Глава четвертая
Российская Федерация,
Юго-Западный округ Москвы
Около трех недель назад
– Значит, руководство погружением было полностью возложено на вас. Я правильно понимаю? – сдвинув густые брови, уставился на подследственного мужчина средних лет в синем форменном кителе с погонами подполковника юстиции.
Капитан третьего ранга Михаил Жук сидел на том же стуле, где несколькими днями раньше отвечал на вопросы его сослуживец – Игорь Фурцев. Сбоку от него стоял огромный письменный стол, заваленный документами. За столом восседал представитель Следственного комитета.
– Да, – глухо отозвался Михаил, – погружением двух пар руководил я.
– Почему вы не запретили Черенкову идти внутрь судна?
– Я руководил спуском. Решение идти внутрь принимал командир «Фрегата» накануне – на борту сторожевика. У меня не было полномочий вмешиваться и тем более запрещать это погружение – я всего лишь боевой пловец, имеющий некоторый опыт.
Губы подполковника скривились в усмешке. Что-то написав в бланке допроса, он откинулся на спинку кресла.
– Так-то оно так. Только ответить за смерть двоих человек вам все равно придется.
Вздохнув, Жук молча кивнул. Взгляд его зацепился за одну точку на краю плинтуса, руки безвольно покоились на коленях. Еще неделю назад он жил полноценной жизнью, мечтал, строил планы на отпуск. После недавних событий будущее померкло, и о завтрашнем дне он предпочитал не думать.
– Скажите… – вновь склонился над бумагами следователь, – как складывались отношения у командования «Фрегата» с молодым пополнением?
– Обыкновенно складывались, – пожал плечами Михаил. – Капитаны второго ранга Черенков и Устюжанин обучали их тонкостям нашей работы: проводили индивидуальные занятия, тренировки, тестирования. И даже на глубину для выполнения серьезной работы брали в качестве напарников, чтобы и там приглядывать за ними, опекать, натаскивать в боевых условиях.
– Натаскивать, говорите? А не кажется ли вам, что в последнем погружении, закончившемся трагедией, им следовало бы воздержаться от воспитательной работы и взять на глубину более опытных товарищей?
– Уверен, если бы они знали, чем закончится роковая ходка к траулеру, вообще отменили бы спуск, – вновь тяжело вздохнул капитан третьего ранга.
– Увы, правосудие, равно как и история не терпит сослагательного наклонения. Случилась трагедия из-за халатности руководства Особого отряда боевых пловцов, и теперь мы обязаны выявить степень виновности каждого из причастных к должностному преступлению.
– Что же со мной будет?
– Поверьте, условным сроком вы не отделаетесь. На какой именно срок вас осудят – на четыре, пять или шесть лет заключения в колонии общего режима, – решит суд. А пока… – подполковник полистал личное дело подследственного, – пока, Михаил Афанасьевич, я принимаю решение отпустить вас под подписку о невыезде. Характеристики у вас положительные, ранее к уголовной и административной ответственности не привлекались, посему не вижу оснований в заключении под стражу. Ознакомьтесь и распишитесь внизу. Вот здесь… – Следователь подвинул к краю стола заполненный бланк и ткнул пальцем на свободную строку возле даты.
Бывший боевой пловец пробежал глазами текст, обязывающий проживать по месту прописки и являться на допросы по первому требованию, вооружившись авторучкой, поставил внизу подпись и поднялся со стула:
– Я могу идти?
– Конечно. Возьмите пропуск – предъявите на выходе охране, – протянул небольшой бумажный прямоугольничек следователь.
Понурив голову, Жук поплелся к выходу из кабинета, но уже у самой двери следователь окликнул его:
– Михаил Афанасьевич!
– Да, – обернулся тот.
– Один из ваших коллег, также отпущенный мной под подписку о невыезде, изволил пропасть из поля зрения и в ближайшее время будет объявлен в розыск. Мы обязательно найдем его, посадим в следственный изолятор, а мера наказания на суде последует куда более жесткая. Пожалуйста, не повторяйте подобных ошибок. А чтобы у вас не появился соблазн, я заранее сообщаю дату нашей следующей встречи: вы обязаны явиться ко мне на допрос завтра в одиннадцать утра…
Волнение слегка отпустило после первой же рюмки водки в незнакомом ресторанчике на окраине Москвы, о неказистое крыльцо которого Михаил едва не споткнулся. К спиртному он всегда был равнодушен – как-никак, с младых лет увлекался автомобилями и спортом, однако после погружений не чурался поддержать традицию «Фрегата» и усугубить граммов двести крепкого алкоголя. «Мы не пьем, а восстанавливаем моральный дух!» – часто говаривал капитан второго ранга Устюжанин. Как ни странно, но в его словах содержалось разумное зерно: какой бы трудной ни случилась работа на глубине, а после двух-трех рюмок напряжение с усталостью уходили.
Спустя полчаса за столик Михаила подсел седовласый старик, представившийся Игнатом Матвеевичем и моментально очаровавший морского офицера мягкими манерами, умением слушать и убедительно говорить. Наполнив рюмки хорошим коньяком, он дружелюбно поинтересовался:
– Кажется, вы чем-то расстроены?
Тот вздохнул, проглотил коньяк и решил поделиться своими печалями…
Слушая длинный рассказ, незнакомец сопереживал и удивленно вскидывал кустистые брови, но при этом не забывал разливать по рюмкам крепкий алкоголь.
– Да-а… – протянул он, когда Жук озвучил решение подполковника из Следственного комитета. – Стало быть, вы – боевой пловец?
– Был таковым до недавнего времени.
– Ну что вы, молодой человек! Представители таких редчайших и опасных профессий уходят в запас только по достижении предельного возраста или вследствие ухудшения здоровья!
– Разве? – одарил визави недоуменным взглядом Михаил.
– Поверьте моему богатому жизненному опыту. Давайте-ка выпьем за ваше здоровье – оно вам еще не раз пригодится.
Они выпили. А спустя четверть часа память и координация Михаила стали давать сбои…
Очнулся он утром в незнакомом сумрачном помещении. Зубы отбивали мелкую дрожь, а бока побаливали от жесткой деревянной лавки, на которой он лежал, свесив затекшую правую руку.
– Где я? – с трудом принял Жук вертикальное положение.
– В санатории, – проскрипел чей-то голос с соседней лавки. И со смешком добавил: – В номере люкс. Правда, без вида на море и вообще без всякого вида.
– В каком еще санатории? – изумленно оглядел Михаил серые стены.
– В таком… В камере мы – разве не видишь?
– В камере?! В СИЗО, что ли?..
– Типун тебе на язык! – беспокойно заворочался мужик. – В камере отдела полиции Юго-Западного округа.
– А как я сюда… За что меня забрали?
– Кто ж знает?! Принесли поздно ночью и бросили на пол. Пьяный ты был в стелю. Видать, чего-то натворил…
«Теперь мне точно конец, – с горечью подумал бывший боевой пловец. – Из такой задницы даже Горчакову будет затруднительно меня вытащить…»
Дальнейшая беседа с товарищем по несчастью ясности в ситуацию не привнесла, так что оставалось дождаться сотрудников полиции. И один из них вскоре появился.
– Эй, ты, – кивнул молодому человеку открывший тяжелую дверь сержант. – На выход!
Понурив голову и сцепив за спиной руки, Михаил поплелся к двери…
Насмешливо взирая на Жука, майор полиции постукивал резиновой дубинкой по краю стола, недвусмысленно давая понять, что не верит ни единому слову. Михаил называл фамилии сослуживцев, рассказывал автобиографию и историю «Фрегата», клялся и божился в том, что проживает на базе спецотряда боевых пловцов, но… с отчаянием понимал бесполезность своих усилий. Лицо его было слегка опухшим, под глазом красовался синяк, одежда измята и местами перепачкана.
– Красиво излагаешь, только мне нужны факты, – зевнул офицер. – Где твои сослуживцы и командиры? Где другие свидетели? Где документы, подтверждающие твою личность?..
Да, фактов у капитана третьего ранга действительно не было. По заявлению патрульного экипажа, подобравшего поздней ночью мертвецки пьяного молодого мужчину где-то в сквере на окраине Ясенева, его карманы оказались пусты: ни документов, ни мобильного телефона, ни денег.
– А копия? – встрепенулся Игорь.
Дубинка застыла в сантиметре от стола.
– Какая копия?
– Видите ли… Я нахожусь под следствием и… обязан являться к следователю по первому требованию. В моем кармане лежала копия подписки о невыезде!
– Ах, ты еще и под следствием! – громко рассмеялся полицейский.
– Да, к сожалению… И сегодня в одиннадцать я должен быть у следователя.
– И чего только не услышишь от этих алкашей…
Развить мысль майору не дал осторожный стук в дверь. На пороге появился сержант:
– Товарищ майор, к вам посетитель. Пожилой мужчина. Настоятельно просит принять. – Увидев, с каким недовольством поморщился майор, он неприязненно кивнул в сторону Жука и уточнил: – Кажется, по поводу задержанного.
– Ладно, веди…
К огромному удивлению Михаила, в кабинет влетел вчерашний собутыльник – седовласый старичок по имени Игнат Матвеевич.
– Прошу прощения за беспокойство, – с ходу заговорил он, копаясь в карманах легкого пиджачка. – Просто мой товарищ вчера немного перебрал и отдал на сохранение все ценные вещи…
Старичок поочередно извлек бумажник, какие-то документы, наручные часы, мобильный телефон и аккуратно разложил на столе перед майором.
Тот в недоумении переводил взгляд с вещей на пожилого мужчину.
– А почему же вы не вернули их раньше?
– Дело в том, что молодой человек как-то неожиданно исчез из ресторана. Ушел в туалет и не вернулся. Я потом искал его, но… – смешно развел руками старик, – но его нигде не было. Я отправился домой, а утром снова приехал к ресторану. Дежуривший неподалеку полицейский сказал, что ночью в отделение отвезли неизвестного молодого человека без документов. Вот я и примчался сюда.
Майор молча полистал паспорт, открыл и осмотрел содержимое бумажника. Затем пожал плечами и обратился к Михаилу:
– Значит, Николаев Антон Львович? А назывался каким-то Жуком Михаилом Афанасьевичем, наплел про следствие и подписку о невыезде. Как же вас понимать?
Ни черта не соображая, Жук покосился на старика и вдруг заметил, как тот незаметно подмигнул: дескать, молчи и соглашайся.
– Простите, товарищ майор, – пролепетал задержанный. – Я редко употребляю спиртное, а вчера действительно перебрал. Наверное, в голове что-то помутилось.
– Благодарите бога за то, что на свете не перевелись честные люди, – поднялся со стула майор. Даже деньги на месте. Сержант, заполните протокол на Николаева Антона Львовича, выпишите ему квитанцию о штрафе и отпустите.
– Молчите, все вопросы потом! – шипел в коридорах отделения полиции старик.
Миша плелся следом, рассматривал новенькие документы со своей фотографией, но чужой фамилией и перебирал в голове возможные варианты случившейся метаморфозы. Однако голова соображала плохо, а перед глазами, словно голография из фантастического фильма, возникала запотевшая кружка разливного пива.
Покинув здание отделения, мужчины прошли до угла улицы и свернули в проулок.
– Объясните наконец, что происходит?! – взмолился боевой пловец.
– Видите темную иномарку, припаркованную через дорогу? – чуть склонив голову, спросил старик.
– Да, вижу.
– Внутри сидит ваш благодетель. Он ждет вас и готов ответить на все вопросы…
Сказав это, старик засеменил прочь. Михаилу же ничего не оставалось, как подойти к иномарке. Надо же было выразить элементарную человеческую благодарность и разобраться с документами…
Усевшись в большой автомобиль с затемненными стеклами, Жук поначалу растерялся – в салоне оказалось аж три человека: два здоровых парня, сидевшие впереди, и рыжеватый мужчина лет сорока, удобно расположившийся сзади.
– Доброе утро, – поприветствовал он с заметным кавказским акцентом и радушно улыбнулся: – Можешь называть меня Заурбек Адамович.
– Михаил, – представился капитан третьего ранга.
– Тебе лучше забыть старое имя. По крайней мере, на ближайшее время, – театрально понизил голос кавказец.
– Почему?!
– Во-первых, вчера у тебя вытащили из карманов все, включая документы. И на их восстановление уйдет слишком много времени.
Вздохнув, Жук кивнул: так и есть.
– Во-вторых, – продолжал кавказец, – в твоей жизни наступил серьезный перелом, ведь военная карьера закончена, гражданской профессии нет. Наконец, третье – самое неприятное: ты находишься под следствием и, по мнению моих юристов, тебе «светит» реальный срок. Сравнительно небольшой – от четырех до шести лет, но реальный.
Миша призадумался. «Спаситель» сыпал очевидными фактами, аргументов против которых попросту не находилось. К тому же он только что назвал срок заключения от четырех до шести лет, в точности повторив прогноз следователя. Это уже был второй звоночек, оповещающий о скором прощании со свободой.
– Даже не знаю что сказать… – пролепетал он. И попросил: – Дайте сигарету.
– Ты же боевой пловец и никогда не курил! – весело воскликнул Заурбек Адамович, протягивая раскрытую пачку.
Жук подпалил трясущийся кончик сигареты, нервно затянулся.
– Откуда у вас эта информация? – закашлялся он, выдыхая дым.
– Я многое о тебе знаю, иначе не стал бы вытаскивать из ментовки.
– Значит… вы спасли меня с определенной целью?
– Признаюсь честно, я имею на тебя некоторые виды. А конкретно, хочу, чтобы ты воспользовался новыми документами и помог в одном деле.
– В каком?
– Много сказать не могу – подробности узнаешь позже. Скажу главное: твоя работа будет связана с погружениями на глубину, а заплатят тебе за нее столько, сколько ты не заработал за все время службы в Военно-морском флоте. Ну, так что, согласен?
Играя желваками, несколько долгих секунд Михаил глядел в окно…
«Что произойдет в случае моего отказа? – мучительно раздумывал он, позабыв о головной боли. – Даже если этот человек великодушно оставит мне липовые документы – куда я подамся и что буду делать? Ну, допустим, уеду подальше из Москвы, устроюсь автослесарем на СТО. Пожалуй, это единственный вариант, но… ни жилья, ни родственников, ни друзей. И самое отвратительное заключается в том, что до самой смерти придется жить в страхе. Точнее, не жить, а существовать, всякий раз вспоминая о прошлой жизни и жалея об упущенной возможности…»
– Кстати, – как бы между прочим, заметил собеседник, – кое-кто из ваших товарищей по «Фрегату» уже согласился сотрудничать со мной, так что вы можете составить им компанию.
Жук заинтересованно посмотрел на кавказца. Известие о товарищах воодушевило и придало уверенности.
– Что ж, в таком случае согласен и я…
