Глава 34

Большой катер, вздымая волну, заложил крутой вираж, описывая вокруг мотобота круг, обозначившийся пенным следом, и резко сбросил обороты. Развернулся, нацеливаясь высоким острым носом на судно японца, и над водой громко прозвучал пропущенный через усилитель голос:

– Пограничная служба Китайской республики! Вы вторглись в территориальные воды Китая! Приказываю остановить машину и приготовиться к принятию досмотровой группы. При малейшем сопротивлении мы открываем огонь…

– Это не пограничники, – японец растерянно посмотрел на Каткова и снова поднял к глазам бинокль, хотя даже и без помощи оптики на катере можно было рассмотреть людей в камуфляже и пулемет, установленный на турели и нацеленный на мотобот. – Такого со мной еще не бывало… Откуда черти принесли этих хунхузов?

Вместо ответа с катера ударила пулеметная очередь, и пули прошлись длинной строчкой водяных фонтанчиков, недвусмысленно перерезавших прежний курс судна Ацуми. После чего пулемет чуть пошевелил хищным носом, и новая, на этот раз совсем короткая очередь прошлась по верхушке невысокой мачты мотобота и буквально в щепки разнесла вертушку локатора и искорежила антенну, ослепляя суденышко и оставляя его без связи.

Если японцу и Ковалеву, возможно, еще и были нужны какие–то объяснения, то у спецназовцев по поводу происходящего не было уже практически никаких сомнений. Старший лейтенант Катков еще не знал точно, кто и как навел на них каких–то малопонятных бандитов, но в том, что это самый обычный пиратский захват, Скат нисколько не сомневался. Как не сомневался и в том, что сейчас эти пираты начнут брать судно японца на абордаж, а при малейшем сопротивлении действительно без раздумий пустят в ход оружие и за пяток секунд положат всех.

«Да если смотреть правде в глаза, – думал старлей, пытаясь навскидку определить общее количество бандитов и отмечая профессионально зорким глазом и пулемет на турели, и хорошо знакомую трубу гранатомета «РПГ–7» в руках одного из пиратов, – о каком сопротивлении может идти речь?! У старика в рубке старая ракетница валяется, а у нас два ружья для подводной охоты… Да им и патроны на нас тратить не придется: один выстрел из «РПГ» – и от этого старого корыта только пара щепок да масляное пятно на воде останется…»

Катков, неподвижно стоя с поднятыми на уровень плеч руками, еще раз бросил оценивающий взгляд на флагманский катер пиратской флотилии и тут же на какое–то время прикрыл глаза, чтобы не взвыть от досады. Теперь все становилось еще более понятным: за низким плексигласовым кокпитом катера рядом с китайцем средних лет, брюзгливо–сумрачное лицо которого украшал рваный шрам, стояли двое европейской наружности: один постарше и поплотнее, второй – худощавый неопределенного возраста…

– Валера, видишь тех двоих? – стараясь не шевелить губами, Скат тихо обратился к стоявшему в метре слева мичману. Услышав невнятное «угум», старлей быстро зашептал, едва заметно кивая на сложенные у переборки акваланги и гидрокостюмы: – Сечешь, по чью они душу? Давай, мичман… Железо я сброшу. Глубина здесь не больше двадцати…

Китайцы, находившиеся в двух надувных лодках, уже прижавшихся резиновыми бортами к носу и к корме мотобота, похоже, даже не сразу сообразили, что произошло. С чего это вдруг одному из мужчин, до сих пор с поднятыми руками, казалось бы, спокойно поджидавших, когда абордажные группы поднимутся на борт, вздумалось свалиться в воду? Бандитов сбило с толку то, что все это даже не было похоже на обычный прыжок: вроде бы только что человек спокойно стоял, а через мгновение уже исчез под водой… Пока китайцы шарили взглядами по сторонам, видимо, ожидая, что упавший за борт вот–вот вынырнет, Скат в одно движение перекинул через борт акваланг, а быстро сориентировавшийся майор отправил туда же ласты, валявшиеся на палубе рядом с ним.

Однако, как оказалось, не только старлей и Орехов понимали происходящее лучше китайцев. От взора Малышева, находившегося на катере рядом с Меченым, не укрылся совсем не зрелищный прыжок Тритона, и он, быстро поворачиваясь к одному из бандитов, требовательно протянул руку:

– Гранату, быстро!

Китаец растерянно посмотрел на главаря и, получив в ответ быстрый кивок, снял с пояса и протянул Малышу обычную гранату – из тех, что принято называть «наступательными», с радиусом разлета осколков около сорока пяти метров. Малышев, не раздумывая, выдернул предохранительную чеку и тут же отпустил пальцы, освобождая скобу, удерживающую ударник запала. Лица китайцев заметно побледнели и вытянулись, а в узеньких глазах метнулись страх и непонимание, но Малышев, выждав ровно две секунды, с завидной точностью швырнул гранату как раз туда, где, по его прикидкам, сейчас мог находиться ныряльщик. Над водой вспух и лопнул невысокий пузырь взрыва, и Малыш вместе с китайцами начал вновь всматриваться в покрытую мелкой рябью водную гладь. Однако кроме десятка–другого всплывших вверх брюхом рыб, никто и ничего увидеть не смог. Нигде не было ни малейших признаков присутствия внаглую улизнувшего русского…

Не больше минуты понадобилось китайцам для того, чтобы перебраться на мотобот японца и рассыпаться по всему судну. На помощь пиратам из первых двух лодок с другой стороны бота подошла еще одна, с которой через борт перемахнули еще пятеро.

Когда по–прежнему стоявшие с поднятыми руками старик Ацуми и его пассажиры оказались в плотном кольце вооруженных китайцев, на борт поднялся и один из европейцев, которых Скат приметил на флагманском катере.

Малышев медленно подошел к спецназовцам и Ковалеву, внимательно оглядел всех троих и, ткнув жестким пальцем в грудь Ковалева, коротко бросил старшему абордажной группы:

– Этого посадите отдельно. И чтобы ни один волос с его головы не упал!

Затем подошел почти вплотную к Орехову и насмешливо произнес по–русски:

– Я так понимаю, что ты здесь старший. Что ж твои ребята разбегаются, а? Нехорошо. Это ты тогда, на русском траулере, с нами разговаривал и предлагал на борт подняться? Вот мы и поднялись…

– Простите, сэр, – по–английски ответил Орехов и виновато пожал плечами: – Я не понимаю, о чем вы говорите…

– Такой взрослый дяденька, а так неправильно себя ведешь, – на лице Малыша появилось неприятное выражение, а глаза злобно сузились. – Не надо считать людей идиотами. Они могут обидеться и наказать.

Малышев подал какой–то знак старшему пиратов, тот кивнул и что–то отрывисто крикнул своим бойцам, которые тут же, словно сторожевые псы, услышавшие заветный призыв «фас!», бросились на пленников. Впрочем, бросились не все, а человек пять. И эта пятерка, предварительно передавшая свое оружие стоявшим по периметру товарищам, бросилась бить лишь Ската и Орехова – старика–японца никто не трогал, поскольку Ацуми–сан никого решительно не интересовал…

Как это ни странно, но, увидев, что китайцы дружно рванулись к ним с явным намерением выбить по парочке зубов и поставить несколько синяков, старший лейтенант Катков внутренне выдохнул с облегчением – ведь могли и просто пристрелить.

…Есть в спецподготовке бойцов элитных подразделений и такая дисциплина, как «рукопашный бой в ограниченном пространстве». Палуба мотобота под определение ограниченного пространства вполне подходила, а майор со старлеем по этой дисциплине когда–то наверняка имели не самую плохую оценку…

Китайцы, бросившиеся на спецназовцев, монахами из прославленного Шаолиня, конечно, не были, но опыт серьезных драк имели, судя по их ремеслу, немалый. Правда, именно то, что помогало русским, китайцам мешало: ширина палубы не позволяла нападать сразу всем, скопом, поэтому пиратам пришлось драться с пленниками почти один на один, максимум – двое на одного.

Удар первого же налетевшего на него китайца Скат без труда блокировал, затем слегка развернулся и, перехватив руку нападавшего, попросту впечатал того лицом в переборку. После чего тут же развернулся в другую сторону и боковым йоко–гери ударил в грудь бойца, подскочившего справа, отчего тот подавился собственным боевым кличем и вылетел за борт.

Майор Орехов, так же как и старлей, прижатый нападающими к стене переборки, избрал несколько другой стиль, весьма напоминавший замысловатые выкрутасы айкидо. Майор, казалось, буквально врос широко расставленными ногами в доски палубы и не столько отвечал на сыпавшиеся на него удары, сколько уклонялся от них, умудряясь при этом каким–то хитрым образом перехватывать руки противников и отшвыривать настырных китайцев то вправо, то влево от себя. Но пираты, охваченные азартом боя, казалось, не чувствовали ни усталости, ни боли и вновь и вновь бросались на пока еще державшихся спецназовцев…

Все закончилось так же быстро, как и началось. Пираты резко поменяли тактику: несколько бандитов забрались на покатую крышу палубных надстроек и после нескольких безуспешных попыток все–таки умудрились накинуть на шею каждому из русских по петле.

Скат почувствовал, как жесткая кожа впилась в шею под подбородком и жесткий рывок с силой припечатал его затылок к переборке. Старлей, задыхаясь и краснея от бессильной ярости, инстинктивно попытался подсунуть пальцы под ременную петлю, но к нему тут же вплотную подлетели трое, и град ударов вышиб из Ската остатки сознания.

То же самое бандиты проделали и с Ореховым, с той лишь разницей, что последний сильный удар в солнечное сплетение, после которого в глазах майора померк свет, ему нанесли не китайцы, а сам Малышев, до этого с насмешливым интересом наблюдавший драку со стороны…

– Грузите их на катер, – распорядился Малыш, поворачиваясь к командиру бандитов. – И связать покрепче не забудьте! А то они опять вам, придуркам узкоглазым, свистулей навешают… Триада! Одно слово – бамбук. Вам бы не пиратствовать, а коров пасти.

Естественно, большую часть этих слов Малышев произнес вполголоса и по–русски.

Минут десять понадобилось пиратам на то, чтобы переправить пленников на катер, запрыгнуть в свои моторки и запустить двигатели. Все это бандиты проделали, не обращая ни малейшего внимания на потерянно стоявшего на корме своего мотобота старика Ацуми, который с этой минуты вновь становился совершенно свободным морским волком. К немалому удивлению японца, его судно грабить никто не стал, если не считать гидрокостюмов и второго оставшегося акваланга, который по приказу Малышева пираты забрали с собой.

О сбежавшем же мичмане бандиты то ли забыли, то ли решили, что русский, вероятнее всего, погиб и теперь ни для кого не представляет ни малейшей опасности. Надевать акваланг и обшаривать дно и окрестности Малыш посчитал совершенно лишним – слишком много чести для беглеца, да и времени на столь сомнительные развлечения у пиратов не было…