Глава 4
Капитан Ерохин сидел рядом с радистом «Профессора Молчанова». Шел очередной сеанс связи с ближайшей российской полярной станцией.
— Каков прогноз погоды? — поинтересовался Ерохин. — Мы сделали все возможное. Взлетно-посадочная полоса расчищена и утрамбована. Если надо, можем поставить вдоль нее ведра с подожженной соляркой.
— Боюсь, самолет мы сможем прислать только завтра. А насчет того, чтобы обозначить полосу огнем, то это лишнее. Пилоты у нас опытные. Думаю, завтра сможем доставить вас в Аргентину.
Внезапно в динамиках что-то затрещало, загудело. Капитан вопросительно глянул на радиста.
— Связь потеряна, — заявил тот и принялся крутить ручки настройки.
— Странно. С чего бы это вдруг? — забеспокоился капитан.
— Если бы это случилось в наших широтах, то я однозначно сказал бы, что где-то рядом включили радиоглушилки. Но Антарктида — континент аномалий. Мы находимся неподалеку от магнитного полюса. Так что, возможно, это и природное явление.
— Когда связь восстановится, дай мне знать. — Ерохин надел куртку, застегнул молнию, набросил на голову капюшон и вышел из теплого помещения.
Мел снег. Светились окна модульных домиков. Из вентиляционной трубы лабораторного корпуса валил пар. Его обживали ученые.
Тут в вышине раздался стрекот пропеллеров. Капитан машинально вскинул голову, но ничего не мог рассмотреть в неприветливом антарктическом небе. Шум приближался. Вскоре уже из-за облаков вынырнул удивительно неуклюжий двухвинтовой грузовой вертолет. Ерохин прищурился.
— Летающий сарай? — Сперва капитану показалось, что он видит старый советский грузовой вертолет, но затем он понял, что в небе над станцией появился американский «Чинук».
В принципе удивляться тут было нечему. Грузовой вертолет американского производства могли арендовать российские полярники. Но Ерохина настораживало другое. Его никто не предупреждал о прилете. А тут еще и глушилки включились. Или это все же природное явление?
Капитан «Профессора Молчанова» в множественные совпадения не верил, а потому без особой радости продолжал присматриваться к вертолету, закладывавшему над Лазаревской широкий круг. Пилот наверняка выбирал место для посадки.
Моряки с «Профессора Молчанова» уже выбирались из палаток и модульных домиков и тоже смотрели в небо. На их лицах появлялись улыбки, кое-кто даже махал руками и подпрыгивал. Наконец-то пилот определился с местом, где посадить машину. Он не воспользовался расчищенной взлетной полосой. Вертолет снизился почти у самых домиков, подняв настоящую метель, а затем неторопливо, но уверенно коснулся плотного наста.
Вскоре замерли винты. Пошла вниз задняя грузовая аппарель.
— Оставайтесь на месте! — крикнул Ерохин своим людям и направился к вертолету.
По аппарели сбежал рослый, крепко сложенный мужчина в камуфляжной форме и куртке-аляске, надетой поверх нее. На его лице виднелись приметные ухоженные усы с немного закрученными кончиками. На вид этому человеку с военной выправкой было слегка за сорок. Мужчина улыбался, на ходу стягивал рукавицы.
Когда Ерохин поравнялся с ним, тот протянул руку и представился:
— Джон Смит.
Капитан пожал ладонь и тоже назвался. Но в голове у него щелкнуло. Если англоязычного человека зовут Джоном Смитом, то это то же самое, что у нас Иван Иванович Иванов или как минимум Иван Петрович Сидоров.
— Мы прилетели забрать вас, — радостно сообщил Смит. — А где ученые? Я имею в виду научно-исследовательскую группу.
— Рад познакомиться, — довольно сухо произнес Ерохин. — Но для начала хотел бы узнать, кто вас прислал.
— Ну, как же!.. — Мистер Смит, говорящий по-английски с явным американским акцентом, расплылся в улыбке. — Вы послали сигнал бедствия, который приняли норвежцы. Они, в свою очередь, связались с нами. Вот мы и прилетели. Похоже, вы не рады моему появлению.
— С кем это «с нами»? — уточнил осторожный капитан «Профессора Молчанова» и покосился на грузовой вертолет без опознавательных знаков.
Смит вновь весело рассмеялся и хлопнул себя ладонью по лбу.
— Вас удивляет мой американский акцент? Но я работаю на норвежцев. А вертолет просто ремонтировался, и мы его решили перекрасить. Вот потому на нем и нет опознавательных знаков. Но технически он исправен, не сомневайтесь.
— Меня не предупредили о вашем прибытии. Спасибо, конечно, за заботу, но завтра-послезавтра за нами прилетит наш самолет.
В глазах у Смита зажглись нехорошие огоньки. Приметные усы шевельнулись. Нервно дернулась щека.
— Послушайте, капитан, мы бросили все дела, чтобы поспешить вам на помощь, о которой вы, кстати, сами просили, а теперь от нее отказываетесь. — Смит тут же добавил: — Мне нужно встретиться с учеными.
— Еще раз спасибо вам за добрые намерения, но у меня есть приказ дожидаться самолета. Рад был познакомиться. До свидания. — Ерохин махнул рукой и развернулся.
Он сделал всего лишь один шаг, но Смит схватил его за рукав, дернул и закричал:
— Где ученые? В лаборатории? — Джон явно был осведомлен о планировке станции.
— Отпустите мою руку! — Ерохин рванулся, его правая ладонь скользнула в карман куртки, и он выхватил пистолет.
Смит, увидев ствол, инстинктивно отпрянул. Ерохин сделал пару шагов назад. Джон совладал с собой и криво ухмыльнулся.
— Убить человека не так легко, как вы думаете, — сказал он и стал приближаться.
Тут Ерохин совершил ошибку. Он вскинул пистолет и выстрелил в воздух над самой головой навязчивого визитера. На его взгляд, это должно было остановить Смита. Результат такого поступка оказался совсем не тем, на который рассчитывал капитан «Профессора Молчанова».
Джон от неожиданности споткнулся и упал в снег. По опущенной аппарели «Чинука» сбежал десяток мужчин в камуфляже без знаков различия, вооруженных автоматическими винтовками. Картина, открывшаяся им, была интерпретирована этими людьми самым простым образом. Ерохин стоял с дымящимся пистолетом в руке, а их командир неподвижно лежал, упав лицом в снег. Прозвучало несколько выстрелов из автоматических винтовок. Ерохин, не успевший ничего объяснить, рухнул с простреленной головой и грудью. Пистолет отлетел в снег.
— Какого черта? — только и успел сказать Смит, понимая, что произошло непоправимое.
Со стороны одного из модульных домиков раздалось несколько ответных выстрелов. Самые горячие головы из команды «Профессора Молчанова» уже держали в руках карабины. Один из людей Смита пошатнулся и медленно опустился на снег, который окрасился кровью. Остановить смертоубийство было уже невозможно.
Бойцы в камуфляже без знаков различия залегли и открыли прицельный огонь по вооруженным морякам. Смит отполз и укрылся за бульдозером.
— Ученых не трогать! — крикнул он своим людям.
Противостояние оказалось неравным. Моряков было больше, но карабинов на всех не хватало. Щека у Смита нервно дергалась. Его старательно продуманный план пошел наперекосяк с самого начала. Бойцы в камуфляже перебегали, стреляя на ходу. Их целью определенно был захват станции.
Старпом, укрывшийся за углом жилого модульного домика, вел огонь с колена. Его душила бессильная злоба. Он видел, как один за другим упали двое моряков, пытавшихся добраться до станции. А ведь они даже не держали в руках оружия, не оказывали сопротивления.
Старпом подловил момент, когда один из противников делал перебежку, и выстрелил. Он не знал точно, кого свалил, был ли этот мужчина виновен в смерти его товарищей. Но когда видишь людей в одинаковой форме, то все они для тебя на одно лицо и ответственность у них общая.
Старпом сунул руку в карман, выхватил горсть патронов и торопливо стал снаряжать магазин. Патроны выскальзывали из озябших пальцев, падали в снег. Тут старпом услышал у себя за спиной тихий звук и обернулся. Приклад автоматической винтовки врезался ему в лоб. Старпом отлетел к стене, кровь залила ему глаза. Человек в камуфляже поднял ствол и дважды вдавил спуск. Мертвый старпом завалился на бок.
Кок с «Профессора Молчанова», работавший на кухне антарктической станции, нападение заметил не сразу. Он стоял у шумно работавшей промышленной мясорубки и забрасывал в нее куски слегка размороженного мяса. В пригодности продукта он не сомневался, хотя говядина и свинина в полутушах и имели синие штампы, свидетельствующие о том, что животных забили двадцать пять лет тому назад. Продукты лежали в кладовке, высеченной во льдах, и выглядели абсолютно свежими.
Кок весело что-то насвистывал себе под нос, сгребал мясо, порезанное кубиками, и забрасывал его в воронку мясорубки. Остро отточенные ножи быстро вращались, перемалывая и мясо, и жилы. Надо было спешить. Скоро обед, а накормить предстояло тридцать человек.
Тут хлопнула дверь, и кок обернулся. В кухню вскочил один из мотористов «Профессора Молчанова» с карабином в руках.
— Ты чего? — удивился кок.
Моторист указал подрагивающей рукой на распахнутую дверь и срывающимся голосом сообщил:
— Они там. Сюда идут.
— Кто они? — Повар выключил мясорубку, и только тут до его слуха долетели звуки выстрелов и крики.
— Они всех убивают. Всех подряд. — Сказав это, моторист несколько раз выстрелил в открытую дверь, отшатнулся от нее, опять надавил на спусковой крючок, но патроны закончились.
В кухню шагнул мужчина в камуфляже, вскинул винтовку и выстрелил в механика. Пуля вдребезги разнесла черепную коробку. Человек, который только что был жив и полон сил, рухнул на пол. Кок хлопнул глазами, открыл рот, а затем увидел ствол, направленный на него.
Инстинкт самосохранения сработал. Кок пригнулся, а затем опрокинул ведро с водой на разогретую поверхность промышленной электроплиты. Густой пар поднялся между ним и человеком в камуфляже. Тот, продолжая сжимать в руках оружие, отошел к двери и дождался, пока пар вынесет на улицу. Кока нигде не было видно.
— Выходи! — крикнул мужчина в камуфляже.
Ответа не последовало. Осторожно водя перед собой стволом, он ходил между разделочных столов, плит, заглядывал под них, но кок словно сквозь землю провалился.
— Черт, куда же он подевался?
Мужчина в камуфляже еще раз согнулся, и взгляд его зацепился за дверцу большой духовки. Внутри вполне мог уместиться человек даже солидной комплекции.
Хищная улыбка появилась на лице убийцы. Держа в правой руке винтовку, он стал медленно приоткрывать дверцу. Но тут изнутри кок ударил в нее ногой. Длинный, остро отточенный мясницкий нож вошел в горло человека в камуфляже.
Он еще успел схватиться за рукоятку, но уже ничто не могло ему помочь. Кровь толчками выходила из перерезанной сонной артерии, хлестала во все стороны. Мужчина пошатнулся и рухнул в проход между духовкой и плитой.
Кок непонимающим, остекленевшим взглядом смотрел на свои багровые руки, на пятна крови, покрывавшие белоснежный халат.
— Я убил человека, — тихо, абсолютно потухшим голосом произнес он. — Я убил. — Кок присел возле безжизненного тела и коснулся груди покойника. — Эй, я же не хотел. Ты сам первый начал.
Голос кока звучал абсолютно безумно. Он всхлипнул, потянул носом, затем испуганно обернулся, снова забрался в духовку и закрыл за собой дверцу.
В лабораторном корпусе звучно стучал компрессор. Свистел сжатый воздух, выходивший из ресивера. Эти звуки заглушали выстрелы, и поэтому для ученых из группы Давыдовского стало полной неожиданностью, когда в помещении появились двое крепко сложенных мужчин в камуфляже, вооруженных автоматическими винтовками.
Механик, возившийся с компрессором, замер с гаечным ключом в руке и уставился на ствол, направленный в его сторону.
— Всем отойти к стене! Лечь на пол, руки за голову! — прозвучал приказ.
Механик машинально остановил компрессор и подчинился. Пятеро ученых лежали у стены и могли видеть только шнурованные ботинки захватчиков. Лишний воздух стравился из ресивера, и теперь стали слышны выстрелы, доносившиеся с улицы.
— Что происходит? — попытался спросить механик, но ему тут же посоветовали:
— Молчать!
Ученые понимали, что снаружи происходит что-то страшное. Если бы они слышали только выстрелы! Но до их слуха долетали и предсмертные вопли. К тому же люди кричали по-русски, и не оставалось сомнений в том, что чужаки расправлялись с членами команды «Профессора Молчанова».
Бой явно затихал. Наконец все смолкло. В тамбуре послышались тяжелые шаги.
Джон Смит вошел в лабораторный корпус и грозно спросил:
— Где ваш руководитель мистер Давыдовский?
Никто ему ничего не сказал. Все боялись поднять головы.
— Когда я спрашиваю, надо отвечать. Где мистер Давыдовский? Ведь его сейчас нет среди вас, не так ли? — Смит присел на корточки, взял механика за волосы, приподнял его голову и заглянул в глаза.
У немолодого, много повидавшего в своей жизни мужчины похолодело в душе. По взгляду Джона нетрудно было догадаться, что этот человек легко способен убить. Возможно, на его счету уже не один десяток трупов.
— Я спросил, но ответа не услышал, — холодно произнес Смит, доставая из кармана пистолет. — Затвор уже передернут, — предупредил он. — Патрон в стволе. Стоит лишь нажать на спуск!..
Оружие уперлось в висок механика.
Он несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, а потом выдавил из себя:
— Давыдовский на побережье, ведет изыскания. — От страха механик заговорил по-русски и тут же догадался, что его не понимают.
— Говори по-английски! — Ствол сильнее вдавился в висок.
Механик повторил свои слова по-английски, как ему и приказывали.
Смит, продолжая смотреть ему в глаза, процедил сквозь зубы:
— Сейчас ты с ним свяжешься по рации и скажешь, чтобы он возвращался, что прилетел вертолет. Если Давыдовский начнет тебя расспрашивать, сделай вид, что связь плохо работает, и отключайся.
Смит распорядился на время отключить глушилки, позволил механику подняться, но держал его на прицеле. Тот трясущимися руками взял рацию и принялся вызывать Давыдовского, который вскоре отозвался. Тут механик вспомнил, что люди, захватившие станцию, не понимают по-русски. У него появилась возможность предупредить товарищей об опасности.
Механик пытался говорить абсолютно спокойно, так, чтобы у обладателя приметных усов не появилось ни малейшего сомнения в том, что приказ его исполняется в точности:
— Михаил Павлович, на станцию совершенно нападение. Какие-то люди захватили нас. Тут был бой. Скорее всего, есть убитые. Отвечайте спокойно, они нас слышат, но не понимают. Не выдайте меня.
— Я ничего не понял. Повтори, — донеслось из наушника.
Смит вслушивался, пытался уловить интонации и по ним понять смысл разговора.
— Вы все поняли. Я не могу больше говорить. — Механик опустил рацию и обратился к Смиту: — Он скоро будет здесь.
Джон усмехнулся.
— Обыщите их, а потом не спускайте с них глаз, — приказал он и вышел из лабораторного корпуса.
У выхода его уже поджидали подручные.
— Включите глушилки. Сколько у нас убитых? — спросил Смит.
— Трое, — тут же доложил ему заместитель.
— Раненых?
— Ни одного.
— Быстрее. Подтаскивай трупы к вертолету, собирайте гильзы, засыпайте кровь на снегу, — отдал распоряжение Джон.
— Есть, сэр.
Люди, захватившие станцию, действовали сноровисто. Мертвые тела не вызывали у них практически никаких эмоций. Они таскали покойников так, как если бы это был обычный груз. Убитых моряков и своих товарищей они сложили штабелем в кормовой части вертолета и прикрыли брезентом.
Джон посмотрел на часы, тихо чертыхнулся, а затем торопливо направился к лабораторному корпусу. Механик и его товарищи по несчастью сидели на лавке у стены. Напротив них неторопливо прохаживались двое в камуфляже.
Не поворачивая головы, механик сказал своему соседу:
— Надо и нам как-то выбираться отсюда.
— Как? — прозвучал резонный вопрос.
— Неподалеку от нас небольшая аргентинская полярная станция. Если сумеем добраться до них, то свяжемся с внешним миром. Придет помощь.
— А если они и на них нападут?
— Можно отсидеться в снегах. Главное — добраться до вездеходов.
Сипел воздух, выходящий из ресивера.
Механик вскинул голову и попросил по-английски:
— Разрешите мне перекрыть вентиль. Я думаю, этот звук и вас раздражает.
Двое в камуфляже переглянулись. Затем тот, который был старше по возрасту, кивнул — мол, валяй. Звук и в самом деле был противный.
Механик поднялся, подошел к компрессору. Одной рукой он закручивал вентиль, а второй нащупал порошковый огнетушитель, стоявший на станине.
— Ну вот, теперь все в порядке, — сказал механик, резко развернулся и выпустил прямо в лица захватчикам упругое облако порошка.
На какое-то время в лаборатории вообще ничего нельзя было разглядеть. Слышались лишь английские и русские ругательства. Механик завладел автоматической винтовкой и рванул к выходу, но не сразу отыскал его. Он наткнулся на стену, ощупью добрался до двери тамбура, распахнул ее. С другой стороны ему в глаза ударил яркий дневной свет. Он увидел силуэт Джона Смита.
Механик не был профессиональным военным, даже в армии никогда не служил, хотя с оружием обращаться умел. В студенческие годы он обучался на военной кафедре и был старшим лейтенантом запаса.
Реакция у Смита оказалась лучше. Он выстрелил первым. Механик выронил оружие, сделал несколько шагов вперед и свалился с крыльца в снег.
Джон подхватил автоматическую винтовку и крикнул в густой пылевой туман, выплывавший из лабораторного корпуса:
— Выходить по одному, с поднятыми руками! Стреляю без предупреждения! — Он отступил в сторону и взял на прицел дверной проем.
Первыми вышли ученые. За ними на ощупь выбрались и типы в камуфляже.
— Кем он был? Я имею в виду профессию, — спросил Смит, глядя на мертвое тело.
— Механик, — с дрожью в голосе произнес один из ученых.
Джон просветлел лицом.
— Невелика потеря. Тащите его в вертолет, — велел он своим людям, затем резко повернулся к пленникам и спросил: — Он предупредил мистера Давыдовского о захвате станции?
Нехороший взгляд прошелся по лицам. Люди опускали глаза.
— Значит, предупредил. — Смит махнул рукой своим людям, стоявшим неподалеку, и распорядился: — Грузите аппаратуру.
Из лаборатории стали выносить серебристые кофры. Смит сам отконвоировал пленных в вертолет. Фюзеляж был разделен перегородкой на две части. Захваченных моряков и ученых провели в передний отсек. Вскоре погрузка была завершена. Хвостовая аппарель поднялась, раскрутились винты, и машина взмыла в воздух.
— Я не могу в это поверить, — торопливо говорила Марина Островцова, запаковывая ноутбук в кофр.
Вся аппаратура уже была собрана. Шепелев сидел за рулем.
— Они на вертолете. А наш ярко-красный вездеход среди белых снегов будет как на ладони. Даже несмотря на снег. — Давыдовский все еще сомневался в правильности выбора.
Подрывник Сазонов и аспирант Черный загрузили в машину последний кофр.
— Наш единственный шанс в том, чтобы успеть добраться до аргентинцев, — проговорил Шепелев, запуская двигатель. — Топлива должно хватить. Быстрее, каждая секунда на вес золота.
Вездеход, плавно набирая скорость, покатил по снегу. Давление в колесах было таким малым, что они почти не оставляли отпечатков. Но все же Давыдовский смотрел в заднее стекло и кривил губы.
— Черт, точно заметят. По следам вычислят.
— Их через минут пять окончательно заметет снегом.
Давыдовский опустил стекло и стал всматриваться в небо. Шум двигателя не позволял различить гул винтов. На мгновение среди облаков мелькнул силуэт вертолета «Чинук».
— Они уже впереди нас, — обреченно произнес Давыдовский. — Будут ходить круг за кругом и обязательно заметят. К аргентинцам нам не успеть.
— Так что же делать? — забеспокоилась Марина.
— Придется прятаться, пока у нас есть время на это. — Шепелев повернул руль, забирая ближе к скалам. — Найдем какой-нибудь карниз и нырнем под него.
Вездеход взбирался на гору, натужно гудя двигателем.
— Кажется, есть подходящее место. — Сазонов указал на скальный выступ.
— Я его раньше тебя заметил, — спокойно ответил Шепелев и вдавил педаль газа.
Вездеход пошел быстрее, огромные колеса даже иногда проскальзывали. Водитель вдавил тормоз, машину развернуло, повело юзом и буквально впечатало под скалу.
— Вот вам и классический полицейский разворот. На этой машине и не такие чудеса можно безнаказанно выделывать, — проговорил Шепелев. — Колеса выдержат любой удар. — Он заглушил двигатель и опустил стекло.
В воздухе явно различался стрекот винтов вертолета, но самой машины не было видно.
— С той стороны ходит, — шепотом, словно боясь, что ее могут услышать преследователи, произнесла Марина.
— Хреновые дела, — проговорил Шепелев и попросил Сазонова: — Под твоим сиденьем складная лопата для снега имеется, давай-ка ее сюда.
Сергей с трудом вытащил из-под кофров инструмент. Шепелев никому не доверил столь важное дело и взялся за работу сам. Он выбрался из вездехода, стал набрасывать на него снег. Ему взялись помогать Сазонов с Черным. Они работали руками и первым делом припорошили красный корпус вездехода. А вот с колесами было сложнее. Снег никак не хотел на них держаться, соскальзывал с черного кевлара. Поэтому их удалось лишь немного замаскировать. Издалека они могли сойти за отроги скал. Благо тень, отбрасываемая навесом, прикрывала машину. Стрекот усилился.
— Сюда идет! — крикнул Шепелев. — Быстрей прятаться!
Мужчины юркнули за вездеход, с трудом протиснулись в узком пространстве между колесом и скалой, нырнули в машину и затаились. Видно было немного. Свободной оказалась лишь треть одного стекла. Все остальные выглядели так, словно к ним снаружи прижали по листу пенопласта.
Вертолет шел низко. Он буквально переполз через хребет и тут же снизился. Ветер, поднятый его винтами, достигал земли. Громоздкий «Чинук» теперь удалялся к морю.
— Не заметили, гады, — вырвалось у Давыдовского.
— Еще не вечер, — напомнила Марина. — Будут летать, пока у них топлива хватит.
Все пятеро сблизили головы, пытаясь посмотреть наружу. Вертолет уже повернул и шел вдоль побережья, затем вновь забрал к горам.
— Кругами летают, — определил Шепелев. — Постепенно сужают их. Остается только надеяться, что у них топлива немного.
— Думаю, они под завязку заправились, — пессимистично предположил Давыдовский.
— Какого черта им от нас надо? — спросила Марина.
— Это вопрос, на который пока нет ответа, — отреагировал руководитель группы.
— Им нас не найти, — приободрилась Марина.
У Давыдовского тут же сработал рефлекс ученого. Он принялся рассуждать, каким именно образом можно обнаружить с вертолета вездеход, укрытый тонким слоем снега.
— Невооруженным глазом этого не сделаешь, — заявил Михаил Павлович.
— Так я же и говорю, что они нас не увидят, — вставила Островцова.
— Любая проблема имеет решение, — продолжал свои построения Давыдовский. — Нужно только правильно сформулировать задачу, найти алгоритм решения. Чем вездеход, в котором сидим мы, отличается от снега, окружающего нас?
«Чинук» тем временем гудел неподалеку, совершая круг за кругом.
— Во-первых, цветом, — сказала Марина.
Давыдовский усмехнулся.
— Эту проблему благодаря Шепелеву мы решили. Произвели маскировку точно так же, как это делают многие животные, принимая цвет окружающей среды.
— Еще мы отличаемся материалом. Вездеход сделан из металла, а снег — это замерзшая вода, — включился в рассуждения аспирант Черный.
Давыдовский одобрительно посмотрел на него.
— Ты, Илья, прав. Теоретически металл среди воды засечь можно. Но на вертолете вряд ли имеется соответствующее оборудование.
— Значит, мы выигрываем, а они проигрывают? — проговорила Марина.
— Необязательно. На месте того, кто командует в вертолете, я воспользовался бы инфракрасным биноклем, или, как их в просторечии называют, прибором ночного видения. Он отображает мир не в световом диапазоне, а в тепловом. Человек по определению не может иметь температуру снега. Да и двигатель вездехода все еще нагрет. Так что обнаружить нас не так уж и сложно. Надо лишь додуматься, как это сделать. Остается надеяться, что там сидят полные идиоты.
— Я как-то не пойму, вы за нас или за них? — возмутилась Марина.
— Я за здравый смысл и чистую науку. — Давыдовский полез в карман, достал трубку и стал набивать ее ароматным табаком. — Надеюсь, никто не против, если я закурю?
— Вы этим температуру в вездеходе повысите, — напомнила Марина.
Тут «Чинук», зависший было над снежным склоном, вдруг пошел вперед, точно туда, где под снегом укрывался вездеход.
— Кажется, вы, Михаил Павлович, сглазили. — Аспирантка расширившимися от ужаса глазами смотрела на приближающийся вертолет.
Винты поднимали поземку, гнали ее по насту. Пурга ударила в бок вездехода, он вздрогнул. Снег стало сметать с окон.
— Черт, нас же теперь видно, — выкрикнула Островцова.
Вдруг вертолет завис неподалеку от замаскированного вездехода, и с него ударил пулемет. Огонь велся не на поражение, а на устрашение. Очереди били по навесу. На крышу машины посыпались каменные пластины, отколотые пулями.
Островцова сжалась, завизжала.
Шепелев обернулся к Давыдовскому и крикнул в паузе между очередями:
— Тут становится горячо и очень небезопасно!
— Уходим, — на удивление спокойно сказал Михаил Павлович.
Шепелев запустил мотор и резко взял с места. Вездеход вырвался из-под скалы и, быстро набирая скорость, помчался вниз по склону. Громоздкий «Чинук» медленно развернулся и пошел следом.
— Так мы к аргентинцам точно не доберемся! — вновь крикнул Шепелев, обернувшись. — У меня есть предложение. Попробуем пойти к воде. Мы можем плавать, а они нет. Пусть сколько угодно за нами гоняются.
— Где ты раньше был? — спросил Давыдовский.
— Хорошая мысль приходит в самом конце.
Вездеход мчался по насту. Его настигал низко идущий «Чинук». Вновь загрохотал пулемет. Одна очередь легла аккуратно по левому борту. Вторая — по правому. Третья — впереди по курсу.
— По-моему, нам хотят намекнуть, что четвертая очередь придется по машине, — предположил подрывник Сазонов.
Давыдовский прищурился и ответил:
— А у меня такое чувство, что нас собираются не убить, а захватить живыми.
— Что-то я не слышал про антарктических пиратов. Здесь все-таки не Сомали, — невесело пошутил Шепелев.
— Все когда-нибудь случается впервые, — вставил Михаил Павлович. — Пираты появляются там, где начинают крутиться большие деньги.
Еще раз застучал пулемет. Одно колесо разорвало в клочья, но вездеход уверенно продолжал идти на пяти уцелевших.
— Вот тебе и кевлар! — присвистнул Шепелев. — Пулемет-то у них крупнокалиберный. Такой и броню пробивает.
— Так мы далеко не уедем, — засуетился Сазонов. — У меня есть план. Сбавь-ка немного скорость, а потом вперед пойдем.
— Зачем? — удивился водитель вездехода.
— Увидишь.
Сазонов возился на заднем сиденье. Он скручивал изолентой пять тротиловых шашек. Из центральной торчал детонатор с коротким отростком огнепроводного шнура.
— Ты с ума сошел! — возмутился Давыдовский. — Мы же все на воздух взлетим, если ты бомбу упустишь.
— Не бойтесь, не упущу. Разрешите вашу зажигалку?
Шепелев уже смирился с планом Сазонова и немного замедлил скорость. Давыдовский, поколебавшись, на время расстался с зажигалкой.
Зашипел огнепроводный шнур. Из среза тонкой струйкой бил дым.
— А теперь газ по полной, — скомандовал Сазонов.
Шепелев втопил педаль. Вездеход рванул вперед. В этот момент подрывник выбросил самодельную бомбу в окно. Все, не сговариваясь, обернулись.
Под брюхом вертолета тигровой лилией распустилась вспышка взрыва. Случившееся явно было неожиданностью для пилота. Он не мог заметить, как из окна вездехода вылетела бомба. Наверное, ему показалось, что взрыв грохнул в самом «Чинуке». Вертолет резко ушел в сторону и завис, готовый в любой момент опуститься. Пилот, скорее всего, сейчас лихорадочно проверял показания приборов, прислушивался к звукам, которые издавала машина, проверял, действует ли управление.
— Получилось не совсем так, как я рассчитывал, — проговорил Сазонов.
— Исполнение всегда бывает хуже задуманного, — философски заметил Михаил Павлович.
— Может, попытаться повторить? — спросил Шепелев.
— У меня только две шашки осталось, — сообщил Сазонов.
Вездеход продолжал мчаться на пяти колесах. Кевларовые ошметки шестого хлопали в воздухе, стучали по снегу. Наконец «Чинук» вновь бросился в погоню. На этот раз пилот не рисковал подходить сзади. Он шел зигзагом, пересекая курс вездехода. Один раз его шасси даже ударило по крыше, и машина с беглецами чуть не перевернулась.
При следующем заходе грохотнул пулемет. Еще одно колесо разлетелось в клочья. Вертолет взмыл, заложил круг и понесся навстречу вездеходу. Ствол пулемета то и дело окрашивался вспышками выстрелов.
Шепелев хотел развернуться, но Давыдовский тронул его за плечо и сказал:
— Бесполезно, у нас нет шансов уйти. Останавливайся. Мы выходим.
— Но как же, Михаил Павлович?..
— Мы не на войне. Сейчас мирное время. Или ты хочешь, чтобы погибли люди? — Давыдовский протянул ладонь Сазонову. — Давай сюда зажигалку.
Шепелев подумал, вдавил тормоз, и вездеход замер. Давыдовский спокойно прикурил, пыхнул ароматным дымом, распахнул дверцу и выбрался на ветер. Капюшон сдуло с головы. Михаил Павлович курил, прикрывая трубку ладонью. Рядом с ним стояли его товарищи.
Вертолет опустился. Винты замерли. Заскрипела хвостовая аппарель. Пятеро ученых, затаив дыхание, ждали, кто же им наконец-то покажется.
Джон Смит, казалось, стал немного меньше ростом, когда вышел на снег. Но это был обман зрения. Во всем оказалась виновата громада «Чинука», рядом с которым он появился. За его спиной стояли два бойца, вооруженных автоматическими винтовками.
— Вы мистер Давыдовский? — крикнул Джон.
Михаил Павлович переглянулся с Мариной, а затем уверенно ответил:
— Да, это я.
— Все пятеро подымайтесь на борт, — тоном, не терпящим возражений, распорядился Смит.
— По-моему, с ними не стоит спорить, — тихо произнесла Марина.
— Никогда не стоит злить тех, кто сильнее тебя, — негромко проговорил Давыдовский. — Надо бы узнать, что им от нас надо. — Он неторопливо зашагал навстречу Джону Смиту, сблизился с ним и спросил: — Кто вы такие и что вам от нас надо? Что случилось на станции?
— Все вопросы потом! — резко проговорил Джон.
Вооруженные люди загнали пленников в вертолет, подталкивая их в спины стволами винтовок. Скрипнула дверь в металлической перегородке, и Давыдовский увидел четырех других своих сотрудников. Лишь только он попытался расспросить их, как двое громил в камуфляже без лишних слов тут же предложили ему заткнуться.
Смит уже руководил перегрузкой оборудования из вездехода в вертолет.
— Мы не должны оставлять следов, — сказал он. — Машину нельзя здесь бросать.
Джон запустил двигатель вездехода, развернул его носом к морю, включил скорость и выпрыгнул из кабины. Вездеход неторопливо покатил к воде, шлепая двумя простреленными колесами.
Завертелись винты. Пошла вверх грузовая аппарель. «Чинук» поднялся в воздух. Вездеход, не управляемый никем, докатился до полосы прибоя, вошел в волны и стал неторопливо катить по воде. Когда он уже выходил из бухты, «Чинук» завис над ним и пулеметчик прицельно расстрелял оставшиеся колеса. Машина накренилась и ушла под воду.
Вертолет набрал высоту и пошел в сторону открытого моря.
Когда от берега его отделяло уже несколько километров, Джон приказал:
— Опустить аппарель.
Люди в камуфляже стащили брезент с трупов и по одному, как с горки, стали спускать их с опущенной аппарели. Тела, кувыркаясь, неслись к воде. Внизу один за другим расцветали белой пеной всплески. Смит отряхнул руки, вдавил кнопку пульта, и аппарель медленно пошла вверх. «Чинук» развернулся над морем и скрылся в низких снежных облаках.
Моторная яхта колыхалась на волнах. Бортовые гироскопы и хитроумная автоматика, то выключавшая, то включавшая винты, делали эти покачивания почти неощутимыми.
Николай Зиганиди неотрывно смотрел на монитор эхолота, фиксируя все более-менее крупные объекты, появлявшиеся в непосредственной близости от судна. На корме стояли Федор Ильич Нагибин, Саблин и Катя Сабурова. Виталий держал в руках карабин и нервно реагировал на каждое сообщение Зиганиди.
Но тревога каждый раз оказывалась ложной. Иногда рядом с яхтой выныривали морские котики, практически не пуганные. Они плавали вокруг небольшого судна яхты и с любопытством его разглядывали.
Но тут появился морской леопард, и котики немедленно исчезли. Опасный хищник поднял над водой голову на длинной вытянутой шее и недобро посмотрел на людей, стоявших на корме. После чего он раскрыл страшную пасть, набитую длинными и острыми зубами.
— Если такой красавец схватит, то уже не вырвешься. — Нагибин прищурился. — Вовремя вы с Катей из воды выбрались.
Федор Ильич потер щеку. То, что случилось с капитан-лейтенантом и Катей при погружении к затонувшему «Профессору Молчанову», пока не находило логического объяснения. Пока имелся ответ только на один вопрос: каким образом затонуло судно? Злонамеренная диверсия, причем четко рассчитанная. Но оставалось загадкой, кому и зачем понадобилось это делать.
Существовала зацепка — платформа для передвижения под водой. Нагибин и Виталий полчаса назад перелопатили всю информацию, имеющуюся в Сети, но ни одна из серийно производимых платформ не походила на ту, на которой передвигались аквалангисты в камуфляжных гидрокостюмах.
— Выходит, изготавливали ее кустарно. — Нагибин вздохнул.
— Непохоже. Скорее всего, какой-то опытный заводской образец, — возразил Саблин.
— Это может сузить круг поисков. Если мы сумеем определить производителя, то при желании можно будет разузнать, кто ее приобрел. Что ж, я перешлю твое описание нашим специалистам. Пусть крутятся, роют.
Из надстройки вышел молчун в капитанской фуражке, приблизился к Нагибину и многозначительно произнес:
— Связь с Лазаревской внезапно оборвалась. Там никто не отвечает. Бездействуют и радиостанции на вездеходах.
Нагибин сузил глаза, задумался.
— Что это может означать? — спросил Саблин.
— Боюсь, что самое худшее, — ответил Нагибин и приказал: — Идем к Лазаревской!
Моторная яхта быстро развила предельную скорость. Форштевень уверенно резал воду. За кормой расходился белопенный след. Капитан в белой фуражке раз за разом вызывал Лазаревскую, но вместо ответа в эфире царило глухое молчание.
За очередным мысом открылись модульные домики, стоявшие неподалеку от побережья. Нагибин вскинул бинокль и до боли в глазах всматривался в пейзаж. Внешне все выглядело вполне мирно. Над трубой электростанции поднимался дымок. Кое-где за стеклами горел свет. Контр-адмирала настораживало, что никого не было видно ни у берега, ни среди домов, хотя все говорило о том, что еще совсем недавно тут хозяйничали люди. Взлетно-посадочная полоса была расчищена, проходы между домами тоже.
Тут взгляд контр-адмирала зацепился за распахнутую дверь одного из домиков. Антарктика — не то место, где их оставляют нараспашку. Помещение вымерзнет в считаные минуты.
— Ничего не понимаю, — пробормотал Нагибин, передавая бинокль Саблину.
Виталия тоже насторожила открытая дверь. Яхта сбавила ход, подошла к ржавому причалу, замерла возле него.
Саблин легко перебрался на настил, закрепил швартовы и распорядился:
— Николай, остаешься на борту. Обо всем докладывай по рации.
— Есть, товарищ каплей.
Нагибин, Саблин и Катя направились к станции, прихватив с собой карабины, имевшиеся на борту.
— Следов не видно. — Взгляд Виталия скользил по белой поверхности.
— Во-первых, научно-исследовательская группа и команда погибшего судна высаживались с моря. Они прибыли сюда на плавающих вездеходах, — объяснял Нагибин. — А во-вторых, поземка. Она за несколько минут напрочь заметает следы.
— Товарищ контр-адмирал, может, вам лучше было бы остаться на борту? — произнес Саблин. — Мы с Катей все разведали бы, а уж потом и вы…
— Каплей, я сам привык решать все за себя, хотя и спасибо за заботу.
— Все же будьте поосторожней, Федор Ильич. Я пойду впереди, а вы с Катей сзади.
Саблин подошел к ближайшему модульному домику, открыл дверь, миновал тамбур и вошел внутрь. Пустое помещение, две кровати, тумбочки, включенный радиоприемник. Негромко играла классическая музыка. У капитан-лейтенанта возникло такое ощущение, что люди находились здесь буквально несколько минут тому назад. На одной тумбочке даже стояла недопитая чашка кофе и лежало надкушенное печенье.
Виталий коснулся чашки рукой. Кофе абсолютно остыл. Значит, все-таки речь шла не о минутах. Люди покинули помещение внезапно. Они даже не прихватили с собой личные вещи. Это произошло не меньше часа назад.
Каплей включил свет поярче, заглянул под кровати и другую мебель. Никаких следов борьбы, подсказок, которые могли бы объяснить случившееся.
Он вышел на крыльцо и сказал:
— Товарищ контр-адмирал, пока ничего не прояснилось.
Нагибин, Катя и Саблин осматривали одно помещение за другим и повсюду видели примерно одну и ту же картину. Везде валялись вещи, брошенные впопыхах. Людей словно что-то сильно напугало, и они выбежали на улицу. Но и там никого не было.
— Прямо мистика какая-то, — сказала Сабурова.
— Мы по долгу службы не имеем права верить в мистику, — напомнил контр-адмирал Нагибин, тут же потянул носом и осведомился: — Вам не кажется, что здесь пахнет жареным?
— В каком смысле? — Виталий даже растерялся.
— В самом прямом. Я говорю о жареном мясе. — Федор Ильич еще раз потянул носом и повернулся лицом по ветру.
Теперь уже и Саблин ощутил легкий запах жареного мяса и пряных приправ.
— Кажется, дух идет вон из того домика. — Он указал на соседнее строение.
Дверь была открыта. Чем ближе они подходили, тем явственнее становился абсолютно мирный запах стряпни. Над входом висела выцветшая жестяная табличка с надписью, аккуратно выведенной на ней черной краской: «Кухня. Ответственный за противопожарное состояние и технику безопасности: Гришанов Г. В.».
Нагибин остановился у крыльца и озабоченно глянул на Саблина. Внутри кухни явственно ощущалось какое-то движение. Что-то потрескивало. Вдобавок ко всему этому там кто-то беззаботно насвистывал популярную мелодию из кинофильма «Кавказская пленница».
— Я пойду первым, — сказал Саблин и крикнул в открытую дверь: — Эй, кто там?
Свист прекратился. Саблин осторожно поднялся по обледеневшим металлическим ступенькам и вошел внутрь. В кухне было жарко от работавших плит. На больших противнях потрескивали аккуратно слепленные котлеты. На плите булькал большой чан. Рядом с ним на столе лежали два пустых бумажных мешка из-под сушеной картошки. В проходе между разделочными столами стоял немолодой мужчина с объемным животом, одетый в белоснежный халат. На его коротко стриженной голове красовался поварской колпак. В руках он держал швабру и добродушно, но все-таки несколько настороженно смотрел на Саблина, явно пытаясь припомнить, кто это такой.
— Здравствуйте, — как-то замедленно и не совсем адекватно произнес кок. — Я понимаю, что задерживаюсь с обедом, но тут надо было убраться. На кухне должна быть полная чистота, даже стерильность. — Сказав это, он принялся усиленно тереть пол шваброй.
В кухню вошли Нагибин с Сабуровой и тут же уставились на кока, который снова начал насвистывать ту же веселенькую мелодию.
— Что тут случилось? — строго поинтересовался Нагибин.
Его начальственный тон все же подействовал на служителя кухни.
— Ничего особого не случилось, просто с обедом немного задержался. Надо же было убрать, на кухне должно быть чисто, стерильно, — вновь завел старую пластинку кок. — Но капитан в курсе. Он поругался немного, но согласился, что нужно убраться. Я сейчас, быстро закончу.
— Какой капитан? В смысле Ерохин? — переспросил Нагибин.
— А кто же еще? Другого капитана у нас нет и быть не может.
— Где он? — Федор Ильич, прищурившись, смотрел на кока.
— Скоро должен подойти. Он ведь тоже обедать будет, все есть хотят. Вот и вы пришли. Присаживайтесь, товарищи. — Немолодой мужчина в белом халате указал на стол и стулья.
Боевые пловцы еще раз переглянулись между собой. Происходящее, с одной стороны, было абсолютно будничным. Но в нем чувствовалась затаенная напряженность, готовая в любой момент взорваться. Чуть подмигнув Сабуровой и Саблину, адмирал сел за стол. Кок уже большим черпаком накладывал в старые советские тарелки из нержавейки вареную картошку. Потом он добавил к ней подливы и разложил котлеты.
— Компот из сухофруктов еще не сварился. Подождите немного. — Толстяк расставил на столе тарелки и положил приборы.
— Значит, капитан Ерохин где-то здесь?
— А где же ему еще быть? О, а вот и он, легок на помине. Приятного аппетита, товарищ капитан. Видите, я совсем немного задержался, — с ласковыми интонациями в голосе сказал кок и поставил на пустой стол тарелку с едой. — Сейчас я вам все остальное принесу. — Он протер чистым полотенцем вилку и положил ее рядом с тарелкой.
Иллюзия присутствия невидимого капитана была такой сильной, что у Нагибина на какое-то время даже пропал дар речи. А кок здоровался с несуществующими людьми, рассаживал их, ставил тарелки, раскладывал приборы.
— Извините, любезный, — проговорил Саблин и махнул коку рукой. — Вы можете подойти к нам?
Кок с милой улыбкой подошел к столику, поправил колпак и проговорил:
— Ах да, я вам соль, перец и горчицу забыл поставить. Прошу извинить, сейчас исправлю.
— Да у него глаза абсолютно безумные! — сказал Виталий, заглянувший в лицо коку.
— Они у него словно из бутылочного стекла отлиты, — подтвердил Нагибин.
— Да, он и вправду сумасшедший, — согласилась с выводами товарищей Сабурова.
Кок тем временем принес подставку с солью и специями, пожелал приятного аппетита и стал переговариваться с несуществующими членами команды «Профессора Молчанова».
— Черт знает что такое. Это надо прекратить. Он с ума сошел. А ведь на флот людей со слабой психикой не берут, — прошептал Нагибин, поднялся из-за стола, положил руку на плечо коку и сказал ему: — Тут и без вас управятся. Пройдемте к нам на яхту. Мне кажется, что вы нездоровы. Вам нужна помощь.
— Какая помощь? — удивился кок. — Я абсолютно здоров. Зачем мне отсюда уходить? Кто-то же должен людей кормить. Вон и товарищ капитан недоволен. Он запрещает мне идти с вами. И вообще, кто вы такие? Я вас не знаю.
В остекленевших глазах кока на мгновение мелькнула тревога, но тут же растворилась в полном спокойствии.
— Вы не представляете, с кем говорите. Это контр-адмирал, между прочим, — заявил капитан-лейтенант.
— А почему я должен вам верить? — абсолютно резонно, словно бы стал нормальным, поинтересовался кок. — Сказать можно все что угодно. Я своему капитану подчиняюсь.
— Пошли! — Саблин попытался крепко схватить кока за руку и повести к выходу, но тот стал упираться.
Затем в нем проснулась нечеловеческая сила, с которой уже невозможно было совладать. Так случается со многими сумасшедшими.
Он освободился, обежал разделочный стол, схватил в руки старомодный секач с деревянной ручкой и истерично выкрикнул:
— Не подходите ко мне! — В глазах у кока появились слезы. — Я никуда не пойду. Я людей должен накормить. Они же голодные. А за нами все никак самолет не прилетит.
— От него толку все равно не добьешься. Спятил человек, — прошептал Нагибин. — Давайте оставим его на время в покое. Чутье мне подсказывает, что с кухни он никуда не денется. Нужно осмотреть станцию. Должно же быть какое-то объяснение всему этому. Не могли же бесследно исчезнуть три десятка хорошо подготовленных людей.
Нагибин и боевые пловцы вышли на улицу. Мела несильная поземка. Небо было серым. Но еще более мрачно смотрелась антарктическая станция, внезапно покинутая людьми.
— Надо осмотреть все помещения, — решил контр-адмирал.
На это ушло чуть больше часа. Картина была примерно одинакова повсюду. Люди словно по свистку сорвались со своих мест. Они оставили недопитым чай или кофе, недочитанными газеты и книжки.
В одном из жилых модулей Кате все же удалось обнаружить нечто важное, приближающее к разгадке. На стене висел пожелтевший, пересохший ватман с графиком дежурств двадцатипятилетней давности. Поверх таблицы с фамилиями, датами и временем несения службы современным маркером быстро и косо, но вполне разборчиво было написано: «Они убивают всех». После этой короткой фразы даже не стояла точка, словно кто-то отдернул человека, написавшего такие жуткие слова. На застеленной кровати лежал и маркер со снятым колпачком.
— Дела!.. — проговорил Нагибин. — Кто они? Почему убивают?
Наконец очередь дошла и до лабораторного корпуса. Вот тут следов хватало. В углу валялся порошковый огнетушитель. Тонкая пыль покрывала пол, на котором виднелись следы. Нагибин предупредительно вскинул руку, чтобы никто не входил в помещение. Он изучал его из тамбура.
— Непохоже, что тут тушили пожар. — Федор Ильич присел на корточки, склонил голову к плечу и стал изучать след рифленого ботинка. — Похоже на обувь американских морпехов. Но с уверенностью сказать не могу.
На полу по углам виднелись прямоугольники, не покрытые пылью.
— Похоже, отсюда что-то вынесли, — произнес Саблин. — Какие-то ящики. Сделано это было после того, как сработал огнетушитель. Похоже, ученые сопротивлялись насилию.
— Выходит, кто-то напал на станцию и похитил оборудование? — задался вопросом Нагибин. — Если судить по последним радиосводкам, которые были переданы с Лазаревской, научно-исследовательская группа Давыдовского доставила оборудование в целости и сохранности и даже успела приступить к исследованиям.
— Загадок меньше не становится, но хоть что-то проясняется, — задумчиво проговорила Сабурова. — Я, конечно, не психолог, но, судя по состоянию кока и найденной записке, тут случилось что-то ужасное. Вот у повара крышу и сорвало. Психика человека отказалась переварить этот ужас и просто отключила память. Он не может и не хочет вспоминать о случившемся. Так организм защищает себя.
— Я читал про подобные случаи в медицинской практике, — согласился с предположением Нагибин. — Надо возвращаться к коку и попробовать его разговорить, заставить вспомнить. Кое-каким методикам меня в академии учили, но это было давно. Не получится у нас, придется доставить его к специалистам.
— По-моему, он и здесь не пропал бы. Готовил бы обеды и кормил несуществующих полярников, — вставил Саблин.
По дороге к кухне они заглянули в ангар. Там стояли два вездехода с огромными пневматическими колесами.
— Кажется, Федор Ильич, вы говорили о трех вездеходах. Где же еще один? — спросила Катя.
Нагибин пожал плечами и сказал:
— Нам предстоит выяснить не только это. Остается надеяться, что руководитель группы, к счастью, отправился на изыскания. Причем не один. Если ему повезло, то он еще вернется вместе со своими людьми.
— Мало похоже на правду. — Катя скептически отнеслась к версии Нагибина. — Тогда почему рация вездехода не отвечает?
— Боюсь, что твой пессимизм оправдан, — согласился контр-адмирал.
Судя по ситуации в столовой, кок был уверен в том, что его товарищи уже пообедали. Он абсолютно бесстрастно сбрасывал в бачок нетронутую пищу и расставлял тарелки на посудомоечном агрегате. В кухне, несмотря на открытую дверь, было влажно и жарко.
— Спасибо за обед, было очень вкусно, — с серьезным видом произнес Нагибин.
— Приятно слышать. Я старался.
Контр-адмирал перевел взгляд на то место, где все еще стояла нетронутая тарелка, предназначенная для Ерохина.
— Товарищ капитан, разрешите присесть и представиться?.. Контр-адмирал Нагибин. Да-да, очень приятно, товарищ капитан. — Федор Ильич сделал вид, будто пожимает невидимую ладонь, после чего широким жестом пригласил подсесть к столу Саблина и Сабурову. — А это мои подчиненные. Нас интересует, что произошло на станции незадолго до того, как мы сюда прибыли.
Кока перестали интересовать грязные тарелки. Он выпрямился, немного подобрал живот, вытер руки полотенцем. В его остекленевших глазах мелькали отблески недоверия. Скорее всего, несмотря на сумасшествие и провалы в памяти, он справедливо подозревал, что его разыгрывают. Значит, все было не так уж безнадежно. Проблески сознания еще мелькали в его мозгу и были просто заблокированы стрессом.
— Как вы говорите, товарищ капитан? Ваш кок сможет прояснить нам ситуацию? — Федор Ильич вскинул голову, посмотрел в глаза служителю кухни и сказал ему: — Разве вы не слышите? Товарищ капитан просит вас подойти и рассказать все как было.
— Не слышу. — Кок покачал головой.
Саблин отвернулся, чтобы не было видно его лица, и произнес глухим голосом:
— Подойдите, пожалуйста. Сколько раз мне можно вам повторять?
Финт удался. Кок поверил, что слышит голос невидимого капитана. Он подошел к столу, присел на краешек стула и положил сцепленные в замок руки на колени.
— Вы видели здесь посторонних? — мягко спросил Нагибин и тут же резко потребовал: — Не отводите взгляд, смотрите мне в глаза.
— Да, видел.
— Кого?
— Вас.
— Какие же мы посторонние? — спросил Нагибин. — Мы же свои, на одном языке с вами разговариваем.
Кок наморщил лоб, резким движением снял колпак и задумался.
— Был здесь кто-то, а вот кто, никак не вспомню, — честно признался он.
— Товарищ капитан просит вас напрячь память. Вы же не станете подводить его? Мы прибыли сюда, чтобы узнать правду.
— Не помню!.. — Кок затряс головой, и в глазах его заблестели слезы.
Нагибин почувствовал, что тот близок к срыву. С одной стороны, имелся шанс, что нервный стресс освежит ему память. С другой — кок мог окончательно замкнуться, уйти в себя. Пока его связывали с внешним миром лишь профессиональные обязанности. Именно за них он и цеплялся. Все свое время занимался уборкой, приготовлением пищи, мытьем посуды и сервировкой. Теперь же незнакомые ему люди пытались вырвать его из этого уютного мирка, в котором он спрятался от опасности. Это вселяло в душу кока тревогу. Ему не хотелось возвращаться в тот ужас, который довелось пережить.
— Постарайтесь вспомнить. Вы, наверное, были здесь, на кухне, да? — мягко, но настойчиво втолковывал Нагибин. — Затем началась стрельба. И вы… — Федор Ильич, не мигая, смотрел в глаза немолодого кока.
— Да, был на кухне. Крутил фарш, — замогильным голосом произнес мужчина в белом халате. — Потом что?.. — Он наморщил лоб. — Я котлеты готовил, людей кормил, посуду убирал.
Из открытой двери донесся слабо различимый, но характерный звук. Это мог быть только стрекот винтов.
— Вертолет! — Катя повернула голову.
Все замолчали. До их слуха долетал шум приближающегося вертолета.
Кок вздрогнул, а затем истошно закричал:
— Вертолет! Вертолет! Они возвращаются! Нас всех убьют!
Нагибин и Катя с Виталием не успели среагировать. Несуществующий капитан Ерохин тоже куда-то запропастился и не отдавал своему коку никаких приказов. Тот действовал сам по себе.
Мужчина в белом халате метнулся к разделочному столу, схватил секач, а затем юркнул к духовке, распахнул дверцу и исчез внутри. Саблин бросился к духовке, с трудом сумел открыть широкую дверцу, потому как кок цеплялся за нее, и стал выковыривать из плиты несчастного человека. Но тот отбивался, кричал. Единственное, что удалось каплею, так это завладеть секачом.
Гул винтов стал уже совсем явственным. Машина шла на снижение.
— Оставь его, — приказал Нагибин. — У нас, кажется, гости. Я вовсе не уверен в том, что они настроены миролюбиво.
Саблин закрыл духовку и машинально посмотрел, не включена ли плита. Ручка регулятора температуры стояла на нуле. Кок перестал кричать и затаился в духовке. Саблин на всякий случай забросил секач на верхнюю полку и вышел из кухни вслед за Нагибиным и Катей.
В небе над станцией закладывал круг небольшой ярко-желтый вертолетик, обтекаемый, как капля. Снизу он казался игрушечным. Большие панорамные стекла, зализанный аэродинамический корпус. На дверце виднелся герб Аргентины.
— AS-350 французского производства, — тут же заявила Сабурова. — Хорошая машина.
— Вот только хорошие ли в ней прилетели люди? — мрачно заметил Саблин, сжимая в руке карабин.
Вертолет приветственно качнулся в воздухе и стал снижаться. Посадка прошла не очень гладко: то ли за рычагами сидел не слишком умелый пилот, то ли что-то было неисправно.
Люк открылся, и на снежный наст спрыгнул молодой улыбающийся мужчина в куртке-аляске. Он же сбросил капюшон, позволив ветру трепать длинные, жесткие, как проволока, черные волосы. Следом выбрался и пилот.
— Кажется, у них при себе нет оружия, — прошептал Саблин.
— А ты в карманы к ним заглядывал? — так же тихо ответила Катя.
Латиноамериканцы, продолжая радостно улыбаться, подошли ближе, поздоровались и представились полярниками с аргентинской станции, расположенной неподалеку. Одного звали Гомес Гуихарро, а второго — Педро Лопес.
— Ну вот, наконец-то у нас появились соседи, — с сильным акцентом произнес Гуихарро по-английски.
— Ваша станция двадцать пять лет находилась на консервации. Всегда приятно увидеть в Антарктике свежие лица. — Лопес широко улыбнулся.
Нагибин, Катя и Виталий все еще вели себя настороженно. Нельзя было исключить, что к происшедшему на Лазаревской аргентинцы имели самое прямое отношение. Многие политические деятели этой страны считали часть территории Антарктиды своей и очень ревностно относились к появлению иностранцев на «их землях».
Могло оказаться, что эти двое прилетели докончить начатое или же просто проверить, разузнать, кто еще и с какой целью появился на обезлюдевшей станции. Поэтому Нагибин, Саблин и Сабурова не стали особо распространяться о том, кто они такие, нисколько не возражали против того, что их принимали за полярников, прибывших на российскую станцию.
Сделать это было не так уж и сложно. Аргентинцы оказались весьма болтливыми и большую часть времени тараторили сами.
— Извините, что с пустыми руками наведались в гости, — энергично жестикулируя, проговорил Гуихарро. — Но мы не надеялись тут никого застать. По сведениям, которые дошли до нас, вашу станцию планировалось расконсервировать недели через две. У нас поломка случилась. Думали, что уже не дотянем до своей станции Сан-Мигеле.
Саблин вновь усмехнулся. Когда у людей, говорящих по-испански, дело доходит до раздачи названий, то все у них становится святым из-за этой вот приставки «сан». Будь то корабль, город, антарктическая станция или банка сардин.
— Поломка серьезная? — участливо поинтересовалась Сабурова, при этом пристально заглядывая в глаза аргентинцам, чтобы определить, врут они или говорят правду.
— Это как сказать. — Лопес усмехнулся. — Когда вертолет на земле, то сущие пустяки. А вот когда идешь на высоте в километр и у тебя начинает барахлить гидравлика, то это сущий кошмар. Подтверди, Гомес.
— Я, честно говоря, чуть не обделался, — подтвердил Педро. — Вертолет стал совсем неуправляемым. Гидравлическое масло виновато. Не умеют у нас в Аргентине делать такое, которое подходило бы для полярных широт. Застывает, а то и хлопья парафина в нем выпадают. Вот вы, русские, производите хорошее масло. У вас же чуть ли не половина страны за полярным кругом лежит, вот и научились.
— Признаюсь, я едва удержался от соблазна, когда здесь еще никого не было. — Гомес повел рукой, указывая на модульные домики Лазаревской. — Мне жутко хотелось приземлиться здесь и украсть бочку антарктического гидравлического масла. Вот тогда мы точно не знали бы проблем.
— Вообще-то у нас его называют арктическим маслом. А еще веретенкой, — сказал Саблин.
— Но суть-то от этого не меняется, — ответил Гомес.
— Бочку я вам не обещаю, но пару канистр презентовать сможем прямо сейчас. Мы вообще-то тут не хозяева, поэтому широких жестов делать не вправе.
— Мы уж чем-нибудь вас отблагодарим, — пообещал Педро. — Вы аргентинские вина употребляете?
— Как-то не приходилось.
— Вот и попробуете. Ждем вас в гости.
— Пошли!.. — Саблин хлопнул Гомеса по плечу и повел к складу горюче-смазочных материалов.
— У меня для вас тоже есть угощение. Я сейчас принесу. — Катя мило улыбнулась и зашагала к кухне.
Нагибин остался с Педро лицом к лицу и посмотрел ему в глаза. Аргентинец, как, впрочем, и большинство южан, самую малость напоминал проходимца, но на страшного злодея походил мало. Как показалось Федору Ильичу, максимум, на что он был способен, так это украсть бочку гидравлического масла. Да и то в случае, если станцией никто не пользовался уже лет десять.
— Много у вас людей на станции? — поинтересовался контр-адмирал.
Сам-то он численность персонала знал отлично, просто проверял аргентинца на вшивость — соврет или скажет правду.
— Пятнадцать человек. Но скоро будет всего двое. На время полярной ночи остаемся лишь мы с Гомесом, чтобы поддерживать жизнедеятельность станции.
По всему выходило, что аргентинец не врал. Вскоре вернулась Катя. Она несла две тарелки, закрученные в полотенца. Одна из них закрывала другую, а между ними лежали котлеты.
— Угощайтесь. Наш повар сегодня перестарался, сделал больше, чем было надо.
Педро взял салфетку, подхватил ею котлету и двумя пальцами поднес ко рту.
— Просто чудесно! Надо же, как сильно ваша кухня отличается от нашей!.. — Он откусывал мелкие кусочки и зажмуривал глаза от удовольствия.
Гомес с Саблиным принесли две канистры масла. Гуихарро все-таки засомневался, стоит ли заменять его прямо здесь. Неплохо было бы связаться с сервисным центром производителя вертолета и уточнить, подойдет ли российский нефтепродукт.
Аргентинцы поблагодарили «коллег» за гостеприимство и стали прощаться.
— Не боитесь лететь? — прищурившись, спросила Катя.
— А мы высоко подниматься не станем, — спокойно ответил Гомес, махнул рукой и направился к вертолету.
— В ближайшее время ждем вас в гости, — почему-то обращаясь к одной Сабуровой, проговорил Педро и двинулся вслед за соотечественником.
Вертолетный винт разогнался, поднял облака снега. Полозья изящной желтой машины оторвались от наста. Как и обещал пилот, AS-350 пошел низко, метрах на сорока-пятидесяти, и вскоре скрылся за горным хребтом.
— Ну и как вам соседи? — поинтересовался Нагибин.
— По-моему, они какие-то мутные, — поставил диагноз Саблин.
— Ты подобрал правильное слово, — согласилась Сабурова.
— В чем же эта мутность заключается? — пожелал получить разъяснения контр-адмирал.
— Они не за маслом прилетали. Да и вертолет у них в полном порядке, — убежденно произнесла Катя.
— Думаешь, эти аргентинцы причастны?..
— А с какой стати кок так всполошился, заслышав стрекот вертолетных винтов?
— Кстати, нам стоит к нему вернуться, а то еще задохнется в духовке, — предложил Нагибин.
Военные моряки заглянули на кухню и поняли, что контр-адмирал опасался зря. Кок в перепачканном халате сидел за столом, подперев голову руками, и раскачивался из стороны в сторону. Он нервно дернулся, заслышав шаги.
Нагибин предупредительно поднял руку и сказал:
— Не бойтесь, мы свои.
— Какие свои? Я вас не знаю. — Кок опасливо косился на пришедших.
— Мы же только что говорили с вами, — участливо напомнила Сабурова. — Вы сказали, что ничего не помните.
— Кто это все сделал? — Кок указал на приготовленный обед.
— Как я понимаю, это вы его приготовили. — Нагибин подсел к столу, заглянул в глаза мужчине в перепачканном халате и напрямую спросил: — А где капитан Ерохин?
— Наверное, его убили, — упавшим голосом произнес кок. — Как и всех остальных. Я все вспомнил. Делал фарш, а потому не сразу заслышал стрельбу. Затем сюда забежал моторист. Они убили его, а я прятался в духовке. Они искали меня, но так и не нашли. А потом их не стало. Когда я выглянул, вертолет уже подымался в воздух.
— Какой вертолет? — спросил Нагибин.
— Я не разбираюсь в них, не знаю моделей.
— Такой небольшой, желтый? — спросила Катя.
— Нет, он был здоровенный, серый.
— Можете нарисовать? — Нагибин достал записную книжку, раскрыл на чистой странице и сверху положил ручку с золотым пером.
Контр-адмирал отличался консерватизмом. Он, например, не пользовался шариковыми ручками. Лишь карандашами и вечными перьями.
Кок, склонив голову набок, неумело нарисовал громоздкий вертолет с двумя несущими винтами.
— Похоже на «Чинук», — заметил Нагибин. — Вы слышали, на каком языке они разговаривали?
— По-английски. — Руки у кока тряслись, подрагивали и губы.
Он выглядел так, словно сильно отравился или не спал несколько ночей. Его лицо, до этого вполне благодушное, сделалось мрачным, уставшим, измученным. Этот человек словно сразу постарел лет на десять.
Нагибин сунул руку во внутренний карман и извлек из него плоскую фляжку из нержавейки.
— Вам надо выпить. Это поможет. Здесь хороший коньяк.
— Но…
— Я ношу спиртное не для себя, а для таких вот случаев. Смело пейте, все сразу и до дна.
Кок поднес горлышко ко рту и принялся жадно пить, даже встряхнул фляжку, выбивая из нее последние капли. Лицо его слегка порозовело.
— Ну и как, помогло? — спросил Нагибин.
— Легче стало, — признался кок. — Так что же случилось со всеми? Вы никого не нашли?
— Найдем, обязательно разыщем, — пообещал Федор Ильич.
Кок хотел вернуть фляжку Нагибину, но та выскользнула из ослабевших пальцев и звонко ударилась об пол. Мужчина попытался поднять ее, качнулся и чуть не свалился со стула.
— Сидите, я сама. — Катя нагнулась, но не смогла дотянуться до упавшей фляжки.
Ей пришлось присесть на корточки, и взгляд ее скользнул под скамейку. Что-то поблескивало в дальнем углу. Она протянула руку, двумя пальцами взяла тускло поблескивающий цилиндрик и положила его на стол.
— А вот это уже что-то. Гильза!.. — сказала Сабурова.
Нагибин развернул находку донцем к себе, посмотрел на маркировку и заявил:
— Я с уверенностью могу сказать, что это гильза от автоматической винтовки «М-16», калибр пять целых пятьдесят шесть сотых миллиметра. Принята на вооружение во многих странах НАТО.
Через час моторная яхта все еще стояла у причала. Кок спал в каюте. Катя сделала ему инъекцию мощного успокоительного. Николай Зиганиди дежурил у эхолота. В кают-компании, вокруг невысокого журнального столика, на котором лежала стреляная гильза, сидели контр-адмирал Нагибин, Саблин и Сабурова.
— Подытожим то, что нам известно. — Федор Ильич опустил ладонь на столешницу. — «Профессор Молчанов» был затоплен в результате диверсии. Мина на нем была установлена с таким расчетом, чтобы судно затонуло не сразу. Самая ценная часть оборудования, а также ученые и команда должны были оказаться на берегу. Затем кто-то попытался помешать вам обследовать трюм «Профессора Молчанова».
— Разрешите сделать уточнение, — вставил Виталий.
— Не только разрешаю, но и требую, — отозвался контр-адмирал.
— Судя по всему, у людей, напавших на нас с Катей, где-то неподалеку имеется база. У самоходной платформы небольшой радиус действия. Никаких судов поблизости не наблюдается.
— Существенное уточнение, — согласился Нагибин. — Как же можно объяснить появление аквалангистов на самоходной платформе?
— Ближайшее обжитое место от Лазаревской — это аргентинская станция Сан-Мигеле.
— Хочешь сказать, что на Лазаревскую напали аргентинцы? — спросила Катя. — В таком случае хочу напомнить, что в Аргентине язык испанский и она не состоит в НАТО. — Женщина катнула гильзу пальцем, и та, позванивая, подкатилась к Саблину.
— Я на их месте тоже избегал бы говорить по-испански и постарался бы оставить следы, уводящие в сторону. — Виталий катнул гильзу обратно к Сабуровой.
— Так или иначе, но произошло нападение на станцию, — продолжил Нагибин. — Несомненно, часть людей была убита, другие захвачены и похищены вместе с аппаратурой. Агрессоры передвигались на вертолете. Это предположительно был «Чинук». Вот и все, что мы имеем в сухом остатке. А теперь от прошлого перейдем к настоящему. Вы — единственная профессиональная группа, находящаяся на данный момент в Антарктике. Больше, чем вы, о случившемся не знает никто. Времени в обрез, приближается полярная ночь, и скоро все здесь окажется сковано льдами. Будем надеяться, что часть наших людей все же уцелела. Ваша задача — отыскать их и попытаться освободить. Также необходимо попробовать вернуть похищенную геолого-разведочную аппаратуру. Однако, учитывая, что Антарктика является демилитаризованной зоной, вы не можете действовать здесь открыто. Я свяжусь с командованием и попытаюсь в самое ближайшее время подобрать подходящее легендирование, которое обеспечит вам свободу действий. Можете рассчитывать на всю возможную помощь. К вашим услугам спутниковый мониторинг. Все снаряжение, находящееся на станции, в вашем распоряжении. Если понадобится что-нибудь еще, я обеспечу доставку по воздуху.
