Глава 8

В любой, даже в самой безвыходной ситуации есть свои плюсы и минусы. Положительные и отрицательные стороны. Да, Кате Сабуровой не повезло. Она попала в руки к повстанцам. Но ее не сразу допросили, они пешком шли к базе отряда Надима Аль-Хитаба, а потому имелось время подумать, сопоставить факты и решить, что следует говорить на предстоящем допросе.

Катя не собиралась геройствовать, как комсомолка-подпольщица из старых советских фильмов про войну с немцами. Совсем по-другому настраивал своих боевых пловцов куратор мобильной группы контр-адмирал Нагибин. Федор Ильич учил так. Не следует лишний раз злить своих врагов. Не отказывайтесь отвечать на их вопросы. Допрос следует повернуть на пользу себе. Противник будет уверен, что допрашивает вас, но своими же вопросами о многом проговорится. Больше информации — больше шансов освободиться.

Пока ответов на некоторые вопросы у Сабуровой не было. Первое, что следовало уяснить для себя, кем именно надо представиться, да еще и так, чтобы ей поверили. Казалось бы, никаких проблем. Сам Федор Ильич предложил надежное легендирование. Мобильная группа — это аквалангисты, нанятые страховщиком для выяснения причин крушения «Вест Стар». Легендирование надежное и безопасное. Максимум, что может угрожать, — это то, что похитители потребуют у страховщиков выкуп. Ну а уж контр-адмирал сможет устроить так, что правда не всплывет на поверхность.

Катя шагала со связанными за спиной руками. Перед ней маячила широкая спина главаря отряда повстанцев — Надима Аль-Хитаба. За спиной шли двое вооруженных головорезов, которые с нее глаз не спускали. А вот блондина с шатеном, мастерски похитивших ее прямо под водой, никто не охранял. Они шли сами по себе. Надим вроде совсем не беспокоился, что они смогут сбежать. Выходит, работают на него добровольно?

Аквалангисты совсем не походили на беспринципных наемников, готовых работать на Надима за деньги. Да и несколько фраз, оброненных ими сразу после того, как они вытащили Катю из воды, свидетельствовали о другом. Они упоминали какую-то женщину, находящуюся в заложниках. Выходит, их шантажировал главарь отряда. Своих аквалангистов у Надима просто быть не могло. Сирийские повстанцы — люди сугубо сухопутные, дети пустыни. Значит, он должен был взять их где-то на стороне.

И тут Катю осенило. Ну, конечно же, блондин с шатеном и женщина — это и есть те самые похищенные аквалангисты страховой фирмы, которыми Нагибин легендировал членов мобильной группы. Женщину держат в заложниках, а ее товарищей шантажом заставляют работать на Надима. В теперешней ситуации более опасного легендирования нельзя было себе представить. Следовало срочно придумать новое — убедительное и по возможности безопасное.

— Думай, думай… — тихо твердила себе Катя.

Признаваться в том, что она русская, было категорически нельзя. Россию повстанцы, мягко говоря, не любили. А если быть откровенной, ненавидели. Ведь Российская Федерация являлась одной из немногих стран, поддерживающих режим Башара Асада.

«Меня взяли возле затонувшего судна «Вест Стар», — рассуждала Сабурова. — Следовательно, бессмысленно отрицать, что оно меня интересовало. Вот от его смертоносного груза надо решительно открещиваться. Надеюсь, что шатен с блондином в душе на моей стороне и не станут рассказывать, что я была в компании с Саблиным и Зиганиди. Лишь бы моим товарищам удалось выбраться из трюма».

Наилучшим вариантом было бы назваться представительницей одной из стран НАТО, наблюдателем или же работающей в военной миссии по договоренностям с сирийскими властями. Можно выбрать Эстонию. Вряд ли Надиму приходилось раньше встречаться с эстонцами. Да и ее русский акцент нашел бы хорошее объяснение. В Эстонии немало русских.

Тропинка петляла. Когда в очередной раз поднялись на возвышенность, то внизу открылся вид на базу боевиков. Это была старая полуразрушенная крепость. Во внутреннем дворе стояло несколько жилых вагончиков, серебрившихся на солнце алюминиевой обшивкой. На одном из них виднелась спутниковая тарелка. Поверху вагончиков была натянута маскировочная сеть под цвет пустыни. Где-то тарахтел дизель электрогенератора. На оплывших за столетия стенах виднелись укрепленные мешками с песком огневые точки. Сразу было видно, что Надим устроился в этом месте всерьез и надолго, покидать его в ближайшее время не собирается.

У ворот крепости своего командира встречали боевики. Они с любопытством рассматривали свежую пленницу. Когда оказались во внутреннем дворе, то открылось еще одно обстоятельство. Под стеной с остатками жилых строений было что-то вроде загона для скота. Но там держали не скот, а людей. Явно командир промышлял и торговлей заложниками. В основном тут были европейцы, но попадались и турецкие торговцы, и сирийские военные.

Катя высматривала среди них женщину. Но пока она ей на глаза не попадалась. Вообще-то женщины там были, но ни одна из них не подходила на роль аквалангистки.

Катю втолкнули в один из вагончиков и заперли снаружи, ничего не объяснив. Через четверть часа появилась какая-то женщина в хиджабе, принесла одежду, положила ее на стол и знаками дала понять Сабуровой, чтобы та переоделась. Катя бросила взгляд на окно, за которым виднелась рожа бородатого боевика. Бородач не скрывал своего интереса к происходящему внутри жилого вагончика, он даже прикрывал голову с двух сторон ладонями, как шорами, чтобы лучше видеть.

Катя взяла арабскую женскую одежду и отошла в угол, так, чтобы любопытный боевик не мог ее видеть. Стянула с себя гидрокостюм и надела подобие платья. Внизу оно было зашито, оставались свободными лишь узкие прорехи для ног. Хиджаб Сабурова надевать не стала. Осмотрела себя в маленьком зеркальце, висевшем над умывальником.

Женщина, принесшая одежду, вышла. Боевик за окном, поняв, что ничего интересного увидеть не сможет, куда-то испарился. Стульев в вагончике не было. Катя устроилась на дощатом помосте, прикрытом потертым ковром. Скорее всего, он предназначался для сна. Во всяком случае, у стены лежали свернутые в трубку потрепанные одеяла и вылинявшие подушки. Воздух был тяжелым и горячим — вагончик раскалился на солнце, а окна в нем были закрыты наглухо.

Отворилась дверь, и внутрь, пригнувшись, вошел Надим. Он недружелюбно глянул на Катю. Следом за ним вошел боевик с автоматом и переброшенной через плечо любительской видеокамерой на ремне. Надим сел на край стола и молча посмотрел на Сабурову. После длительной театральной паузы спросил на вполне сносном английском.

— Кто ты такая?

Катя назвалась настоящим именем и вымышленной фамилией. После чего бойко представилась, как и задумала. Ей показалось, что главарь повстанцев частично ей поверил. Странно, но про груз, бывший на борту «Вест Стар», он не спрашивал. Выходит, знал о нем? Или же — нет? Допрос, даже скорее разговор, проходил вполне мирно, без угроз. О том, что «пустит Катю по рукам», больше не упоминал. Хотя и не сказал, что так не случится. Сабурова почувствовала, что Надим спешит. Вот только с чем или куда? Наконец прозвучало основное — то, что было для него важным.

— Сейчас ты скажешь на камеру следующее. Обратишься к своим друзьям-товарищам. Тебя взяли в заложницы. Твои друзья и сирийские военные не должны больше появляться в том месте, где затонуло судно. Иначе моя артиллерия разнесет их. И еще добавишь, что если они хотят получить тебя со временем живой и здоровой, то пусть держатся подальше от «Вест Стар». Одно их появление, и они получат в подарок твою руку, потом ногу. Врач у меня есть, не даст тебе истечь кровью. Короче, получат тебя по кусочкам. Я ясно объяснил, что тебе следует сделать?

— Яснее некуда, — согласилась Катя.

— Тогда начинаем. Лучше все записать с первого дубля.

Боевик по команде Аль-Хитаба установил камеру на треногу, включил запись. Катя назвалась своим новым легендированием и сказала все, что от нее требовал Надим, не чувствуя никаких угрызений совести. Можно было отказаться говорить на камеру, но это ничего не меняло. Ту же самую информацию мог озвучить и сам главарь отряда. А так Сабурова усыпляла его бдительность. Якобы она сильно напугана и готова делать все, что ей прикажут.

— Отлично. Я не люблю жестокости, особенно по отношению к женщинам, — сказал Надим, выключая камеру. — Когда попадаешь в безвыходную ситуацию, лучше согласиться с тем, что тебе предлагают.

Он открыл дверь и позвал конвой. Когда Катя уже покидала вагончик под направленными на нее стволами автоматов, главарь добавил:

— Будем надеяться, что твои друзья прислушаются к твоим словам.

— Будем, — согласилась Катя, хотя в планах у нее было совсем другое.

Она покорно пересекла внутренний двор крепости, по пути мысленно отмечала каждую деталь, запоминала, где расположены огневые точки, где находятся посты охраны, где стена пониже. Отметила для себя и расположение колодца. Все это потом могло сильно пригодиться. Двое боевиков провели Сабурову и через загон с заложниками, открыли сбитую из толстых досок дверь. Катя шагнула в темное помещение. Единственное, что она пока видела, это слегка освещенные через узкую бойницу средневековые своды. Дверь закрылась. Сабурова постояла, ждала, пока глаза привыкнут к темноте. В углу слышалось чье-то тревожное дыхание. Наконец зрение адаптировалось к полумраку. Сабурова рассмотрела сидевшую в углу на соломенном тюфяке молодую женщину в джинсах и легкой куртке. Она пугливо жалась к стене. Ее поблескивающие глаза неотрывно смотрели на Сабурову. Только сейчас Катя вспомнила, что на ней местное платье, какие обычно носят сирийские женщины, и пленница воспринимает ее именно так.

— Меня зовут Кэт, я новая заложница, — сказала Сабурова по-английски. — А вы кто такая?

Пленница наконец-то заговорила:

— Мое имя Хельга. Садитесь рядом. Тюфяк большой. И, как я понимаю, нам предстоит спать на нем вдвоем. Самое трудное — это пережить первый день в заточении, потом будет легче…

Женщины разговорились. К счастью Кати, Хельга Юхансон больше говорила, чем спрашивала. Как и предполагала Сабурова, та была из группы дайверов, нанятых страховщиком для выяснения причины гибели «Вест Стар». Ее товарищей звали Мартин и Карл. Их захватил Надим и под угрозой расправиться с ней заставил работать на себя.

— Что они конкретно должны сделать? — спросила Катя.

— Точно не знаю. Нам не позволяли видеться без посторонних. Меня им пару раз показали, чтобы убедились — со мной все в порядке. Кажется, главарь хочет поднять какой-то груз с «Вест Стар», и это очень важно для него.

— Ты знаешь, что именно они должны поднять?

— Точно не знаю, но мне показалось… я слышала один разговор. Вроде речь шла о снарядах с химической начинкой. — Хельга всхлипнула.

— Не плачь, все будет хорошо, — пообещала Катя.

— Ты-то откуда знаешь?

— У меня такое предчувствие.

— А ты сама как здесь очутилась?

Кате пришлось выкручиваться, вновь назваться гражданкой Эстонии.

— …мы от НАТО по договоренности с сирийскими властями исследовали причины гибели «Вест Стар». А тут появились твои друзья и захватили меня.

В глазах Хельги заблестели слезы.

— Это так ужасно. Они бы никогда на это не пошли, но Надим обещал убить меня. Это все из-за меня. Но что я могу сделать? От меня ничего не зависит. Извини, что так вышло.

— Мартин и Карл хорошие ребята и верные друзья. — Сабурова погладила Хельгу по плечу. — И не вини себя ни в чем.

— Я прямо с ума начинаю сходить, — призналась Хельга.

— Это не лучший способ выжить и сохранить достоинство, — усмехнулась Сабурова.

— Ты говоришь так, словно у тебя есть другое решение, — с надеждой в голосе поинтересовалась Хельга.

Сабурова немного подумала, стоит ли доверяться подруге по несчастью, и все же решила — стоит.

— Я тебе немного соврала. Я не имею отношения к НАТО.

— Кто же ты тогда?

— Это не так важно. Про обман я сказала тебе, чтобы ты могла мне доверять. Надим сделал так, что все замыкается на мне и тебе. Мои друзья не могут подойти к затонувшему судну, поскольку остерегутся за мою жизнь. Твои друзья выполняют приказания Надима, боясь повредить тебе.

— Верно, — согласилась Хельга.

— Более чем верно. Типичная тактика террористов — взять заложников и ими шантажировать. Поэтому единственный способ изменить расклад сил — это убежать. Ты согласна со мной?

— Звучит убедительно. Но убежать отсюда невозможно.

— Неужели никто из заложников не пытался бежать?

— При мне был один такой случай.

— А ты говоришь — невозможно.

— Беглеца поймали, привели назад и расстреляли у всех на глазах, несмотря на то, что за него был назначен довольно крупный выкуп. Даже меня на двор вывели, чтобы я увидела все собственными глазами. Всех предупреждали о такой расправе, лишь люди попадали сюда.

— Меня Надим не предупреждал.

Хельга слабо улыбнулась.

— Он просто знал, что я тебе расскажу об этом.

— Я знаю, как мы сможем убежать. Надеюсь, все получится.

— Как? Каким образом? Меня отсюда не выпускали.

— Слушай, — Катя склонилась к уху подруги по несчастью и зашептала…

В это же самое время в жилом вагончике перешептывались блондин Мартин с шатеном Карлом.

— Мы с тобой, похоже, совершили большую ошибку, — сказал Карл.

— Мне тоже так кажется, — согласился Мартин. — Не надо было трогать эту девушку. А мы сами передали ее в руки Надиму.

— Да, но мы поверили ему, когда он сказал, что это люди Асада хотят поднять смертоносный груз и использовать его против повстанцев. Но теперь я сомневаюсь в этом.

— Таким людям, как он, вообще нельзя верить. Ни в чем. Если бы не Хельга. А так получается, что у нас связаны руки. Теперь еще одна заложница.

— Что-нибудь придумаем.

— Ничего ты не придумаешь.

— …иначе вы получите меня по частям, — произнесла Катя Сабурова, и на экране ноутбука стало темно.

Это видеопослание было получено на электронный адрес, служивший для экстренной связи с Нагибиным. Знали его только сам контр-адмирал и члены мобильной диверсионной группы.

— Катя держится молодцом. Даже подмигнула один раз, — произнес Виталий Саблин.

— Кажется, ее не пытали, не били, — с надеждой проговорил Николай Зиганиди.

— Судя по интерьерам, она в полевом лагере повстанцев, — сказал Федор Ильич. — Да, еще могу вас «обрадовать». Сирийцы отказали нам в сопровождении. Спасательного судна в нашем распоряжении больше не будет.

— Причина? — спросил Виталий.

— В целях безопасности, — скептически усмехнулся контр-адмирал. — Из-за артобстрела. К тому же ссылаются на то, что не хотят рисковать жизнью Сабуровой.

— Это же все отговорки, — не выдержал Саблин. — Я понимаю, что побережье контролируют повстанцы, но армия могла бы нанести по ним удар.

— Естественно, — согласился с ним Нагибин. — Но следует исходить из сложившихся реалий. Именно поэтому мне пришлось частным порядком арендовать эту яхту, на которой мы сейчас находимся. Задачей номер один я вижу освобождение Кати, но и задания с подъемом снарядов никто не отменял. Не поднимем мы их — поднимут другие. Со всеми вытекающими из этого последствиями. Какие будут соображения и предложения? Хотя бы начнем с того, кто ее похитил?

На минуту воцарилось молчание. Виталий морщил лоб, Зиганиди, запрокинув голову, смотрел в потолок, словно там могла быть написана подсказка. Нагибин действовал в привычном ему духе. Определенное решение у него уже явно сложилось, но он не хотел навязывать его своим подчиненным. Они должны были прийти к нему самостоятельно.

— Начнем с похитивших ее аквалангистов, — произнес Виталий. — Это, несомненно, профессионалы, причем неплохие. Как мне показалось, их было двое. Возможно, больше. Я успел заметить только две тени. Если они сумели справиться с Катей, то подготовлены неплохо. Таких у повстанцев быть не может.

— Согласен, — контр-адмирал кивнул. — Ты хочешь сказать, что действовали профессионалы-наемники.

— Несомненно, — включился в обсуждение Зиганиди. — И тут могут быть два варианта. Первый — иностранные наемники. Второе — отставные подводные пловцы сирийских военно-морских сил. Такого тоже нельзя исключать.

— И тут я вынужден согласиться, — произнес Нагибин. — Однако представьте себе ситуацию. За пару дней отыскать специалистов, уговорить их работать на себя — это непростая задача. Выходит, нанявший их предварительно знал, что судно с химическим оружием выйдет из порта и затонет неподалеку от сирийского побережья. Боюсь, что здесь просматривается рука официального Дамаска и попахивает предательством.

— Нельзя исключать, что действуют повстанцы, — вставил Виталий. — Они могли получить через предателя информацию о «Вест Стар» и заранее подготовиться, нанять дайверов.

— И подложить мину? — усомнился Федор Ильич.

— Есть еще и такой вариант, — произнес Николай. — Официальный Дамаск использует повстанцев. Собирается их руками поднять снаряды с ОВ, а потом их отбить.

— Короче говоря, большой ясности в этом вопросе не просматривается, — сказал Нагибин. — Поэтому на первое место выходит вопрос, где и кто удерживает Сабурову.

Виталий переглянулся с Николаем и произнес:

— На мой взгляд, ее удерживают повстанцы на одной из своих баз. Официальные власти не стали б так рисковать. В случае провала они бы испортили с Москвой отношения. К тому же речь в видеообращении шла об артиллерии, а суша контролируется повстанцами. Да и стреляли они по кораблям сирийских ВМС. У нас есть примерное направление, в котором Сабурову уводили. Если судить по карте, то выбраться на берег они могли в этой бухте. — Боцман указал место на расстеленной на столе карте побережья.

Нагибин приподнял ладонь.

— Днем туда подходить опасно. Не забываем об артиллерийской установке.

— Я хотел предложить высадиться там этой ночью, произвести разведку, — сказал Саблин.

— Именно поэтому я арендовал моторную яхту, способную ходить и под парусами. Мы должны появиться беззвучно и незаметно, — усмехнулся Нагибин.

Солнце ушло за горизонт, оставив краснеть край неба над морем. Но и оно вскоре погасло. Ночь стояла безлунная, темнота сделалась такой густой, что казалось, ее можно резать ножом. Арендованная яхта, негромко урча двигателем, шла вдоль побережья. Мощный прожектор освещал невысокие морские волны. На мачте с собранным парусом горели ходовые огни.

— Пора, — сказал контр-адмирал, поворачивая переключатель на пульте.

Погасли все внешние огни, продолжили лишь тускло мерцать циферблаты приборов. Виталий с Николаем развернули парус, его тут же подхватил и наполнил своей силой ветер. Шли, ориентируясь на радар и эхолот. Беззвучным, невидимым призраком яхта выскользнула из-за мыса. Сверяясь с навигатором, Нагибин вывел судно на место затопления. Бросил за борт якорь на капроновом шнуре. Виталий с Николаем собрали паруса. Яхта закачалась на волнах.

Ночь царила над морем и в его глубинах. Саблин и Зиганиди надели гидрокостюмы, акваланги, прихватили с собой кофр с оборудованием.

— Успехов, — пожелал на прощание Нагибин.

— К черту, товарищ контр-адмирал, — ответил по ситуации Саблин.

Боевые пловцы ушли под воду. Черная, как расплавленный битум, вода сошлась над их головами. Аквалангистов окружила полная темнота. Коротко блеснул фонарик — Виталий подал сигнал Николаю, тот ответил таким же образом. Они сплылись и, больше ориентируясь по ощущениям, чем на свет, стали погружаться. И тут появилось неяркое сияние, исходившее из недр затонувшего судна. Виталий, первым заметивший это явление, тут же предостерег Николая, чтобы тот ненароком не включил фонарь.

Сияние не было постоянным. Оно меняло интенсивность. Наверняка источник света передвигался. В подсвеченной воде явственно виднелись переливающиеся цепочкой пузырьки воздуха. В трюме «Вест Стар» хозяйничал кто-то неизвестный. Боевые пловцы еще не успели приблизиться к открытому люку, из которого лился свет, как из него показалось что-то странное. Лишь когда выплыл надутый воздухом резиновый шар с подвешенным под ним на веревке мешком, стало понятно, что тот, или те, кто находится в трюме, таким вот способом осуществляют подъем груза. А поднимать что-то, кроме снарядов, тут было нечего.

Саблин что было сил рванулся к стремительно всплывающему шару. На ходу выхватил нож и полоснул им резиновую оболочку. Гигантский пузырь воздуха вырвался наружу, устремился к поверхности. Груз потащил сдувшуюся оболочку вниз. Зиганиди уже находился поблизости от люка, но не спешил демаскировать себя. Он держал наготове подводный пистолет. Из люка неторопливо выплыл аквалангист с фонарем, осветил опустившийся на палубу мешок и разрезанную оболочку. Для выстрела было слишком далеко. Пуля потеряла бы скорость. Николай затаился, укрывшись за надстройкой. Следом за первым аквалангистом выплыл второй, в руке он тоже сжимал фонарь. Пловцы обменялись жестами, их явно беспокоило то, что подводный надувной шар, который они запустили, сдулся и не достиг поверхности. Луч фонаря дернулся вверх и высветил спешившего укрыться за надстройкой Саблина. Один из таинственных аквалангистов тут же вскинул подводное ружье и нажал на спуск. Гарпун прошел всего в нескольких сантиметрах над спиной Виталия. Боцман даже ощутил движение потревоженной воды. Второй выстрел уже опоздал. Саблин скрылся за надстройкой.

Аквалангисты разделились. Пока они еще не заметили затаившегося неподалеку Зиганиди. Они оплывали надстройку с двух сторон, ориентируясь на поднимавшиеся от акваланга Саблина пузырьки воздуха. Виталий понимал, что противостоять двум противникам будет нелегко. К тому же их подводные ружья были достаточно дальнобойными и более эффективными, чем короткоствольные подводные пистолеты, пригодные лишь в близком бою.

Саблин вскинул голову, увидел поднимавшиеся от его акваланга пузырьки и тут же сообразил, что они выдают его местоположение. Тогда он сбросил акваланг, в последний раз набрал воздуха и, оставив баллон в укрытии, ушел немного вверх, распластался на крыше надстройки. Оставленный им акваланг исправно посылал порции пузырьков. Теперь Виталий видел своих противников, они оплывали надстройку. План Саблина был прост и надежен. Один из аквалангистов должен быть уничтожен, второй захвачен. Чтобы узнать, кто и с какой целью их послал, достаточно и одного «языка». Виталий неторопливо скользнул вниз, буквально стелясь по стене. Один из аквалангистов уже держал наготове подводное ружье, от поднимающихся пузырьков его отделяли всего каких-то десять метров. В этот момент Саблин и выстрелил. Пуля пробила соединение шланга с регулятором давления. Воздушная смесь рванула из баллона. Аквалангист заметался, а затем пошел на всплытие. И тут плохую шутку с боевыми пловцами сыграла нескоординированность. Зиганиди рассуждал примерно так же, как и Виталий. Он выстрелил во второго аквалангиста точно в тот момент, когда и Боцман. Противник с простреленной головой медленно опустился на палубу.

Виталий рванулся за всплывавшим, но тот уже опускался. Его тело безвольно переворачивалось в воде. Было уже не так важно, что именно произошло. Скорее всего, от неожиданности на вдохе аквалангист хватил в легкие воды, рефлекторно закашлялся и в результате захлебнулся. Если бы Виталий был сейчас на поверхности, он бы сказал «черт», но под водой пришлось только подумать это слово. Подплывший Николай только развел руками. С мертвых стянули маски. С первого взгляда было понятно, что перед ними арабы. И тут на поверхности вспыхнул яркий свет. В водной толще зазвучал звук работающих лодочных моторов. Саблин с Николаем срочно пошли на всплытие.

Нагибин, стоявший у штурвала яхты, на секунду зажмурился от яркого света, ударившего ему в лицо через стекло. Причем прожектор зажегся не на берегу. Он светил со стороны моря. Федор Ильич еле успел присесть, как со стороны света громыхнула автоматная очередь и тут же застучали два лодочных двигателя. Надувная моторка пронеслась рядом с яхтой, по пути поливая ее автоматной очередью. В органическом ветровом стекле пауками разошлись трещины от пробивших его пуль. Вторая моторка пронеслась с левого борта и ушла в темноту. Контр-адмирал открыл шкафчик и выхватил автомат с откидным прикладом. Чуть приподнявшись над фальшбортом, он выставил ствол и выпустил очередь в приближающуюся надувную моторку. Та ушла в сторону. Нагибин повернулся и выстрелил в другую лодку. Оттуда огрызнулись огнем.

Первым всплыл Саблин, за ним Николай. Первое, что они увидели, это несущуюся на них моторку со слепящим прожектором на носу. Трассеры прочертили пунктир к яхте. Оттуда прозвучала в ответ короткая очередь.

— Займись второй лодкой! — крикнул Саблин, уходя под воду.

Головы боевых пловцов исчезли под водой. Виталий выхватил нож и, дождавшись, когда моторка будет над ним, вскинул руку. Острое лезвие на ходу вспороло прорезиненную ткань надувной лодки по всей ее длине. Виталий сильно рисковал. Винт мог зацепить его. Но обошлось. Находившиеся в лодке двое арабов опешили. То, что держало их на плаву, мгновенно сдулось, пошло под воду. Мужчины запаниковали, забарахтались в волнах. Оружие и тяжелая обувь тянули их вниз. За несколько секунд они исчезли под водой.

Николай расправился с автоматчиками в другой надувной лодке аналогичным образом. Теперь на поверхности виднелись только головы боевых пловцов и яхта.

Нагибин поднялся из-за фальшборта, пока не выпуская автомат из рук. Тревожно всматривался в темноту.

— Это мы, товарищ контр-адмирал. С ними покончено, — крикнул Виталий, уходя под воду.

Ему не сразу удалось отыскать на дне, несмотря на включенный фонарь, утонувших боевиков. Все четверо были арабами. Судя по тому, как быстро они ушли под воду, — скорее всего, даже не умели плавать. Поднимать тела наверх не имело смысла. Саблин и Зиганиди обыскали их прямо на дне. Ничего, что указывало бы на их личности, при них не обнаружили. Единственное, что могло бы дать подсказку, — айфон одного из боевиков. Саблин прихватил его и всплыл рядом с яхтой. Море было спокойно. Никто больше не появился. Нагибин с автоматом в руках нервно выдохнул.

— Все утонули, — доложил Саблин, поднимаясь на палубу.

Вскоре всплыл и Зиганиди, поставил на помост кофр с оборудованием.

— Снаряды в мешке я забросил в трюм, а люки заварил, — сказал он, уже поднявшись на палубу. — Конечно, сварку можно срезать, но пусть будет хоть какая-то защита от мародеров. Как вы, товарищ контр-адмирал?

— Меня даже не зацепило. Из всех потерь — простреленное ветровое стекло. Вовремя всплыли. Жаль только, что языка взять не удалось, — отозвался Федор Ильич.

— Все убитые — арабы… — И Саблин доложил Нагибину про аквалангистов.

Зиганиди поднял якорь. Вновь развернули парус. Яхта пошла в сторону берега. Нагибин всматривался в окуляры прибора ночного видения.

— На пляже никого. Но за скалами — не ручаюсь. Поэтому вплотную подходить не будем. До берега доберетесь сами на лодке.

Саблин спустился в каюту, разобрал трофейный айфон, промыл его пресной водой, поливая прямо из пластиковой бутылки. Разложил части для просушки. Была надежда, что, подсохнув, трубка «оживет».

Нагибин подвел яхту к одной из прибрежных скал, укрыл плавсредство за ней и бросил якорь. Саблин с Зиганиди уже накачали компрессором надувную моторку и спустили ее на воду. Двигатель не включали, пошли на веслах. Вода тихо переливалась, волны шлепали в гулкие, туго надутые борта. Пейзаж, размытый в темноте, казался спокойным и мирным. Вода и ночь надежно спрятали следы разыгравшейся недавно трагедии.

— Выходит, про снаряды с отравляющим веществом узнали боевики? — негромко спросил Саблин.

— Похоже на то, — согласился Николай. — Они же и похитили Катю.

— Аквалангисты-арабы были немолоды. Так что можно допустить, что они ветераны военно-морских сил Сирии.

— Будем надеяться, что в запасе у них нет опытных дайверов. И к грузу в ближайшее время никто не подберется.

— Хотелось бы, чтобы это было так.

Виталий смотрел на берег в прибор ночного видения. Пляж был чист. Он уже хотел опустить прибор, как увидел в отдалении размытую какой-то растительностью слабо различимую фигуру. Скорее всего, это был какой-то зверь, но, возможно, и человек.

— Там кто-то есть, — негромко произнес Боцман, указывая направление. — Метрах в ста от берега. Похоже на человека, но могу ошибиться.

— Когда высадимся, будем делать вид, что мы этого не знаем. Зайдем сзади.

— Так и сделаем, — принял предложение Николая Виталий.

Еще несколько гребков веслами. Нос лодки уткнулся в полосу намытого волнами песка. Моторку втянули на берег. Зиганиди предусмотрительно выкрутил свечу зажигания и сунул ее в карман. Прихватив автоматы с подствольными гранатометами, боевые пловцы вышли на тропинку.

— Похоже, именно сюда вытащили Катю, — прищурился Саблин.

— Другого подходящего места здесь нет.

— А где стоит артиллерийская установка?

— Видимо, подальше, за грядой, слева. Дороги сюда нет, только тропа. А ее, конечно же, подвезли машиной. Там проходит шоссе. Думаю, ночью боевики тут не дежурят, возвращаются на базу. Иначе бы сразу среагировали на стрельбу.

Виталий с Николаем замолчали. Не стоило сейчас выдавать себя русским языком. Ведь ветер переменился и мог сносить слова к тому месту, где, возможно, укрывался кто-то неизвестный. Напряжение нарастало. Саблин держал палец на спусковом крючке автомата. Теперь уже стало понятно, какая растительность размывала контуры силуэта. Справа от тропинки тянулась небольшая впадина, в которой собиралась дождевая вода. В ней образовалось болотце, густо поросшее тростником. Листья шумели на ветру. Боевые пловцы, делая вид, что ничего не подозревают, обошли впадину, отрезая неизвестному путь к отступлению.

— Все, пришли, — шепотом проговорил Саблин, поворачиваясь к Николаю.

— Эй! — крикнул Зиганиди.

Мужчины прислушались. В тростниках появилось движение. Кто-то пытался тихо прокрасться подальше от появившихся здесь людей. Так мог действовать только человек. Любое животное при опасности не отходит, прячась, а убегает.

Саблин глянул в прибор ночного видения. Теперь уже не оставалось сомнений. В тростниках человек. Скорее всего, мужчина. Во всяком случае на человеке были брюки, а не платье или юбка.

— Стоп! — крикнул Виталий.

Позиция боевых пловцов была такой, что оставляла прячущемуся лишь одну дорогу — тропинку, ведущую к пляжу. Теперь уже послышался отчаянный хруст тростника. Неизвестный побежал.

— За ним, — скомандовал Виталий.

Неизвестный бежал изо всех сил. Его хриплое дыхание звучало в темноте. Подошвы выбивали дробь на высохшей до состояния камня земле. Послышалось, как беглец упал, перекатился, вновь поднялся на ноги и побежал дальше. Саблин и Зиганиди не отставали.

Вот уже раздалось потрескивание гальки, зашуршал песок пляжа, а затем раздался всплеск. Виталий выскочил на пляж, посветил фонариком, вгляделся в воду. Место, где беглец погрузился, было видно сразу, там еще расходились волны, цепочка следов обрывалась у самой воды. Было похоже, что нырнувший умеет прекрасно плавать или же не умеет вообще. Его голова не показывалась около минуты.

Тем временем Саблин сбросил одежду и готов был броситься в волны сам. Луч фонаря метался по воде.

— Вон он, — указал Зиганиди.

Виталий увидел показавшуюся над водой и тут же исчезнувшую голову и бросился в море. С разбегу он по инерции проплыл с десяток метров под водой, а затем вынырнул, осмотрелся, ожидая следующего всплытия. Голова показалась метрах в десяти. Саблин поднырнул, не дав беглецу уйти поглубже, крепко схватил его согнутой рукой за шею. Сперва ему показалось, что в руки ему попалась женщина. Тонкие пальцы отчаянно вцепились ему в предплечье. Шея была длинной и тонкой. Худая спина нервно дрожала. Да и само тело было мелким. Но, когда Виталий вынырнул, он увидел, что схватил мальчишку. Пара до смерти испуганных глаз смотрела на него. Выяснять отношения в воде он не стал. Подплыл к берегу. Мальчик не стоял на ногах, опустился на песок и обреченно глянул на сильного мужчину, поймавшего его в море. Страх усилился, когда подошел и Зиганиди с автоматом в руках.

Виталий почувствовал что-то вроде неловкости, стыда. Столько сил, опасений, а в результате пойман мальчишка, скорее всего, просто из любопытства подглядывавший за ними. Но «Восток — дело тонкое», тут обычный мальчишка может быть участником отряда повстанцев, шпионом. По-арабски Боцман знал лишь с десяток разговорных фраз. Достаточно, чтобы приобрести что-то на местном рынке, но этого знания явно не хватило бы для расспроса.

— Кто ты? — спросил он по-английски, опасаясь, что знание этого языка у мальчишки не лучше, чем его владение арабским.

Паренек затравленно смотрел на Виталия и пока ничего не отвечал. Но Саблин уже сообразил: вопрос тот понял, это читалось в глазах юного пленника.

— Ты понимаешь меня?

— Да, — коротко прозвучало в ответ.

— Кто ты? — повторил вопрос Саблин, постаравшись, чтобы не прозвучало слишком грозно.

Зиганиди повесил автомат на шею и дружелюбно улыбнулся.

— Меня зовут Фераз, хотя иногда меня называют просто Фер.

Ответ был развернутым, паренек английский знал, и это обнадеживало.

— Почему ты сейчас не дома, а здесь? — спросил Николай, стараясь вложить в интонацию максимум расположения.

Мальчишка вновь стал смотреть крайне настороженно, наверняка решая для себя, стоит ли говорить этим людям правду.

— Мы не хотим и не сделаем тебе ничего плохого, — пообещал Саблин. — Просто ты следил за нами, и мы подумали, что ты наш враг. Поэтому и погнались за тобой. Но ты же мирный житель.

Виталий еще хотел добавить, что они борются с бандитами. Но слово «бандит» прозвучало бы неоднозначно. Именно так называли военные повстанцев, а повстанцы — военных, верных режиму Башара Асада. Могла возникнуть путаница в терминах. Поэтому Боцман и употребил нейтральное:

— Мы боремся с плохими людьми. Так почему ты не дома с родителями?

В глазах мальчишки блеснули слезы, он прикрыл лицо ладонями, плечи вздрагивали.

— У тебя что-то случилось? — спросил Саблин, опускаясь на песок рядом с мальчиком. — Я спросил то, о чем ты хочешь забыть?

— Моих отца и дядю убили, — сквозь плач вырвалось у Фераза.

— Но у тебя же есть еще родственники? Почему ты не вернешься к ним? Они живут в соседней деревне? Ты хорошо плаваешь. Наверное, твой отец был рыбаком? — Саблин говорил и говорил, понимая, что его плавная речь, вопросы, обращенные к судьбе мальчишки, устанавливают между ними доверие.

Наконец Фераз перестал вздрагивать, поднял голову, посмотрел Виталию в глаза. Словно невидимая ниточка протянулась между каплеем и пареньком.

— Мой отец не был рыбаком, — с затаенной гордостью произнес Фераз. — Он был дайвером. Хорошим дайвером. Это он учил меня плавать.

— Отец хорошо научил тебя. — Виталия зацепило слово «дайвер».

Не слишком популярное занятие среди сирийцев, тем более деревенских. Оно-то и дало разговору правильное направление. Понадобилось еще с четверть часа, чтобы мальчишка рассказал о поднятом с затонувшего судна снаряде, о приезде главаря повстанцев к ним в дом. О гибели отца с дядей.

— Я не могу вернуться в деревню, боюсь, что и меня убьют.

— И все это время ты прятался?

— Конечно. Потому и остался жив.

— Как имя главаря отряда?

— Надим Аль-Хитаб.

— Ты знаешь, где его база?

Мальчишка кивнул. Его глаза голодно сверкали.

— Сейчас мы накормим тебя.

Зиганиди принес с моторки паек. Фераз ел жадно, даже уши шевелились, запивал минеральной водой прямо из большой бутылки.

— Ты больше не боишься нас? — спросил Виталий.

— Нет, — продолжая жевать, ответил мальчик. — Вы хорошие люди. Я уже это понял. Вы кто — американцы?

Виталий рассмеялся, но и не стал признаваться, что они из России. В здешних реалиях стоило сохранять инкогнито. Наконец мальчик насытился.

— Ты хотел бы остаться с нами? — напрямую спросил Саблин.

— А это можно?

— Запросто. Мы сядем сейчас в моторку.

— Куда поплывем?

— Сейчас увидишь. Мы не одни, у нас есть друг.

— Тоже хороший человек?

— Неплохой, — усмехнулся Николай.

Фераз сел в моторку, Виталий и Николай столкнули ее в воду. Вновь зашлепали весла.

— А почему мы не запустим двигатель? — удивился Фераз. — У вас бензин кончился?

— Так надо, — подмигнул ему каплей. — Нам нельзя шуметь.

— Это по вам стреляли на море?

— По нам, — признался Саблин.

Контр-адмирал настороженно посмотрел на Фераза, когда Виталий помогал тому подняться на борт яхты. Нагибин не любил сюрпризов. Однако каплей парой фраз убедил Федора Ильича в том, что Фераз сильно помог им понять, что происходит.

Мальчишка уже клевал носом, но спать не собирался. Нагибин вставил карту памяти из трофейного айфона в кардридер ноутбука. Стал листать фотографии и проматывать видео, записанное на ней. Снятое не отличалось разнообразием. Как обычно, боевики хранят в памяти телефонов снимки родных, остальное же — это летопись их «геройств». Тела убитых, сожженные машины, пленники, товарищи по оружию.

— Подойди сюда, — позвал Нагибин. — Ты узнаешь кого-нибудь из этих людей? Тут есть Надим Аль-Хитаб?

Фераз внимательно смотрел на экран, на котором сменялись одиночные и групповые портреты боевиков.

— Нет. Никого из них я в нашей деревне не видел. И Надима здесь нет.

— Понятно. Хватит тебе уже зевать. Ложись спать.

— А вы?

— Нам еще есть о чем поговорить.

Фераз спал, а Нагибин с Николаем и Виталием просматривали фотографии с карты памяти. По этим снимкам они изучали базу повстанцев.