Глава 17
Добежав до четвертого этажа, Леха остановился. Лестница кончилась. Пути назад не было: двумя пролетами ниже бухали ботинки преследователей. Оставался лишь один выход – вернуться в архив и попытаться забаррикадироваться там. А дальше – будь что будет.
К счастью, хозяин архива еще не успел закрыть дверь. Стоя у стеллажей, он тщательно ровнял корешки уголовных дел. При виде влетевшего в кабинет «старшего следователя Генпрокуратуры» архивариус одеревенел лицом и фигурой: ведь всего минуту назад этот человек выглядел совершенно иначе!
– А-а-а… – на манер умирающего лебедя выдохнул архивариус.
– Дело государственной важности! – прогремел Сазонов, бросив портфель на стол. – Именем закона приказываю – сейчас же покиньте помещение!
Архивариус раскинул руки, обнимая стеллажи с документами, словно курица, защищающая цыплят от разбойника-коршуна. Соображал он явно с трудом, но разительные изменения внешности «инкогнито из Москвы» смутно подсказывали: здесь что-то не то.
Жизнь приучила Жулика не дожидаться милостей от природы. Подскочив к архивариусу, Леха схватил его за шиворот и со всего размаху бросил тщедушное тело в коридор. И тут же закрыл за собой дверь, провернув в замке ключ.
А с коридора уже доносился топот ботинок, тяжелое пыхтение и невнятная ругань. Спустя секунду кто-то изо всех сил навалился на обитую жестью дверь. Но – безуспешно: чтобы высадить ее из рамы, требовался как минимум взвод ОМОНа.
– Открывай, сука! – послышалось снаружи, и беспорядочные удары заглушили цветастый ментовский мат.
Ситуация выглядела совершенно безвыходной: Жулик попал в западню. Мышеловка захлопнулась. Пробиваться вниз не имело смысла: численный перевес ментов не оставлял самозванцу никаких шансов. Да и оружия у него не было. Высота четвертого этажа не позволяла десантироваться через окно…
– От-кры-вай, су-ка! – в такт ударам бесновались за дверью.
Решение пришло неожиданно.
Сорвав с окон портьеры, Леха в мгновение ока разорвал их на тонкие узкие полосы и быстро связал в длинный шнур. С трудом поднял со стола массивную печатную машинку «Ятрань»… Мгновение – и тяжелый канцелярский прибор, протаранив оконное стекло, с жутким грохотом впечатался в брусчатку площади. Стеклянные осколки водопадом вывалились наружу. Пыльный кабинет сразу наполнился бензиновыми запахами улицы.
– Сию секунду выйти с поднятыми руками! – донесся из коридора начальственный бас. – Я – полковник Коробейник!
– А я – рецидивист Сазонов! – в тон ему ответствовал Жулик; настаивать на своем «генпрокурорском» статусе было теперь глупо.
Привязав один конец самодельного шнура к батарее, Леха выбросил наружу свободный конец. Быстро освободил оконную раму от торчащих осколков стекла. Вскочил на подоконник и выглянул на площадь. Черная «Волга» с тонированными стеклами стояла под самым фасадом здания, задними колесами на тротуаре. Правая пассажирская дверка была чуть приоткрыта. Видимо, умница Пиля догадалась, что у Жулика неприятности.
Возня за дверью подозрительно стихла. Начальственный бас истерично скомандовал:
– Сержант, стреляй в замок!
– Так ведь казенное имущество! – несмело напомнил тот.
– Стреляй! Это приказ! Преступника брать только живым!..
Времени не оставалось совершенно. С минуты на минуту в архив могли ворваться менты. Да и полковник Коробейник наверняка уже вызвал подкрепление…
Швырнув портфель на тротуар, Сазонов ухватился за шнур и осторожно перевалил туловище наружу. И очень вовремя: через секунду из коридора хлопнуло несколько беспорядочных выстрелов. Пули, выбив вокруг замка дымящиеся дыры, со шмяком срикошетили о стену.
Спуск из окна занял всего несколько секунд. Тело раскачивалось маятником, ноги проваливались в пустоту, и Лехе невольно вспомнился давешний побег из «Сантэ». Самодельный шнур не достигал уровня площади, и беглецу пришлось прыгать с высоты второго этажа.
Сгруппировавшись, Сазонов отпустил шнур, чуть согнув ноги в коленях. Приземление получилось удачным. Утвердившись со всей прочностью на тротуаре, он пружинисто присел и сразу поднялся. Схватил портфель, лежавший на останках разбитой «Ятрани», и бросился к «Волге». Но тут же столкнулся с огромной бабищей – эдаким ядреным и несъедобным продуктом базарного естественного отбора. Жир подбородка, сисек и живота раскачивался в такт огромным сумкам. Странный мужчина, с альпинистской сноровкой спускавшийся по шторе из окна прокуратуры, поверг ее в состояние истукана с острова Пасхи.
– Ты кто? – ошарашенно прошептала бабища, роняя сумки на тротуар.
– Бэтмен! – невозмутимо отрекомендовался Жулик и, бросив портфель в салон, скомандовал Пиле: – Пусти-ка за руль!.. Боюсь, что личный водитель мне уже не понадобится…
Через несколько секунд черная «Волга», заложив крутой вираж по площади, выскакивала на оживленный проспект.
– Запалился? – с сочувствием осведомилась Рита и, перехватив взгляд Сазонова в зеркальце заднего вида, кивнула успокоительно: – Тот черный ментовский джип нас не догонит…
– Почему? – Леха врубил мигалку и, полоснув проспект пронзительной сиреной, притопил педаль газа.
– Я в джипе все шины порезала.
– Молодец! – похвалил Жулик и, ювелирно вписавшись в узкое пространство между автобусом и бордюром, проскочил перекресток на красный свет. – Слышала кипеш на вахте?
– Слышала… А вообще, я ментовским тачкам всегда шины режу, когда никого рядом нет! – хмыкнула шестикратно судимая рецидивистка. – Леха, а как тебя раскололи?
– Случайность, – поморщился лже-Точилин. – На Голенкова нарвался.
– Во, бля!.. А че ему в прокуратуре понадобилось?
– Еще не поздно вернуться и спросить.
– Это какой-то мусор так громко на лестницу упал?
– Почти. Статуя Фемиды. Паскудная прокурорская богиня, которая сроки братве крутит, – серьезно пояснил Сазонов, выворачивая руль.
Машина маневрировала в автомобильном потоке подобно искусному лыжнику-слаломисту. Леха хладнокровно гнал на красный, подрезал тяжелые грузовики и даже выскакивал на тротуар, повергая в панику пешеходов. При виде начальственной «Волги» с пугающим просверком мигалки попутные машины послушно прижимались к обочине. Прохожие цепенели. Уличные менты, глядя на редкое зрелище, лишь тихо балдели, но не спешили останавливать дорожного хулигана. Ведь все они свято блюли приказ, согласно которому автомобиль «ГАЗ-31011» черного цвета с минюстовским шифром «ААК» и номером 777 запрещалось останавливать при любых обстоятельствах!
Однако приказ мог измениться в любой момент. И тогда мусора наверняка попытаются задержать слишком приметную «Волгу»…
Из города следовало выбраться немедленно. Стрелка спидометра на приборном щитке приблизилась к отметке 140. Вскоре автомобиль мчался по улочке, ведущей на загородную трассу. Бетонные окраины сменились пригородными садами. Сизое полотнище шоссе, казалось, пружинисто прогибалось под «Волгой». Разогретый воздух растекался по плоскостям автомобиля густым эфиром. Впереди в горячем асфальтовом мареве маячили изумрудные поля.
– В Седнев, за тетей Шурой? – догадалась Пиляева.
– И за Тасиком, – серьезно напомнил Леха. – Видишь, как хорошо, что мы в городе еще несколько квартир сняли? А ты еще спрашивала, зачем. Нам бы еще тачку сменить… На этой как пить дать запалимся! Слишком приметно выглядим.
Справа мелькнул дорожный знак «железнодорожный переезд». Выключив передачу, Леха пустил машину внакат. Полосатый шлагбаум с алым зрачком уже был опущен. Со стороны города накатывал тяжелый грузовой состав.
Пристроившись в конце автомобильной очереди, черная «Волга» резанула мигалкой – мол, срочно уступите дорогу! Граждане водители послушно дали вправо, освобождая путь к шлагбауму.
И лишь водитель «жигуля» цвета винегретной блевотины никак не отреагировал на призыв. Наоборот – при виде официального вида «Волги» с минюстовским номером он проявил явные признаки беспокойства: начал жечь сцепление и нервно перегазовывать, явно стремясь проскочить переезд сразу же после поднятия шлагбаума.
– Кто это такой смелый? – слегка удивился Сазонов, пристраиваясь к странной машине бампер в бампер. – Ты смотри – Генпрокуратуру не уважает…
В этот момент водитель «жигуля» нервно обернулся. Бледное лицо с зализанными назад гладкими черными волосами искажала гримаса напряженного ожидания.
– Цаца! – узнавающе прищурилась Рита. – И чего это он так кипешуется?
– Что за Цаца? – не понял Жулик.
– Да фуфломет один дешевый, у Дяди Вани по жизни на цирлах бегает. Только и умеет, что понты колотить да пальцы гнуть… И почему это он не на своем «Кадиллаке»?
Судя по всему, водитель «жигуля» так и не рассмотрел лиц сидевших в задней машине. А если и рассмотрел, то в запарке наверняка не узнал.
– Тачка у него самый ништяк… Неприметная, – задумчиво произнес Жулик. – Может, предложим поменяться на нашу?
По раскатанным нитям путей прогремел последний товарный вагон, и шлагбаум медленно поднялся. Взвизгнув протекторами по асфальту, «жигуль» рванул с переезда со скоростью стартующей с Байконура ракеты.
– Меняться не хочет, – хмыкнула Пиляева. – И вообще – психованный какой-то…
– Если психованный – валерьянку надо пить, – отозвался Леха и, притопив педаль газа, врубил мигалку.
* * *
Никогда еще Зацаренный не был таким взвинченным, как сейчас. Слишком уж много потрясений пришлось пережить за последние часы: похищение ментовской дочери, неожиданный визит Дяди Вани, ужас разоблачения и радость избавления от неминуемого наказания…
Но все это были пустяки по сравнению с черной «Волгой», так некстати появившейся на железнодорожном переезде. Ведь Гена отлично запомнил слова Михалюка о каком-то деятеле из Генпрокуратуры, «приехавшем ставить ментов на понятия!..». Номер «Волги» удивительным образом совпадал с тем, что называл «смотрящий»: три семерки и минюстовский шифр «ААК». Включенная мигалка на крыше красноречиво свидетельствовала: страшный московский следак неспроста пристраивается за «жигулем», в багажнике которого лежала похищенная дочь Эдика Голенкова!
Несмотря на бурное криминальное прошлое и статус директора охранной фирмы, Цаца не отличался юридической продвинутостью. И милиция, и прокуратура, и «контора» были для него одним миром мазаны, растворяясь в большом и емком понятии «мусорилы позорные». Гена не знал, что Генпрокуратура никогда не занимается черновой оперативной работой вроде «догнать и обезвредить». Для этого существуют менты. Зато прекрасно знал другое: в случае запала Дядя Ваня пальца о палец не ударит для его спасения. Таня Голенкова, лежавшая в багажнике «жигуля», была стопроцентной уликой преступной деятельности. Такой же стопроцентной уликой был и револьвер, полученный от «смотрящего»…
…Рванув через переезд, Зацаренный попытался уйти в отрыв. Дорога внезапно испортилась – на асфальте пошли выбоины, машину затрясло. Вибрировал салон, скрежетала подвеска. Казалось, еще чуть-чуть – и тачка рассыплется на части. Несколько раз Гена с трудом удержал руль – автомобиль сильно подпрыгивал на колдобинах. О том, чтобы выжать из «жигуля» максимум скорости, не могло быть и речи – легкую машину наверняка бы выбросило в кювет. К счастью, ни встречного, ни попутного транспорта почти не было – лишь изредка попадались тяжелые фуры междугородных перевозок, и встречная воздушная волна отшатывала валкую малолитражку.
А черная «Волга» приближалась с угрожающей быстротой. Передок ее маячил в нескольких метрах позади «жигуля». Включенная мигалка не свидетельствовала о миролюбии догонявших. Встреча со страшным московским следаком не сулила ничего путного.
И Гена решился…
Чуть сбавив скорость, он достал из кармана револьвер и крутанул барабан. Свернул чуть правей, как бы приглашая «Волгу» поравняться с его машиной. Стрелять назад, удерживая руль и одновременно следя за дорогой, было невозможно. А вот выстрел по параллельно идущему автомобилю почти гарантировал попадание.
Через несколько секунд черная тонировка стекол отблескивала слева. «Волга» неслась совсем рядом. Казалось, достаточно лишь протянуть руку сквозь опущенное стекло водительской дверки «жигуля», чтобы к ней прикоснуться.
Вскинув револьвер, Зацаренный судорожно потянул спуск. В этот момент «Волга» неожиданно рванула вперед: видимо, водитель заметил руку с оружием. Пуля попала в стекло задней дверцы, оставив на тонированной поверхности дырочку с радиальной паутиной трещинок.
Преследователь не стал дожидаться повторного выстрела. Рванув вперед, он оторвался метров на двадцать и, свернув вправо, грамотно подрезал «жигуль», снижая скорость. Путь был блокирован: глубокий придорожный кювет не позволял обогнуть неожиданно возникшее препятствие.
Пришлось остановиться…
Из-за руля «волжаны» сразу же выскочил какой-то жилистый коротко стриженный мужчина, лицо и фигура которого показались Зацаренному знакомыми… Приоткрыв дверку, Цаца выстрелил, не целясь. Но не попал: пуля лишь подняла фонтанчик пыли под ногами преследователя.
Добежав до «жигуля», коротко стриженный рванул водительскую дверку и ловко выбил револьвер из рук Зацаренного. Схватив неудачливого стрелка за шиворот, он выковырнул его из салона, словно моллюска из раковины.
– Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах, – послышалось над ухом, и Цаца с ужасом вспомнил, кому принадлежит этот голос…
– Жу…лик? – Неожиданная концовка погони повергла Зацаренного в шок.
– Для кого Жулик, а для кого – Алексей Константинович, – бросил лже-следователь Генпрокуратуры и, сжав Гене горло, придавил на секунду кадык и отпустил. Тот закашлялся, схватился за шею и посинел.
Цаца даже не пытался сопротивляться. Тем более что через несколько секунд из салона «Волги» вывалился еще один мужчина: высокий, рукастый и нескладный, чем-то неуловимо напоминающий бабу.
– Ты че, фуфломет дешевый, на кого мазу тянешь? – вызверился он, с ловкостью фокусника выхватывая из кармана опасную бритву. – Пострелять захотел? Да я тебе щас глухой форшмак заделаю! Яйца пообрезаю, ты у меня их жевать будешь без хлеба и соли… А хочешь – твою залупу отрежу и в жопу воткну?!
Слова не были пустой угрозой. Бритва мгновенно раскрылась, и спустя секунду Цаца почувствовал, что к животу его прикасается нечто холодное и очень-очень острое.
– Ма-ма… – явственно вымолвил Зацаренный.
– Оставь его, времени мало, – спокойно сказал Жулик.
Сокрушительный удар в голову заставил Гену впечататься лбом в асфальт. Мир разлетелся на мириады цветных осколков. Последнее, что зафиксировало угасающее сознание, был голос Сазонова:
– В багажнике «Волги» канистра. Облей тачку бензином и подожги. Она нам теперь все равно ни к чему, лишняя улика. На «жигуле» будем подрывать… На, возьми револьвер этого молодого человека. Не забудь в салоне «Волги» портфель с фотопленками. А то зачем я столько времени погоны носил?!
* * *
Черная «Волга» выгорела дотла в какие-то двадцать минут. Цаца пришел в себя несколько раньше и, прикрываясь от жара ладонью, отполз в кювет, а оттуда – в придорожный лесок.
Сделал он это очень вовремя. Вскоре на место происшествия примчались ГИБДД, ДПС, опера криминальной милиции с розыскными собаками и ОМОНом, поднятый с больничной койки городской прокурор и начальник ГУВД Юрий Васильевич Коробейник.
Итоги преследования самозванца выглядели неутешительно. Никаких следов лже-Точилина обнаружено не было. О дактилоскопировании салона сгоревшей «Волги» не могло быть и речи.
Впрочем, менты свято верили: теперь, когда истинное лицо потерявшего человеческий облик уголовника наконец-то раскрыто, арест его – лишь дело времени. И притом – самого ближайшего.
