Глава 18. Последний бой, он трудный самый
Солнце, поднимающееся из-за далеких многоэтажек, было уже не красным, а золотистым. Посветлевшее небо наливалось голубизной, в которой носились неугомонные стрижи и ласточки.
Отойдя от окна, полковник Плющ принялся разминаться, поворачивая туловище вправо и влево, совершая экономные наклоны и такие же экономные приседания.
– Не страшны дурные вести, – запыхтел он, поднимая согнутые в коленях ноги, – начинаем бег на месте…
После небольшой зарядки ему стало легче. Сон отступил. Исчезла давящая ломота в висках. Заварив себе чаю, полковник уже вытянул губы трубочкой, когда ожил телефон. Звонил командир подразделения спецназа майор Жуков, доложивший о том, что запеленгованный внедорожник марки «Хаммер» движется по проселочной дороге в северо-западном направлении.
– Это в квадрате К-8, – сказал Жуков. – Вертолет летит прямо над внедорожником и постоянно передает нам точные координаты. Дистанция между мной и объектом около двух километров. Догонять?
Полковник сверился с электронной картой.
– Максимовку он проехал?
– Только что.
– Угу…
Плющ взялся за компьютерную мышку, чтобы уменьшить масштаб изображения. Судя по карте, на ближайшем семикилометровом отрезке дороги населенных пунктов нет. Но успеют ли спецназовцы настигнуть беглеца?
– Попробуйте догнать, – сказал Плющ. – Если не получится, зря не светитесь, продолжайте двигаться сзади.
– Получится! – азартно воскликнул майор. – Разрешите выполнять, товарищ полковник?
– Давай, Жуков. И помни, это крайне опасный тип. Он вооружен и будет отстреливаться до последнего патрона.
– Но вы говорили, что в плен его можно не брать.
– Можно не брать, – подтвердил Плющ.
– Тогда недолго он будет отстреливаться, – хохотнул майор Жуков.
– Ну, с богом.
Плющ перекрестился.
Ведя «Хаммер» по разбитой дороге, Константин пытался понять, отчего вдруг ему стало не по себе. Светило солнце, слева простиралось кукурузное поле, справа тянулась лесополоса, встречные машины попадались редко, никто Константина не обгонял, никто его не преследовал. Почему же так неспокойно на сердце? Почему тревога гложет душу, как собака – кость?
Было такое ощущение, что за ним следили. Кто? Откуда? Константин не мог ответить на эти вопросы, но ему казалось, что кто-то постоянно сверлит его взглядом.
Может быть, это просто чувство приближающейся опасности? Может быть, впереди его поджидают мусора или бандиты? В таком случае не стоит испытывать судьбу. Интуиция, в отличие от близких людей, почти никогда не подводит.
Высмотрев съезд на накатанную грунтовку, Рощин направил туда «Хаммер». После злополучного столкновения тот не утратил резвости, но начал дребезжать и тарахтеть, как деревенская колымага. Да и шум двигателя изменился. Порой чудились в нем какие-то незнакомые звенящие нотки. Будто электродрель работала не умолкая. Это раздражало.
Поминутно оглядываясь, Константин ехал вдоль толстой змеи трубопровода, вынырнувшей откуда-то из-под земли. Слева за мелькающими тополями проплывали колхозные поля, перемежающиеся пустырями, поросшими бурьяном. Дорогу пересекло русло пересохшей речушки, через которую был переброшен громыхающий мостик из рифленых железных листов.
Снова оглянувшись, Константин хотел было перевести дух, когда заметил что-то блестящее и гладкое, появившееся поверх кромки зелени. Это была крыша черного, как смоль, джипа. За ней мелькнула другая – темно-зеленая, с возвышающимся над ней брезентовым каркасом. Похоже, «Хаммер» преследовала целая механическая колонна.
Засмотревшись назад, Константин перестал следить за дорогой. Выскочив на обочину, «Хаммер» врезался в торчащую из земли бетонную плиту, содрогнулся и заглох. Константин нервно провернул ключ зажигания. Двигатель взревел, джип, раскачиваясь, попятился и выполз на дорогу. Однако эта небольшая заминка позволила преследователям значительно сократить расстояние. Они находились в каком-нибудь километре – головной джип и два военных «КрАЗа».
Случайность? Пропустить их мимо? Продолжать двигаться вперед?
Все стало ясно, когда Константин открыл дверцу, чтобы встать на подножку и рассмотреть машины, приложив ладонь ко лбу. Услышав шум над головой, он поднял взгляд и обмер. Прямо над ним висел болотно-зеленого цвета вертолет с плоским днищем. Вот, значит, что за грохот примешивался к шуму мотора. Все это время за Константином следили и он был у преследователей как на ладони. Глупый мураш, не замечающий занесенной над ним подошвы. Еще немного, и раздавят.
Схватив «калаш», Константин выскочил из «Хаммера» и побежал навстречу приближающимся машинам. Рядом промелькнула тень вертолета, который, сорвавшись с места, пошел на разворот. Это походило на сцену, виденную Константином по телевизору. Охотники палили по удирающему волку с очень похожей «вертушки». Выбившись из сил, зверь остановился, угрожающе оскалив клыки. Понимая, что ему не уйти, он предпочел встретить смерть лицом к лицу. Его расстреляли в упор, cмеясь и перешучиваясь.
В ста метрах от моста Константин упал в шуршащую рожь и зажмурился, услышав прерывистый рокот пулемета. Били с вертолета. Очередь прошла далеко, но прижатое к земле тело ощущало толчки крупнокалиберных пуль. Никто не предлагал Константину сдаться, никто не обещал ему жизнь, если он бросит оружие. Его собирались хладнокровно убить. Что ж, поглядим, кто кого…
Рощин прицелился и дал очередь по вороному джипу. Грохот ударил по ушам, запахло пороховой кислятиной, дымящиеся гильзы со звоном посыпались на землю. Первый десяток пуль влетел сквозь лобовое стекло в кабину, второй Константин истратил на передние скаты. Джип вздрогнул и начал оседать на правое колесо. Из него полезли седоки в касках и бронежилетах. Несмотря на амуницию, неуязвимыми они себя не ощущали. Даже не пытаясь отстреливаться, прыгали с моста вниз, где их было не достать.
Тем временем вертолет шел на второй заход, а из кузовов грузовиков тоже начали сигать пятнистые фигурки с короткими автоматами. Спецназ. Эти мальчики шутить не любят.
Оттолкнувшись от земли, Константин, не чуя под собой ног, помчался в обратном направлении. Мост был перегорожен, и это давало ему некоторое преимущество. Пока спецназовцы уберут джип и снова рассядутся по машинам, пройдет несколько минут. Если повезет, за это время можно уйти далеко, очень далеко. Если повезет… Если пули не остановят…
Константин уже подбегал к джипу, когда возобновил стрельбу вертолет. Алый «Хаммер» загудел от попаданий в крышу. Сверкая на солнце, закувыркались в воздухе осколки бокового зеркала.
Это настолько походило на кинобоевик, что Константин не испытал страха. Вопя что-то нечленораздельное, он поднял автоматный ствол и разрядил магазин в громыхающий над головой вертолет. Опасно нырнув вниз, тот устремился прочь и вдруг дернулся, наткнувшись на высоковольтную линию, пересекающую поля. Каким-то образом пилоту удалось обуздать беспорядочно вертящуюся машину, но вместо того, чтобы взлететь, он предпочел совершить экстренную посадку. Там, где села «вертушка», поднялось целое облако пыли.
Мысленно пожелав вертолетчикам отдыхать подольше, Константин запрыгнул в джип и завел мотор. Левая нога плохо слушалась и была мокрой настолько, что штанина липла к коже. Опустив взгляд, Константин увидел лужицу крови, набежавшую на резиновый коврик. Одна из пуль все-таки его задела. Хорошо еще, что кость цела. Плохо, очень плохо, если перебита артерия…
Разорвав штанину, Константин увидел сочащуюся кровью дырку в ляжке и на мгновение испытал обморочную тошноту. Да только отдыхать было некогда. По нему уже стреляли со стороны моста; на землю сыпались ветки, срезанные пулями. Чтобы преследователи не чувствовали себя чересчур вольготно, Рощин вставил в автомат новый магазин, высунулся из окна и наугад пальнул туда, откуда доносились выстрелы и гудение грузовиков. Это должно было оказать отрезвляющее воздействие даже на таких бравых парней, как спецназовцы. Кому охота подставлять стриженую голову под пули? Кому охота умирать погожим солнечным утром?
«Хочу жить, – отчетливо понял Константин. – Господи, как же я хочу жить».
«Хаммер» мотало из стороны в сторону по бездорожью, мимо проносились стволы деревьев, хрустко ломались попадающие под колеса сучья. В запарке Константин не сразу сообразил, почему мотор заработал с перебоями, а джип дергается, как припадочный. Причина выяснилась, когда всякое движение вообще прекратилось. Закончился бензин. Высосав горючее до последней капли, «Хаммер» заглох окончательно.
Выскочив наружу, Константин услышал шум моторов и голоса перекликающихся на бегу солдат.
– Обложили, сволочи, – прошипел он, наспех перетягивая ногу жгутом, свитым из сорванной рубахи. – Гонят, как дикого зверя.
Хромая, он пересек рощу и выбежал на открытое пространство. Единственным укрытием здесь могли послужить лишь развалины недостроенного цеха, сереющие на зеленом косогоре. Может быть, станцию МТС здесь планировали возвести, а может, какой-нибудь совхозный заводик, теперь это не имело значения. Что было, то сплыло. Осталось неопределенное настоящее да будущее, покрытое мраком.
Постанывая от напряжения, Константин изо всех сил заковылял к постройке. Не прошло и пяти минут, как его заметили и открыли огонь, но он успел скрыться за оградой из косо составленных плит. Дав несколько коротких очередей сквозь щель, Константин убедился, что преследователи залегли, а сам совершил марш-бросок через захламленный двор.
Второй этаж, куда он забрался, был увенчан крышей лишь до половины, стекол в оконных проемах не было, в полу зияли провалы-ловушки. Там, где из бетона торчала арматура, образовались рыжие пятна.
«Зачем я здесь? – спросил себя Константин. – Почему не бросил автомат и не поднял руки? Испугался, что шлепнут? Так ведь и здесь шлепнут, только чуток позже. Стоит ли тогда сопротивляться, губя чужие молодые жизни?»
«Но они сами выбрали свою судьбу, – возразил он себе. – Кто пошел служить в спецназ за деньги, кто из чувства долга, кто для крутости. Они знали, что существует риск быть убитыми, но все равно пошли. И они не станут заламывать руки над теми, кого убьют сами. Это их работа. Вот пусть и получают свое. Пусть каждый получит свое. Сполна».
Разложив рядом заряженные магазины, Константин занял позицию возле центрального проема. В нем не было ни злости, ни страха, а только усталость. Взгляд его, брошенный на приближающихся загонщиков, был почти равнодушен. Будущее уже не представлялось покрытым мраком, оно сделалось абсолютно ясным и предсказуемым. Все, что осталось у Константина, это короткое настоящее. Здесь и сейчас. Миг между прошлым и будущим…
Они сунулись не сразу, подбираясь к цеху перебежками, окружая его со всех сторон, прикрывая друг друга на бегу. Пока что вражеские пули не задели Константина, но его лицо, грудь и плечи посекло до крови каменной крошкой, брызжущей от стен.
Рощин высовывался редко и бил одиночными выстрелами. Из проема просматривался лишь небольшой фрагмент двора, а метаться от окна к окну не позволяла простреленная нога. На втором этаже разорвались уже две гранаты, но, поскольку дело происходило не в блокбастере, красивых огненных разрывов не получилось, взрывной волной Константина не подбросило, осколками не изрешетило. Никакой радости по этому поводу он не испытывал. Механически отстреливался, механически прятался за стеной. В людей не целился, стрелял поверх голов, для острастки. Чтобы солдатикам служба медом не казалась. Чтобы нюхнули пороху как следует. Чтобы было потом что вспомнить на гражданке…
– Эх, – произнесет мечтательно какой-нибудь, допустим, младший сержант, сидя, предположим, с боевыми друзьями и не менее боевыми подругами за новогодним столом. – А помните, мы того головореза брали? Ну, который на красном джипе уйти пытался, а потом на заброшенном заводе засел…
– Да-а, жаркий был бой, – согласится какой-нибудь старший сержант, нежно оглаживая льнущую к нему деваху. – Сколько наших там полегло, не счесть…
– Одни мы уцелели, братцы…
– Так давайте же поднимем бокалы за нас, которые в огне не горят, в воде не тонут и под пулями пощады не просят…
– За нас, ребята…
– За тех, кто выжил в той кровавой мясорубке, и за тех, кто не вернулся из боя…
Невесело усмехнувшись, Константин отбросил опустевший магазин и вбил ладонью новый. Автомат плюнул огнем в сторону пятнистых фигурок, пересекавших двор. Один солдатик повернул обратно, остальные благополучно преодолели простреливающийся участок и исчезли из поля зрения.
«Сколько их там? – спросил себя Константин. – Десятка три, не меньше. Вот-вот начнут штурм. Скорей бы уже. Надоел этот фарс. Не получается у меня стрелять по этим балбесам. Как ни завожу себя, все равно не получается. Но, наверное, оно к лучшему. Среди этих парней у меня врагов нет. Не по своей воле они со мной воюют. Их самих на убой гонят. Генералы, полковники, майоры… Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом… А гибнут все больше рядовые, у которых и усы-то еще толком не растут. Без всякой патетики. Грустно, господа. Грустно и гнусно это».
Константин сменил позу, усевшись лицом к лестничному проему. Спиной он прижимался к стене, слева и справа его прикрывали два надежных железобетонных перекрытия. Нет, он не позволит пристрелить себя выстрелом в спину. Умрет, как волк, затравленный, но не сдавшийся. Наверное, кому-то это покажется глупым. Но какое дело Константину до чужого мнения? Он сам по себе. Такой одинокий и усталый, прижатый к стене спиной, без веры в бога и без надежды на спасение.
– Поднимайтесь! – крикнул он, беря автомат на изготовку. – Будет большой кипеш. Смелее, мужики. Умирать не страшно! – Сделал короткую паузу и добавил шепотом: – Почти…
Операция подходила к концу, а майор Жуков, вместо того чтобы радоваться, мрачнел все сильнее. Странный террорист попался его подразделению. Мог бы как минимум парочку бойцов завалить да нескольких ранить, а он, как нарочно, палил мимо. Хоть очередями, хоть одиночными выстрелами, а все равно мимо. Теперь вот еще поддразнивал спецназовцев, приглашая их наверх, кричал, что умирать не страшно. Кого он имел в виду? Себя, что ли?
Не выдержав, Жуков связался с Плющом.
– Товарищ полковник, – сказал он, прикрывая трубку ладонью, – предлагаю взять террориста живым.
– Он, что же, сопротивления не оказывает? – изумился Плющ.
– Оказывает, – ответил Жуков, – но странное какое-то сопротивление. Мажет террорист чертов. Постоянно мажет. Как будто издевается.
– Ты этим недоволен, майор?
– Доволен, но…
– Тогда заканчивай там, – повысил голос Плющ. – Или прикажешь доложить наверх, что вертолет мы потеряли играючись? Ты чуть не погиб на мосту в машине тоже играючись? А? Нет? Тогда не рассусоливай, а действуй. И чтобы через два часа у меня на столе лежала…
«Голова террориста?» – предположил Жуков.
– …фотография с четким изображением ликвидированного террориста, – закончил Плющ. – Конец связи.
Майор спрятал мобильник и подозвал к себе двух бойцов.
– Пойдете со мной, – распорядился он. – Держитесь немного позади. Остальным ждать дальнейших приказаний. – Жуков отыскал взглядом заместителя. – В случае чего ты остаешься за старшего.
Их выдал шорох мусора под подошвами. Дождавшись, когда из лестничного проема покажется голова, Константин нажал на спусковой крючок. Автомат ожил в руках, загрохотал, плюясь свинцом. Пули прошлись по бетону размашистой синусоидой, вынуждая спецназовца упасть на ступеньки. Секунду спустя он высунулся, чтобы дать ответную очередь. Пули защелкали вокруг сидящего Константина, рикошетя от стен. Он почувствовал, как его ударило в грудь твердым и горячим. Стало трудно дышать.
С трудом подняв автомат, Рощин открыл ответный огонь. Спецназовец опять залег.
– Попали в него, товарищ майор? – услышал Константин встревоженный шепот.
– Хрен там! – крикнул он. – Ваш майор стрелять толком не умеет. Тоже мне, спецназовцы выискались. Что у вас за специальное назначение такое? В укрытии отсиживаться?
На этот раз из проема высунулся не один человек, а сразу трое. Град пуль обрушился на Константина, который не успел сделать ни одного ответного выстрела.
Или не захотел?
Вот какой вопрос мучил майора Жукова, стоящего над трупом с дымящимся автоматом в руках. Постепенно за его спиной собирались все те, кому было приказано ждать внизу. Но Жукову было не до них. Он все вглядывался в лицо убитого им парня и старался понять, чему тот улыбался перед смертью. Старался – и не мог…