Из тюрьмы Вашуков вышел несколько нетрадиционным способом. Не было никакого «звонка», как не было и обязательного в подобных случаях похлопывания по плечу охранником, сопровождаемого непременной фразой: «Смотри, парень, больше сюда не попадай!» И уж тем более подполковнику не пришлось рыть подкоп или захватывать в заложники начальника тюрьмы, чтобы, прикрываясь испуганно трепыхающимся жирным тельцем, истерично требовать открыть ворота.

Первым освободили старика-контрабандиста, а буквально на следующий день тот договорился с кем следовало и с надежным человечком передал тюремному начальству небольшой взнос в виде серо-зеленых бумажек. Те незамедлительно превратились в золотой ключик, открывший для российского морского пехотинца заветную дверцу, за которой была воля. Причем, как выяснилось, ключик не только открыл все замки, но и загадочным образом закрыл мутноватое дело по обвинению Вашукова в самых немыслимых грехах. Перед подполковником очень вежливо извинились, пожелали доброго пути и даже вернули все личные вещи и деньги – вплоть до самой мелкой монетки. Мелочь, заботливо сложенная в стопочку рядом с остальным барахлом, окончательно заставила Вашукова поверить в могущество старого контрабандиста.

После темноватой камеры на улице было слишком жарко, а глаза пришлось прятать за темными стеклами очков. Морпех поймал такси, назвал адрес гостиницы и, пока пожилой негр крутил баранку разбитого «Шевроле», пассажир дремал на заднем сиденье и мечтал о прохладном душе.

Гостиница, в которой, как сообщил по телефону старик-сокамерник, для Вашукова был забронирован номер, находилась на южной окраине города, неподалеку от порта. Морпех расплатился с таксистом, вошел в тесноватый холл и направился к стойке портье. Служитель, оправдывая свою должность, слегка поклонился и с услужливой улыбочкой протянул постояльцу ключи от номера на втором этаже. Правда, как-то уж слишком бегали у темнокожего паренька глаза, да и улыбка показалась подполковнику откровенно трусливой, а не по-лакейски услужливой.

«Что ж этот урюк копченый так засуетился, а? – поднимаясь по узкой лестнице, жестко усмехнулся Вашуков, прикидывая, что из оружия при нем разве что руки-ноги да увесистая деревянная грушка, прицепленная к ключу от номера. – Похоже, в номере меня гости ждут… Старик? Или кто-то из его людей? Скорее всего. Ладно, будем посмотреть, как любит говаривать товарищ Орехов…»

Ключ в прорезь замка вошел совершенно бесшумно и так же, по мнению Вашукова, провернулся, оттягивая в сторону защелку. Морпех медленно и чуть-чуть приподнимая – чтобы не скрипнула предательски – открыл дверь и сделал первый шаг в освещенную настенным светильником узенькую прихожую. Остановился, прислушался – ни звука…

– Я убрал из прихожей все тяжелые предметы, – довольно громко и отчетливо сообщил по-английски чей-то смутно знакомый голос. – На всякий случай. Я безоружен и совершенно не опасен, так что проходите смело. Это ведь, в конце концов, ваш номер.

Вашуков, уже не таясь, но все же с некоторой опаской, сделал еще два-три шага и замер на пороге комнаты, увидев вольготно расположившегося в кресле крепкого белого мужчину. Перед незваным гостем на столике возвышалась бутылка хорошего виски, стеклянная плошка со льдом и два стакана, в одном из которых еще оставалось немного темно-золотистой жидкости.

– Джексон, да чтоб тебя… – облегченно выдохнул подполковник и, расслабляясь самую чуточку, плюхнулся в соседнее со столиком кресло, закурил и тут же уставился в наемника напряженно-злым взглядом. – Вот уж кого не ожидал… Ну, что молчишь? Что с ребятами?

– Откинулся? За это надо выпить! Как там, у черных на зоне?

– Я, сука, тебе вопрос задал… – Даже при неярком освещении было заметно, как недобро потемнело и без того крепко загорелое лицо морпеха, а костяшки сжатых в кулак пальцев, напротив, побелели. Не нужно было обладать особым даром предвидения, чтобы безошибочно определить – еще секунда, и кулак вполне может со свистом полететь в лицо наемника. Джексон, враз трезвея, смахнул с лица улыбку и примирительно приподнял раскрытые ладони.

– Извини, дружище! Признаю: шутка была неудачной. Докладываю: живы твои пацаны. Оба. Но…

– Что «но»? – Рука Вашукова, потянувшаяся было к бутылке, замерла на полпути. – Где они?

– В частной клинике, – нехотя сообщил Джексон, доставая из пачки сигарету. – Да ты особо не пугайся, сейчас с ними почти все в порядке. Скат, правда, чуть без головы не остался, а Тритон сильные ожоги получил… В общем, если в двух словах, то дело было так. Достали мы со дна торпеды, погрузили на судно Мохаммада и приготовились предлагать им свои услуги: типа, на службу в его банду пристроиться. Но он мужик непростой оказался – автоматчики нам быстро пояснили, что мы им и на фиг не нужны. Ну, ладно, ушла их посудина, а мы остались. Решили на месте переночевать, а с утра уже решать, что же делать дальше. Да, в ящики с торпедами твои ребята, как и договаривались, маячки пристроили…

– И что же было дальше? – затягиваясь сухим сигаретным дымом, нетерпеливо спросил морпех. – Кто из вас где спал?

– Я и Скат с Тритоном остались на судне, а прапорщик с Лысым должны были ночевать в машине на берегу. Короче, ночью оно и рвануло…

– Прапорщика Вострецова нашли в джипе. Зарезанным, – холодно сказал Вашуков и выматерился сквозь зубы. – Так что и гадать, кто вам в катер – или что там у вас было – взрывчатку подложил, нечего… Лысый друг нашего полковника… как там его… Юрий Зимин. И как же вы так лопухнулись, а? И где та падла взрывчатку умудрилась найти?

– Ну, если уж на то пошло, командовал группой не я, – окрысился наемник и тут же, остывая, безнадежно махнул рукой. – Да какая, к чертям собачьим, теперь разница, кто командовал! Я так теперь понимаю, что у них с полковником и с этим… с Посредником еще в Москве была договоренность списать нас сразу после дела. Подумаешь, четыре наемника сгинули – никто, ясное дело, и искать не станет. Голову на отсечение даю, что взрывчатку ему Мохаммад привез – по особой просьбе, так сказать. Пока мы с торпедами возились, Зимин с человечком того моджахеда и встретился. А потом на катере взрывчатку и пристроил. Это нам еще крепко повезло, что мы не спали – иначе точно уже рыбки наши косточки добела объели бы…

– Рвануло у вас, и дальше что было? – перебил разглагольствования Джексона подполковник, разливая по стаканам виски. Выпили, закурили, и наемник продолжил свой невеселый рассказ.

– После взрыва пожар начался. Я, честно говоря, плохо все помню. Меня об переборку крепко стукнуло, и очнулся я уже в воде. На месте катера – облако огня и дыма. Ни Ската, ни Тритона не видно… Плыть не могу – рука как плетка болталась, вывихнул. За какой-то обломок схватился, болтаюсь как… и подвываю потихоньку, – наемник невесело усмехнулся и, наливая новую порцию «антидепрессанта», зябко передернул плечами. – На наше счастье, поблизости баркас местных контрабандистов проходил. Они нас и выловили. Я как глянул на пацанов, думал, конец: у Каткова лицо белее бумаги, а все остальное кровью залито; Троянов – так тот еще хуже… Сгоряча показалось, что, кроме лица, у него все обгорело – видимо, горючка на него выплеснулась…

– И куда вас эти контрабандисты определили? Что, ни позвонить, ни чего другого нельзя было? Хоть бы весточку подали, что живы!

– В какую-то закрытую клинику привезли, – сухо ответил Джексон. – Первую помощь оказали. Мне руку вправили, потом уколами накололи и – спать. Ребят в операционную или в процедурную увезли – их я только через неделю увидел. «Позвонить»… Ты бы, полковник, ту больничку видел: забор три метра, колючка, двери без ручек! В общем, типа психушки. Ну, мог я, в принципе, там шухер навести, но как я пацанов бросил бы?! Те бандиты нас спасли в легкую, мимоходом, но так же простенько могли и горло перерезать…

– Могли, конечно, – легко согласился Вашуков. – Но, если с самого начала не зарезали, то, значит, какие-то планы относительно вас у них были. Может быть, на выкуп надеялись, а может, еще что – в простое человеколюбие, ясен пень, как-то не очень верится… А теперь, как я догадываюсь, мой дедок Али, с которым я в камере скорешился, с вашими спасителями договорился… Так, нет? Он мне все про любовь к России рассказывал – аж до слез пробирало; но чую я, что и у старичка есть какой-то свой интерес, а?

– Вот именно, – мрачно усмехнулся наемник, – куда ж сегодня без него, без интереса… Меня вот выпустили и к тебе сюда направили. В общем, полковник, твой дед договорился с нашими спасителями-тюремщиками, что те нас отпустят, а он с удовольствием отправит нас на распрекрасную Родину. Но есть у спасителей одно условие – мы должны оказать им небольшую услугу. А конкретно – убрать конкурента. Больно уж он мешает им крутить свой контрабандный бизнес, вот темненькие и решили и рыбку съесть, и нашими руками разборку устроить. Вот, полюбуйся!

Джексон достал из кармана пухлый конверт и бросил его на столик. Морпех не спеша рассмотрел несколько фотографий, на которых был запечатлен некий господин, и прочел небольшое досье, из которого следовало, что заказать им хотят мужичка очень и очень нехорошего. Контрабандист, бандит совершенно беспринципный и безбашенный, торговец оружием, людьми и решительно всем, за что может заплатить покупатель. Пожалуй, только в одном грехе составители досье господина не обвинили – в людоедстве. И то, вероятно, лишь потому, что господин с фотографий был белым…

– Ясно, – Вашуков брезгливо отбросил бумаги, на несколько мгновений тяжко задумался и, видимо, принимая решение, деловито спросил: – Ручка с бумагой есть? Давай! Будем план акции придумывать и список снаряжения писать.

– Слушай, морпех, – наемник налил еще немного виски, выпил и с сомнением покачал головой, – а тебя не напрягает, что по наводке каких-то сомнительных темных ребяток мы должны прикончить этого мужика? Белого, между прочим…

Подполковник вскинул вроде бы и не выражавший ничего взгляд, помолчал, потом отвел глаза в сторону и с расстановкой сказал:

– Вот что, Джексон, или как там тебя… Здесь и сейчас я тебе одну простую вещь скажу, которую больше нигде и никогда не повторю. Даже если в этих бумагах одно сплошное вранье, – мне плевать, понял? Если для спасения моих парней надо будет пол-Африки вырезать к чертовой матери – я просто возьму нож и пойду резать! И мне без разницы, какого цвета мужики под мой нож попадут. Для меня расклад ясен и прост: два чернокожих бандита просят прикончить такого же бандита, только посветлее. Все, тему закрыли. Давай думать, как сделать дело грамотно и без потерь…

– Давай. Только еще один вопрос: не боишься, что за такую халтурку тебе в Москве – или где там ваше начальство сидит – погоны вместе с головой снимут?

– Боюсь. – Вашуков угрюмо посмотрел на почти пустую бутылку, вздохнул и вновь потянулся за сигаретами. Прикурил и, многозначительно поглядывая на наемника, едва заметно улыбнулся: – Но не очень – они ничего и не узнают, если мы все чисто проделаем. Я же не идиот на себя доносы писать! Кроме того, жизни моих ребят стоят много дороже погон вместе с головой и всем остальным…

…Спустя семнадцать часов после приведенного разговора яхта белого господина с коротеньким именем Ян запылала ярким огнем, выжигавшим новые просторы для бизнеса местных контрабандистов. Еще через пять часов Вашуков и Джексон с интересом посмотрели выпуск новостей местного телеканала, в котором были продемонстрированы кадры обгоревшего остова уничтоженной яхты. За сюжетом с места событий последовал пространный и расплывчатый комментарий, в котором мордастый сотрудник пресс-центра полицейского управления Мапуту с умным видом рассказал о бандитской разборке, жертвами которой стали некий уважаемый бизнесмен и несколько его сотрудников. Поскольку пожар уничтожил практически все следы, сокрушался полицейский с искренней печалью в глазах, даже точное число пострадавших следствие пока назвать не может.

– Трупы охранников мы в океан подальше отбуксировали, так? – поглядывая на экран телевизора и загибая пальцы, начал подсчитывать Джексон. – Их было трое. Ты скинул их трупы в море, связал изящной гроздью, а трос к лодке привязал… Сам босс и стюард – пятеро. А ты, помнится, что-то про шестерых говорил, нет?

– Говорил, – мрачно подтвердил морпех. – Шестым был моторист – я его в машинном отсеке нашел… Хватит, счетовод! Надо в путь собираться – у нас еще работы непочатый край.

– А Скат с Тритоном? С ними как? – недоуменно вскинулся наемник.

– Они у моего «деда с кичи» погостят – обоих уже перевезли в надежное место. Там и персонал медицинский есть, и уход нормальный будет. Я моему сокамернику почему-то верю. А если бы и не так, то какие из них сейчас бойцы? Пусть лежат, раны зализывают. А нам с тобой надо к Орехову торопиться. Если еще не поздно. Ох, боюсь я, дали мы маху с нашим Мохаммадом – умен, собака, и хитер. Маяки он наверняка вместе с ящиками в море выкинул. И что он еще может отмочить – одному Аллаху известно. Например, запросто Сереге башку отрезать…

Этим же вечером Вашуков и Джексон на небольшом частном самолете вылетели из Мапуту в Могадишо, а еще через несколько часов добрались до Алулу, где и устроились в крохотной грязноватой гостинице на окраине города…