Книга: Флотское братство
Назад: Глава 41
Дальше: Глава 43

Глава 42

Две автомашины, микроавтобус и небольшой грузовичок, свернули на боковую, мало наезженную дорогу, стали медленно продвигаться вперед, пока фары следовавшего впереди микроавтобуса не выхватили из темноты две стоящие с потушенными огнями машины, небольшой грузовик и легковушку. Сидевший за рулем микроавтобуса Фриц напрягся было, но, заметив в стороне крест одинокой придорожной могилы, несколько успокоился, остановил машину.
– Вон могила, – сказал сидящий рядом с ним. – Это он, твой русский…
Блютхунд, сидевший рядом, высунув из пасти длинный ярко-алый язык, словно поняв разговор двух мужчин, тряхнул своей огромной собачьей головой.
– Так, пошли, – сказал Фриц Зельге, заглушив мотор и открывая дверцу микроавтобуса. – Посмотрим, что привез нам этот русский.
Дверца стоявшей в темноте легковушки открылась, и навстречу фашистам вышел агент Шмуйлович. Фриц Зельге, презрительно морща нос, осматривал его потертый, перепачканный костюм и заискивающе-подловатую улыбку, с какой тот встречал господ немцев.
«Онкель Рудольф прав, этот русский точно простак, которому ничего не стоит заморочить голову! – подумал молодой фашист. – Такому просто глупо отдавать те деньги, что мы привезли с собой в качестве платы за иприт. Он все равно их пропьет да растеряет. Свои же собутыльники его ограбят».
Фриц направился было навстречу мнимому русскому, но пес опередил его. Выскочив из кабины, он с яростным лаем набросился на Шмуйловича, намереваясь вцепиться ему в глотку. Ошалев от ужаса, тот, однако, весьма грамотно оборонялся от злобной собаки, нанес удар псу пяткой в пасть, затем удачно попал в живот, так что блютхунд, не привыкший встречать сопротивление от своих жертв, отчаянно заскулив, отскочил в сторону.
«Однако неплохо обучают этих русских офицеров приемам рукопашного боя!» – не без уважения подумал Фриц Зельге, наблюдая за сценой. До сих пор это первый случай, чтобы кому-нибудь удалось защититься от хватки этого пса. Вслух он сказал:
– Ты соображаешь, что делаешь? Это породистая собака. Она больше стоит, чем ты сам вместе с твоими ржавыми железками!
– Тогда держи ее на поводке, – злобно отозвался Шмуйлович, действительно напуганный неожиданным нападением собаки. – А то что ж она бросается на людей.
Привязывая собаку к бамперу микроавтобуса, впрочем, не особенно прочным узлом, Фриц Зельге с досадой думал, что, пожалуй, жалко, что блютхунд не сумел впиться этому русскому в глотку. Тогда бы все было просто и понятно. Тут Фриц заметил сидящего в легковой машине за рулем Полундру.
– Это кто? – крикнул он Шмуйловичу, указывая на легковушку. – Я же приказал тебе приехать одному!
– А вдвоем веселее, – ухмыльнулся мнимый русский. – Кроме того, я не умею водить две машины сразу.
– Зачем ты притащил с собой сразу две машины? – продолжал негодовать Фриц. – Ты мог приехать на грузовике, мы его сейчас разгрузим, и потом на нем же ты поедешь обратно…
– Я думаю, вдвоем все равно надежнее, – улыбаясь, упрямо повторил мнимый русский. – Пан фашист зачем притащил с собой своих друзей? Эти несчастные четыре бочки вовсе не тяжелые, мы запросто могли бы перегрузить их вдвоем.
Фриц ничего не ответил, вполголоса выругался по-немецки. В этот момент утихший было ветер снова дохнул легким порывом со стороны реки, и тут же приступ бешенства овладел блютхундом. Он зашелся яростным лаем, стал отчаянно рваться с поводка, хрипел, задыхался от сжимавшего ему горло ошейника, и тогда лай его превращался в хриплый скулеж.
– Уве, присмотри за псом! – крикнул Зельге кому-то из своих приспешников. Сам он нетерпеливо направился к машине. На ходу со всего размаха пнул псу тяжелым сапогом в живот, пес заскулил, на мгновение угомонился, потом снова стал беситься, отчаянно рваться с поводка.
– Это, наверное, к грозе, – флегматично заметил мнимый русский. – Перед грозой собаки обычно нервничают…
– Может быть, – процедил сквозь зубы Фриц.
– Итак, где деньги? – не обращая внимания более на беснующуюся собаку, спросил Шмуйлович. – Надеюсь, пан не скажет, что деньги по нечаянности забыл дома?
– Деньги со мной, – похлопав по внутреннему карману куртки, отозвался Фриц. – Сначала я хочу осмотреть товар…
– Пожалуйста! – широким жестом Шмуйлович пригласил молодого фашиста к своему грузовику.
Вдвоем они влезли в кузов, при свете карманного фонарика Фриц увидел покрытые песком и донными отложениями бочки. Сомнений быть не могло, они не одно десятилетие пролежали на морском дне. Шмуйлович жестом указал ему на орла со свастикой в когтях, череп и кости, надпись «иприт». Внимательно осмотрев горловину, Фриц обнаружил, что донные отложения на ней не тронуты, так же как и печать с эмблемой Третьего рейха. Итак, все выглядело чрезвычайно убедительно, бочки были, несомненно, подлинными, и их содержимое не тронуто. Однако Фриц Зельге медлил. Ему очень не хотелось расставаться с деньгами, что так приятно грели его грудь во внутреннем кармане куртки.
– Ну что, хорош товар? – потеряв терпение, стал допытываться Шмуйлович. – Берешь его или нет?
Но прежде чем Фриц успел ответить, произошло нечто непредвиденное. Новый порыв ветра дохнул со стороны реки, зашелестели, зашуршали придорожные кусты. Блютхунд, снова почуявший запах притаившихся там спецназовцев, залился бешеным лаем, рванулся – и не слишком прочно завязанный узел не выдержал. Освободившись, пес исчез в кустах, оттуда раздался чей-то совершенно истошный вопль ужаса, затем команда по-польски, затем выстрел и тихий собачий скулеж.
– Фриц, назад! – беспорядочно закричали неонацисты снаружи грузовика. – Нас предали! Спасайся, кто может!
В ответ из кустов раздались винтовочные выстрелы.
Фриц Зельге оценил ситуацию мгновенно.
– В машину! – во всю глотку по-немецки заорал он. – Все прыгайте в автобус, и уезжаем!
Фашисты послушались приказа своего командира, поспешили обратно в автобус, кто-то сел за руль. Взревев мотором, автобус тронулся с места и стал выбираться на шоссейную дорогу, прочь от засады.
В суматохе кто-то с силой толкнул одну из бочек, она покатилась и выпала из кузова грузовика. Глаза польского агента округлились от ужаса.
– Не стрелять! – завопил он во все горло. – Иприт!
Выстрелы из кустов и в самом деле прекратились, спецназовцы с ужасом следили за медленно катящейся по дороге смертоносной бочкой.
Это, однако, не смутило Фрица Зельге. Выхватив из кармана ручную гранату, он вытащил чеку детонатора и, сжимая гранату в руке, поднес ее к носу Шмуйловича. Тот еще больше расширил глаза от ужаса, его губы задрожали. Схватив польского агента за шиворот, сдавив его шею и прикрываясь им как живым щитом, Фриц выскочил из кузова грузовика. Несколько выстрелов раздалось ему навстречу из кустов, но пули пролетели мимо.
– Не стреляйте, ребята! – по-польски заверещал Шмуйлович. – Это же я…
Выстрелы опять прекратились, и Фриц беспрепятственно подобрался к кабине грузовика, того, где лежали в кузове бочки. С силой метнул гранату в то место, где катилась по дороге бочка с ипритом, после чего оттолкнул прочь от себя польского агента. Взрыв гранаты толкнул его в спину, когда Фриц Зельге забирался в кабину грузовика. Однако осколки пролетели мимо.
Он спешно завел мотор и рванул грузовик с места, развернулся прямо по полю, кинулся вслед удиравшим на микроавтобусе фашистам.
Осколки разорвавшейся гранаты продырявили ипритовую бочку в нескольких местах, и оттуда, шипя, стал вырываться, расплываясь смертоносным облаком, газ.
Стасевич, сидя за рулем желтого «Полонеза», рвал на себе волосы в бессильной ярости, видя, как срывается столь тщательно подготовленная и важная операция. Когда же взорвалась граната и он услышал, как из поврежденной бочки с шипением стал вырываться наружу иприт, глаза его стали округляться от ужаса. Спешно он завел мотор своего автомобиля и рванулся с места, вырулил на заброшенную дорогу, помчался по ней прочь от растекающегося ипритового облака в другую сторону, к реке.
Шмуйлович, раненный осколками гранаты и оглушенный взрывом, первым умер от отравления ипритом. Сидящие в засаде спецназовцы спешно затыкали носы, закрывали лицо руками. Но это не было преградой для смертоносного газа. Снова налетел порывом ветер, и ядовитое облако взметнулось кверху, накрыло кустарник, где прятались бойцы спецназа. Некоторые из них умирали на месте, скрючившись и сжавшись в комок. Другие вскакивали на ноги и пробовали бежать, но ядовитый газ оказывался быстрее их, и, пораженные на бегу, бойцы падали на землю и умирали.
Полундра, сидящий в своей автомашине, оглядываясь назад, следил за происходящими событиями. Когда раздались выстрелы, он понял, что засада раскрыта и у него появился шанс спастись, старлей стал яростно, изо всех сил рвать со своего места руль автомашины, к которому он был пристегнут наручниками. Но если сталь наручников обладала огромной прочностью и не в человеческих силах было разорвать ее, то и руль автомашины также был крепко приделан, и сорвать его было не так-то просто.
Тем временем взорвалась граната, и из продырявленной бочки стал с шипением вырываться иприт. Полундра понял, что, если он срочно не предпримет что-нибудь, ему конец. В растерянности он огляделся вокруг, и вдруг его осенила счастливая мысль: ведь дорога впереди него идет под уклон к реке, и ветер дует оттуда! Потянувшись книзу, так что сталь наручников впилась в кожу его рук на запястьях, Полундра ухитрился, однако, достать до рычага переключения скоростей. Он перевел рычаг в нейтральное положение, дотянувшись, снял автомобиль с ручного тормоза, тогда машина тронулась с места и медленно покатилась вниз, под откос. Смертоносный газ добрался было и до Полундры, старлей уже ощутил мучительное жжение в носу, горле и груди, но тут сильный порыв ветра дунул ему навстречу, прогнал назад языки иприта, жжение в горле исчезло. Машина продолжала катиться вниз все быстрее и быстрее, Полундра, схватив обеими руками руль, дергал его и гнул изо всех сил во все стороны, пока не ощутил, что внутри что-то треснуло и руль отделился от вала, на котором был укреплен. В то же время дорога, ведущая к реке, в этом месте делала поворот. Неуправляемая более машина продолжала катиться прямо, пока не съехала в кювет и не уперлась бампером в одиноко стоящее у дороги дерево. Тогда Полундра спешно выскочил из машины и кинулся к ближайшему стогу сена: на поросшем свежей травой берегу реки таких стогов было множество.
Забравшись в сено, Полундра сразу же ощутил, как проходит возникшее было снова мучительное жжение в горле и груди. Старлей знал, что, находясь в этом стогу сена, он в безопасности от смертельного яда. Иприт не проникает через сено, только обволакивает его, благодаря разнице в плотности воздуха. Теперь Полундре оставалось только ждать, пока газ рассеется настолько, что можно будет выбираться наружу.
Ему хорошо было лежать с открытыми глазами в этом стогу сена. Изредка ветер, дующий с реки, стихал, и тогда издалека доносились страшные человеческие крики, рев погибающего от страшного газа домашнего скота. Ипритовое облако, очевидно, накрыло ту самую деревню, огни которой виднелись с дороги, теперь там не останется ничего живого. Но Полундру странным образом это все ничуть не волновало. Пережитое собственное потрясение сделало его малочувствительным к боли и страданиям других. Послушав некоторое время доносящиеся со стороны деревни страшные звуки, старлей закрыл глаза и заснул спокойным, без сновидений, сном смертельно усталого человека. Больше, как спать, ему теперь делать было все равно нечего.
Назад: Глава 41
Дальше: Глава 43