21

Остовы полуразрушенных домов один за другим выступали из темноты. Сканков двигался осторожно, в предрассветной тишине его ног, обутых в кроссовки, практически не было слышно. Тяжелая сумка – в правой руке, фонарик – в левой. Все та же надвинутая на глаза кепка. Машину оставил подальше, из соображений безопасности. По тем же причинам пока не хотел зажигать огня и шел практически на ощупь, рискуя убиться к чертям вместе со своей поклажей.

Покосившийся сарай с полуразобранной крышей отыскался сам собой. Марк опустил громоздкую ношу на землю и потер ладонь, в которую успели крепко врезаться ручки баула. Постоял, прислушиваясь. Внутри, за деревянной стеной, кто-то громко и беззастенчиво храпел.

Сканков осмотрел двери, ведущие в хлев, подумал и решительно их распахнул, одновременно врубив принесенный с собой фонарь. Яркий конус света выхватил из темноты ворох тряпья в углу, который зашевелился, ругнулся нецензурно и выпростал из себя лохматую и грязную голову, при виде которой Сканкову самому захотелось почесаться. Щурясь от яркого света, Винт пытался понять, что происходит, но это ему удавалось плохо. Марк терпеливо ждал, пока тот поднимется со своего лежака.

– Ты кто? – наконец спросил бомж, прикрывая глаза такой же грязной ладонью. – Какого хрена тебе здесь надо?

– Заткнись. Это я, – обронил менеджер и отвел луч в сторону, пытаясь нащупать им остальных обитателей лачуги. – Где твой кореш?

– Кореш? А, Колюня, что ли? Да здесь где-то дрыхнет. Вон, в углу.

Храп доносился именно оттуда.

– Разбуди его, – приказал Сканков, видя, что электрический свет на спящего не действует. В дальнем углу что-то зарокотало, послышался глухой, но крепкий удар по дереву. Марк осветил себе дорогу и подошел чуть ближе. Аллигатор недовольно дернулся, ему не нравились такие яркие лампы, особенно ночью. В канавке, где он сидел, не было ни капли воды. Менеджер тихо выругался и вернулся назад.

– Почему зверь сухой? – строго спросил он Винта, который безуспешно тряс за плечо своего товарища.

– Дык… высох за ночь! – честно вытаращив глаза, ответил тот. – Вчерась мы его поливали, как клумбу! Зуб даю!

– Идиоты! Не будете поливать его прохладной водой, он вас сожрет! Неужели не ясно?

– Да отвали ты от меня, сука! – сипло заорал Колюня, которому надоела тряска и удары головой о стену.

– Вставай, урод! Хозяин приехал!

Колюня изловчился и брыкнул приятеля ногой, попав в пах. Тот завыл от боли и отстал. Обиделся.

– Встать!!! – рыкнул Сканков. – Встать, я сказал!

Мужик приподнялся на локтях, с трудом удерживая голову, и удивленно произнес:

– А, это ты, что ли? А у нас все чики-пуки!

«Пьяные»! – догадался Марк. Внезапно его накрыло волной ярости. Схватив мирно стоявшее рядом с плитой ведро, он ожесточенно швырнул его в Колюню. Попал. Оцинкованное ведро с гулким грохотом ударилось о стену, отскочив от плешивой головы.

– Ты че? Ты че дерешься? – разом протрезвел Колюня. Пошатываясь, он стал на четвереньки и только потом, держась за бревна, поднялся на ноги. – Блин, все так хорошо начиналось…

– Захлопни пасть, гад! – Глаза Сканкова метали молнии. – Я вам за что деньги плачу, а, скоты? Чтобы вы тут водку жрали и валялись по углам?! Хрен вам вместо остатка! Вон пошли! Оба! Других найду, поумнее.

– Прости, шеф! – Охриплый алкаш тряхнул башкой. – Мы тут немножко… это… по граммульке всего… Больше не будем, чес-слово! И поливать его будем, только не бей!

Винт согласно закивал и принялся поддакивать:

– Да мы… да ни в жисть больше! Лучше от жажды сдохну, а к водяре не притронусь!!

Гнев так же внезапно испарился, как и пришел. Марк устало махнул рукой в сторону дверей:

– А ну-ка, метнулся, принес сумку!

Лохматый послушно кинулся выполнять его указания. Вскоре вернулся, кряхтя и охая, втащил в сарай принесенный Сканковым баул. Марк тем временем брезгливо осматривал перевернутый вверх дном ящик, который служил его подручным столом. Среди неубранных пищевых отходов стояла пара пластиковых стаканчиков. А рядом высилась заботливо припасенная початая бутылка. Преодолевая отвращение, менеджер взял ее за горлышко и хряпнул ею об стену. Стекло со звоном и брызгами разлетелось, оставив в его руках острую «розочку». Бичи смотрели на него расширенными от ужаса глазами.

– Щас нас кончать будет, – обреченно завыл один. – Я так и знал, живыми не даст уйти!

Второй, пытаясь пятиться к выходу, умоляюще выставил руки:

– Не надо, слышь? Не бери греха на душу!

Марк недоуменно уставился на них. Он ожидал возмущения по поводу уничтоженной «огненной воды», а вышло, что напугал бедолаг до смерти. Но моментом воспользоваться не преминул. Держа оружие на виду, он сказал, тихо и внятно, чтобы дошло до печенок:

– Живите пока. Но больше я вас прощать не буду.

– Ага! Спасибо!..

– Рот закрой! – Еще не хватало, чтобы они ручки кинулись целовать. Этого бы Марк точно не вынес. – Слушайте меня. Последний раз объясняю, что надо делать. Если не поймете – придется от вас избавляться.

Острые края разбитой бутылки жутко блеснули в свете фонарика. Винт и Колюня вздрогнули.

– Короче, так: водку не жрать! Крокодила поливать водой и стеречь, как свои причиндалы! В сумке – мясо. Утром, когда оно разморозится, отдайте его зверюге. Все разом. Только смотрите, чтобы вас с мясом не перепутал. Ясно?

В ответ – только преданное сопение и мотание головами. Отшвырнув подальше сквозь пролом в крыше остатки бутылки (мало ли что может прийти в голову этим бичуганам), Сканков решительно направился к выходу. Внезапно Винт шагнул в его сторону, пытаясь заглянуть в глаза.

– А… сколько нам тут?.. – виновато оскалился он. – Потому, что… это… если день-два – я запросто, а если месяц без радости… без спирта, в смысле, – не выдержу я. Лучше сразу тогда мочи!

Марк усмехнулся и ослепил его фонариком.

– Пару дней потерпишь… если жить хочешь, – заявил он. – Все. Некогда мне тут с вами. Счастливо оставаться!

Когда менеджер наконец ушел, уже светало. Взбудораженные мужики сидели, таращась в сумерки и клюя носами.

– А ведь замочил бы, – вздохнул Винт. – Рука бы не дрогнула.

– Да пошел он в жопу! Поспать не дал, водяру разлил! Короче, ты как хочешь, а я дальше сплю!

– А если вернется? – Лохматому совершенно не хотелось еще раз пережить подобное потрясение.

– Ну и хрен с ним! Че нам, круглые сутки на крокодила пялиться? А мясо еще вон, – Колюня пнул жесткий бок сумки. – Твердое, как камень. Спать давай.

Завалившись на прежнее место, он уже через пару минут храпел с таким же наслаждением, что и раньше. Винт посидел в одиночестве, поразмышлял и, твердо решив не дремать, зарылся в своем тряпье.

Разбудило обоих взошедшее солнце, жарящее сквозь дыру в крыше, и сердитые удары хвоста по бревенчатым стенам. Вскочив, Винт первым делом бросился к сумке. Мясо почти оттаяло, образовав под собой лужицу. Заглянув туда, он пощелкал языком.

– Че ты скачешь? – заворочался его подельник. – У нас опохмелиться ничего не осталось?

– Пусто! – облизывая пересохшие губы, отозвался Винт. – А до магазина – хрен его знает сколько топать! Я не дойду.

– А че, мне, что ли, идти? Меня уже с прошлого раза там приметили. Все удивлялись, откуда у меня бабла столько. Ментам уже стукнули, к гадалке не ходи!

– Так и меня тогда возьмут.

Помолчали.

– Вот осел! – снова вспомнил о разбитой бутылке Колюня. – Сейчас бы так душевно поправили здоровье!

– Сволочь! – подтвердил приятель, сплевывая через дыры отсутствующих зубов. – Надо крокодила кормить.

Сиплый бичуган искоса глянул на своего дружка:

– А ты ему пасть распутал?

– А че сразу я? Ты заматывал, ты и снимай!

Колюня махнул рукой:

– Хрен с ним, пускай так пока сидит. Его в цирке неплохо покормили.

Винт заржал и снова заглянул в сумку.

– Слышь, Колян, – хмыкнул он. – А мясо-то – офигенное. Не кости какие-нибудь, а мякоть отборная. Свиной окорок и еще почти полтуши с ребрами. Блин! Такое добро на эту тварь изводить!

Тот аж привстал, осененный внезапной идеей.

– Винт, мать твою! Я знаю, где беленькой достать!

– Прям, знаешь? – недоверчиво поинтересовался тот.

– Ага. Тут ведь недалеко дачный поселок есть! Там хозяйкам мясца предложить – возьмут.

Лохматый задумчиво поковырял в носу.

– Если недорого просить, то, может, и сторгуемся, – изрек он.

– Как миленькие на пару пузырей обменяют! – воодушевился Колюня. – Только надо почище одеться, чтобы не брезговали. И базарить будешь ты – у тебя с бабами лучше получается…

…Часа через полтора оба дружка возвращались из своего гениального рейда. О том, что он был успешным, свидетельствовали шаткая походка и веселые выражения наскоро умытых по такому случаю физиономий. До своего логова не дотерпели. Первую чекушку раздавили сразу по выходу из дачного поселка, шикарно закусив плавленым сырком из провианта, привезенного хозяином. Еще пара бутылок оттопыривала карманы. Хозяйки не поскупились.

Долгая дорога обратно показалась им совсем короткой. Шагая по лесу и наслаждаясь пением пташек и мелодичным бульканьем, Винт вовсю насвистывал блатные песни.

– Слышь, Винт, а ты че, сидел, что ли? – поинтересовался Колюня.

– Да ты че? У меня две ходки на крытую!

– Звездишь?

– Зуб даю!

Колюня пригорюнился:

– А у меня одна всего, да и та по малолетке!

Его товарищ заржал, доставая пузырь и откручивая крышку. На ходу плеснул в предусмотрительно захваченные с собою стаканы:

– Не бзди, Колюня! У тебя вся жизнь впереди! Еще успеешь!

Тот взял свою порцию, сразу повеселел и предложил:

– Ну че? Давай за мир?

– Давай!

«Дома» они накрыли стол, просто смахнув остатки вчерашнего ужина на пол и постелив на него свежую газетку. Нарубив остатки колбасы, продолжили пиршество. Стаканы брякали друг об друга, сыпались крошки отламываемого батона.

– Во, мля! – вспомнил вдруг Винт. – Мы же зверюгу не полили!

– Засох на хрен! – заржал его приятель.

– Не, я в натуре! Глянь, прям на него солнце светит. Давай плеснем водички, а то сдохнет еще! Тогда нам тоже каюк!

Колюня с ухмылкой наполнил оба стакана.

– Темнота ты, Винт! – сообщил он. – Крокодилы где живут? В Аф-ри-ке! А там, знаешь, какая жара бывает? Нам и не снилось! Ты еще предложи ему водочки в пасть плеснуть.

Винт тоже задергался от смеха:

– Беленькой? Ему? А че, пошли попробуем! Он ведь тоже живой, не откажется!

– Да ты че, дурак? А мы с тобой потом что делать будем? – Колюне идея не понравилась. – Я че, нанимался, чтобы этому зубастому за водярой бегать?

Винт, пошатываясь, поднял палец к дыре в потолке и назидательно изрек:

– Там, сверху все видят. И если ты когда-нибудь для братана стакан водки пожалел – не будет тебе прощения. И тебе, значит, никто не нальет, когда попросишь! Потому как зажать водки для ближнего своего – грех! Это я тебе говорю!

– Так то для ближнего, а ты про гада зеленого базаришь, – уже менее уверенно возразил сиплый.

– Здрасьте вам. Да за все это время этот гад мне как родной стал! Мне для него стакана не жалко! Винт – щедрая душа!

Обступив крокодила с разных сторон, пьяные бичи принялись его разглядывать, словно видели впервые.

– А как ему залить-то?

– А хрен его знает!

Рептилия недовольно отодвинулась – зрители ей были явно не по душе. Особенно такие назойливые.

– Глянь на него, суку, – вдруг недовольно сказал Колюня. – Харю воротит! Не нравится ему, когда с ним по-человечески разговаривают! А вот так тебе нравится?

Порожняя поллитровка полетела в затаившуюся рептилию.

Не успев даже вскрикнуть, Винт отлетел в сторону, отброшенный могучим ударом хвоста. Тупо глядя на безвольно болтающиеся ноги, он не сразу понял, что у него перебиты все кости ниже колен. А когда это до него дошло, сарай наполнился душераздирающим воплем.

Колюня, обалдев от неожиданности, осел на пол. Вид изуродованного одним махом дружка был для него, что обухом по голове. Остатки инстинкта самосохранения сквозь пелену хмеля взывали к благоразумному бегству, но ноги от страха и водки не слушались и упрямо не хотели держать его в вертикальном положении, а тем более куда-то бежать. Крокодил был совсем рядом. Руки Колюни нащупали стоявшие у стены вилы. Пытаясь отползти подальше, он брыкал конечностями, поскальзываясь и вопя благим матом. Но потерял ориентацию и, добравшись до стены, остановился, не догадываясь ее обойти. Возбужденный запахом крови и видом трепыхающихся в истерике жертв, аллигатор кинулся в атаку. Ближе к нему оказался штурмующий стену Колюня, который, заметив приближение рептилии, выставил вперед вилы и стал тыкать ими в приближающуюся пасть, не нанося «бронированному» ящеру никакого ущерба. Ржавый зубец его орудия лишь случайно зацепил множественные витки скотча, надорвав их. Остальное доделал сам хищник, в мгновение ока освободив от ослабевших пут свою пасть. Клацнули зубы, с хрустом дробя человеческие кости. В расширенных от ужаса зрачках Колюни отразились клыки, с мясом вырывающие из его тела конечность…

Теряя сознание от боли, Винт перевернулся на живот и пополз к выходу, не глядя на мотающего головой аллигатора, в пасти которого, словно тряпичная кукла, болтался окровавленный человек. До двери оставались считаные метры, когда он почувствовал страшный удар в нижнюю часть туловища, взорвавшийся оглушительной болью. Перед глазами мелькнули в странном водовороте потолок, стены, а потом все погасло…

…Утолив голод, животное покинуло сарай через не затворенную дверь и медленно поползло по траве. Необычайно жаркое солнце припекало. Взобравшись на небольшой пригорок, аллигатор замер и лег плашмя на брюхо. Ему нравилось такое солнце. Оно питало его организм необходимым теплом. Через пару часов, основательно прогревшись, крокодил двинулся дальше. Инстинкты не подводили – он направлялся прямо к реке, на берегу которой стояла заброшенная деревушка. А река плавно несла свои воды в Кощеево озеро…