Книга: Люди шторма
Назад: Глава 14
Дальше: Глава 16

Глава 15

Мрак окутывал тюрьму со всех сторон. Лишь за ее оградой работал с десяток фонарей да светились некоторые окна административных зданий и специальных помещений. Прошло чуть меньше часа, как на вышках сменились часовые. Каждый из них держал в поле зрения свой участок, отведенный внутренними правилами караульной службы. И если вблизи каждой отдельной вышки освещения вполне хватало, то уже на расстоянии в десять метров тьма скрывала собою все. Нельзя было рассмотреть ни тропы наряда, ни тропы контролеров, ни контрольно-следовую полосу, находившуюся между ними.
После полуночи «зона» обычно замолкала. Но полнейшая тишина там не наступала никогда. Слышались вскрики, ругань, иногда – обрывки песен.
Когда в одном из корпусов начался шум, ближайшие к нему постовые вздрогнули. По инструкции они должны были в таком случае оповестить начальника караула. Однако на практике это почти никто никогда не делал. Негласно считалось, что дела за линией охраны находятся в ведении администрации тюрьмы. Да и мало ли с чем мог быть связан внезапный ночной шум! Может, это особо опасный преступник готовился дать дополнительное показание против себя или своих дружков… Одним словом, грохоту и крику на этот раз никто из часовых большого значения не придал. И в этом крылась большая ошибка.
Коридорный, услышав дикий стук, доносившийся от одной из камер, раздраженно фыркнул. Заключенные из всех сил колотили кулаками в металлическую дверь с «кормушкой». Полицейский неохотно приблизился к двери и громогласно спросил:
– Что надо? Чего буяним?
– Открывай, начальник! Тут одному кенту совсем херово! Врач ему нужен! Срочно! А то копыта откинет!
– Ну, если это у вас шутка такая, то пару недель штрафного изолятора я вам обещаю, – пригрозил коридорный.
– Да вот тебе зуб! Без транды! Загибается братюня, – послышался возглас из камеры.
Полицейский откинул «кормушку», чтобы взглянуть внутрь. Едва он это сделал, как в его лоб наставили пистолет. Он то ли по наивности, то ли по глупости своей был уверен, что такое здесь невозможно. Все-таки тюрьма МГБ имеет особый статус. Это, может, в простых тюрьмах у заключенных вдруг откуда ни возьмись появляется оружие. А здесь подобные чудеса не случаются. Однако коридорный и в самом деле заблуждался. Статус тюрьмы МГБ был всего лишь статусом на бумаге. И в ней, как по всей республике, имело место то, что называется коррупцией и наплевательским отношением к выполнению профессионального долга. Бедняга не знал, что один из его знакомых коллег предыдущей смены передал заключенным пистолет. Зэк, державший пистолет, щелкнул предохранителем и прошипел сквозь зубы:
– Открывай дверь! И не вздумай дергаться! Уложу на месте!
– Сейчас. Только не стреляйте, – пролепетал полицейский.
Не отводя головы от «кормушки», он вслепую нащупал связку ключей и отомкнул дверь. Как только дверь открылась, из камеры хлынули заключенные.
Один из зэков ловко снял с портупеи коридорного наручники и застегнул на его запястьях. Другие завладели газовым баллончиком и резиновой дубинкой – единственными спецсредствами, имевшимися при себе у охранника в строгом соответствии с «суверенной» инструкцией 1992 года. Вооруженный заключенный буквально прилип к полицейскому, держа дуло пистолета у того возле виска. Его подельники тем временем обходили коридор, открывая остальные камеры. Тамошние сидельцы сперва не понимали, что происходит. Но затем, сообразив, вскакивали с нар и двигались к выходу.
– Только никакого крика, – твердым тоном молвил верховод. – Это и вам всем, и тебе, вертухай.
Последнюю фразу он проговорил прямо в ухо коридорному.
– Конечно, конечно… Только не убивайте меня. Я все сделаю. – Обезумевший от ужаса охранник был готов выполнить любую прихоть взбунтовавшихся заключенных.
– Шлепнуть тебя мы еще успеем. Ты нам живой нужен, – с ухмылкой заметил верховод и со знанием дела приказал: – Давай-ка к пульту нас веди. Попросишь открыть все «шлюзы» на этаже. И чтоб без лишних слов или намеков. Только по делу. Иначе – пулю в голову. Мне с моей статьей терять нечего.
– Все сделаю так, как просите, – поторопился заверить полицейский.
Когда толпа заключенных подошла к пульту, воцарилась гробовая тишина. Даже те, кто не прочь был порадоваться, замолчали. И последнему дураку понятно, что наступал один из самых важных моментов «антиментовского бунта». Захватить контроль над целым этажом – это было уже посерьезнее, чем буза нескольких камер между «шлюзами».
Заложник связался через пульт с дежурным по средствам охраны и попросил открыть все «шлюзы» на этаже. Тот сразу же поинтересовался:
– А на фига тебе это? Что-то случилось?
Верховод надавил стволом пистолета полицейскому в висок, напоминая об уговоре.
– Да ты не поверишь, – хохотнув, сказал коридорный. – Я тут крысу приволок. Ну, домашнюю. Не с кем оставить было. Так она, зараза, убежала. Где-то по этажу бегает.
– Ну, ты и долбак! – послышался в ответ смешок. – Только ты на такую ерунду способен. Тебе здешних крыс мало, так ты еще и свою припер?
– Ну, так вышло. Что поделаешь! – Заложник продолжал строить из себя дурачка.
– Ладно. Открываю. Но только смотри не перестарайся с поисками.
– Спасибо.
«Шлюзы» открылись практически одновременно. Зэкам оставалось лишь зафиксировать двери каждого «шлюза» таким образом, чтобы они не захлопнулись. Вскоре были отперты все камеры этажа. Коридор был наводнен заключенными. Такого количества народа разом в коридоре никогда не было. Впору было задуматься, что делать дальше. Сдерживать общий шум становилось трудно. Но верховод все же сумел обуздать толпу. Он призвал всех вооружиться – кто чем может – и назвал следующую цель. Ею был центральный пульт сигнализации. Он находился на смежном этаже. Попасть туда было непросто. Следовало преодолеть несколько постов с решетчатыми дверями, полицейские на которых имели при себе огнестрельное оружие. Однако данные трудности верховода и поднятых им зэков не волновали. Продолжая угрожать заложнику расправой, он заставил того раздеться и отдать ему одежду. Через пару минут зэк выглядел, как заправский коридорный. Припрятав пистолет, он взял у одного из подельников заточку и шагнул к последней двери коридора. За ней находился еще один охранник.
– Ну, что? Нашел крысу? – с усмешкой спросил тот, приняв «оборотня» за своего коллегу. – Наши все со смеха покатываются.
– Скоро им будет не до смеха, – бросил «оборотень» и полоснул полицейского заточкой по горлу. Бедолага даже не успел осознать, что произошло. Обливаясь кровью, глухо хрипя, он сполз вниз.
Переодетый зэк разблокировал дверь. Изображая взволнованного человека, он вскрикнул:
– Помогите! Постовому плохо! Сердце прихватило!
Из полумрака смежной галереи послышался грохот открывающихся дверей, и человек недовольно проговорил:
– Понабирают дохлятины. Смены отстоять не могут.
Зэк склонился над убитым охранником, делая вид, что пытается оказать первую помощь человеку с сердечным приступом.
– А ну покажи, что тут у вас, – попросил «ворчун», положив руку на плечо «оборотня». Тот, не поднимаясь, сделал резкий выпад рукой и вонзил ему заточку в грудь. Охранник издал лишь приглушенный звук, похожий на стон, и упал вниз. Переодетый заключенный забрал у убитых пистолеты и дубинки. На несколько секунд он вернулся в коридор, где толпа бунтовщиков ожидала дальнейших указаний. Передав им оружие, верховод взял с собой одного из подельников для очередного и последнего для выхода на смежный этаж спектакля. Он оставался в полицейской форме, а подельник держал его, будто заложника. Таким дуэтом они двинулись к посту.
Постовой, слышавший ранее крики о помощи, уже начинал волноваться. Коллега не возвращался и на обращения не отвечал. Участок освещался тусклой лампочкой. Увидеть, что происходит на другом его конце, было практически невозможно.
– Ну, что там случилось? – напрягшись, бросил он в полумрак. В ответ слышался лишь треск электрической лампочки и странный хлюпающий звук. Ему было невдомек, что это звук рождался от капающей на каменный пол крови. Внезапно грохотнула дверь, и из полумрака вынырнули две фигуры – полицейского и заключенного. Причем заключенный подгонял полицейского, держа у его горла острый предмет. Во второй же руке он держал пистолет, направляя его на изумленного постового.
– Не суетись! – закричал зэк, обращаясь к постовому. – Открывай двери! Вызывай дежурного на входе в пультовую! А не то я отрежу твоему другу башку, а тебя завалю из пушки!
Тот, кому были адресованы эти слова, остолбенел. Зэку пришлось повторить требования и угрозы. Казалось, что охранник немного пришел в себя. Он молча отомкнул двери и нажал на какую-то кнопку. Зэк с мнимым заложником направился в его сторону. Постовой просил дежурного выйти «поговорить кое о чем». Когда пара оказалась в нескольких шагах от поста, он вдруг вскинул руку с пистолетом и выстрелил несколько раз в упор в «заложника» и его сопровождающего. Это была большая неожиданность. Верховод, переодетый в полицейского, сразу же скончался. Его подельник, получив несколько ранений, дернулся назад. Прикрываясь трупом, он отстреливался и пытался отойти к «зачищенному» посту. Полицейский, прячась за специальным металлическим щитом, продолжал стрелять. Конечно, он слишком поздно понял, что перед ним переодетые зэки. Огонь следовало открывать раньше, а дежурного ни о чем не просить. Однако было сделано то, что было сделано. Изменить что-нибудь он никак не мог. Лишь надеялся, что на входе в пультовую услышат выстрелы и двери открывать не станут. Но и здесь все пошло не так, как хотелось бы. Дежурный по старой привычке реагировал только на световые сигналы, так как в свою смену любил в наушниках слушать музыку. Поэтому выстрелов он не услышал и, не снимая наушников, открыл дверь. Зэк, едва заметив это, начал палить по ничего не подозревавшему меломану. Шальная пуля угодила тому в живот. Дежурный, сходя с ума от боли, рухнул между коридором и пультовой. Его тело не позволяло дверям закрыться.
Начавшаяся перестрелка взбудоражила бунтовщиков. Зэки, так и не дождавшись команды от своего верховода, гурьбой вывалили из двери. Не желая разбираться в том, что происходит, они двинулись к защищавшемуся посту. Один из заключенных, которому ранее передали пистолет убитого полицейского, начал стрелять. Постовой был убит двумя пулями в лоб, едва только попытался показаться из-за щита. Толпа неистово ликовала и уже никак не сдерживала себя.
Зэки ворвались в пультовую, расстреляли спавшего в специальном кубрике сменщика и теперь не знали, что делать дальше. Без верховода проблема решалась с трудом. Появились реплики сомнения: «Зачем мы вообще это все затеяли?», «На хер мы дежурных пультовиков грохнули?» Однако тут же объявился и новый лидер. Он подошел к центральному пульту и уверенными движениями стал над ним «колдовать». Сообщники наблюдали за действом с раскрытыми ртами. «Неужто что-то получится?» – читалось в их глазах. Действительно, получилось. Новый лидер бунтовщиков отключил сигнализацию не только в данном конкретном корпусе, но и по всей тюрьме. Пульт в основном представлял собой допотопную, еще советских времен, систему. И лишь частично она была дооборудована компьютерными компонентами. Взявший власть в руки новый верховод, к еще большему изумлению подельников, сел за компьютер и вышел с его помощью на систему энергообеспечения тюрьмы.
– Ну, что? Сделаем полную тьму? – промолвил новый заправила. – Минут тридцать менты не смогут ничего сделать, а во всей зоне не будет электричества.
– Это все «шлюзы» автоматически пооткрываются? – спросил кто-то из толпы.
– Да. Но не только в этом выгода, – ответил верховод, не объясняя смысла своих слов. Щелкнув по клавишам, он вырубил электричество. Освещение исчезло, и лишь компьютер продолжал работать благодаря наличию «бесперебойника». Лидер взял пистолет и резким ударом разбил его ручкой монитор, а затем обратился ко всем:
– Чего стоите? Действовать надо, пока менты не доперли, что к чему!
Зэки снова заорали и двинулись в обратном направлении, готовясь спуститься на этаж ниже. Бунт продолжался независимо от того, каким он изначально представлялся Басмачу и его людям. Бунтующие готовы были разнести всю тюрьму по кирпичику. И если бы у них была возможность для этого, то они бы это непременно сделали.
* * *
О том, что на третьем этаже одного из тюремных корпусов взбунтовались заключенные, внутренняя охрана и администрация узнали лишь через час после начала волнений. В истории тюрьмы бывало всякое. Случалось, что убивали коридорных. Были случаи, когда зэки массово зашивали себе рты. Иной раз и бунтовали. Однако тот бунт, который происходил сейчас, грозил оказаться самым масштабным и самым кровавым за всю историю независимой республики.
Начальник тюрьмы немедленно прибыл на объект. Ситуация была действительно угрожающей и даже пугающей. Казалось, что захват бунтовщиками целого этажа и разгром центрального пульта не могли произойти с бухты-барахты. Начальство готовилось к новым неприятным сюрпризам. По тревоге были подняты все полицейские, служившие в тюрьме. Причем даже те, кто находился на тот момент дома. Их силами взбунтовавшийся корпус был окружен, чтобы никто из него не сумел просочиться. Впрочем, кольцо не было таким уж тугим. Тем более что заключенные несколько раз пытались подстрелить кого-нибудь из участников оцепления. В ружье были подняты все солдаты внутренних войск, обеспечивавшие охрану периметра тюремной территории. Караульные были брошены на усиление в те точки, которые представлялись командирам наиболее уязвимыми. Другая часть солдат, которая встретила сообщение о бунте в казарме, спешно вооружалась, чтобы присоединиться к своим товарищам. Однако полномочий на подавление бунта местная часть внутренних войск не имела. Да и не было у военных такого запаса патронов, чтобы огнем остановить бунтовщиков. Все, что солдаты могли, – это содействовать сдерживанию заключенных до прихода уполномоченных сил из города.
Первым к месту бунта прибыл пожарный расчет. Ситуация на этот момент не прояснилась. Из корпуса слышались крики и звуки выстрелов. Чисто на слух трудно было понять, проникли ли бунтовщики на второй этаж. Но, судя по всему, за это шла очень жестокая борьба. Начальник был напряжен, как никогда. Никто из его подчиненных, находившихся на втором этаже, на связь не выходил. Неясной была и обстановка на первом этаже. Нельзя было с определенностью сказать, воспользовались ли тамошние сидельцы отсутствием электричества, чтобы начать бунт. Охранники первого этажа также молчали. Входные двери находились под постоянным наблюдением. Правда, никто не спешил выйти из них.
Появление пожарных машин вызвало оживление в стенах бунтующего корпуса. Зэки улюлюкали, выкрикивали ругательства и экономно постреливали, норовя причинить вред прибывшим автомобилям. После короткого совета с тюремным начальством пожарные приняли решение применить водометы в качестве сдерживающего средства. Начальник тюрьмы не мог дождаться действенного подкрепления.
Пожарные быстро определились с точками, где они должны были стоять с брандспойтами. Для прикрытия им выделили по полицейскому с пуленепробиваемыми щитами. Зэки, заметив происходящее, активизировались с большей силой. И если выстрелы с их стороны по-прежнему были редки, то куски кирпича и дерева летели из окон непрерывно. Правда, это не остановило пожарных. Направив брандспойты на окна третьего этажа, они дали сигнал, чтобы начали подачу воды.
Мощные струи воды ударили по тюремным окнам, выбивая в них остатки стекол. Бунтовщики злобно загудели и отошли от окон.
Наконец в открывшиеся ворота на тюремную территорию заехали БТР, оснащенный крупнокалиберным пулеметом, и два грузовика со спецназовцами. По обе стороны от них бежали две колонны солдат внутренних войск, которые особым приказом сверху получили нужные для участия в операции полномочия. Бронетранспортер вклинился между двумя пожарными машинами. Грузовики остановились неподалеку. Спецназовцы выпрыгнули из кузовов и сразу заняли удобную позицию. Заработал громкоговоритель. Грубый мужской голос, принадлежавший спецназовскому командиру, обращался к работникам тюрьмы, которые, возможно, находились в полуразрушенном корпусе. Он просил их дать о себе знать, а при возможности покинуть здание. Ответа не последовало. Даже на первом этаже помалкивали. Зэки злорадно отмечали, что «вертухаи» давно мертвы. Такая реакция была спецназовцем на руку.
Башня с пулеметом на БТР повернулась. Через секунду был открыт огонь по третьему и второму этажу мятежного корпуса. Крики ужаса и отчаяния неслись со стороны корпуса. Произведя несколько очередей, пулемет замолк. Спецназовцы тут же забросали здание световыми и дымовыми гранатами и приступили к зачистке.
Зачистка была жесткой. Спецназовцы без предупреждения или требования сдаться стреляли в каждого в зэковской робе, кто находился за пределами камер. Нахождение в запертой камере было свидетельством неучастия в бунте. Сидевшие под замком в бунте не участвовали, и их бойцы не трогали. Таким оказался почти весь первый этаж. Там была открыта лишь одна камера. Зато весь коридор был залит кровью растерзанных охранников. О данном обстоятельстве участники зачистки доложили командиру, а тот передал тюремному начальству.
Спецназовцы же метр за метром продвигались по второму и третьему этажу. Большинство камер на втором и все камеры на третьем были открыты. Множество убитых пулеметными очередями заключенных лежали в коридорах. Выжившие пытались прятаться по закуткам и в отпертых камерах. Но никому из них не удалось уйти от возмездия. Спецназовцы не были уполномочены разбираться, кто из зэков виноват в бунте больше или меньше. Главным для них являлось одно: подавить бунт так, чтобы другим неповадно было. С этим они справлялись превосходно.
Основное внимание было приковано к взбунтовавшемуся корпусу. Другие корпуса находились практически под тем же контролем, что и обычно. Два-три полицейских, приставленных к ним для усиления охраны, погоды не делали. Российские моряки с «Астрахани», находившиеся в камере цокольного этажа крайнего корпуса, на тот момент оставались вне интересов администрации тюрьмы и спецназа. В те секунды никто не мог предположить, что бунт был затеян лишь для того, чтобы отвлечь внимание от россиян.
Назад: Глава 14
Дальше: Глава 16