Книга: Всплытие невозможно
Назад: Глава 3
Дальше: Глава 5

Глава 4

Испытание самой последней разработки российских оборонщиков – атакующей подлодки – подходило к концу. Сверхсекретная субмарина хоть и не числилась еще в составе ни одного из российских флотов, но уже имела свое имя. Идея назвать ее неброско «Щукой» принадлежала контр-адмиралу Нагибину. А почему бы и не назвать чудо современной техники в честь легендарных советских субмарин времен Второй мировой войны из серии «Щ»? Подлодки этой серии моряки любовно называли «щуками».
Позади остались доставка «убийцы авианосцев» во Владивосток, ночной спуск на воду, где доживают свое, ржавея у пирсов, списанные атомные ракетоносцы, и короткие проводы в первый поход – как и положено, произведенные под Андреевским стягом и коротким напутствием «крестного» этого проекта – контр-адмирала Нагибина. А затем «Щука» скрылась в туманной темноте.
Автономные испытания в Японском море уверенно подтверждали один за одним технические параметры, а в чем-то даже превосходили их: «скорость хода», «предельная глубина погружения», «бесшумность».
Командиру подлодки кавторангу Дулову только и оставалось, что трижды поплевать через левое плечо и суеверно добавить: «чтоб не сглазить». И вот когда программа испытаний оказалась исчерпанной, пришло время открыть очередной конверт, хранившийся в сейфе. Кавторанг озадаченно прочитал приказ – прибыть в подводном положении в заданный квадрат в расчетное время, осуществить всплытие и ожидать, сохраняя радиомолчание. Зачем это надо сделать, почему выбран квадрат в открытом море и чего именно следует ожидать – так и оставалось загадкой. Но во флоте, как и в вооруженных силах вообще, приказы не обсуждаются, их следует выполнять. А потому, когда Дулов появился на центральном посту, он скомандовал:
– Подъем на перископную глубину. Влево на двадцать градусов. Курс…
Штанга перископа скользнула вверх. Кавторанг раскрыл ручки и припал к новенькой резиновой маске, все еще пахнущей бактерицидной пропиткой. В пределах видимости не находилось ни одного судна.
Солнце уже клонилось к западу. По большому счету можно было идти в надводном положении на работающем дизеле, параллельно заряжая аккумуляторы. Заодно экипаж смог бы подняться на палубный настил и подышать свежим воздухом. Но опять-таки приказ нельзя нарушить, хоть и не чувствуешь необходимости его выполнять.
– Поднять шноркель, – отдал приказ командир.
Есть у субмарин такое хитрое приспособление – выдвижная телескопическая труба. Лодка остается на перископной глубине, а вот конец трубы поднимается над волнами. Можно и помещение проветрить, и запасы воздуха пополнить, и на дизель перейти.
Штурман уже обсчитал новый курс и доложил, что «Щука» прибудет в заданный квадрат к двум часам ночи.
Командир подошел к акустику, сидевшему за отдельной выгородкой. Лицо моложавого мичмана было напряженным. Он придерживал указательными пальцами закрепленные на голове большие наушники; глаза прикрывали солнцезащитные очки, через щеку тянулся бугристый, давно заживший шрам.
– Ну, что там у нас? – как-то совсем по-домашнему поинтересовался кавторанг, тронув мичмана Прошкина за плечо.
– Слышу только море, товарищ командир. Чисто и на воде, и под водой.
– Перейти на дизель, – отдал приказ кавторанг.
Заработали мощные двигатели, стала ощутима легкая вибрация.
Акустик «Щуки» был уникальным человеком. Наверное, подобного ему не имелось ни в одном военно-морском флоте мира. Вот уже два года, как Прошкин ослеп. Случилось это во время пожара на атомном ракетоносце, где он тогда проходил службу. Естественно, его, как инвалида, списали на берег. Но молодой подводник не сдался и через год тренировок уже пытался доказать военврачам, что вполне может вернуться на службу в военно-морской флот на должность акустика. Конечно же, от него отмахивались – никто из медиков не хотел брать на себя такую ответственность. К счастью Прошкина, о странном инвалиде по зрению доложили контр-адмиралу Нагибину. А Федор Ильич любил людей упорных, неординарных, ставивших перед собой недостижимые цели. Он первый отнесся к Прошкину с полным пониманием. Скидок на увечье не делал, его интересовала только профессия. Вот тут-то и оказалось, что слепота обострила слух у мичмана до сверхъестественных возможностей. Он безошибочно определял людей по звуку их дыхания, мог передвигаться в незнакомом помещении, ориентируясь на не слышное для обычного уха эхо, отраженное предметами. Правда, от финального эксперимента, предложенного самим Прошкиным, Нагибин отказался. Тот уверял, что может вести машину по городу в часы пик, лишь бы это был кабриолет, что позволяло бы различать звуки. И чем больше машин вокруг – тем лучше, легче ориентироваться, кто разгоняется, кто тормозит перед светофором, кто трогается. И когда Нагибин подбирал экипаж для будущей подлодки, он и предложил Дулову кандидатуру необычного акустика.
«Если согласишься, не пожалеешь», – пообещал контр-адмирал.
Теперь у командира субмарины отпали последние сомнения. Он был уверен, что Прошкин просто не способен ошибиться. Он даже услышит, как маленькая рыбешка проплывет мимо «Щуки», и непременно назовет ее вид и размер.
Аккумуляторы уже были заряжены, запасы воздуха пополнены. Субмарина прошла последние мили и оказалась в заданном квадрате. Стрелки на часах, как и обещал штурман, показывали два часа ночи. И хоть Прошкин вновь подтвердил, что других кораблей и судов поблизости нет, Дулов все же поднял перископ.
Ночь стояла туманная. Горизонт не различался, небо сливалось с морем. Небольшие волны прокатывались над лодкой, то и дело брызгая в объектив перископа. Дулов скомандовал «всплытие». Тихо загудели насосы, прокачивая балластные цистерны, наполняя их воздухом. Субмарина медленно всплыла и закачалась на волнах.
Какое это удовольствие – отдраить люк и почувствовать, как свежий морской воздух врывается в легкие! Дулов прекрасно понимал, что значит для экипажа, хоть на короткое время, выбраться из тесного нутра подлодки под открытое небо, дышать полной грудью, иметь возможность смотреть вдаль, а не в переборку, до которой рукой подать. А потому внутри «Щуки» остались лишь те, от кого зависела жизнедеятельность субмарины.
Туман понемногу густел, наплывал клочьями. Командир со старпомом стояли у боевой рубки. Экипаж прогуливался по палубному настилу, звучали негромкие разговоры. Звуки тонули в тумане, как в вате.
Кавторанг Дулов настороженно относился к своему заместителю-старпому. Он не мог еще точно сформулировать, что именно его не устраивает в капитане третьего ранга Олеге Решетникове. На первый взгляд более исполнительного человека было бы трудно отыскать. Не зря же Нагибин рекомендовал его командиру в заместители. Дулов любил людей инициативных, неординарных. Именно таким и был Решетников. Вот разве что слишком рьяно он относился к исполнению инструкций и предписаний.
– Игорь Игнатьевич, – негромко обратился старпом к командиру. – У меня есть на примете отличный акустик…
Решетников вопросительно посмотрел на Дулова, ожидая, как он отреагирует на вступление.
– Возможно, твой протеже и отличный специалист, но я целиком и полностью удовлетворен работой мичмана Прошкина. Так что подыщи другую субмарину, где с личным составом напряженка.
– Зря вы так, товарищ командир, – перешел на официальный тон Решетников. – Я же о деле пекусь. Мичман Прошкин идеален в штатной ситуации. А если, не дай бог, ЧП? Скажем, пожар, когда каждая пара рук на счету, а судьбу экипажа решают секунды.
– Типун тебе на язык, старпом.
– Инструкции и правила не от хорошей жизни пишут. За каждой строчкой и положением десятки загубленных жизней стоят.
– Старпом, – командир повернулся к Решетникову лицом. – Лет шестьдесят тому назад тебя бы назвали паникером и отправили бы в расход. А что насчет инструкций, то я могу тебе на досуге показать с десяток, которые одна другой противоречат. Другого экипажа у меня для тебя нет. Ясно?
– Ясно, товарищ капитан первого ранга, – вздохнул Решетников.
– Не так шумно вздыхай, Прошкин-то море слушает. У него от твоих вздохов в ушах заложит, да и подлодку нашу демаскируешь…
Старпом передернул плечами, демонстрируя, что лично к Прошкину он ничего не имеет и уважает его настойчивость, но подплав – это не благотворительная организация.
Внезапно Дулов почувствовал необъяснимую, почти мистическую тревогу, словно за ним из тумана наблюдал кто-то невидимый. Этого быть не могло «по определению». Акустик обязательно определил бы подходящий к ним корабль или судно по звуку двигателя. Конечно же, радар «Щуки» был выключен, чтобы не засветиться, но работал пассивный сонар – он бы уже точно засек чужой радар.
– Почудилось, – чуть слышно произнес кавторанг, обращаясь к самому себе.
– Вы что-то сказали, товарищ командир? – поинтересовался старпом, но ответа не дождался.
Внезапно в тумане по левому борту ярко вспыхнул прожектор, его свет лизнул палубу субмарины. Члены экипажа застыли в изумлении, ожидая приказа. Световое пятно покачивалось, приближаясь.
– Что такое? – Брови Дулова поползли вверх.
Командовать «погружение» было слишком поздно. Из тумана выплыла небольшая деревянная яхта под косым парусом. Еще немного, и она бы врезалась в борт субмарины. Но столкновения не произошло. На яхте натужно заурчал стартер, застучал двигатель, вода за кормой вспенилась. Судно неторопливо повернулось и стало к «Щуке» боком.
– Твою мать, – прошептал старпом.
– Отставить, – почти беззвучно промолвил командир. – Если что, говорить буду я, и только по-английски. – Он покосился на мокрый Андреевский стяг над кормой подлодки; тот лишь угадывался в тумане и вполне мог сойти издалека за любой другой флаг. Ну, а поскольку на рабочих комбинезонах экипажа «Щуки» не было знаков различия, то можно было попытаться в случае чего представиться кем угодно – хоть американцами, хоть новозеландцами. Приличный английский был для всех членов экипажа обязательным.
Прожектор на яхте продолжал освещать подлодку. Из-за него было невозможно разглядеть и флаг, под которым она ходила. Пауза явно затягивалась. То ли капитан яхты совсем обалдел, чуть не врезавшись посреди открытого моря во всплывшую подлодку, то ли боялся, раздумывая, стоит ли высовываться на палубу. Вполне могло оказаться, что субмарина принадлежит КНДР, а с этими отморозками лучше не пересекаться даже в нейтральных водах – потопят, не задумываясь.
Дулов проклинал эту ночь. Надо же было такому случиться, чтобы повстречать парусную яхту, которую ни один акустик в мире не может услышать, да еще чтобы она шла без бортовых огней и с выключенным радаром!.. Это был для него огромный прокол как для командира. Бездарно засветил секретную субмарину, с яхты ее уже могли сто раз сфотографировать и снять на видео.
«Как минимум «неполное служебное соответствие» светит, – успел подумать Дулов и добавил в сердцах: – Придется килограммы бумаг писать, объясняя случившееся…»
И тут на палубе яхты обозначилось движение. Прожектор ушел в сторону, на мачте вспыхнул фонарь. Командир «Щуки» меньше всего ожидал увидеть контр-адмирала Нагибина, но это был именно он – Федор Ильич стоял у борта и спокойно смотрел на застывший экипаж субмарины. Матросы уже спускали с яхты штормтрап.
– Поднимайтесь ко мне на борт, товарищ кавторанг, – не очень приветливо приказал контр-адмирал.
Пришлось повиноваться.
Нагибин и Дулов сидели в небольшой каюте. Яхту покачивало, но понять это можно было лишь по тому, как переливается минеральная вода в пластиковой бутылке на столе. Настоящий морской волк скорее ощутит дискомфорт на твердой земле.
– Я уже ознакомился с шифрограммой по предварительным итогам испытаний, – негромко проговорил контр-адмирал. – Впечатляет. Экипаж поработал на славу.
– Я хотел бы…
– Давайте обойдемся без объяснений с вашей стороны, – поморщился Нагибин. – Я заранее знаю все ваши доводы в оправдание только что произошедшего инцидента. Он, честно говоря, и был с моей стороны провокацией. С того самого момента, когда вы вскрыли последний конверт. Даже не знаю, могли бы вы его предотвратить. Скорее всего, нет. В последнюю очередь виноват ваш акустик. Небольшую деревянную яхту, идущую под парусами, услышать невозможно. Ее мог бы засечь радар, но я сам поставил вам условие сохранять полное радиомолчание. А пассивный сонар в данном случае бессилен. Воспринимайте внезапную встречу с яхтой как напоминание о том, что в море всякое может произойти; как напоминание о том, что расслабляться нельзя ни в какой ситуации, а настоящий командир всегда что-нибудь да придумает. Так что оргвыводов пока не последует.
– Учтем на будущее, товарищ контр-адмирал.
– А теперь перейдем к делу. Наша сегодняшняя встреча произошла не только потому, что я решил эффектно вас уколоть и напомнить о бдительности. Испытания – это хорошо, но не мне вам рассказывать, что даже самые строгие экзаменаторы подсознательно «играют» на стороне испытуемых.
– Другими словами – подсуживают?
– Естественно. Это вам любой психолог подтвердит, – прищурился Нагибин. – Настоящим испытанием может стать только выполнение реального задания, когда игра пойдет всерьез. И вот случай подвернулся. Ваша «Щука» оказалась в нужное время в нужном месте, и не использовать это обстоятельство – взять грех на душу.
Дулов подался вперед:
– Слушаю, товарищ контр-адмирал.
– Наши соседи – КНДР – затевают масштабные военно-морские учения, в которых будут задействованы надводные и подводные корабли Восточного флота. Что вы знаете о ВМФ Северной Кореи?
– В составе ВМФ Северной Кореи служат сорок шесть тысяч человек. Срок службы по призыву от пяти до десяти лет, – принялся докладывать Дулов. – ВМФ состоит из двух флотов: Восточного и Западного. В силу географических причин обмен кораблей между флотами невозможен. Поскольку вы упомянули об учениях Восточного флота, то могу сказать, что действует он в Японском море, в его составе десять эскадр примерно из четырехсот семидесяти кораблей. Штаб расположен в Тхейдонге. В составе флота три фрегата, два эсминца, восемнадцать малых противолодочных кораблей, четыре советские подлодки, двадцать три – китайского производства, а также около пятидесяти малых и сверхмалых подводных лодок и две плавучие базы для них…
– Достаточно, кавторанг. Вы настолько же полно информированы и по другим военно-морским флотам?
– Нет, товарищ контр-адмирал. Просто освежаю знания по регионам, в которых предстоит действовать.
– Отлично. Еще раз убеждаюсь, что сделал правильный выбор. Так вот. Подготовка к учениям Восточного флота окончена. Начало назначено на послезавтра. – Контр-адмирал положил на стол папку. – Здесь документы, ознакомитесь с ними чуть позже. Основной элемент учений – запуск ракеты, способной доставлять ядерный заряд, по условной цели. Вы должны быть в курсе того, что с ракетной программой у Пхеньяна не клеится. Их ракеты большой дальности или взрываются при старте, или летят в любую сторону, но только не в нужную. Еще не было ни одного целиком успешного испытания. Поэтому их военные и предложили вернуться к старой, забытой программе немецкого Кригсмарине времен Второй мировой. Подлодки-ракетоносцы Пхеньяну не по карману. Вот и решили осуществить запуск с плавучей платформы, которая с пусковой установкой транспортируется поближе к цели. Теперь достаточно и ракеты средней дальности. Ваша задача: скрытно приблизиться к кораблям, буксирующим платформу, просканировать и записать переговоры техников, экипажей, персонала, расчетов. У нас всегда много вопросов к Северной Корее по заявленным силам и средствам, целям, задачам учений. Обычно официальные данные сильно отличаются от реалий. Затем вам предстоит уйти в квадрат, где будет расположена учебная плавучая цель, оценить результаты стрельб и по возможности подобрать фрагменты ракеты.
* * *
Две эскадры Восточного флота КНДР покинули базу Вонсан и вышли в Японское море. Флагманский фрегат «Сохо» в сопровождении двух эсминцев тянул за собой в полузатопленном состоянии массивную баржу, на которой под складками брезента и маскировочной сетью угадывалась пусковая ракетная установка.
На флагманском корабле в кают-компании адмирал Пак Нам Чхоль нервно мерил шагами помещение. Мягкий ковер гасил звуки шагов. Адмирал то и дело поглядывал на портрет несменяемого руководителя Северной Кореи Ким Ир Сена. Фотографы и художники постарались – великий вождь, хоть и был уже покойником, но все равно, казалось, смотрит с портрета словно живой, будто присутствует на флагманском корабле. И взгляд его был таким же таинственным, как у леонардовской Джоконды. Адмиралу казалось, что пару минут тому назад покойный вождь смотрел на него с отеческой улыбкой и глаза Ким Ир Сена лучились добротой. А вот стоило пару раз мотануться по кают-компании и глянуть на портрет снова, как взгляд вождя становился уже строгим и требовательным – мол, помни, адмирал, партийное руководство не для того поставило тебя на высокую должность и обеспечило материальными благами – даже доступ в Интернет предоставило, – чтобы ты расслаблялся. Мы с тебя по всей строгости спросим за выполнение ответственного партийного задания.
Пак Нам Чхоль остановился у огромного стола, занимавшего чуть не половину кают-компании. На столешнице была расстелена огромная, склеенная из отдельных кусков карта Японского моря, а на ней по старинке расставлены макеты кораблей эскадры. Модельки были выполнены любовно, в подробностях, в деталях повторяя реальный фрегат, эсминцы и корабли сопровождения. Даже пусковую установку на барже прикрывал клочок шелковой материи вместо грубого брезента.
Адмирал полистал метеосводки. С северо-востока надвигался циклон, обещавший сильный шторм. Пак Нам Чхоль глянул на хронометр, висевший над входом. Секундная стрелка неровно дергалась, приближаясь к двенадцати. Точно в назначенное время дверь с круглым иллюминатором отворилась, и в кают-компанию вошел старлей Ким Ен Джун – легенда Восточного флота, возглавлявший диверсионную группу из подводных пловцов. Его обязанностью было готовить диверсии против южнокорейских кораблей и судов, с использованием миниатюрных подводных лодок корейского производства. Эти маленькие субмарины были просты и надежны, как автомат Калашникова, и обычно использовались в деле лишь один раз.
Ким Ен Джун строевым шагом приблизился к адмиралу и доложил, что прибыл на флагманский корабль вместе с группой из десяти лучших подводных пловцов Восточного флота.
– Отлично, старлей. – Адмирал сделал Ким Ен Джуну знак, что он может расслабиться и не стоять навытяжку.
После чего Пак Нам Чхоль негромко произнес:
– Об истинной цели учений будет знать лишь ограниченный круг людей; вы и ваши спецназовцы одни из них. Сейчас я введу вас в курс дела.
Ким Ен Джун с непроницаемым лицом выслушал вводную адмирала о том, что русские создали суперсовременную мини-подлодку, убийцу авианосцев, и теперь проводят в Японском море ее испытание. О том, что спецслужбам КНДР удалось похитить одного из инженеров, проводивших ходовые испытания подлодки. О том, что узнать от него удалось немного: некоторые технические характеристики и возможности новейшей субмарины, а также некоторую информацию личного характера. В частности, похищенный инженер сообщил фамилию и звание командира подлодки и дал ему характеристику: предельно честный, свято соблюдающий морские традиции, пойти на предательство родины не способен.
– …подлодка сейчас где-то рядом. Но ни у нас, ни у других флотов мира нет средств, чтобы ее обнаружить. Ваша задача – сделать невозможное, захватить эту подлодку вместе с экипажем.
Ким Ен Джун кивнул и посмотрел в глаза Пак Нам Чхолю – мол, план захвата уже существует или его следует разработать?
– План уже разработан мною и согласован, – не без гордости заявил адмирал. – Официальная цель учений заявлена – отработка пуска ракеты с плавучей платформы. В качестве учебной цели будет использована списанная плавучая рембаза. И мы ее разместим вот здесь, отбуксируем вот сюда. – Пак Нам Чхоль достал из лакированной деревянной коробки макет рембазы и водрузил в юго-восточной части карты. – Что вы можете сказать по этому поводу?
– Могу заметить, что русские постараются первыми выйти к цели после попадания в нее ракеты, чтобы подобрать фрагменты. А значит, будут крутиться где-то неподалеку, – бесстрастно проговорил командир группы подводного спецназа и добавил: – Но во время учебного пуска в этом квадрате будет свирепствовать шторм. Не лучше ли переместить цель в более спокойное место, товарищ адмирал?
– Нет, не лучше, – ухмыльнулся Пак Нам Чхоль. – Их подлодка, конечно же, всплывет, иначе фрагменты им не подобрать. Но даже ваши люди, старлей, не смогут неожиданно на них напасть. Русские подводники будут начеку. Нужно их обмануть. – Адмирал запустил руку в лакированную деревянную коробку, извлек макет простого рыбацкого сейнера и поставил его на карту неподалеку от макета рембазы.
Ким Ен Джун, склонив голову на плечо, присмотрелся к сейнеру:
– Разрешите, товарищ адмирал, угадать ваш замысел?
– Что ж, попробуйте, – улыбка на губах Пак Нам Чхоля сделалась шире, он не сомневался в правильности своего плана.
– Отправной точкой следует выбрать слабость командира субмарины, которую предстоит захватить, – буквальное следование морским традициям.
– Вы считаете это слабостью? – с улыбкой поинтересовался адмирал.
– В данном случае – да. Мне и моим людям предстоит взойти на борт сейнера под видом обычных рыбаков и оказаться в районе учений в нужное время и в нужном месте.
– Вы угадали, старлей – я на это и рассчитывал. Мы понимаем друг друга с полуслова, – произнес адмирал…
Еще около часа Пак Нам Чхоль и Ким Ен Джун обсуждали в кают-компании детали предстоящей операции. И чем дольше шло обсуждение, тем больше адмирал верил в успех своего предприятия.
А между тем российская суперсовременная субмарина «Щука» находилась неподалеку от флагманского фрегата «Сохо», прячась в глубине Японского моря чуть ли не под самой баржей с пусковой установкой. Чувствительные сканеры подлодки фильтровали переговоры в эфире, но, к сожалению, даже такой продвинутой технике оставались недоступными тихие голоса, звучавшие в кают-компании.
Кавторанг Дулов просто делал свою работу. Теперь у него уже имелся полный список плавсредств, участвующих в учениях. А также ему удалось перехватить точные координаты учебной цели. Оставалось только выдвигаться на северо-восток, чтобы не опоздать к началу пуска. Командира немного беспокоила метеосводка, ведь именно в том квадрате начинался шторм. Даже большие волны для субмарины не помеха, она идет на глубине. Однако, чтобы собрать фрагменты ракеты, все равно придется всплыть.
* * *
По ночному небу ветер гнал низкие рваные облака, сыпавшие дождем. От крупных капель морская вода казалась изъеденной оспой. Штормовые порывы раздирали вспенившиеся волны. Полная луна время от времени выглядывала из-за туч и заливала неспокойное Японское море мертвенно-ртутным светом. Ржавая громада старой плавучей реммастерской качалась посреди этого безумства, скрежеща якорной цепью. Вся акватория возле учебной цели казалась вымершей. Но это было не так.
В полутора морских милях к северу от ржавой реммастерской, которой оставалось жить считаные часы, на перископной глубине затаилась мини-подлодка «Щука». Поднятая антенна продолжала сканировать эфир. Компьютеры записывали переговоры северокорейских военных, чтобы потом неделями, а то и месяцами специалисты из ГРУ расшифровывали их и переводили, давая работу многочисленным аналитикам-специалистам по Пхеньяну.
Стереоскопическая труба перископа подлодки возвышалась над волнами. Кавторанг Дулов вглядывался в ночной не очень-то уютный пейзаж, который казался нереальным. Ведь на центральном посту «Щуки» мягко горел свет, мерцали жидкокристаллические мониторы компьютеров и царила почти полная тишина, лишь изредка прерываемая докладами:
– До пуска северокорейской ракеты остается два часа, только что они подтвердили готовность, – доложил радист.
– Отлично, так что скоро дома будем, – не отрываясь от маски перископа, бросил командир.
Вновь наступила почти полная тишина. Лишь изредка автоматика включала электродвигатели, чтобы удерживать в неспокойном море подлодку в заданном положении. Но и те работали в бесшумном режиме, что, конечно, требовало лишнего расхода электроэнергии от аккумуляторов. Но энергоустановку можно было подзарядить в процессе предстоявшего всплытия. Чтобы прибыть к месту, где находилась учебная цель, ближайшим военным кораблям в Северной Корее требовалось как минимум сорок минут хода. Достаточная фора для того, чтобы выполнить задание и уйти на глубину. По идеи, квадрат, где располагалась учебная цель, должен быть пуст. КНДР своевременно оповестила о проведении учений и их цели, поэтому особых сюрпризов Дулов не предвидел. Его корабль был единственным в радиусе пятнадцати морских миль, если не считать, конечно, ржавой плавбазы, на которой не осталось ни души. И тем не менее акустик мичман Прошкин внимательно продолжал вслушиваться в звуки моря.
На перископной глубине отчетливо различались стоны и хлопки волн, лязг ржавой якорной цепи и то, как соленые валы свинцовой плитой ударяют в борта реммастерской. Но тут к этим, уже ставшими привычными, звукам добавился новый, сперва еле различимый, но явно искусственного происхождения. Прошкин напрягся, обхватив пальцами поручни намертво прикрученного к полу вращающегося кресла. Как специалист высокого класса, он умел настроить себя таким образом, чтобы вычленить еле уловимый тихий звук из сотен других – куда более громких.
– Товарищ командир, – доложил Прошкин. – Обнаружено плавсредство, примерно в трех милях к юго-западу. Курс – северо-восток, предположительно рыболовный сейнер.
Дулов озадаченно наморщил лоб и, не снимая ладоней с рукояток перископа, выпрямился:
– Три мили? Это же запретная зона. Откуда они здесь взялись? Рыбацкий сейнер, говоришь?
– Возможно, это китайские или японские браконьеры, – предположил старпом. – Тут много спорных островов, вот и не могут поделить территорию для лова. Может, у них и рации нет, вот и обрадовались, что квадрат пустой. А с этими северокорейскими ракетами никогда не можешь точно сказать, где она упадет.
– Северокорейские радары должны видеть судно. Сейнер должны попытаться перехватить или перенести время испытательного пуска, – предположил командир Дулов.
– Да это же КНДР, станут они из-за какого-то сейнера свои планы менять, – пожал плечами старпом. – Предупредили всех – мол, кто не спрятался, мы не виноваты. И скомандуют «пуск» в положенное время.
– Не лучшую погоду они для рыбалки выбрали, – продолжал рассуждать кавторанг. – Хотя если это браконьеры, то их понять можно. Рви улов, пока получается… Мичман, держи меня в курсе насчет сейнера.
– Корейские радары работают вовсю, – оператор кивнул на монитор. – Они должны его видеть, но почему-то не предупреждают о том, что судно находится в опасной зоне.
– Я же говорю – это северные корейцы. Им все по хрену, кроме своих идей «чучхе», – живо отреагировал старпом.
Прошкин не ошибся, определяя тип судна. Это был небольшой сейнер, идущий под японским флагом. Вот только команда на нем была довольна странная. Обычно рыбаки народ разношерстный – будут и старики, и юноши; пышущие здоровьем и почти немощные. Раз уж выбрал себе профессию рыбака, как твои предки, то тащи лямку до самой смерти. На этом же сейнере «рыбаки» были все как на подбор: накачанные, крепкого телосложения, с почти одинаковыми непроницаемыми лицами и на удивление молчаливые. На их ладонях не виднелось следов от канатов и тросов, да и рыбой, честно говоря, на этом сейнере не пахло.
Рулевой сосредоточенно вел судно, ориентируясь по компасу и держа курс на северо-восток. Командир диверсионной группы боевых пловцов Ким Ен Джун спустился в трюм, держа в руках небольшой деревянный чемоданчик. За переборкой оглушительно стучал дизель, корпус сейнера вибрировал. Старлей присел на корточки, поднял крышку чемодана и извлек небольшую магнитную мину направленного действия. Обычно такие штуковины пловцы-диверсанты устанавливают на корабли противника снаружи корпуса. Затем или срабатывает замедлитель, или следует радиосигнал. Взрыв, в пробоину хлещет вода, и корабль уходит под воду. Сколько таких мин за время своей службы установил Ким Ен Джун, он и сам не мог бы сказать, хотя в его личном деле можно было отыскать и эту информацию.
Но сегодня был особый случай. И сведения о необычной установке мины с таймером-замедлителем в трюме сейнера адмирал Пак Нам Чхоль не собирался заносить в личное дело Ким Ен Джуна.
Старлей выставил замедлитель на двадцать минут и поднялся на палубу. Все его бойцы, кроме рулевого, продолжавшего управлять судном, выстроились вдоль борта. Глядя на них, сразу можно было понять, что это военные. Даже потрепанная и разномастная гражданская одежда не могла никого ввести в заблуждение.
Командир неторопливо прошелся вдоль шеренги, вскинул голову и посмотрел на бушующее море. Палуба качалась под ногами. Волны, бившие в форштевень, разбивались в мелкие брызги.
– Еще раз напоминаю: при вас не должно быть никакого оружия, даже складного ножа. Ничего такого, что могло бы выдать, кто мы такие. Разговаривать только по-корейски, плюс минимум ломаных английских фраз. Когда русские подберут нас – благодарите и униженно кланяйтесь им, как спасителям. Жалуйтесь, что переохладились и вам нужна медицинская помощь. В экипаже подлодки наверняка есть медик. Когда они пропустят нас внутрь субмарины – захват осуществить быстро и по возможности бескровно. Мы не имеем права терять специалистов, знающих, как управлять субмариной. Главная цель – центральный пост. Также нельзя допустить, чтобы русские успели передать в эфир о захвате корабля. Для российского командования субмарина просто должна бесследно исчезнуть…
План северокорейского адмирала был прост и коварен. Подводники хоть люди и крепкие телом, но обычно никто из них не владеет приемами рукопашного боя. А потому, окажись на подлодке спецназовцы, обученные тонкостям восточных единоборств, то тут даже табельное оружие не поможет. Субмарину захватят быстро – и оглянуться не успеешь.
– У нас осталось пять минут, – холодно проговорил Ким Ен Джун. – Приступаем.
Радист заспешил в радиорубку. Остальные спецназовцы разбирали спасательные жилеты и прыгали за борт.
Вскоре в воде уже мерцали слабым светом сигнальные лампочки спасательных средств. Волны пытались разбросать людей, возносили их на гребни, швыряли вниз… Но подводные пловцы видали и не такое. Пока им удавалось держаться поближе друг к другу.
Ждать долго не пришлось. На сейнере громыхнул взрыв. К небу взвилось пламя. Судно начало медленно крениться, набирая забортную воду через пробоину. Радист же принялся передавать в эфир сигналы бедствия…
Мягко горел свет на центральном посту «Щуки».
– Товарищ командир, – тревожно отозвался радист. – Принимаю сигналы бедствия. Тот самый сейнер. Передают свои координаты. В машинном отделении взрыв. Команда покинула судно. Пробовал с ними связаться – не отвечают. Все… вот и их рация умолкла.
Дулов и старпом Решетников переглянулись. Согласно морским традициям и правилам командир субмарины обязан был немедленно прийти на помощь терпящим бедствие – взять тонущих рыбаков на борт. К тому же «Щука» была единственным кораблем, находящимся вблизи от места кораблекрушения. Все остальные не успели бы подойти и за час.
Кавторанг решительно развернул перископ и всмотрелся в ночь. Вдалеке можно было рассмотреть языки пламени. Над водой все еще возвышалась охваченная огнем корма сейнера.
Не вдаваясь в подробности, командир решительно приказал:
– Идти к тонущему судну на перископной глубине.
Старпом стоял рядом с ним и задумчиво тер подбородок.
– Что-то хочешь возразить? – бесцветным голосом поинтересовался командир «Щуки».
– Я хотел бы знать, какой приказ вы собираетесь отдать в последующем, – уклонился от прямого ответа старпом.
– Там рыбаки тонут. Ты это понимаешь? Мы здесь в тепле, в сухости, а они среди волн. И никто, кроме нас, не может им помочь.
– Не надо давить мне на жалость, товарищ командир. Я не хуже вас знаю, что такое кораблекрушение. Но мы не имеем права демаскировать себя. Да, мы нарушим морской закон, оставив терпящих бедствие в открытом море. Но никто не знает, что мы находимся в этом квадрате.
– Никто? – криво и зло ухмыльнулся Дулов. – Для меня достаточно, что я знаю об этом, и ты знаешь, и они все знают, – обвел он взглядом центральный пост.
Никто из офицеров и мичманов не обернулся – все смотрели только на свои пульты. По большому счету спор командира со старшим помощником вообще нельзя было выносить на публику. Дулов и Решетников должны были обсудить вопрос между собой и лишь потом довести до экипажа окончательное решение. Но ситуация была неординарной и требовала экстренных решений.
Старпом предпринял еще одну попытку образумить командира:
– Даже если мы возьмем рыбаков к себе на борт, у нас нет свободного жизненного пространства. Запасы воздуха и провизии ограничены.
– На месте все и решим, старпом. Пока я здесь командир.
– Вы, – согласился Решетников, – но в отчете о походе я вынужден буду написать…
– Пиши что хочешь. Знаю я эту философию: «больше бумаги, чище задница». Я за должность не держусь.
«Щука» шла полным ходом. Вскоре ее перископ уже возвышался над водой неподалеку от догорающих обломков сейнера. Дулов видел мерцающие огоньки спасательных жилетов, барахтающихся в воде людей; их головы черными мячиками то возникали, то вновь исчезали под волнами.
– Я насчитал их с десяток, – проговорил наконец Дулов.
– Мы не можем принять стольких, даже если бы и имели на это право, – тут же подсказал старпом.
– Внутри подлодки – нет, но в надводном положении мы можем разместить их на палубном настиле… – Однако и теперь Дулов не спешил давать команду на всплытие, хоть перед его глазами и разыгрывалась душераздирающая сцена.
Он видел, как один из потерпевших поддерживает на плаву другого, потерявшего свой жилет. А затем, когда их накрыло волной, на поверхности барахтался только один и, наверное, отчаянно звал своего товарища.
– Мы ничего не можем сделать, – настаивал старпом. – Если начнем подбирать потерпевших, не успеем вовремя вернуться к учебной цели. Я уважаю ваши взгляды и сам охотно помог бы несчастным рыбакам. Но у нас есть задание, есть приказ. Наша субмарина сверхсекретная, нельзя пускать на нее посторонних, тем более иностранцев.
Дулов тяжело оторвался от маски перископа и посмотрел старпому в глаза.
– Да ты понимаешь, что мне, тебе, им потом жить с этим? Каждую ночь в холодном поту просыпаться и понимать, что дал погибнуть людям. А у них семьи, дети… Да после этого у меня язык не повернется себя моряком называть!
– Вы командир, вам и принимать решение. Однако я остаюсь при своем мнении, – произнес Решетников и крепко сжал зубы.
В другом случае Дулов мог бы и посоветоваться с экипажем – все-таки несколько светлых голов лучше, чем одна. Но теперь был не тот вариант. Нужно реагировать не затягивая. Любое промедление могло стоить жизни терпящим бедствие.
Офицер за пультом уже готов был продуть балластные цистерны и идти на всплытие – оставалось лишь услышать приказ. А командир медлил, молчал, мучительно морщил лоб и тер ладонь о ладонь, словно умывал руки под невидимой струей воды. Медлящий командир всегда теряет авторитет в глазах подчиненных. На то он и поставлен командовать, распоряжаться чужими судьбами, что точно знает, когда и что нужно делать, как найти выход из любой ситуации. Во всяком случае, подчиненным должно так казаться. Командир не имеет права выставлять свои сомнения напоказ.
Наконец молчание на центральном посту было нарушено негромким хриплым голосом Дулова. Он говорил уверенно, без тени сомнения:
– Подготовить к пуску первый торпедный аппарат.
– Торпеду какого типа заряжать, товарищ командир? – растерянно отозвался офицер за пультом вооружения.
– Не торпедой, а спасательным плотиком, – сказал Дулов, и после на его лице появилась улыбка.
Через несколько секунд улыбнулся и старпом, до этого смотревший на командира как на своего личного врага. Заулыбались и другие офицеры и мичманы. Единственно правильное решение Дуловым было найдено. Не всплывая, не демаскируя себя, выпустить из торпедного аппарата спасательный плот, который, оказавшись в воде, тут же начнет саморазворачиваться, наполнится сжатым воздухом из баллона и всплывет, подарив рыбакам, терпящим бедствие, практически верный шанс на спасение. Нужно только суметь на него взобраться.
– Первый торпедный к пуску готов, – донесся из переговорного устройства радостный возглас.
– Тогда – пуск, – дал добро Дулов…

 

Единственный надежный ориентир, который все еще существовал в бушующем море, – это пылающая корма сейнера, возвышавшаяся над водой. Все остальное смешивалось в брызгах, изгибалось волнами.
– Всем держаться вместе! – кричал, перекрывая рев стихии, Ким Ен Джун.
Пока еще сил у северокорейских боевых пловцов хватало. Но даже они, хорошо тренированные, понимали – надолго их не хватит. Еще немного, и волны разбросают их команду.
«Неужели мы просчитались? – с досадой подумал Ким Ен Джун. – А ведь у нас теперь и рации нет, чтобы вызвать помощь».
И только он успел подумать об этом, как неподалеку от него вода вспенилась, выпуская пузыри воздуха.
«Всплывают. Сработало», – обрадовался командир подводных пловцов, изо всех сил гребя к тому месту, где вспенилась вода.
И тут прямо у него перед носом вынырнул наполовину раскрывшийся спасательный плот. Он стремительно выпрыгнул из воды и упал, продолжая шипеть, разворачиваться. Командир диверсантов не ожидал подобного. Он громко выругался и что было силы ударил рукой по воде. Ухватился за трос по периметру плота и принялся махать своим бойцам, чтобы подплывали.
Вскоре диверсанты уже сидели внутри спасательного плота в полной безопасности. Там имелся запас пресной воды и продуктов, а также сигнальные ракетницы.
Ким Ен Джун понимал, что продолжения не последует. Командир российской подлодки остался верен своим принципам. И терпящим бедствие помог, послав им с глубины спасательный плот, и себя не демаскировал. Коварный план адмирала Пак Нам Чхоля провалился.
Командир диверсантов со злостью выпустил в небо красную сигнальную ракету. Она вспыхнула самой яркой звездой, заложила дугу и с шипением исчезла в волнах Японского моря.

 

Командир «Щуки», несмотря на успех, все же морщил лоб.
– Черт, их к учебной цели течением сносит, – задумчиво проговорил он.
– Наверное, судьба, – отозвался старпом.
– Что там на пусковой установке? – поинтересовался Дулов у радиста, ведущего радиоперехват.
– Пока никаких изменений. Пуск никто не стал откладывать, хотя сейнер они видели и сигнал бедствия приняли.
– Уроды, – тихо проговорил командир «Щуки». – Если их ракета сюда шандарахнет, парни могут не уцелеть.
– Мы сделали все, что могли, – произнес старпом Решетников, как бы подсказывая командиру, что следует переместиться поближе к учебной цели.
– Успеем вернуться, время еще есть… – Дулов бросил взгляд на поблескивающий циферблат хронометра.
Секундная стрелка описала несколько кругов. На центральном посту царила тишина. И когда Дулов уже готов был дать приказ на движение, радист доложил:
– Товарищ командир, они откладывают пуск. Принято решение об эвакуации моряков.
– Что ж, беру назад свои слова об уродах. Все-таки морские законы даже в здешних краях действуют.
«Щука» затаилась на перископной глубине. Умная электроника управляла двигателями – те изредка включались, чтобы удержать подлодку в заданном положении. Дулов сквозь перископ увидел, как над спасательным плотиком еще раз взвилась красная сигнальная ракета, а затем сумел рассмотреть и бортовые огни военного вертолета, приближающегося с западного направления.
Вспыхнул луч прожектора, прошелся по волнам, наконец-то вспыхнул из темноты спасательный плот. Вскоре винтокрылая машина уже зависла над терпящими бедствие. Экипаж поднимал «рыбаков» при помощи подвески к себе на борт.
Не прошло и четверти часа, как вертолет уже взял курс на запад. На волнах покачивался опустевший плотик.
– Всплытие. Курс на учебную цель. Идем в надводном. Ну, вот видишь, старпом, все у нас и получилось. Безвыходных ситуаций не бывает.
Радист, ведущий радиоперехват, вслушивался в эфир:
– Товарищ командир, они отменяют пуск. Возможно, он вообще не состоится.
– В чем дело?
– Насколько я понимаю, возникли серьезные технические неполадки.
Дулов тяжело вздохнул:
– С северокорейской ракетной программой никогда не знаешь, чего ожидать. То ракета не в ту сторону летит, то взрывается на старте… А теперь вот и пуск отменили. Вообще-то, сама затея размещать пусковую установку на барже – гнилая. Никто этим со времен Второй мировой войны больше не занимался. Их военным нужно жить по средствам. Нет бабок на субмарины-ракетоносцы – значит, и мечтать о них не стоит.
И тут у старпома просветлело лицо:
– Товарищ командир, есть предложение.
– Не хочешь с пустыми руками возвращаться? – ухмыльнулся Игорь Игнатьевич. – Догадываюсь, куда ты клонишь.
– На учебной цели наверняка куча оборудования установлена для слежения за полетом ракеты. Кое-что можно оттуда позаимствовать. Потом техники разберутся, для чего оно было предназначено, какую именно ракету собирались встречать. Не обломки, конечно, но хоть что-то.
– Думаю, Нагибин одобрил бы. Так и сделаем, – согласился кавторанг. – Все равно квадрат сейчас девственно-чист; в нем, кроме нас, ни души.
– Разрешите мне заняться демонтажем? – проявил инициативу старпом.
– Твоя идея, тебе и исполнять…
«Щука» покачивалась в надводном положении на волнах, находясь в четырех кабельтовых от ржавой громады бывшей плавучей рембазы. Надувная моторка со старпомом и еще двумя членами экипажа понеслась, подпрыгивая, к цели. Командир прохаживался по палубному настилу, держа в руке маломощную рацию, предназначенную для связи со старпомом.
На ночном небе немного прояснилось. Мертвенный лунный свет серебрил поверхность Японского моря. Ветер совсем стих. Но почему-то Дулова не оставляло чувство тревоги. И он не мог понять причины этой тревоги. Странное дело, но обещанный синоптиками шторм так и не состоялся.
– Как дела, старпом? – поинтересовался Дулов через рацию.
В наушнике щелкнуло:
– Тут много интересного, и все северокорейского производства. Особо разговаривать некогда. Крутим гайки в шесть рук. Скоро все к нам на борт доставим. Конец связи.
Дулов опустил рацию и осмотрелся. Казалось бы, что может измениться в морском пейзаже – разве что небо… Командир «Щуки» несколько раз моргнул.
– Что это? Оптический обман? – недоверчиво проговорил он.
Ему почудилось, что казавшаяся до этого ровным диском морская поверхность будто бы просела по центру, превратившись в вогнутую чашу.
Подлодка была оборудована не только примитивными глубиномерами, но и самой современной навигационной аппаратурой, способной при помощи спутников определять ее положение в пространстве с точностью до десятка сантиметров. Подозрения командира подтвердились. Приборы зафиксировали, что поверхность моря за час с небольшим просела на два метра и продолжает опускаться, словно где-то в глубинах появился провал.
Но не успел Дулов придумать этому загадочному явлению мало-мальски правдоподобное объяснение, как на востоке стало твориться уже совсем нереальное – линия горизонта поднималась. Причем, чтобы зафиксировать это поднятие, даже не требовались приборы, это было видно невооруженным глазом.
– Да это же, черт возьми… – догадался Игорь Игнатьевич, и на душе у него похолодело. Он крикнул в открытый люк: – Готовиться к погружению, – а затем принялся вызывать старпома по рации.
Тот ответил не сразу – наверняка был занят откручиванием гаек:
– Слушаю, товарищ командир. Нам еще работы на полчаса.
– Отставить работу! Срочно возвращайтесь на борт!
– Так мы же… – попытался возразить старпом.
Но Дулов уже сорвался на крик:
– Ты на восток посмотри!!!
В рации на несколько секунд воцарилась тишина, а затем прозвучал сдержанный, но трагический голос старпома:
– Все понял, товарищ командир. Но мы не успеем, погружайтесь без нас.
– Как «без нас»? Срочно возвращайтесь, это приказ!
– Но…
– Никаких «но». Выполнять!
Горизонт с востока все поднимался. Вода возле субмарины пришла в движение. Двигатели уже работали, не останавливаясь, пытаясь удержать «Щуку» в заданном положении. От ржавой громады плавучей реммастерской уже мчалась надувная моторка, оставляя за собой белопенный след, который фосфоресцировал в лунном свете.
– Быстрей, быстрей… – нетерпеливо шептал Дулов, вглядываясь в приближающуюся моторку.
А линия горизонта на востоке поднималась и поднималась. Надувной нос лодки ткнулся в борт субмарины.
– Лодку бросай! – крикнул старпому Дулов.
Решетников и бывшие с ним перебрались на «Щуку», оставив моторку на волю волн.
– Быстрей! – срывая голос, кричал кавторанг, подгоняя экипаж.
Матросы торопливо, но организованно один за одним исчезали в люке. Последним в рубку спустился сам командир, бросив взгляд на то, что творилось на востоке.
– Лучше бы я этого не видел… Задраить люк! Срочное погружение!
Назад: Глава 3
Дальше: Глава 5