Дождик капал на рыло и на дуло нагана, зажатого в слабеющей руке Шанкра.

Он лежал на аллейке, среди сбитых пулями веток, отстрелянных гильз и кусков расколотых мраморных херувимов с надгробий. Изумрудные листья липли к влажным булыжникам и блестящим гранитным крестам. Неожиданно кладбищенскую тишину прорезал протяжный собачий вой, и этот звук окончательно пробудил Шанкра.

Поднявшись, он с тупым удивлением осмотрелся. Из-под поваленного дерева торчали чьи-то ноги в дорогих туфлях, и туфли эти показались Шанкру очень знакомыми. Перешагнув через ствол, он увидел Аркашу. Лидер саяно-шушенских лежал в луже крови, и на лбу его темнел правильный круглый кружок, воскрешающий невольные ассоциации с танцовщицами из индийских мелодрам.

Из-за деревьев тянуло едкой резиновой гарью. Пройдя сквозь скошенный пулеметной очередью кустарник, Шанкр остановился, оглушенный увиденным.

Любимый «Хаммер» лежал на боку, словно подбитый танк на Курской дуге. Видимо, кто-то из пацанов случайно засадил в него из базуки. Над обугленным остовом внедорожника курился едкий дымок. В рдеющем угольками салоне змеились и перебегали синеватые язычки. У открытой дверки в позе эмбриона застыл чей-то до неузнаваемости обугленный труп – несомненно, водителя.

– Говорил я Аркаше – эта «Группировка Ленинград» когда-нибудь всех уделает! – впечатленно пробормотал Шанкр.

Хрустнула ветка, и он обернулся. Из старинного склепа с проваленным куполом медленно выплывал чей-то силуэт с ручным пулеметом наперевес. Человек этот явно не принадлежал к саяно-шушенской группировке. Шанкр вскинул руку с наганом, но выстрелить не успел: короткая очередь пригвоздила его к земле.