33
Эндрю Миллер, рванувший со всех ног от места схватки, вспыхнувшей между его неожиданным спасителем и американским офицером, на поверку оказавшимся иранцем, выскочил на палубу. Краем глаза он успел заметить и подводную лодку, и еще одну моторку, спешащую к лайнеру. Но броситься обратно он не успел. Смуглый офицер с погонами лейтенант-коммандера, стоящий рядом с капитаном Свенсоном, тоже увидел Миллера и закричал:
– Мистер Миллер! Мистер Миллер! Мы прибыли за вами… – И делая знаки своим людям, сам поспешил к Миллеру. Эндрю бросился бежать, но в толпе перед ним появились еще двое подводников, вынырнувших из какой-то двери. Тогда он остановился и, указывая на людей в американской военной форме, заорал:
– Это никакие не американцы! Это иранцы! Иранцы! Они хотят меня похитить!
Толпа загудела, но командир субмарины попытался успокоить окружавших их людей:
– Неужели вы не видите – мистер Миллер пьян. У него белая горячка! Он бредит!
Объяснения Хашима звучали вполне убедительно, но Свенсон вдруг засомневался. С одной стороны, беспробудное пьянство Миллера на протяжении всего круиза не было секретом не только для капитана. С другой – Миллер никогда не допивался до невменяемого состояния и зеленых человечков. А сейчас он вполне твердо стоит на ногах, хотя и не выглядит абсолютно трезвым. Вообще, странновато выглядит… И слишком уж отчаянно сопротивляется тому, чтобы его эвакуировали эти подводники. А ведь накануне к вертолету его никто не конвоировал.
Пока капитан Свенсон раздумывал, двое смуглых парней в форме американских военных моряков схватили Миллера и потащили его к трапу. Эндрю всячески упирался и орал, но недоумевающая толпа лишь расступалась перед ними.
Звонарев прав, это не американцы, поняла Катя и закричала:
– Это чужаки! Это похищение! Похищение! Похищение американского гражданина!
Услыхав знакомые слова, да еще озвученные куда более заслуживающим доверия человеком, чем пьяный мужчина в мокрой одежде, пассажиры загудели. Толпа непроизвольно начала сжиматься. К Миллеру начали подтягиваться люди из охраны лайнера, на ходу вытаскивая пистолеты. Они уже были готовы вступиться за своего пассажира. В конце концов, Миллера они знали хорошо, в отличие от этих военных.
И вдруг над палубой прогрохотала автоматная очередь – один из пришельцев, только что поднявшихся по трапу, вскинул свой карабин М4 и нажал на спусковой крючок. Толпа, мгновенно осознавшая, что следующая очередь может пройти и не над головами, тут же отхлынула.
Хашим что-то скомандовал в микрофон, и пулеметная турель на рубке субмарины повернулась в сторону лайнера. Пулемет застучал, выплевывая короткую очередь. Пока предупредительную. Страх, охвативший пассажиров, перерос в панику – люди бросились прочь, толкаясь, крича, сбивая друг друга с ног. Смуглые матросы окружили Хашима. Лейтенант-коммандер повернулся к Свенсону.
– Господин капитан, мне нужен только этот человек. – Он указал на Миллера, все еще трепыхавшегося в руках подводников. – Остальные ваши пассажиры меня не интересуют. Ваш экипаж и ваше судно – тоже. Это ваш шанс остаться в живых. – Хашим посмотрел на капитана взглядом, не обещающим ничего хорошего. – Но если хоть кто-нибудь попытается мне помешать, «Атланта» будет торпедирована.
Свенсон повернулся к стоявшему рядом начальнику охраны и отрицательно покачал головой. «Не вмешиваться». В конце концов, Миллер – это всего лишь один пассажир, пусть и очень важный. А на «Атланте» остаются тысячи пока еще живых людей.
В отличие от капитана, Катя Сабурова не сомневалась, что «Атланта» получит торпеду в борт, едва «ценный груз» окажется на борту субмарины. Вряд ли иранцам нужны живые свидетели.
Один из подводников стукнул Миллера рукояткой пистолета по голове, и тот затих. Его тут же потащили вниз, в лодку. Следом посыпались остальные захватчики, включая их командира. У трапа остались двое с автоматами, не подпуская к нему никого.
Катя пересчитала иранцев – двое, похоже, где-то еще бродили в лабиринтах «Атланты». Но ждать их явно никто не собирался – едва моторка, в которую впихнули обездвиженного Миллера, отчалила от лайнера, как автоматчики, прикрывавшие «эвакуацию», тоже покинули палубу, стремясь занять места во второй моторке.
Только люди на палубе «Атланты» двинулись к борту, непроизвольно стремясь увидеть бегство захватчиков, как на субмарине снова заработал пулемет, отгоняя их от трапа и вынуждая охранников убрать оружие. Палуба стремительно пустела.
И вдруг Катя увидела Звонарева. Старлей уже забирался на корпус иранской субмарины с каким-то мешком за плечами. «Что он задумал?» – мелькнуло в голове у Кати. Увы, не она одна увидела, что Звонарев добрался до вражеской подлодки. Это видели и другие люди на борту «Атланты». И иранцы в моторках, которые тут же начали стрелять по Звонареву. Но расстояние и сильная качка мешали им вести прицельный огонь.
В иных обстоятельствах Михаил предпочел бы обогнуть субмарину и подняться на корпус с другой стороны – чтобы стрелков с моторок вывести из игры хоть на какое-то время. Но вот как раз времени у него не было. Оставалось надеяться, что пронесет. Не пронесло.
Шальная пуля зацепила левую руку старлея, и он едва не свалился обратно в воду. Но он сумел удержаться и даже перебраться на другую сторону рубки – и оказаться в «мертвой зоне» для стрелков в моторках. Пулеметчик, то ли сам заметивший старлея, то ли разглядевший, что ему сигналят с лодок, то ли получивший команду по рации, засуетился, но использовать пулемет против цели почти у себя под ногами не мог, а на то, чтобы извлечь пистолет из кобуры, требовалось несколько секунд. Как оказалось, весьма драгоценных – пока он возился с защелкой кобуры, Звонарев успел взобраться на рубку. Благо верх невысокой рубки был вровень с его макушкой. Так что даже вторая пуля, пойманная старлеем в бедро, не смогла бы ему помешать.
Отчаявшись извлечь пистолет, пулеметчик кинулся на Звонарева, надеясь сбросить его с рубки. Иранцы на моторках снова начали стрелять – жизнь пулеметчика их не волновала, они хотели избавиться от чужака. Еще одна пуля ударила Звонарева в плечо, но старлею все же удалось сбросить пулеметчика вниз. Тот ударился головой и плечом о корпус субмарины и плюхнулся в воду. Через несколько секунд он снова показался на поверхности. Уже мертвый, он колыхался на волнах, раскинув руки и ноги.
А моторкам осталось совсем немного – максимум полминуты, и первая из них коснется корпуса субмарины. Автоматчики в лодке уже били по рубке длинными очередями, но пока пули летели мимо. Не обращая внимания на стрельбу, Звонарев открыл мешок. Внутри скрывалась связка из нескольких цилиндров семтекса и присобаченных к ним гранат. Старлей рванул за проволоку, соединявшую кольца, и уронил мешок в открытый люк. Оттуда донесся чей-то сердитый вопль – похоже, кто-то внутри собирался выбраться наверх.
Звонарев приподнялся над рубкой, собираясь прыгнуть в воду позади субмарины. Но сразу несколько пуль ударили его в спину, в плечо, в голову… Михаил умер мгновенно. И его уже безжизненное тело рухнуло в воду.
Никто не заметил, как забытый на «Атланте» «американский моряк» вынырнул из какой-то двери за спинами зевак и сиганул за борт, надеясь догнать своих.
Взрыватели в гранатах отсчитали положенные секунды и сработали. За эти несколько секунд мешок со взрывчаткой успел сбить с ног собиравшегося подняться наверх помощника командира и отлетел под ноги штурману. Тот тупо посмотрел на посторонний предмет. Рулевой, пытаясь спастись, отбросил мешок в открытый люк торпедного отделения. А механик, стоявший рядом с помощником, когда тому на голову рухнул тяжелый мешок, прыгнул на лестницу, ведущую в люк, и даже успел высунуть наружу голову.
Взрыв! Несколько моряков погибли сразу, в большинстве своем так и не успев понять, что произошло. Механика просто выбросило из люка взрывной волной, и он с диким криком обрушился на не успевшую причалить вторую моторку, едва не на голову Хашиму.
Из развороченного электрооборудования посыпались искры. Кислород, сифонивший из оборванных взрывом шлангов, вспыхнул. Дикий крик торпедиста, попавшего под струю импровизированного огнемета, казалось заполнил все отсеки. Шланг, извергающий пламя, стал самопроизвольно метаться, огонь ударял то в один, то в другой угол отсека. Никто не знал, что взрывом заклинило спусковые механизмы торпедных аппаратов. Уцелевшие члены экипажа схватились за огнетушители, пытаясь сбить пламя до того, как огонь доберется до емкостей с топливом – прямо в отсеках стояли контейнеры с дополнительным горючим, чтобы увеличить довольно ограниченную дальность неатомной субмарины. Но тут шланг заклинило между двух трубок, и струя пламени оказалась направленной прямо на баллон высокого давления, предназначенный для выталкивания торпеды из аппарата. Тот в считаные секунды раскалился добела.
Заметивший это радист бросился к люку, крича остальным, что сейчас все взорвется. Те, бросая огнетушители, выбежали за ним. Но людей слишком много для одного люка. Двое успели выбраться наверх, третьего взрыв баллона застал в люке, и раскаленные осколки пронеслись в считаных сантиметрах от его каблуков. Для еще троих моряков плавание уже закончилось – высокопрочная сталь пронизала их плоть, словно нож подтаявшее масло. Осколки врезались в стоящие в отсеках дополнительные емкости с горючим…
Снаружи рулевые моторок, почуяв неладное, даже без команды свернули в сторону от субмарины. Но скорость уже сброшена, и, чтобы ее набрать снова, нужно время. А его-то как раз и нет.
Уцелевшие матросы прыгнули в воду и погребли к моторкам. Из люка вырвалось красно-черное пламя.
Хашим подгонял мотористов, но он не знал, что температура в торпедном отсеке уже превысила все допустимые величины и торпеды в аппаратах, превратившихся в высокотехнологичный гриль, взорвались без помощи детонаторов…
Носовая часть субмарины взорвалась огненным облаком, которое переросло в высоченный водяной столб. Поднятая им волна опрокинула не успевшие отойти на безопасное расстояние моторки. Субмарина тут же нырнула носом вниз, вода устремилась в развороченный корпус, и спустя всего несколько мгновений над поверхностью осталась лишь задранная к небу корма, которая тоже стала быстро погружаться в море.
Все. От грозной субмарины на воде остались только пятна солярки, плавающий мусор и люди в воде.
Отставший от остальных иранец только что вынырнул – чтобы увидеть гибель своего корабля. За идущей к нему волной он не разглядел перевернутые лодки и людей в воде. Ужас парализовал его. Он даже не пытался набрать в грудь воздуха. Вода ринулась в его легкие… Он задергался, но было уже поздно.
Хашим, держась за борт перевернутой лодки, отплевался от морской воды, огляделся и вдруг увидел Миллера, уплывающего в сторону лайнера. Похоже, этот подлец успел очухаться от удара по голове – плыл он довольно быстро.
– Догнать! Не дать уйти! – заорал он на фарси. Несколько матросов, державшихся, как и он, за перевернутые моторки, бросились в погоню. До борта «Атланты» было довольно далеко, они вполне могли догнать беглеца. Эндрю Милллер, заметивший плывущих за ним иранцев, принялся грести изо всех сил. Ну уж нет, еще раз он им не дастся…
