Глава четвертая
Атлантический океан, восемьдесят миль
к северо-востоку от Джорджтауна
Настоящее время
Третье по счету погружение членов моей команды происходит без накладок и довольно быстро – мы уже знаем, где покоится затонувшее судно и в каком месте следует искать проход внутрь корпуса.
Уверенно направляюсь к знакомой пробоине, но правое предплечье внезапно ощущает прикосновение.
Оглядываюсь. Миша Жук встревоженно показывает на трехметровую белую акулу, накручивающую виражи на десяток метров выше.
Какая гадость! У меня было предчувствие, что это должно случиться! Говорил же этому идиоту кавказской национальности об оружии! Несколько раз напоминал!
Подняв панель, настраиваю масштаб изображения, дабы узнать, сколько акул пожаловало к затонувшему судну…
Белые акулы не самые большие, но самые опасные из всех морских хищников. Приличные размеры и столь же приличная масса, невероятная проворность, мощные челюсти с тремя сотнями острых, зазубренных зубов, расположенных в несколько рядов. Короче говоря, настоящая машина для убийства, достигшая совершенства за миллионы лет эволюции. Их желудки переваривают все, кроме металлов и пластика. Им все равно, чем питаться: хоть умершим от старости палтусом, хоть молодым и перспективным дайвером – лишь бы досыта. А такие люди, как мы, – настоящая находка для морских хищниц, ведь разовое питание на «Фортуне» по калорийности сопоставимо с мешком халвы.
Впрочем, не стоит думать, будто белую акулу в море встретить так же просто, как таракана в студенческой столовой. Распространенное, но ошибочное мнение. По заключению ученых, эти твари находятся на грани исчезновения – кажется, во всем Мировом океане их осталось не более трех с половиной тысяч. Да вот незадача – вымирающие убийцы появляются одновременно и повсюду, где их не ждут: у побережья Южной Африки, Австралии, Новой Зеландии, Калифорнии, Египта и в десятках других облюбованных туристами местечек. Оттого, видно, и бытует легенда, что ими кишат все моря и океаны.
На темно-синем экране отчетливо видны три быстро перемещающиеся метки. Несомненно, к нам пожаловали акулы-разведчицы – отнюдь не самые крупные особи.
Все, пора сматываться внутрь судна, а дальше посмотрим, как выкручиваться из этого дерьма.
Протиснувшись в темное жерло машинного отделения, чувствуем себя в безопасности. Но это временно, ведь по завершении рабочей смены все равно предстоит покидать убежище и преодолевать сто восемьдесят метров до поверхности океана.
Путь до трюма изучен, и нам остается лишь повторить маршрут по коридору до поворота к трапу и дверного проема, ведущего в трюм.
Предыдущая смена поработала неплохо – проход расчищен, стальная балка лежит в левом нижнем углу длинного коридора. Здесь же сложены оставленные на всякий случай механизмы.
– Твиндек, – показывает Михаил вправо на круглую дверцу.
Да, мы у цели. Что же представляет собой этот загадочный твиндек, зачем-то обшитый несколькими слоями стали и пенистого герметичного пластика?
Подсвечивая фонарем, дотошно осматриваю поверхность со стороны коридора…
Итак, передо мной монолитная стена с ровными и хорошо обработанными сварными швами. Посередине, на высоте двадцати сантиметров от пола, вварен круглый проем люка – так, что человеку, заходящему внутрь, пришлось бы согнуться вдвое. И больше ничего, за исключением оцифрованного лимба сложного кодового замка и массивной ручки, открывающей простенький запорный механизм.
С кодовыми замками мне приходилось иметь дело на круизных лайнерах – с некоторых пор в тамошних пассажирских каютах устанавливаются небольшие сейфы для ценной мелочовки: наличных денег, украшений, документов, мобильных телефонов, фото и видеокамер. Так вот замки в некоторых случаях были именно такие – механические, кодовые, с одним наборным лимбом. Довольно надежная штука, если хорошо запомнить установленный код и правильно вращать лимб при его наборе.
Как правило, в пару к кодовому замку на сейфовые двери для повышения взломостойкости и «подтверждения полномочий» хозяина ставят надежный сувальдный замок. Но в данном случае отверстие под ключ для обычного замка отсутствует, и это радует, потому что прилично облегчает задачу.
На всякий случай дергаю массивную ручку.
Бесполезно.
Дабы убедиться в том, что механизм наборника не пострадал при взрывах, я пробую покрутить колесо.
Механизм поддается, издавая легкие щелчки.
– Оставайся здесь, – приказываю Михаилу, – я осмотрю соседний твиндек…
Последнему, герметичному, твиндеку предшествовал рядовой трюмовый отсек, не имеющий даже запирающейся дверцы. Объемное пространство твиндека доверху набито пакетированными алюминиевыми чушками. Конечно же, добраться до интересующей левой стенки у меня не получается, однако, протиснувшись между пакетами и посветив фонарем, замечаю обычную трюмовую перегородку.
«Значит, перегородка усилена внутри герметичного отсека, а не снаружи. Что ж, вполне логично».
Вернувшись в коридор, я вижу свет от фонаря коллеги и направляюсь к нему.
До Мишки остается не более трех метров, когда по ушам бьет резкий звук – удар металла по металлу. Это настолько неожиданно, что я перестаю работать ластами и оставшееся расстояние преодолеваю по инерции. Направление на источник звука из-за большой плотности среды определить невозможно, остается лишь гадать.
– Что это было? – спрашивает Жук, также слышавший странный звук.
– Ты не стучал?
– Нет.
– И не трогал этих железяк? – показываю на домкрат и прочий металлический хлам.
– Вообще не касался.
– Значит, внутри «Федосеева» остались живые люди.
– Не может быть, – сдавленно произносит Михаил.
– Может. К тому же о странных звуках, похожих на стук, меня предупредил перед погружением Устюжанин. Они с Игорем тоже слышали…
Вынув нож, я негромко стучу его рукояткой по стальной балке, нависающей над коридором. Через пару секунд доносится ответ: три удара с коротким интервалом.
Я повторяю запрос и снова слышу похожий ответ.
– Есть предположения? – подсвечиваю снизу полнолицевую маску Жука.
– Мистика, – качает он головой.
– Нет, на мистику это не тянет.
В течение последующих пятнадцати минут мы пытаемся найти «общий язык» с невидимым абонентом. К счастью, в этот отрезок времени выясняется, что он владеет азбукой Морзе и пытается изъясниться, составляя короткие фразы. Правда, частенько вылезают ошибки: попавший в беду человек путает буквы, не выдерживает паузы, из-за чего нам приходится ломать голову над расшифровкой его посланий.
«Нас трое. Один тяжело ранен. Холодно. Темно. Невыносимо ломит уши…» – вот и все, что удается выяснить.
Посредством ударов рукояткой ножа я задаю простейшие вопросы: «Кто вы? Где вы находитесь? Как вас найти?..» Но абонент либо не понимает моих вопросов, либо от страха и волнения продолжает говорить о своем.
Посматривая на показания компьютеров, мы уже подумываем о возвращении на поверхность, когда бедолага сообщает часть необходимой информации: «Мы в трюме. Мы заперты в герметичном твиндеке».
– Вот это номер, – бормочет Михаил. – И как же нам быть?
– Миша, если они попали в твиндек, значит, им известен шифр замка, – озвучиваю я простейшее умозаключение. – Не мог же он при наличии внутри ценного груза оставаться открытым!
– А вдруг эти люди – и есть тот ценный «груз»?
– Нет, – отметаю я предположение коллеги, припомнив последнее напутствие Баталова. – Секретный груз представляет собой чемодан или небольшой контейнер. Так что люди скорее всего попали туда, спасаясь от взрывов.
– Ты прав, командир. В таком случае, надо узнать шифр.
Я снова принимаюсь долбить рукояткой ножа в попытках узнать нужные цифры.
«Как вы туда попали?» «Назовите цифры для открытия кодового замка». «Назовите цифры…»
Бесполезно. В ответ на каждый из запросов несется бессвязный набор слов. А вскоре стук и вовсе умолкает.
Время поджимает. Пора подумать о возвращении на поверхность.
– Наверху ни слова о людях в твиндеке, понял? – наставляю молодого напарника.
– Понял.
– И еще… У тебя остался в каюте испанский ром?
– Есть пара бутылок.
– Тогда вот что: если сегодня случится еще одно погружение – наполни им плоскую фляжку, принеси на верхнюю палубу и незаметно сунь в рукав моего гидрокомбинезона.
– Хорошо, командир. Я все понял.
– Ротонда, я – Скат. Как меня слышно? – на всякий случай запрашиваю Георгия.
Тот молчит.
Это означает, что наш разговор никто не слышал – ни Георгий, ни Баталов, ни его сподручные.
Мы поспешно пробираемся к выходу…
Покинув нутро погибшего судна через пробоину, я снова запрашиваю поверхность:
– Ротонда, я – Скат.
– Скат, Ротонда на связи.
– Закончили работу, возвращаемся.
– Понял вас, катер на месте – встречает…
Поглядывая на экран, мы медленно поднимаемся к поверхности.
Где-то неподалеку – в бирюзовой мути морской воды – все так же кружат несколько акул-разведчиц. Нам повезло: к моменту окончания работы эти «малютки» отошли от затонувшего судна и заняли позицию на полсотни метров выше. И еще более повезло с тем, что к ним не успели подойти остальные кровожадные хищницы. Почему – мы не знаем. То ли задержались на большой глубине у рифового склона, то ли разведчики не признали в нас достойной добычи. Так или иначе, но близко они к нам не подходят, и это радует.
Но не тут-то было! Белые акулы всегда держатся небольшими стаями – это аксиома, которая известна любому мало-мальски подготовленному дайверу. Мы не успеваем преодолеть и половины расстояния до бирюзовой поверхности океана, как с разных сторон появляется несколько взрослых особей.
Плохой знак. А учитывая нашу безоружность – очень плохой.
Продолжая размеренное движение вверх, мы с напарником вертим головами в ожидании худшего, ведь теплые воды, вкупе с коралловым раем, частенько привлекают хищных акул. Парочку особей мы уже заметили визуально, но пока они держатся на расстоянии…
Наиболее опасны стаи акул, только что поднявшиеся с больших глубин. Обычно они подолгу кружат около выбранной жертвы, принюхиваясь, приглядываясь и наблюдая за ее поведением. Исчезая и появляясь вновь, хищницы провоцируют панику. Ну а паника – это приглашение жертвы попробовать себя на вкус, и если дегустация проходит успешно – роскошный ужин большим белым охотникам обеспечен.
Увы, это тоже аксиома.
До цели остается не более пятидесяти метров. Поверхность уже не такая светлая, какой была в момент погружения, – значит, там, наверху, вечереет.
С одной стороны – «полтинник», плевая дистанция, а с другой… Акулы наворачивают вокруг нас эллипсы, с каждым разом подходя все ближе и ближе, и оставшийся отрезок пути вовсе не представляется нам безопасной прогулкой, потому что за время его прохождения можно раз пять распрощаться с жизнью.
Сегодняшняя встреча ничего хорошего не предвещает – судя по отметкам на экране сканирующего гидролокатора, мы имеем дело с десятком голодных акул, и обстановка с каждой минутой накаляется. Самая огромная из хищниц достигает пяти с половиной метров и наверняка весит в районе двух тонн, размеры остальных поскромнее, однако данный факт оптимизма не добавляет. Будь здесь помельче – мы с Михаилом как-нибудь проскочили бы. Но не все так просто – «Капитан Федосеев» лежит на приличной глубине, и эти проклятые сто восемьдесят метров за пять минут не одолеешь. Мы слишком далеко от катера и еще дальше от спасительного штормтрапа, болтающегося вдоль борта «Фурии».
– Что будем делать? – с тоской в голосе интересуется Михаил.
Молчим – нет нужды докладывать Устюжанину об ухудшении обстановки. Что в том проку? Чем он поможет? Да и Баталов может по неопытности наделать глупостей. Не дай бог, прикажет второй паре идти к нам на помощь. Вдвоем у нас имеется небольшой шанс прорваться, вчетвером сделать это будет сложнее.
– А у нас есть варианты? – тащу из ножен клинок. – Попробуем отбиться…
Конечно, устраивать кровавую бойню, не имея возможности быстро смыться из воды, – самоубийство. Тем более в этот раз у нас нет специального огнестрельного оружия. Почему? Все довольно просто.
Во-первых, болевой порог у кровожадных тварей чрезвычайно высок – простым ножом (пусть и довольно острым) их замучаешься калечить и тем более убивать.
Во-вторых, они невероятно живучи. Случалось, что рыбаки распарывали пойманной акуле брюхо, вырезали внутренности для наживки, саму же выбрасывали за борт. А спустя несколько минут она попадалась снова, заглотив собственные кишки.
В-третьих, стоит им почуять кровь, как из относительно осторожных разведчиц они превращаются в свирепых убийц.
Сволочи, конечно. Но они не виноваты. Это инстинкт.
Идем прямо к катеру и постоянно оглядываемся по сторонам.
На экране панели уже виден и катер, и корпус «Фурии». Панель – вещица крайне полезная. Правда, не в таких аховых ситуациях. Сейчас я и без ее помощи отлично вижу скользящие вокруг бело-серые тела…
До катера метров двадцать. Похоже, голодные твари не хуже нас понимают спасительную роль небольшого суденышка. Если мы успеем до него добраться – плакал их роскошный ужин. И поэтому чем ближе мы подходим к поверхности, тем плотнее становится кольцо, в которое они нас зажимают. Самые наглые уже барражируют в нескольких метрах. Нутром чувствую: очень скоро их любопытство перейдет в агрессию.
Наши головы крутятся с бешеной скоростью, клинки рыщут из стороны в сторону.
– Скат, я – Ротонда. Что у вас происходит? – вмешивается Георгий, услышав наш короткий диалог.
– Стая собак пожаловала с Уайт Шарк Кафе, – ворчу, используя «фрегатовскую» терминологию.
Уайт Шарк Кафе – область посередине Тихого океана, где-то на полпути от Гавайев до Нижней Калифорнии. Именно в том местечке зимой и весной собирается большое число белых акул, в другое время года отирающихся у побережья. Для чего они там собираются и по какому поводу – ученой братии неизвестно. Может, спариваются или делятся опытом с подрастающим поколением. А может, репетируют налет на очередной пляж или устраивают шабаш…
– Скат, помощь нужна?
– Ротонда, на катере есть глазастый парень со стволом?
– Да, один имеется.
– Пусть босс попросит его последить за поверхностью и сделать несколько выстрелов по плавникам.
– Вас не заденет?
– Мы находимся под брюхом катера и поднимаемся строго вертикально. Пусть бьет подальше от катера.
– Понял, Скат, сейчас организуем…
До катера остается около десятка метров. Акулы увеличивают скорость, и некоторые из них подплывают близко к поверхности. В это время стрелок, находящийся на борту катера, открывает огонь короткими очередями.
Выстрелов мы почти не слышим, зато отлично наблюдаем входящие в воду пули. Они появляются из воздушной среды и тонкой молнией преодолевают несколько метров вблизи вытянутого тела хищницы. Часть пуль проходит мимо, но большинство попадает точно в цель. И тогда подраненная особь стремительно изворачивается и, оставляя бледно-розовый след, уносится прочь.
Остальные акулы увеличивают скорость и наконец ослабляют смертельные «объятия».
– Пошло дело, – вдохновленно замечаю я, когда до днища катера остается несколько метров.
– Да, на этот раз пронесло, – с облегчением вторит Мишка.
А еще меня посещает не слишком приятная мысль, озвучивать которую я не стал: «Неплохих стрелков набрал в штат своей банды Баталов – на дворе сумерки, а парень лупит почти без промаха…»
Уставшие и разбитые от нервного напряжения, мы падаем на лавку спасательного катера.
– Молоток! – шлепаю по ладони крепкого кавказца с автоматической винтовкой на плече. – Где научился так хорошо стрелять?
Тот расплывается в широченной улыбке, обнажая ровный ряд зубов, и гордо отвечает:
– На Кавказе. В отряде Абу аль-Валида.
Я криво усмехаюсь и расслабляю мышцы, пока есть возможность отдышаться. Катер бойко режет форштевнем волну, приближаясь к «Фортуне»…
Баталов, по традиции, встречает у трапа.
– Рассказывай! Вы вошли в твиндек? – помогает он преодолеть последнюю ступеньку и принимает мой ребризер.
– У нас две новости – плохая и очень плохая, – опускаюсь без сил на баночку. – С какой начать?
Если бы все, что пишут фантасты, могло быть в реале, то от его жгучего взгляда мое бренное тело пеплом осыпалось бы в ботинки.
Но – не на того напал, не таких свирепых начальников видали! Медленно расстегивая подвесную систему, я спокойно выдерживаю негодующий взгляд.
– С любой. Я слушаю, – торопит он.
– Во-первых, люк твиндека заперт на замок с механическим шифром. Взломать его или выдавить крышку люка с помощью домкрата не получится – слишком серьезно все сделано.
– А если упереть домкрат в противоположную стенку коридора?
– Скорее стенка сломается.
– Понятно. Давай вторую новость.
– Вторая заключается в том, что сюда пожаловали большие белые акулы. Много белых акул. Когда спускались, видели двух или трех разведчиц. Возвращаясь, насчитали полтора десятка огромных тварей. Так что плохи наши дела…
Время позднее, а мы – прилично уставшие. Устюжанин с Фурцевым пребывают в уверенности, что работа на сегодня закончена – по ночам пловцы «Фрегата» работали лишь в крайних случаях и с дополнительным осветительным оборудованием (хотя на большой глубине даже днем не выключались штатные фонари). Однако Баталов настроен решительно.
– Минут сорок назад над нами кружил вертолет, – мрачно заявляет он, вновь посматривая в темнеющие небеса. – Пилот, между прочим, выходил на связь с капитаном – запрашивал причину стоянки.
– И что вы ответили?
– Капитан объяснил стоянку небольшой поломкой дизеля. Те предложили прислать помощь.
– А вы?
– Отказались, естественно. – Он бросает взгляд на часы и говорит: – Надо открыть проклятый замок. Открыть, чего бы нам это ни стоило! Я отправлю вниз любые механизмы, какие вы сочтете полезными. На самый крайний случай у меня есть неплохой спец по взрывным работам.
– «Федосеев» – его работа? – киваю я в направлении морского дна.
– Его. Он запросто соорудит взрывное устройство любой мощности, оснащенное таймером. Вам только останется доставить его вниз и установить в нужном месте: под люком в твиндек или под одной из его бронированных стен. Или же, если побоитесь сделать это сами, могу послать его на глубину с очередной парой твоих ребят…
Нет, такой вариант меня устраивает меньше всего. В голове уже созревают кое-какие идеи, начисто исключающие визит к «Федосееву» людей Баталова.
Тот между тем продолжает:
– Мы должны открыть твиндек любой ценой! И открыть его нужно ближайшей ночью, иначе будет поздно!
Помогавший нам снять снаряжение Георгий взвивается:
– Ты предлагаешь идти на глубину ночью? Мы с Евгением уже были внизу дважды! Есть предельные нормы по длительности работы под водой. Тем более работать приходится не на детской глубине. Или ты хочешь нас угробить?! – И умолкает, наткнувшись на мой взгляд.
Поднявшись на поверхность, я не смог улучить момента и рассказать ему о переговорах с запертыми в твиндеке людьми. Он попросту не знает того, что, отложив очередное погружение до утра, мы подпишем приговор чудом выжившим членам экипажа «Капитана Федосеева». Поэтому приходится изъясняться выразительным взглядом.
Жора растерянно молчит, а я, как прилежный наемник, козыряю своему генералу:
– Я готов пойти на глубину в паре с Георгием. Только мне нужно погреться в душе, подкрепиться и передохнуть.
– Сколько времени потребуется на отдых?
– На все про все – один час.
– Вот это другой разговор! – расцветает в довольной улыбке Баталов. И кричит стоящему неподалеку капитану: – Срочно приготовить сок, шоколад и все, что пожелают наши уважаемые пловцы!..
