Глава пятая
Российская Федерация. Москва; район Южное Тушино. Настоящее время.
Я тяжело продвигаюсь по длинному ответвлению подводной пещеры. Минуло около получаса исследований, а главный вопрос так и остается без ответа — мне до сих пор непонятно, появился ли тоннель естественным образом или же его создали люди.
Петляя из стороны в сторону, ответвление с каждым метром становится у́же, оставляя мне все меньше и меньше пространства. Несмотря на низкую температуру воды, я одет в раздельный неопреновый костюм, ибо в «сухом» многослойном гидрокомбинезоне мне не удалось бы протиснуться сквозь некоторые узкости тоннеля. По той же причине пришлось отказаться от ребризера и двухбаллонного акваланга. Впрочем, и единственный двадцатилитровый баллон я отстегнул и толкаю перед собой, иначе рисковал бы застрять и остаться в извилистой кишке навеки.
Двигаться неудобно. В одной руке зажата катушка со светлой нейлоновой нитью; постепенно разматываясь, нить укажет направление в том случае, если придется возвращаться. Другой рукой удерживаю мощный фонарь, освещающий шероховатые стены и конусообразные отложения. Баллон я проталкиваю по тоннелю то руками, то головой. Это затруднительно, так как стальная емкость закрывает обзор…
Я провел под водой полжизни и считаюсь самым опытным боевым пловцом отряда специального назначения «Фрегат-22», но настоящим спелеологическим дайвингом занимался лишь однажды. Случилось это несколько лет назад, когда посчастливилось провести отпуск на западе Австралии. Есть там занятная пещера с жутковатым названием «Веебубби», которая считается крупнейшим в мире подводным тоннелем. Там моим учителем стал британский инструктор Мартин, преподавший пару бесценных уроков.
Но то было давно и в Австралии. Тамошняя пещера по сравнению с этой — дворец с чередой просторных залов…
Давление в баллоне падает, а конца тоннелю не видно. Стометровая нить давно закончилась, катушку пришлось оставить у одного из поворотов. В общей сложности я преодолел около двухсот метров.
Впереди небольшое расширение тоннеля, а за ним виднеется крутой поворот. Осторожно прохожу его, и желтый сноп фонарного света упирается в вертикальную стену. В нижней ее части чернеет небольшое отверстие диаметром меньше полуметра. Подплываю ближе…
Осмотрев неровные края единственного прохода, заглядываю внутрь и замечаю впереди таинственный зеленоватый свет. Неужели выход?!
Выключаю фонарь, чтобы убедиться в наличии постороннего света. За пару секунд глаза привыкают к темноте, и я действительно вижу зеленоватые всполохи, пляшущие по стенам подводной пещеры. До них чуть более десятка метров.
Воодушевленный близостью победы, я заталкиваю в отверстие баллон, вытягиваю руки и пытаюсь преодолеть последнее препятствие на пути к свободе. Опасное сужение длинного лаза замечаю слишком поздно, когда основания вытянутых рук прочно застревают между шершавой поверхностью проклятого песчаника. Все. Приехал. Положение становится безвыходным. Я дергаюсь, изворачиваюсь, работаю ногами и шевелю руками, но… остаюсь неподвижен относительно пленившей меня западни.
«Спокойнее. Только не поддаваться панике. Она предвестник дайверской смерти, — успокаиваю сам себя. — Для начала отдышаться, проанализировать ситуацию и продумать план спасения. А потом уж действовать».
Привожу дыхание в норму, ощупываю стены; вытянувшись стрункой, пробую сдвинуться с места. Попытка заканчивается тем, что облегающий тело неопрен протирается и рвется. Образовавшиеся складки окончательно хоронят надежды выбраться из тоннеля. Я дергаюсь то вперед, то назад; потом стараюсь хотя бы на градус провернуться вокруг продольной оси. Ничего не выходит.
Перед глазами мельтешит манометр, «привязанный» коротким поводком к баллону. Черная стрелка на шкале со светонакопителем угрожающе подрагивает в середине красного сектора. Газа в баллоне почти не остается…
Резко крутанувшись из последних сил, я скатываюсь с кровати и больно тюкаюсь затылком об пол.
Широко открыв глаза, несколько секунд гляжу в глянцевую бесконечность потолка и не понимаю, где нахожусь, а главное — удалось ли мне выбраться из подводной пещеры.
— Фу-ух… — Сажусь и вытираю со лба холодный пот.
Я дома — в своей скромной однокомнатной квартирке на окраине Москвы. За окном солнце, светящиеся зеленые цифры на часах показывают половину второго.
Голова после выпитого ночью алкоголя налита чугуном, во рту пересохло. До контуженного слуха долетают посторонние звуки. Прислушиваюсь… В дверь кто-то барабанит, изредка перемежая стук настойчивыми звонками.
«Какого черта в такую рань?! Впрочем, это для меня рань, а нормальный народ небось успел пообедать…»
Подождут. Поднявшись, ковыляю на кухню и припадаю к бутылке холодной минеральной воды… Проклятый сон, наполненный живыми воспоминаниями о моих приключениях в подводном тоннеле, беспокоит довольно часто. В основном это случается под утро — накануне важных событий, являясь апофеозом треволнений. И, как правило, вырывает меня из цепких объятий сна, каким бы крепким он ни был.
Приехав домой после ночной попойки, я принял душ и завалился спать, ибо страшно устал и плохо соображал. Если бы в тот утренний час кто-нибудь спросил меня о дне недели или месяце, то в ответ бы услышал жалкое мычание. Боюсь, я не сумел бы назвать и цифры текущего года.
Ладно, пора открыть дверь нетерпеливым гостям. Иначе снесут ее вместе с косяком. Шлепаю босыми ногами в сторону коридора, поворачиваю ключ, распахиваю дверь. И ошалело выдыхаю:
— Ты?!
На пороге стоит Глеб.
— Но как ты узнал мой адрес? — растерянно тру я правый висок.
Выдернув из кармана плаща непочатую бутылку вискаря, он расплывается в улыбке:
— Обижаешь, Женя! Я все о тебе знаю!..
— Проходи, — веду раннего гостя на кухню.
Его визит оказался для меня неприятной неожиданностью, однако, приметив вискарь, я подобрел: сейчас было самое время поправить подорванное здоровье.
В холодильнике шаром покати. Отыскав на полках банку консервов и половину черствого батона, сооружаю нехитрую закуску.
— Негусто, — усмехнулся Глеб. — А я с похмелья всегда горазд покушать.
Усевшись напротив нахального приятеля и понаблюдав за тем, как он ловко откупоривает бутылку, вздыхаю:
— Извиняй, гостей не ждал. Ты предупредил бы…
Башка трещала, жутко хотелось спать, в мышцах ощущалась неприятная слабость…
«Лишь бы наше лечение не переросло в очередную пьянку, — промелькнула у меня здравая мысль. — Иногда все ж таки надо думать о здоровье в целом и о печени в частности».
— Не переживай — вискарь я принес ради приличия, — с легкостью прочитал Глеб мои мысли. — Главная цель моего визита — серьезный разговор.
— Вот оно как… И о чем же мы будем говорить? Где раздобыть бабло и где оторваться ближайшей ночью?
— Нет, я тоже, знаешь ли, не любитель запоев, — заявил мой гость, деловито выкладывая из карманов позолоченную зажигалку и пачку «Hilton Platinum». — Разговор будет о другом.
Я поставил перед ним пепельницу.
— О чем же?
— Хочу предложить тебе работу.
— Какую еще работу? — поднял я недовольный взгляд, совершенно позабыв о вчерашних намеках.
К тому же затяжные поиски нормального дела, связанного со специальностью боевого пловца, целиком и полностью уверили меня в безысходности оного занятия. Что мог предложить новый знакомец с крючковатым носом и пронзительным взглядом хитроватых глаз? Скорее всего, очередную авантюру. Или развод.
— Нет, я не собираюсь тебя разводить. Да и на что, позволь спросить? — насмешливо огляделся Глеб по сторонам. — Разве на эту убогую квартирку…
— Убогая не убогая, а миллиона три стоит.
Отсмеявшись, он уверил:
— Даю слово: она интересует меня не больше, чем революция в Египте.
Я плеснул в бокалы вискарь, залпом выпил свою порцию и, занюхивая куском хлеба, поинтересовался:
— Что за работа?
— Мне нужна пара опытных дайверов. Ты ведь бывший боевой пловец, верно?
— Откуда информация?
Он неопределенно пожал плечами:
— Кое-что узнал из документов. Кое-что стало ясно после нескольких часов общения с тобой. Ну и немного простой дедукции.
— Опасный ты человек. И что еще тебе известно обо мне?
— Только то, что нужно для предстоящего дела. Всем остальным, включая личную жизнь, я свой мозг не засоряю.
— И на том спасибо, — проворчал я, наливая вторую порцию алкоголя.
После пары глотков вискаря боль в голове поутихла, сознание слегка прояснилось, а в теле возникла приятная легкость.
— Ладно, давай, ближе к делу. — Я ловко вскрыл ножом консервную банку и отломил корку черствого батона. — В чем заключается работа?
— Лет пятнадцать назад я удачно организовал бизнес в Подмосковье, — начал Глеб с неведомых далей. — Дело шло в гору, и вскоре у меня появилась большая квартира в центре Москвы, два очень дорогих автомобиля и даже новенькая моторная яхта с прекрасным названием «Антарес», приписанная к порту Манилы…
Вступительная часть рассказа усыпляла скучностью. Это была обыкновенная история из лихих девяностых. Тогда жизнь в стране бурлила: кто-то поднимался как на дрожжах, кто-то прогорал и начинал все сначала, кто-то бесследно исчезал.
Я подливал в бокалы вискарика, пил и слушал. Ведь когда-то мой ночной знакомец должен был перейти к главному…
— …Я редко отдыхал — бизнес не позволял расслабляться, — продолжал он, покончив с вводной частью. — Но однажды молодая супруга уговорила сделать трехнедельный перерыв в работе и рвануть на Филиппины. Прибыв в порт, мы затарились продуктами, качественной выпивкой, топливом, пресной водой и вышли в море…
«Так, кажется, дождался. Сейчас услышу главное…»
Дальнейшее повествование коснулось трехдневного плавания неподалеку от острова Катандуанес. Я неплохо знал западную акваторию Тихого океана, где были разбросаны острова Филиппинского архипелага: пару раз боевые пловцы «Фрегата» выполняли в тех краях секретные операции, однажды довелось отдыхать в Маниле, и тоже не обошлось без приключений. Бывал я и на острове Катандуанес, а именно в его «столице» — крохотном городке Вирак, расположенном на южном побережье. Одним словом, эту часть рассказа я уже слушал не вполуха.
— …Моя тридцатиметровая спортивная яхта океанского класса шла малым ходом под управлением автопилота, — затягиваясь ароматным дымком, с грустью вещал Глеб. — Погодка была облачной, изредка накрапывал дождь, а видимость не превышала двух-трех миль. Однако море оставалось спокойным. Я расслаблялся на диване кокпита, супруга — Жанна — пекла цукер-лейках.
— Прости, что пекла?
— Цукер-лейках — бисквитный торт с орехами. Национальное еврейское блюдо. Кстати, очень вкусное…
Он был серьезен, глаза наполнились печалью, а голос иногда подрагивал. Прошедшей ночью он только ржал, подшучивал надо мной, веселился и употреблял лошадиные дозы алкоголя. А тут вдруг предстал совершенно другим человеком. Это, несомненно, усиливало эффект и заставляло внимать каждому слову.
— …Как выяснилось позже, на всех основных радиочастотах неоднократно звучало предупреждение властей о том, что с тринадцати часов по филиппинскому времени в районе восточнее ста двадцати четырех градусов девятнадцати минут и севернее четырнадцати градусов десяти минут начались совместные учения Военно-морских и Военно-воздушных сил Филиппинской Республики. Черт меня дернул идти на «Антаресе» в этом направлении! Я и понятия не имел, что там какой-то военный полигон, — вздохнул Глеб.
— Значит, вы не слышали предупреждений?
— В том-то и дело, что не слышали — ни я, ни супруга. В салоне играла музыка, а Жанна, бегая к духовому шкафу, не обращала внимания на радио. Да если бы и обратила, то толку от этого было мало: она не владела иностранными языками, а обращение передавалось по-английски.
— И что же произошло? — осторожно спросил я, подозревая не самое лучшее продолжение истории.
— Что произошло?.. — переспросил он, изучая остекленевшим взглядом наполненный бокал. — Произошла самая страшная трагедия в моей жизни…
