое-что взять.
Помолчали. Потом Полундра спросил:
– Ты доверяешь мне?
– Да, – подумав, ответил Истомин. – Но здесь нас могут услышать. Иди за мной в каюту, – добавил он. – Там все расскажешь.
– Хорошо.
Тщательно заперев дверь, капитан третьего ранга Тимофей Истомин задвинул шторку на иллюминаторе и лишь тогда щелкнул выключателем. Перед ним стоял Сергей Павлов, щурясь от яркого света.
– Присаживайся, – устало бросил Истомин. – Выпьешь?
– Не откажусь, – ответил Полундра, усаживаясь на диван. – Только немного.
Истомин открыл шкафчик, достал бутылку водки, две чашки для чая. Поставил чашки на стол, плеснул водки на дно обеих. Подвинул чашку к собеседнику.
– Пей.
Павлов взял чашку, опрокинул в рот. Водка обожгла горло, опалила внутренности. Немногим позже по телу разлилось приятное тепло.
Полундра расслабился, откинулся на спинку дивана. Как нереальные, проходили перед ним события последних суток: поход в ресторан, драка, побег. Особенно впечатлял обратный путь – Полундра проделал его, словно подпольщик во время войны в оккупированном городе. Взяв в эллинге старый рыбацкий плащ, Сергей вышел на шоссе, тормознул попутку. Водитель, увидев, что голосует морской офицер, согласился довезти до города – плащ в это время был элегантно перекинут через руку Полундры, получилось очень даже ничего. Перед тем как сесть, Сергей накинул плащ на себя. Водитель не обратил бы внимания, но Павлов на всякий случай обосновал, что, мол, холодно. На самом деле он не хотел, чтобы на сиденье автомобиля осталось пятно от мокрого мундира. В городе Сергей вылез и расплатился, деньги лежали в кармане брюк. Вот тут водитель обратил внимание, что купюры влажные. Полундра и здесь отшутился – мол, чего не бывает на отдыхе, унесло бабки ветром в лужу, когда он расплачивался в открытом баре. В общем, все прошло хорошо.
Затем был поход через весь город, к порту. Чтобы скрыть мундир, Полундра шел в плаще, подняв воротник. Приближаясь к порту, он увидел Сурикова. Непонятно каким образом матрос оказался здесь, но Полундра не стал вдаваться в подробности, сказал:
– Иван, можешь не спрашивать?
– Могу, – ответил Суриков.
– Поговори на любую тему с постовым, мне нужно две минуты.
Матрос посмотрел внимательно, но объяснений не потребовал.
Пока Суриков просил у постового закурить, Сергей прошел метров пять вдоль ограды. Оставив КПП в стороне, он подошел к ограде вплотную – и перемахнул через нее. Там снял плащ, положил под куст и отряхнул руки.
– Я отпустил Сурикова сбегать на почтамт, – сказал Тимофей Истомин в этом месте рассказа. – У парня жена в Питере на восьмом месяце беременности. Как только он сменился, так я его и отпустил.
Полундра ответил долгим взглядом.
– Вышло очень даже удачно, – сказал он. – Ты не мог подгадать лучше.
– А откуда у вас такая дружба? – спросил Истомин. – Парень легко стал на твою сторону.
– С первых дней на тральщике, – ответил Полундра. – Я тогда подумал, что ему можно доверять.
– Кстати, тебе не мешало бы переодеться, – сказал Истомин. – Ты своей парадной формой всех милиционеров в Астрахани привлечешь. Как только сюда добрался, не понимаю.
– Дождался темноты, – хмыкнул Полундра.
Истомин пересказал ему слова контр-адмирала.
– Тебя же ищут, Ставрогин докладывал, – сказал капитан третьего ранга. – Да и ко мне уже приходили, спрашивали о тебе.
– Ты что ответил?
– Что не видел тебя со вчерашнего вечера.
– Правильно ответил. Тем более это правда. – Полундра ухмыльнулся. И принялся рассказывать. Он рассказал все о всех своих подозрениях. О том, что нашел радиомаяк. О том, что адмирал запретил досматривать сухогруз. И о непонятных разговорах Ставрогина с иранцем. Истомин слушал, не перебивая. В конце концов командир тральщика сказал:
– Если я тебя отпущу, получится, я стану твоим соучастником. А если не отпущу, ты не сможешь сделать то, что должен.
– Каково твое решение? – весело спросил Полундра.
– Конечно, я тебя отпущу, – сказал Истомин. – Катись на все четыре стороны, только так, чтобы никто не сказал, что ты был у меня.
Сергей сделал движение, чтобы выйти, Истомин задержал его.
– Постой, – сказал капитан третьего ранга. – У меня есть набор кое-какой пляжной одежды. Если не побрезгуешь.