Глава 13

Чтобы лишний раз не светиться вместе, в Латакию отправились по отдельности. Кэтрин с Грифитсом с самого утра на яхте, а Саблин и его товарищи два часа спустя на моторке.

Море слегка волновалось. Причалили не в порту, а в старом районе у пирса. Саблин достал планшетник, вывел на него карту города, сориентировался.

— Грифитс уже должен быть на месте. — Саблин свернул в улочку.

Когда шли по ней, казалось, что город в этой части вымер. Закрытые ставни, запертые двери. Через два квартала улочка привела к небольшой площади. Тут стояла пара прилавков торговцев. Под стеной жилого трехэтажного дома, выстроенного в колониальном стиле, расположилась небольшая кофейня. За столиком в плетеных креслах сидели Грифитс, Кэтрин и начинающий седеть мужчина. Камера высилась на треноге, ее объектив был направлен на Кэтрин и мужчину.

Когда Джон на яхте рассказывал Саблину об историке, то Виталий представлял его себе совсем не так. Мужчина мало чем напоминал классического «профессора». Одет был в легкие светлые джинсы, майку и камуфляжную жилетку с множеством карманчиков. Голову от палящего солнца закрывала бандана.

— А вот и наши друзья, — проговорил Грифитс, поднимаясь навстречу. — Знакомьтесь. Профессор Файез, — представил он ученого.

Худощавый Файез указал на свободные стулья.

— Присаживайтесь, — сказал он не очень дружелюбно.

— Джон говорил, что вы не любите русских, — произнес Саблин с вежливой улыбкой.

— Он неправильно выразился. Я не люблю ту политику, которую сейчас проводит руководство вашей страны. А предпочтений между людьми разных рас и национальностей я не делаю. Человечество делится только на умных и дураков. Другие отличия не существенны.

— Мы с Джоном уже обрисовали проблему. Профессор согласен помочь, — проворковала Кэт так, словно это была исключительно ее заслуга.

— У вас есть схема подземных тоннелей? — спросил Саблин.

Файез криво улыбнулся.

— До недавнего времени была.

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — отозвался Виталий.

— Сейчас поясню. Я начинал свои исследования с подземелий, расположенных под самим городом. То, что вы видите, это лишь часть Латакии, — профессор повел рукой. — Под нами в скальных породах вырублены огромные катакомбы. Их сооружали на протяжении трех тысяч лет, добывая камень для строительства города. Потом меня заинтересовала древняя система водоснабжения города. В Сирии во все времена пресная вода относилась к стратегическим ресурсам. Была разработана целая оборонительная стратегия. Если наступал враг, то перед его приходом засыпались и маскировались все колодцы. Схемы подземных водопроводных тоннелей тоже являлись государственной тайной с древнейших времен. Лишенный источников пресной воды, наступающий враг был обречен. Именно так Сирия выжила как государство. Я поставил перед собой задачу исследовать эти тоннели. Половину жизни положил на это. Составлял планы, освоил дайвинг. Потом с энтузиазмом взялся за фильм для ВВС, познакомился с Грифитсом. А потом появились военные, которые запретили съемки. Но я продолжал исследовать подземные тоннели, это тема, ради которой я живу. Вы спрашивали меня о планах подземелий. Их у меня больше нет. Обратись вы ко мне месяц тому назад, я бы вам их предоставил.

— Они пропали? — спросил Саблин.

— Их у меня забрали. Когда город переходил из рук правительственных войск в руки повстанцев, ко мне в дом ворвались вооруженные люди, угрожая расправой, заставили отдать все мои материалы, забрали и компьютеры.

— Кто это был? — спросила Катя.

— Не знаю. Они были в штатском, но, судя по выправке и дисциплине, думаю, что ко мне наведались представители спецслужб Асада, — признался профессор. — Еще они меня предупредили, что, если не оставлю своих исследований, меня убьют.

— И, зная это, вы все же согласились нам помочь? — с уважением поинтересовался Зиганиди.

— Это мой выбор, — проговорил профессор. — Кроме дураков, я еще не люблю и террористов. Если вы сможете покончить с ними, то, значит, я послужу своей родине. Пропажа планов — это не фатально. Кое-что я всегда держу здесь, — профессор постучал указательным пальцем по лбу. — Какое место вас интересует?

Саблин положил на стол планшетник, вывел на экран карту местности.

— Вот здесь, — указал он на бухту. — Мне удалось побывать с аквалангом в самом тоннеле. Мины сплавляют по нему на деревянных платформах. Во всяком случае, одну сплавляли. Меня интересует, где другой вход в тоннель — тот, откуда мины запускают.

— Да, в бухту выходит подземная рукотворная река, — подтвердил профессор Файез. — Но этот тоннель я почти не обследовал. Знаю его маршрут лишь до предгорий.

— Выходит, вы не сможете провести нас до второго входа в тоннель? — удрученно произнесла Катя.

— Почему же? — пожал плечами профессор. — Не обещаю на все сто процентов, но, думаю, должно получиться. Я все подготовил, можно отправляться в путь. — Файез поднялся.

— Наша моторка недалеко отсюда, — сказал Саблин.

— Нет, лодка нам не понадобится. Сегодня у нас сухопутное путешествие, — загадочно сообщил профессор. — Поэтому предлагаю воспользоваться моей машиной. Мест на всех хватит, она вместительная. Грифитс сказал, что у вас есть оружие. Время сейчас неспокойное, а места там диковатые.

— Мы заедем за ним по дороге, — пообещал Саблин.

Джон поднялся, вскинул камеру на плечо и сказал:

— Вы идите, мы с Кэт вас нагоним. Надо записать комментарий.

Кэтрин встала на фоне кафе, Джон направил камеру на нее.

— Именно здесь, за этим столиком мы встретились с профессором… — начала она.

Машина Файеза стояла в соседнем квартале на небольшой площадке, оборудованной на месте недавно снесенного дома. Это был «Ленд Ровер» старой модели, угловатый, с запаской, укрепленной прямо на капоте. На крыше автомобиля имелся вместительный багажник, куда можно было усадить с десяток пассажиров.

— Не смотрите, что старый. Машина чрезвычайно надежная, — похвалил свой автомобиль Файез. — Раньше умели делать долговечные вещи.

Подтянулись и Джон с Кэтрин. Оператор нес камеру на плече. Саблин с товарищами поспешили забраться в машину и отвернуться.

— Все, можете больше не шифроваться, — крикнул Грифитс. — Я выключил камеру.

У Саблина появилось желание послать Грифитса подальше. В принципе, он был ему больше не нужен, только мешал. Но Виталий не знал, как отреагирует на это профессор, а потому просто сжал зубы, когда Джон стал устраиваться напротив него на откидном сиденье.

Заурчал мотор. Угловатый внедорожник легко преодолел высокий бордюр и покатил по улицам города. На выезде дорогу перекрывал блокпост. Но оказалось, что профессора тут хорошо знают, никто даже документы не проверял, не стал спрашивать, куда и кого он везет. С Файезом только очень почтительно поздоровались.

— Вы, смотрю, местная знаменитость? — спросил Саблин.

— Есть такое, — признал профессор.

— В Латакии очень уважают ученых? — поинтересовалась Катя.

— В Латакии уважают тех, кто умеет что-то делать. К истории, к сожалению, интерес невелик.

— За что же вам такой почет? — спросил Саблин.

— Я умею искать пресную воду. Зарабатываю на жизнь тем, что указываю места для рытья колодцев. Очень актуально для последнего времени. Водопроводные сети во многих местах бездействуют. А жизнь без пресной воды замирает.

За окнами машины проплывали пейзажи. Разрушенные дома в пригороде, то и дело за обочиной попадались остовы сгоревших машин.

— Вы на чьей стороне в конфликте? — спросил каплей у профессора.

— Ни на чьей, — вздохнул Файез. — Это очень тяжело осознавать во время гражданской войны. Понимаешь, кто бы ни победил, лучше от этого не станет. Поэтому стараюсь специально не замечать того, что происходит вокруг. До последнего времени мне это удавалось. Вы не расстраивайтесь из-за пропажи схем. Если бы у меня не отняли плоды двадцатилетней работы, я бы вряд ли стал вам сейчас помогать.

— Странно как-то все получается, — признался Саблин. — В одной машине едем, одно дело делаем. А компания разношерстная. Нарочно захочешь, такую второй раз не соберешь.

Профессор заулыбался.

— Верно подмечено. Война и не такие компании вместе собирает. Война — это абсурд по определению, вот и приходится играть в театре абсурда со всеми вытекающими последствиями.

Кэтрин хмыкнула и обернулась к Саблину.

— Чем вам наша компания не нравится?

— Я не говорю, что не нравится. Но мы, по большому счету, люди несовместимые.

— Тут вы ошибаетесь. Журналисты совместимы с кем угодно. Я могу разговорить и кандидата в президенты, и бездомного, и конченого наркомана.

— Меня и моих друзей вам не разговорить, — усмехнулся Саблин. — Тоже профессиональное. Одни научены дело делать, другие языком болтать.

Грифитс улыбался, следил за реакцией Кэт, та всегда болезненно воспринимала выпады в адрес своей профессии.

— Журналистика, между прочим, это очень серьезное занятие, — предупредила Кэтрин. — Миллионы мечтают оказаться в кадре, появиться на экранах. А осуществить мечту удается только единицам.

— И вы — одна из этих немногих, — не удержалась от колкости Сабурова. — Я, кстати, телевизор практически и не смотрю.

Джон повертел головой, разминая шею.

— По мне лучше быть оператором. Кэтрин на улицах узнают. Я бы такого не выдержал. Придешь в бар, и даже напиться толком невозможно, потому как на виду у всех. Я уж лучше за кадром побуду.

Саблин сверялся с картой, выведенной на экран планшетника, прикрывая экран ладонью от солнца.

— У той скалы остановите, — сказал он профессору.

«Ленд Ровер» подкатил к скале и остановился.

— Не против, если я с вами выйду? — спросил профессор. — Любопытно. Мне первый раз в жизни придется присутствовать при вскрытии шпионской закладки.

— Мы не шпионы, — даже слегка обиделся на такое определение Саблин. — И ничего интересного в этом нет.

— Для кого-то будничная рутина, а для меня целое приключение.

— Эх, жаль, — вздохнул Грифитс. — Такой сюжет для съемок пропадает. Может, пересмотрим наши договоренности? Я вас всех в долю от гонорара возьму. Ты, Кэтрин, не против такого поворота?

— Не согласятся, — парировала журналистка. — Я по их лицам это вижу. Они были бы рады избавиться от нас прямо сейчас.

Саблин, Катя и Николай обходили скалу. Профессор шел за ними. Файез осмотрелся.

— Закладку ищете? — спросил Саблин.

— Чисто сработано. Я даже не представляю, где может быть спрятано оружие, — восхитился профессор. — Оно ведь здесь?

— Здесь, — подтвердил Виталий.

— Но тут же вокруг везде скальная порода. Чтобы в ней выдолбить углубление, целый день нужен. И если я, археолог, не могу заметить место закладки, то это суперпрофессионализм.

Саблин улыбнулся.

— Все куда проще, профессор.

Боцман кивнул Зиганиди, и они вдвоем, помогая друг другу, взобрались на скалу.

— Принимайте! — крикнул сверху Виталий.

Вдвоем с Николаем они стали спускать на веревках деревянный ящик.

— Сколько он там пролежал? — изумился Файез. — Мог пойти дождь. Туда рано или поздно кто-нибудь мог забраться.

— Сколько? — переспросила Катя. — Его или вчера вечером туда положили, или сегодня утром. — Реальность всегда проще, чем хитроумные умозаключения.

Профессор помог Кате принять груз. Спустившиеся со скалы Виталий с Николаем вскрыли ящик. В нем оказались три автомата со складными прикладами, уже снаряженные рожки в подсумках, десяток гранат с запалами. Коробка с пластической взрывчаткой, огнепроводный шнур и детонаторы.

— Не густо, — подытожил Виталий.

— Зато оперативно, — возразила Катя.

Крышку поставили на место и понесли ящик к машине.

— Для нас оружие тоже припасено? — с улыбкой спросил Грифитс.

— Твое оружие камера. Ты же в процесс никогда не вмешиваешься — ты сторонний наблюдатель, — сказал каплей. — А Кэтрин я бы автомат не доверил.

— Я сторонний наблюдатель до тех пор, пока лев грызет свою добычу и не обращает на меня внимания. — Джон потянулся.

Профессор сел за руль.

— Если говорить обо мне, то я принципиально не беру в руки оружие.

— Похвальный принцип. — Саблин забрался на сиденье. — Но не с моей профессией. — Вот, когда выйду на пенсию, займусь подводной археологией.

— В России хорошо развита подводная археология? Аквалангистам много платят? — поинтересовался Грифитс.

— Я разве говорил, что мы из России? — пожал плечами Саблин.

Джон вздохнул.

— Конспираторы чертовы. Это для арабов вы европейцы, а я за километр в вас русских чую.

— Он, кстати, грек, — кивнул Виталий на Зиганиди. — Это так, для сведения, для общего развития.

— Ладно, поехали. Мне все равно, кто вы такие. Мне важно, какая у вас цель, — подытожил профессор. — Если цели совпадают, можно и с чертом в одной компании оказаться.

«Ленд Ровер» вновь покатил, переваливаясь на выбоинах.

Через полчаса добрались до бухты.

— А машину свою боевики забрали, — сразу заметила Катя.

Место под скалой, где они в свой прошлый визит бросили грузовичок с пулеметом, пустовало.

— Не обязательно, что ее забрали те самые повстанцы, — философски заметил Зиганиди. — Тут и других хватает, а «тачанка» в здешних краях последние два года — товар ходовой.

Саблин указал рукой.

— Вход в тоннель находится в этом месте, под скалой. С берега его не заметишь.

— Я уже здесь бывал, — напомнил профессор.

— Ну, и как мы будем искать тоннель, находясь наверху? У вас специальный рентгеновский аппарат имеется? — допытывалась Кэтрин у Файеза.

Грифитс тем временем работал, снимал на камеру и стоящую у машины Кэт, и профессора.

— Моя аппаратура со мной, — Файез рылся в багажном отсеке. — Она никогда меня не подводила. Но только это не рентгеновский аппарат и не сканер, а более чувствительное приспособление.

— Можно поподробнее? — попросила Кэт, отступая в сторону, чтобы дать Джону подойти ближе.

Саблину не терпелось взяться за дело, а тележурналисты все затягивали.

— Постарайтесь не столько поподробнее, сколько поскорей, — сказал Боцман.

Кэтрин посмотрела на него с осуждением.

— Мы все здесь на равных правах, — тихо сказала она и приложила палец к губам, мол, не мешайте звук записывать.

Профессор извлек из кофра небольшую деревянную шкатулку, в каких обычно хранят драгоценности, поднял крышку. Джон пригнулся, направил на нее объектив камеры. Внутри на темно-синем бархате в углублениях лежали два начищенных до блеска латунных стержня, загнутых в форме буквы «Г». У них имелись изящные деревянные ручки, украшенные замысловатым орнаментом.

— Я думала, у вас какое-то навороченное, напичканное электроникой приспособление, — изумилась журналистка. — А перед нами что-то архаическое.

— Наши предки были не глупее нас, — вымолвил профессор. — Они не знали электроники, но отлично умели использовать скрытые человеческие возможности. Мозг у человека устроен значительно сложнее, чем процессор суперкомпьютера. А мир он воспринимает не только известными всем чувствами: зрением, осязанием, слухом, вкусом и запахом, но и на уровне тонких материй. Это так называемые «рамки», а сам процесс называется лозоходством, потому как в древности нередко вместо рамок использовали расщепленную ветку лозы, — профессор взял за деревянные ручки загнутые латунные стержни.

Начищенный металл эффектно засверкал на солнце.

— И как действует ваше приспособление? — поинтересовалась Кэт.

— Как все гениальное — просто, — горделиво заявил профессор. — Видите, стержни свободно поворачиваются в ручках. Сейчас они установились параллельно земле и друг другу. Нам известно, что поблизости под землей проходит подземное русло. Проверим, что покажет приспособление.

Профессор неторопливо пошел параллельно берегу. Когда он оказался над тоннелем с водой, то стержни дрогнули, повернулись навстречу друг другу и скрестились.

— Вот, видите! — воскликнул Файез. — Я думал о пресной воде, организм на тонком уровне ощущает воду под землей и посредством рамок дает нам информацию. — Профессор сделал еще несколько шагов, и рамки вернулись в прежнее положение. — Двигаясь зигзагом, мы сможем по пути фиксировать точки, в которых пересекаем подземное русло. Именно так я ищу места, где можно сделать колодец — фиксирую водяные подземные жилы. Способу тысячи лет.

— Удивительно, — проговорила Кэт. — Для лозоходства нужен особый талант? Или на такое способен любой человек?

— А вы сами не хотите попробовать?

— Можно? — Кэтрин кокетливо наклонила голову.

— Возьмите рамки. — Профессор протянул ей загнутые стержни.

Журналистка выставила перед собой руки с рамками, прикрыла глаза. Стержни повернулись — указали сперва на Грифитса, затем на Саблина.

— Нужно о воде думать, — напомнил Файез. — А вы думаете о чем-то другом, — с улыбкой добавил он.

— Я думаю о воде, только о воде. Она прохладная, струится в темноте… — приговаривала Кэт, двигаясь мелкими шажками.

И, о чудо, стержни в районе подземного коллектора скрестились. Джон четко зафиксировал этот момент на камеру и перевел объектив на поблескивающее в солнечных лучах море.

— Есть, у меня получилось! — воскликнула Кэт.

— Снято, подтвердил Джон.

— А теперь давайте делом займемся, — нетерпеливо обратился к профессору Саблин.

— Ради этого и приехали, — усмехнулся Файез.

Ученый двинулся впереди, он, как и обещал, шел зигзагом и каждый раз, когда пересекал трассу подземного русла, латунные стержни в его руках скрещивались. Рядом с профессором шагала Кэт, комментируя происходящее. Она болтала без умолку. За ними следовал оператор.

Саблин с товарищами держался позади.

— Что-то мне его приспособление не внушает доверия, товарищ каплей, — тихо проговорила Сабурова.

— А мне кажется, резон в лозоходстве есть, — не согласился Зиганиди, забрасывая автомат за спину. — У нас в Новороссийске один мужик живет, так он именно с расщепленной лозой ходит.

— Воду ищет? — спросила Катя.

— Не совсем, он в коммунальном хозяйстве города работает, ищет, где водопроводные трубы прорвало. Раньше как было: чтобы прорыв найти, всю улицу раскапывали, а мужик с точностью до метра прорыв устанавливает. Двое рабочих с лопатами яму выкопают, вырезай проржавевший участок трубы, и готово. Неплохо, кстати, зарабатывает.

— У меня в запасе тест имеется, он и выявит, есть резон или же профессор шарлатан, — сказал Саблин, ускоряя шаг.

— Ну, конечно, в науке все доказывает успешный опыт, — согласилась Сабурова.

Файез шагал, не отводя взгляда от кончиков стержней, каждый раз, когда они скрещивались, он отчерчивал каблуком на пыльной каменистой земле линию. Зиганиди, сверяясь с навигатором, наносил точку на карту.

— Слишком извилистое русло, — наконец с сомнением произнес он. — Его же люди просекали в скалах. Зачем было лишнюю работу делать? Тоннели по прямой прокладывать принято. Чую, заведет нас этот сирийский Сусанин.

— Я там был, — сказал Саблин. — Русло и в самом деле извилистое.

Профессор сделал несколько шагов, замер, озабоченно склонил голову, стержни вращались в деревянных ручках, как пропеллеры вертолета.

— Что случилось? — обеспокоилась Кэт.

— Здесь русло разветвляется. Вернее будет сказать — здесь два русла сливаются в одно. Вода-то в море течет, — отозвался профессор.

— Тест сработал, — радостно сообщил Виталий. — Я специально не сказал вам о разветвлении, хотел проверить действенность вашего метода. Теперь я в него верю.

— По какому руслу двинемся дальше?

— По правому. Левое заканчивается пещерой. Здесь есть спуск в тоннель, — сообщил Саблин.

До этого места прошли довольно быстро, но впереди уже возвышались горы. Среди скал и расщелин зигзагом, который диктовало подземное русло, пробираться стало практически невозможно. Приходилось карабкаться, спускаться, обходить опасные участки. Пройдя по кривой километр, удавалось продвинуться вперед на какие-нибудь сто метров.

— Все, не могу больше, — взмолилась Кэт. — Надо передохнуть.

Джон опустил камеру.

— Некогда, — проговорил Саблин. — Если хотите, сидите здесь. Потом нагоните.

— Я уже ничего не хочу. — Журналистка опустилась на камень. — Попить кто-нибудь догадался взять. Моя минералка в машине осталась.

Зиганиди протянул Кэтрин фляжку. Журналистка припала к горлышку, принялась жадно пить. Профессор ждал, чтобы продолжить путь.

— Так мы до темноты не управимся. — Виталий окинул взглядом горный склон.

— У тебя есть предложение? — спросила Катя.

— Есть, — Саблин показал рукой выше. — Там идет тропинка. Выберемся на нее, найдем место пересечения с подземным руслом.

Так и сделали. Профессор в очередной раз зафиксировал скрещивание стержней. Зиганиди отметил это место на карте. И тут Саблин резко повернул голову, поскольку почувствовал, что кто-то смотрит ему в спину. Среди скал метнулась и скрылась тень. Боцман вскинул автомат.

— Что случилось? — спросила Кэт.

— За нами следят, — коротко ответил Боцман. — Николай, обходи слева, а я пойду справа. Катя, оставайся с ними.

Виталий побежал, то и дело прячась за скалы. Они с Зиганиди действовали в связке. Когда совершал перебежку Виталий, Николай выжидал, готовый в любой момент выстрелить. Останавливался Боцман — перебегал Зиганиди.

Вновь впереди метнулась тень. Прозвучал одиночный выстрел. Выстрелить в ответ Виталий не успел.

— Живьем брать, — крикнул он Николаю.

Зиганиди вскинул руку, давая знак, что услышал. Боцман рванул вперед, пробежал, пригнувшись, открытый участок, прижался к скале и выглянул. По тропинке, оглядываясь, убегал какой-то араб в лохмотьях с автоматом в руках. Но тут Боцману пришлось убедиться, что его обманули, заставили уйти его самого и увести с собой Николая. За спиной застучали автоматные очереди. Виталий упал на землю. Катя, Джон с Кэтрин и профессор прятались среди камней. Огонь по ним вели из-за каменного завала, расположенного выше по склону. Пули секли камень.

— Один, два, три, четыре стрелка… — чуткий слух Боцмана ловил звуки выстрелов.

Но тут подключился и пулемет. Всем пришлось вжаться в землю. Из-за завала показались боевики, они явно намеревались захватить тележурналистов, профессора и Катю. Сабурова, вскинув автомат, стреляла одиночными. Двое из четырех высунувшихся боевиков покатились по склону. Остальные залегли за камнями.

Боцман обернулся. Зиганиди лежал за камнем шагах в десяти от него.

— Их там много, — сказал Виталий.

— Более чем достаточно, — прозвучало в ответ. — Надо всех уводить отсюда.

— Хороший совет, когда знаешь, как им воспользоваться, — съязвил каплей.

И вновь из-за каменного завала застучал пулемет.

— Нам их отсюда не выкурить, — прикинул Зиганиди. — Скоро они предпримут еще одну попытку сделать вылазку. Да и подкрепление к ним может подойти.

— Предлагаю зайти к ним сзади. Ты пока поддержи Катю огнем, а я пошел. — Боцман отполз за скалу и, прячась за камнями, стал подниматься в гору.

Кэтрин тряслась, прижимаясь к Джону, тот держался молодцом, как и положено оператору-профессионалу, вел съемку. Профессор сидел на земле, прижимая к груди свои «волшебные» стержни и с надеждой смотрел на Катю.

— Жаль, что мои рамки засаду не показали, — сказал, он, усмехнувшись.

— Кто это может быть? — спросила Сабурова.

— Те, кто сплавляет мины, те, кто забрал все мои записи, — резонно заметил Файез.

Прозвучала длинная пулеметная очередь, но Сабурова тут же открыла огонь в ответ, ее поддержал Зиганиди. Никто из боевиков так и не рискнул высунуться на открытое пространство.

Боцман остановился, он уже находился выше по склону, чем противник. За завалом скрывалось шестеро. Один из них что-то ожесточенно кричал в старую, большую, как кирпич, рацию.

Через ложбину между горами просматривалась дорога, по ней пылили четыре машины с установленными на платформах пулеметами. Сосчитать боевиков на них Саблин не успел, машины ушли из зоны видимости. Единственным правильным решением в такой ситуации было уводить своих людей и штатских, но это можно было сделать, лишь убрав пулеметчика.

Боцман сильно рисковал. Перед ним расстилался крутой склон, на котором практически не было негде укрыться. Но время поджимало. Вот-вот к боевикам могло подойти подкрепление. Виталий двинулся вперед. Любой неосторожный шаг, и камень, покатившийся по склону, выдал бы его, привлек внимание противника.

Катя заметила заходящего в тыл боевикам Саблина и стала стрелять короткими очередями, отвлекая внимание на себя. К ней присоединился и Зиганиди.

Виталий делал шаг за шагом, затаив дыхание.

«Вот же черт, снимает», — подумал он, заметив, как поблескивает оптика телекамеры.

Пулеметчик вытер рукавом вспотевшее лицо и вдавил гашетку. Пули крошили камни, грохот выстрелов разлетался в горах, возвращался эхом. Виталий вырвал кольцо из гранаты, метнул ее и, не дожидаясь падения, бросил вслед вторую, после чего упал на землю.

Дважды грохнуло. Облако пыли поднялось над завалом. Пулемет смолк. Саблин приподнял голову. Рассмотреть результат взрывов мешала пыль. Но ветер понемногу стягивал ее в сторону. Шесть мертвых тел лежали в живописных позах.

Саблин поднялся, отряхнул одежду и стал торопливо спускаться. Из-за камня поднялся профессор.

— Мы… — только и успел он сказать, как раздался выстрел.

Файез схватился за грудь, пошатнулся. Саблин развернулся и тут же выстрелил. Сделал это вовремя. Боевик еще не успел спрятаться за скалу, он уже наводил ствол на Виталия. Боцман не промахнулся, оборванец с простреленной головой рухнул на камни.

Катя склонилась над профессором, он ладонью зажимал рану на груди и шептал.

— Рамки… мои рамки…

— Здесь они, здесь. — Катя подняла с земли сверкающие латунные стержни с деревянными ручками и показала их Файезу.

— Не потеряйте. — Он попытался сесть.

Боцман подбежал к Кате.

— Быстро уходим, сюда идут машины с подкреплением.

— Оставьте меня, — проговорил профессор и закашлялся. — Я не хочу, чтобы из-за меня пострадали вы.

— Отменяется, мы вас вытащим, — пообещал Виталий.

Боцман вместе с Зиганиди подхватили Файеза, положив его руки себе на плечи. Кэтрин цеплялась за Джона.

— Что с нами будет?

— Все обойдется, и ты еще сделаешь классный репортаж.

— Ты так думаешь?

— Журналистов обычно не убивают, их берут в заложники и требуют выкуп.

— Бегите вперед. Если что, мы их задержим, — приказал Саблин. — Джон, уводи свою подругу к машине, быстрей.

Джон схватил Кэтрин за руку и побежал с ней по тропинке.

Виталий с Зиганиди понесли раненого профессора. Катя постоянно оглядывалась, чтобы не пропустить момент, когда покажутся боевики.

— Пока еще чисто. Может, и пронесет! — крикнула она Саблину.

— Будем надеяться.

— Черт, сглазила! — Сабурова увидела, как в ложбине между отрогов показались черные на фоне светлых скал фигурки.

Они были еще далеко, стрелять не имело смысла. Но Виталий и Зиганиди не могли передвигаться быстро. Расстояние сокращалось. И вот прозвучали первые выстрелы. Пули прошли в стороне. Катя приостановилась, выстрелила в ответ.

— Я их задержу, уходите! — крикнула она Саблину, опустилась на одно колено, прицелилась и нажала на спусковой крючок.

Один из бегущих вниз по склону боевиков упал.

— И не думай, уходим вместе!

Джон с Кэтрин уже добежали до машины. Грифитс прыгнул за руль, Кэтрин сжалась на сиденье рядом с ним. Чихнул, завелся мотор.

— Куда ты! — заверещала Кэтрин. — Нас всех убьют.

— Ты хочешь их всех бросить здесь?

Джон вел машину навстречу Саблину и Зиганиди, те из последних сил тащили на себе профессора. Катя отстреливалась. Грифитс резко затормозил, внедорожник развернуло на месте.

Виталий распахнул заднюю дверцу. Подстелив одеяло, уложили на пол Файеза. Боевики, видя, что добыча уходит, стали стрелять из всех стволов. Посыпалось заднее стекло.

— Лишь бы колеса не прострелили. — Джон втопил педаль газа.

Старый «Ленд Ровер» рванул вперед. Стрельба отдалялась, фигурки вооруженных людей уменьшались, а затем и вовсе исчезли за поворотом.

Грифитс перевел дыхание.

— Если за нами не будет погони, я очень удивлюсь, — сказал он. — Кэтрин, перестань дрожать, это действует мне на нервы.

— Не пропало желание делать репортажи? — спросил Боцман.

— Мне не привыкать, — ухмыльнулся Джон. — Как там наш профессор? Будет обидно, если мы все старались зря.

Послышался стон.

— Жив, — сказала Катя. — Крови много потерял. Его срочно в госпиталь надо доставить.

— А мы туда как раз и направляемся, — отозвался Грифитс.

Машину оставили у самого причала, ее обещал загнать во двор к своим знакомым Джон.

— Удачи, профессор. Скоро увидимся, — сказал он на прощание. — Мы с вами еще снимем не один фильм.

Моторка запрыгала по волнам. Файез лежал на спине, его грудь стягивала тугая повязка, наложенная Сабуровой. Он уже больше не стонал, просто смотрел в безоблачное небо, расстилавшееся над морем.

— Так глупо все получилось, — тихо проговорил он.

— Вам нужно лежать спокойно и молчать, — посоветовала Катя. — У вас пуля вошла в легкое.

— Знаю, — прошептал Файез. — Оказывается, профессия историка очень опасна.