27

Двигатель моторки ревел на максимальных оборотах. Лодка мчалась в направлении берега. Где-то там, позади, остались звуки боя. Там разрывали морской воздух очереди, там бахали одиночные выстрелы, и витала смерть. Ливиец, тяжело дыша, то и дело оглядывался назад. Понемногу доступная слуху картина стала меняться – пальба за кормой стала уже не слышна, и яхты не было видно, но в ушах все еще гремели звуки боя. Моторка неслась на предельной скорости, глухо шумела за бортом рассекаемая вода, а до берега было еще далековато.

Да, еще совсем недавно Хамид и вообразить себе не мог, что все может повернуться таким вот образом. Выросший в бедной семье, далеко в горах, он с юного возраста понимал, что жизнь не дала ему никакого подарка, и если он не желает прозябать в родном селении, пася овец, то надо самому вырывать у судьбы будущее. И он вырывал – когда ушел в армию, когда из кожи вон лез, чтобы обратить на себя внимание. И ему это удалось – обратил. А дальше – снова карабкался, полз по этой самой лестнице, ведущей к успеху. Попасть в охрану замминистра – это, между прочим, не хухры-мухры. Многие из тех, с кем он начинал, и в мыслях не держали такого. А он держал и делал все для этого. И тут такое… разве можно было предположить, что на самого Джамаля Азиза, на его яхту может быть совершено нападение?

Моторку, летевшую на полной скорости, подбрасывало на волнах. Мутным взглядом Хамид всматривался вперед. Неужели показалось? Нет, и в самом деле – впереди показался берег. Пока еще он был так далеко, но он там…

Управлять моторкой было все тяжелее – ливиец уже потерял много крови. Несмотря на все усилия к тому, чтобы держаться, он чувствовал себя все хуже с каждой минутой. От потери крови шумело в ушах. Тело пробирал холод, а в голове царил туман.

– Ничего… – бормотал Хамид, сжимая зубы. – Только бы… до берега добраться.

Но до берега было еще далеко, а руки уже отказывались слушаться. Тяжело дыша, ливиец до крови кусал губы, пытаясь сконцентрироваться, но силы покидали его. Ручка управления будто сама выскользнула из непослушных пальцев, и Хамид привалился головой к панели. Моторка, словно живая, ощутив потерю управления, утратила всякий курс и стала беспорядочно кружить среди волн. На одном из таких виражей ливийца встряхнуло, и он сполз на дно, оставляя кровавый след от простреленного плеча. Лодка без хозяина, выписывая зигзаги, рыскала уже совсем неподалеку от берега.

Последнее, что видел ливиец, теряя сознание, это было небо. Только вот оно почему-то не было голубым и солнечным, как еще недавно. Сейчас в его глазах оно выглядело ночным, а солнце превратилось в круглую луну. Потухающее сознание еще зафиксировало борт лодки, и глаза сомкнулись. Тело, словно тряпичная кукла, перекатывалось от одного борта к другому.

– Эй! Эй, очнись! – откуда-то издалека до Хамида стали доноситься голоса. Ему чудилось, что он идет по длинному темному коридору, в котором нет ни начала, ни конца, а есть только холод и пустота.

И вот там, далеко, забрезжил свет, и стали доноситься какие-то звуки, постепенно перераставшие в слова.

– Открой глаза, парень, – требовал кто-то.

Ливиец разлепил веки и застонал от слепящих солнечных лучей. Поначалу он ничего не понимал. Спустя мгновение яркий свет заслонила чья-то фигура.

– Вижу, он очнулся, – все тот же голос постепенно возвращал из небытия.

Хамид пошевелился и застонал от боли и слабости, даже не позволявшей как следует поднять руку.

– Да ты лежи, лежи… – Присмотревшись, ливиец наконец разобрался, что к чему. Он лежал на кровати, а рядом сидел полицейский. Еще один прохаживался рядом.

– Где я? – Собственный голос, прозвучавший хрипло, показался ему чужим и незнакомым.

– Вообще-то у нас вопросы к вам, но извольте, – пожал плечами бритый наголо полицейский, вытирая голову большим платком. – Береговая полиция, то есть мы, подобрала человека без документов, истекавшего кровью и потерявшего сознание, в моторной лодке в трех километрах от берега. Вам оказана медицинская помощь, рана перевязана, и, как говорят врачи, жить вы будете. Крови много потеряли, но это дело поправимое. Это то, что я могу сообщить по поводу вашего спасения. Кстати, еще бы полчаса, и к жизни вас уже точно не вернули бы. А теперь у нас встречные вопросы. Кто вы и откуда?

С помощью и частично самостоятельно к раненому окончательно вернулось понимание. Вот только сил не было, и плечо пекло огнем.

– Я гражданин Ливии… с яхты «Киренаика», – прохрипел Хамид. – На нас было совершено нападение. Сколько сейчас времени?

– Да уже восемнадцать тридцать пять, – взглянув на часы, сообщил полицейский.

– Ага… Вот, значит, сколько я провалялся. Неизвестные, захватив наш вертолет… совершили вооруженное нападение. Завязалась перестрелка.

Обессиленному ливийцу было тяжело говорить, и его рассказ прерывался паузами.

– …а мне, раненому, удалось прыгнуть в моторку и рвануть к берегу. По пути я, похоже, и потерял сознание.

– Похоже! – хмыкнул полицейский. – Да ты, парень, в рубашке родился.

– Опять пираты, – подал голос второй полицейский, стоявший у окна. – Опять начинаются веселые денечки. Сейчас перейдем в режим повышенной готовности и так далее.

– Все понятно, – заключил представитель закона, поднимаясь со стула, – будем разбираться.

– А… со мной что? – Ливиец попытался приподняться, но, застонав, упал на подушку.

– Он еще трепыхается, – насмешливо сказал стоявший в дверях. – Тебе сейчас вообще постельный режим обеспечен.