33

Кому-то – сидеть в трюме, с тоской и безнадежностью вслушиваясь в звуки за пределами тюремной камеры, а кому-то – пребывать в куда более комфортных условиях. Несмотря на разгром яхты в ходе недавнего боя, двое из оставшихся в живых подчиненных Джамаля без дела не сидели. Приняв на себя всю тяжесть уборки, они уже привели корабль в порядок. Разрушений, конечно, хватало с избытком – здесь и выбитые кое-где стекла, и последствия взрыва гранаты, и жестоко изуродованные пулями поверхности, но мир уже воцарился на «Киренаике».

Именно им сейчас и наслаждался пребывавший здесь командир американского эсминца. После напряженных трудовых будней у Уоррела вдруг образовалось этакое «окошко», когда можно было на время оставить патрулирование, поиски и уничтожение злобных и нехороших пиратов. Тем более что и «добыча» кое-какая имелась – яхта и кое-кто из ее пассажиров.

В кают-компании, убранной особо тщательно, сейчас располагались трое. Уоррел был и здесь командиром, приняв на себя полный контроль и руководство до окончательного, как он заявил, «выяснения ситуации». А рядом с ним за столом находились Джамаль и Пятаков. Эта парочка увивалась вокруг американца, словно осы у варенья. Оно и понятно – в крайне мутном положении от него зависело буквально все. А положение, балансировавшее и легонько колебавшееся, могло измениться в любой момент…

На столе стояли разнокалиберные бутылки из небедной коллекции Джамаля, закуски тоже занимали немалое пространство, так что мир воцарился по полной. Разница, впрочем, ощущалась: и Пятаков, и хозяин «Киренаики» в определенной степени также пребывали пленниками американцев, пускай и не в таком качестве, как те, в трюме. Правда, и яхта сама по себе не могла идти дальше по крайне банальной причине. Из всей команды, еще недавно бывшей в подчинении у замминистра, осталось всего лишь двое. Почти вся компания вышколенных головорезов, готовых выполнить любой приказ хозяина, полегла под пулями боевых пловцов, так некстати спутавших все карты.

Погода была прекрасная, яхта стояла на якоре, а неподалеку наблюдался эсминец «Кросс» ВМС США. Пятаков и Джамаль потчевали Уоррела, без меры наливая ему виски и употребляя вместе с ним, стараясь, однако, пить поменьше – у каждого имелись свои задачи и цели.

– Вот мне всегда было интересно, – уже несколько заплетавшимся языком произнес американец, глядя на Джамаля, недавно провозгласившего очередной тост, – как это вам удается запреты обходить?

– Это вы о чем, капитан? – сдвинул тот брови, перебирая в голове несколько вариантов.

– Ну как же: Магомет ведь запретил последователям спиртное употреблять, не так ли? А вы, как я вижу, горячительными напитками и не думаете пренебрегать.

– Вот вы о чем! – улыбнулся ливиец. – Наша вера – это же не комплекс дурацких запретов и предрассудков, как некоторым может показаться. Запрет ведь к вину относился, а о виски, к примеру, в Коране ничего не сказано. Да и вообще: главное, чтобы помыслы были чисты.

– Ловко, ничего не скажешь! – покачал головой Уоррел. – Запреты ставятся, чтобы их обходить, а?

– Не совсем, – в тон ему рассмеялся ливиец. – Я вам, кстати, рекомендую вот этот сорт виски. Очень советую попробовать. Тем более, как мне кажется, нигде, кроме как на «Киренаике», вы этот нектар не отведаете. Дорого. Эксклюзив.

Он взял в руки четырехгранную бутылку и, подержав в руках, открутил крышку.

– Я уж обойдусь без разбавления, – не выдержал Пятаков, несмотря на сложное настроение, с неудовольствием следивший, как напиток доливается водой.

– А вот тут вы не правы, – заметил Джамаль. – Чистая родниковая вода позволяет раскрыть ароматы и вкус. В чистом виде этот напиток «забивает» вкусовые рецепторы.

– Ничего, я уж как-нибудь так, – буркнул Александр Павлович, пододвигая к себе «исходный вариант».

– За наше спасение! – поднял бокал Джамаль. – Не представляю, чем бы все это закончилось, не появись вы тут.

– Да уж, – согласился Пятаков, – у меня просто мороз по коже, как подумаю… Я смотрю, борьба с пиратами поставлена на очень хороший уровень?

– А как же, – кивнул головой американец. – Вот, к примеру, в Калифорнии работает учебный центр подготовки специалистов по борьбе с морскими разбойниками. Там тренируются антипиратские подразделения для военно-морских сил двух десятков стран Азии и Африки.

– Что вы говорите! – с фальшивым восхищением покачал головой Пятаков. – Ну, на нашем примере я убедился: не зря.

Возлияния продолжались. Оба прохиндея, временно оставившие свои «разногласия», в четыре руки повышали градус тела командира эсминца, используя все свои запасы красноречия и винных запасов. Звучали похвалы, благодарности и тосты.

Откинувшись на спинку мягкого кресла, Уоррел обозревал роскошь каюты, где, несмотря на повреждения, каждая деталь могла впечатлить любого. Хотя бы один стол, за которым они восседали, сам по себе уже был произведением искусства! Затейливо и богато украшенный вставками из серебра и благородных пород дерева, он притягивал взор, прямо-таки заставляя собой любоваться.

– Чудесно у вас здесь, господин Азиз, – говорил Уоррел, – даже уходить не хочется.

– Вот и прекрасно! – сияя фальшивой улыбкой, произнес хозяин яхты. – Я своего спасителя никуда и не отпущу.

Впрочем, в ближайшее время гость с судна уж точно не собирался удаляться. После очередного тоста за «хороших людей», Пятаков, пытливо поглядывая на командира эсминца, наклонился поближе к нему.

– Господин Уоррел, у меня к вам разговор.

– Слушаю, – повернулся тот к нему.

– Я ведь человек занятой, и временем, так сказать, неограниченным, не располагаю. Мне на берег надо, – придал он голосу побольше убедительности.

– На берег? А куда вам спешить, господин э-э… Липеньш? – пожал плечами американец. – Компания у нас неплохая…

– Да насчет компании и сомневаться не приходится, – ухмыльнулся Пятаков, – век сидел бы. Но дела, дела… у меня бизнес. А он, как известно, присутствия требует. Отлучился – глядишь, без тебя все не так пошло. Спасибо вам огромное, вы меня… нас, в живых оставшихся, от смерти спасли. Если что – я всегда рад буду помочь. Чем угодно.

Бизнес у господина Пятакова был один, и тот весьма специфический – Родину продавать. А сейчас он больше всего боялся разоблачения, чувствуя себя, как уж на сковородке. Если его враги сидят в трюме, то никто не может дать гарантии, что вскоре все не повернется на сто восемьдесят. Так что главной целью Пятакова было как можно скорее свалить отсюда. Да и тогда, в разговоре с Джамалем, насчет бинарного отравляющего вещества он не блефовал. Оно и в самом деле находилось на борту корабля в Занзибаре…

– Успеете, любезный, – успокаивающе поднял ладонь американец. – Я думаю, ваше короткое отсутствие на берегу не скажется так уж разрушительно на бизнесе. Как только разберемся, так сразу и отбудете. Погодите немного. Отдыхайте, благо хозяин нам это позволяет.

Попытавшись продолжить уговоры, Пятаков понял, что пока ничего в этом смысле сделать не удастся. Бежать также не представлялось возможным – повсюду были американцы. Несколько морских пехотинцев находилось на яхте; правда, по большому счету, они лишь отдыхали и бездействовали. Службу за них несли их товарищи на эсминце. Даже часовых у пленников не выставили. Впрочем, кого, спрашивается, им было бояться, имея под боком такую огневую мощь?

Пятаков опрокинул виски, чувствуя, как напиток растекается в глотке, и мрачно прислушался к речи Джамаля: тот продолжал нахваливать «доблестных борцов с морской нечистью». В открытом иллюминаторе вырисовывались впечатляющие контуры корабля под звездно-полосатым флагом.