Глава третья
Косарев
1
— Н-да… Вид, прямо скажем, неважнецкий.
Я смотрел на Алину и не знал, что делать. То ли удивляться, то ли смеяться. Алина. Красавица… Взлохмаченные волосы, слипшиеся с одной стороны от крови; выпачканные джинсы и майка; на правой щеке — слегка подсохшая грязь; взгляд злой, не сулящий ничего хорошего. Торчащая из-за пояса рукоять пистолета усиливала впечатление.
Однако я знал, какие проблемы беспокоили эту женщину, и поэтому смеяться расхотелось. Удивляться тоже. А чего мне хотелось, так это ясности.
— Такое ощущение, что ты только что с маневров, — предположил я.
Она не стала отказываться.
— Что-то вроде того, — она расслабилась.
Мне показалось, ей стало неловко за свой вид. Она смущенно потупилась.
Я опять обратил внимание на кровь.
— А ну-ка, — протянул я, подступая к хозяйке дома, и, несмотря на ее сопротивление, стал осматривать рану.
И почувствовал, что во мне рождается некое новое чувство. Где-то под ложечкой защемило, словно меня укололи, притом не единожды.
— Что? Я тебе такой не нравлюсь? — она отстранилась от меня.
— В передничке и косынке ты была гораздо лучше, — припомнил я и тяжело вздохнул. — Теперь не знаю, что и делать. Либо наказывать твоих обидчиков, либо обрабатывать рану. Что важней — убей, не пойму.
— Никаких обидчиков, — отрезала Алина.
— Значит, ты сама скальпировала себя, — смекнул я.
— Можно считать, что и так, — вымученно улыбнулась Алина. — Я упала. И вот…
— Ладно, — перебил я. — Потом расскажешь. Где аптечка?
Она кивнула в сторону секции.
— Только обрабатывать рану будем на втором этаже.
— Это еще почему? — не понял я.
— Потому что хочу кое за кем присматривать, — и она решительно двинулась к лестнице. — Кстати… ты давно приехал?
— Только что. Дверь была открыта, если ты намекаешь на мое несанкционированное проникновение в твое жилище.
— Я знаю, что дверь была открыта. Я ее не закрывала. У меня спит сын. И… И я тебе рада.
Последнее она сказала, повернувшись ко мне спиной. И я не мог понять по ее голосу, искренне ли она говорит.
— Вода на улице? — успел спросить я, прежде чем она исчезла из виду.
— На кухне, — раздалось уже сверху.
Я пошел на кухню, налил воды в глубокий тазик, перекинул через плечо полотенце и вышел в гостиную. Взял аптечку, бинт. Подхватил тазик и поднялся вслед за Алиной.
На втором этаже было темно, и я не мог понять, в какой комнате находится Алина.
— Эй, — негромко позвал я, помня, что где-то спит ее сын.
— Я здесь, — послышался шепот из дальней комнаты.
Я пошел на голос, открыл дверь и увидел возле окна силуэт Алины. Проворчал:
— Без света нам никак.
— Не включай, — одернула она меня.
— Я сейчас грохнусь тут с тазиком, — предупредил я, уже начиная раздражаться.
— Поставь его у входа на пол, — невозмутимо посоветовала Алина, что-то высматривая через окно.
Я поставил тазик на пол, затем нащупал выключатель и включил свет.
— Я же тебе сказала, — сверкнула глазами Алина, отскакивая от окна, словно увидела в нем привидение.
Я заметил подзорную трубу и усмехнулся — тоже звездочет выискался. Но вслух сказал:
— По моему разумению, раны в темноте не обрабатывают. Так что ты извини, но придется прервать твое занятие. — Я перенес тазик на столик и властно сказал: — Иди сюда и садись.
Алина явно злилась, но все же послушно подошла.
— Снимай майку, — продолжал отдавать распоряжения я.
Она взялась было за подол майки, но, спохватившись, опустила руки и, сильно покраснев, выдохнула:
— Еще чего?!
И я понял, что под майкой у нее ничего не надето.
— Извини, — пробормотал я. — Ладно, садись в майке. Все равно придется переодеваться.
Намочив полотенце, я стал смывать с волос Алины запекшуюся кровь и грязь. Она пыталась возразить, что сделает все сама, но я предельно жестким тоном пресек ее предложение и лично обработал рану. Сначала водой, потом перекисью водорода, затем йодом… Алина ойкала в отдельные моменты, когда йод попадал в рану, даже пыталась ругнуться, но, в общем, пытку перенесла стойко.
— Жить будешь, — подвел я черту. — Теперь осталось смыть грязь с рук и… с груди.
Она взглянула на меня:
— Ты не увлекся, случаем?
— Разве? — удивился я.
— Разве, — передразнила она меня. — Тут я сама управлюсь. Помощники не требуются.
Я недовольно опустил полотенце рядом с тазиком. Вот так всегда: на самом интересном…
— Тебе переодеться нужно, — зашел я с другой стороны. — Чистая одежда где у тебя?
— Она у меня здесь, — Алина поднялась с кресла. — Ты никак собрался еще и переодевать меня?
— Если хорошо попросишь.
— А ну-ка бери подзорную трубу, — теперь уже отдавала приказы Алина. — Иди в соседнюю комнату. Там балкон. Но на него не выходи. Через окно будешь смотреть.
— Куда смотреть? — в недоумении спросил я, чувствуя, что выгляжу дурак дураком.
— Будешь наблюдать за домом моего соседа. Пока я не переоденусь. — И она подогнала меня: — Давай, давай. Нельзя упускать время.
— Упускать? Может, ты все же объяснишь?
— Переоденусь, приду к тебе и объясню.
Я подхватил подзорную трубу и направился в означенную комнату, там пристроил трубу у окна и навел ее на объект. Тут я вспомнил, что приехал к Алине не просто так. Что у меня имелись к ней кое-какие вопросы, и я желал их прояснить. Впрочем, после того, как она предстала предо мной таким пугалом, вопросов значительно прибавилось.
Алина вошла в комнату минут через десять. Свет я не зажигал. И лишь когда хозяйка дома подошла ко мне поближе, понял, что она в халате.
Она придвинула мне кресло, затем себе и пояснила:
— Так, я думаю, будет лучше.
После чего отняла у меня подзорную трубу и посмотрела на дом соседей.
Я решил наконец попытаться внести ясность:
— Ну и что у тебя произошло?
Алина рассказала все, что с ней приключилось.
— Любопытно, — я уже по-новому вглядывался в чернеющий невдалеке силуэт дачи Тишковых. — И какие ты сделала выводы?
— Очень плохие, — покачала головой она. — Я их подозреваю.
— Думаешь, они нацелились на фирму, в которой ты работаешь?
— Думаю. И ты сам говорил, что мальчишка — это интересно. А у них есть мальчишка.
— Только из-за этого? У многих есть мальчишки.
— Но у них еще есть чертеж фирмы и фотография.
— У них были чертеж и фотография, — уточнил я. — Вряд ли сейчас у них это есть. Во всяком случае — дома. После твоих похождений…
— Я знаю, — раздраженно выпалила она. — Лучше было бы, если бы я эти вещички прихватила с собой. Но я ведь тогда не была так уверена…
— А сейчас?
Она задумалась и отвечать не торопилась.
— Ты ведь согласилась с тем, что здание твоей фирмы отнюдь не шедевр ахритектуры. Может, это был чертеж похожего сооружения?
— Теперь-то, конечно, ничего не докажешь, — хмуро бросила она. — Поэтому я и собираюсь не упускать Тишкова из вида.
— Мне все ясно.
— Он мне угрожал, — вдруг добавила Алина.
— Что, открыто? Ты вроде бы сама упала, — с сомнением проговорил я.
— Упала я сама. И угрожал он не открыто. Но я же не дура. Я разве не могу скрытой угрозы почувствовать? И почему он кого-то выпустил через черный ход?
— Твой сосед странный, — согласился я. — Но то, что он странный, еще не означает, что он желает зла тебе или твоей фирме. Доказательств маловато…
— А не слишком ли много совпадений? — не унималась Алина. — Я не верю в такое количество совпадений. А ты?
— Я же сказал, что твой сосед настораживает. Но что-то говорить с уверенностью…
— Я его подловлю, — неожиданно заявила Алина.
А я тяжело вздохнул. Карты все были раскрыты, и нужно было быть глупцом, чтобы лезть на рожон. Вряд ли сосед был глупцом. Поэтому я подумал, что Алина в чем-то все же не права. В чем — я пока не понимал.
Алина вновь прильнула к окуляру и, не отстраняясь от него, поинтересовалась:
— Кстати, когда ты говорил о мальчишке, что ты имел в виду конкретно?
Я почесал себе затылок:
— А ничего конкретного. Просто вдруг пришло в голову…
— Может, попробуешь сейчас определиться?
— Для чего?
— Мой сын вернулся из лагеря, — пояснила она. — И сказал, что сын Тишковых злобный малый.
— У меня иногда, знаешь ли, тоже злобы через край, — не мог не признаться я. — Кстати, я кое-что узнал о твоем брате.
Переход к другой теме ей не очень понравился. Она, мне показалось, даже несколько обиделась. Я на самом деле не хотел развивать эту тему. Пока не хотел. Потому что на неопределенности можно было заехать в такие дебри, что… Одно я знал наверняка: никакой убийца, вообще никакой преступник не будет показывать свои намерения. Если он только не чокнутый. Исходя из слов Алины, я не считал Тишкова чокнутым.
— И что ты узнал? — через некоторое время спросила она.
— Я узнал, куда он ездил.
— И что это дает?
— Пока не знаю. Но, думаю, в этот город нужно будет наведаться. И на месте все выяснить.
— Ты хочешь уехать? — она словно испугалась.
— Только после того, как выполню одно твое деликатное поручение, — напомнил я ей об Альберте.
— Ах да! — встрепенулась она. — Как там с этим замом? Может, хоть тут что-то прояснилось.
Последнее она произнесла с надеждой. Мне нечем было ее подкрепить.
— Пока ничего. Кроме того, что он меня достал своими заказами и своим придурковатым поведением. Лучше бы твой босс сам им занялся.
— Он отказывается проникнуть в офис? — удивилась она.
— Нет. Пока что он лишь исправно транжирит мои денежки. Завтра, кстати, я ранним утречком с ним опять встречаюсь.
— И что? — навострила она ушки.
— Откуда я знаю, — пожал я плечами. — Он молчит, зараза.
Я дотронулся рукой до ее волос и почувствовал, как она вздрогнула, словно от электрического тока.
— Рискуешь, — предупредила она, и мне показалось, что голос у нее стал глуше.
— Я только хотел проверить твою рану.
— Ну да, — ожила она, однако руку мою не отстранила. — Проверить… Ты лучше расскажи, что ты хочешь обнаружить в городе, в котором побывал Геннадий?
— Откуда я знаю? — честно признался я. — Хочу попытаться узнать, что он там делал и где останавливался. А уж потом будет видно. Только туда придется поехать. Кстати, ты не вспомнила о месте, куда Геннадий мог что-то положить? Месте, о котором знали бы только ты и он.
— Нет, не вспомнила. Но ты можешь зайти в комнату, в которой был убит Геннадий, и осмотреть ее.
— Уже можно?
— Уже можно. Земской приезжал. И дал «добро».
Она все еще была занята подзорной трубой.
Пришлось горестно вздохнуть и подняться с кресла. Комнату, в которой был убит Геннадий, мне показалось, стоило осмотреть. Хотя там и побывала уже уйма народу.
— И вот еще что, — остановила меня Алина, когда я уже был у двери. — Сейчас очень поздно…
— Я могу переночевать у тебя, — нашелся я. — И от тебя прямо поехать к Альберту.
— Нет, — резко ответила Алина. — Извини… Лучше поезжай домой.
— Ты меня гонишь?
— Нет. Я тебя прошу. А это разные вещи.
— Это разные вещи, — согласился я. — Но это не значит, что ты отказываешься приходить ко мне готовить обед и прибираться?
— Это не значит, — подтвердила она. — Ты подготовил крючок для передничка и косынки?
— И крючок, и все остальное будут тебя ждать, — пообещал я, выходя из комнаты.
2
Как и ожидал, ничего стоящего в комнате, где был убит Геннадий, я не обнаружил. Ничего такого, что могло бы пролить свет на его гибель.
Очерченный мелом контур тела, выдвинутые из стола ящики. Их содержимое лежало на поверхности стола и было тщательно осмотрено теми, кто опечатывал комнату.
Затем я увидел сумку — вещи из нее были разложены на кровати. Одежда, всякая дребедень — ментам это не показалось интересным. Мне, к слову сказать, тоже.
Походив по комнате, я вынужден был разочарованно вздохнуть и вернуться туда, где у окна по-прежнему сидела Алина.
— Ну и что там?
— А ничего, — раздосадованно махнул рукой я.
— Как и следовало ожидать. Если бы было что занятное, мне бы уже сказали. Земской не преминул бы. А кстати, — встрепенулась Алина, — ты там ружья не видел?
— Чего? — насторожился я; уж ружьишко милиция сочла бы интересной находкой.
Но Алина в следующий момент объяснила:
— Игрушечное ружье. Геннадий подарил его Алешке. Он не может его найти. Я подумала, что ружье осталось в комнате Геннадия.
Я поморщился:
— Детского ружья там нет.
— Значит, Алешка просто его куда-то забросил, — решила Алина.
— Наверное, — я подошел к ней.
— Что-то хочешь сказать? — насторожилась Алина.
— Вообще-то хочу. Я все же приехал кое-что у тебя выяснить.
— Ага. Ну и что ты хотел у меня выяснить?
— Ты пыталась понять, как мог оказаться на территории тех фирм тротил. Ты наведывалась к охраннику, оставшемуся в живых. И кое-что выяснила. Вернее, одну деталь.
— Это так, — вздохнула она, видно, возвращаясь в мыслях в те дни.
— Что это было? Я хочу знать.
— И в том и в другом случае управляющие знали, что их фирмы вот-вот взлетят на воздух.
— Твой босс тоже знает. Ему по телефону говорили о сроке — семь дней.
— Это не то, — отмахнулась Алина. — Те управляющие пытались предотвратить взрывы практически в момент их совершения.
— Значит, кто-то звонил им и говорил, что их фирма через секунду-другую взлетит на воздух?
— Вроде того.
— Точнее, пожалуйста.
— Я думала об этом. Но в результате пришла…
— К чему?
— А ни к чему, — расстроенно сообщила она. — К какой-то нелепице. Так что говорить нечего. Кроме того, что эти управляющие были поставлены в известность. Перед самым взрывом.
— Это может произойти и с «Кедром». Твоему боссу дали семь дней. Ну вот… Получается, что еще один звонок впереди.
— Если это, конечно, реальная угроза, — уточнила Алина.
— Естественно. Только вот не много сделаешь, получив за считаные секунды уведомление. Будешь сидеть в своем кабинете, и тут тебе — бац! Только и успеешь, что раскрыть рот.
— В том-то и дело, что они не сидели.
— Да какая разница! — не удержался я. — Сидели, лежали или развлекались с секретаршей. Что ты сделаешь за секунды? Когда тебе звонят, говорят — узнаешь? Мы тебе давали семь дней. Ты не послушался. Ну тогда — привет. Ты пытаешься что-то сообразить. Может, даже успеваешь крикнуть по селектору связи, и… И на самом деле — привет. По тому, что управляющие ничего не успевали сделать, вряд ли им давали время на обдумывание — секунды, ну — минута. Чтобы прочувствовали. Знакомо.
— Может, и так, — вздохнула Алина. — Именно поэтому я тебя и прошу насчет Альберта. Нужно знать все слабые места в своей фирме. Я считаю, их нет. Шеф считает, их нет. Но этот зам…
— Еще посмотрим, что он знает, — не без угрозы произнес я, и эта угроза относилась к Альберту, разумеется. — А твоему боссу на время лучше было бы прекратить деятельность.
— Прекратить? — удивилась Алина.
— Что тут такого! Пусть на месяц всех в отпуск отправит. Свое дело куда-нибудь перебросит. Я имею в виду — в другое место. На всякий случай. Может, этот звонок был от какого-то шутника. Но от греха подальше…
— Дело нельзя свернуть даже на день, — веско заявила Алина. — А переехать… Ты представляешь, сколько это займет времени? Да, может, кто-то только и ждет, чтобы мы начали суетиться и пороть ошибки.
— Все может быть. У нас нет никакой конкретики. Вот ведь какая петрушка.
— Да. Именно, что петрушка, — согласилась Алина и тут же спросила: — А этот Альберт, он не знакомил, случаем, тебя ни с каким мальчиком?
Она вернулась к прежней теме. Мальчишка… Это была перспективная идея. Если ее, конечно, правильно разработать. Но голова у меня отчего-то отказывалась ее разрабатывать.
Я оказался дураком. Просто круглым дураком. Конкретным дураком.
— Он не знакомил, но это еще не значит, что он не сделает этого, — ответил я.
И Алина промолчала. На самом деле: еще ничего не значит.
— Тебе пора, — через какое-то время проговорила она, вновь прильнув к своей подзорной трубе.
— Мне пора…
Ничего, как мне показалось, я не узнал. Кроме этой детальки, о которой еще раньше упоминала Алина. Но что с того? Разве что попросить Алину познакомить меня с ее боссом. Но я не стал этого делать. У меня и так было забот — полон рот.
И Альберт. И Геннадий. Геннадия не было в живых. Но загадок он наоставлял после себя немало.
Вот с этими мыслями я и покинул дом.
За калиткой у машины меня уже ждали.
3
Когда мне положили руку на плечо, я едва не присел, а в следующее мгновение готов был уже развернуться и послать руку вперед.
— Спокойно, спокойно, — проговорил знакомый голос.
И я мигом расслабился, а затем сплюнул со злостью:
— Ты, командир, так и до инфаркта доведешь. И до греха тоже.
— До какого еще греха? — не понял Довлатов.
— До такого. Въехал бы я тебе по шее. А потом всю жизнь меня бы совесть мучила.
— Ну уж это ты сказанул, — напыжился майор. — Я как-никак тоже махаться умею. Так что насчет шеи ты явно поспешил.
— А что это вы тут делаете, товарищ майор? — прищурился я.
— Как это что делаю? — обиделся майор. — Ты же сам просил присмотреть за Алиной.
— И ты присматриваешь вот так открыто?
— Я так поджидал тебя, — поправил меня Довлатов. — А за Алиной я наблюдаю из этого вот дома. Я видел, как ты подъехал, и решил с тобой переговорить.
— Я просил присмотреть за женщиной, — тут же попенял я. — А она приходит домой с разбитой головой.
— Даже так?! — Довлатов был расстроен.
И я поспешил сообщить, что недавно произошло с Алиной.
— Дела, — буркнул Довлатов, выслушав мой рассказ. — Я видел, как она смоталась из дому, но… Не бежать же за ней было? Тем более что вскоре я ее увидел у дома соседа, и… И вроде ничего особенного там не произошло, — Довлатов был озадачен. — С ней все нормально?
— Нормально, — и я рассказал о ее новых подозрениях насчет Тишковых.
— Узнавал я об этом типе, — признался Довлатов. — Работает. Ничего на него нет. Короче… Обычный гражданин обычной страны, — скривился Довлатов. — Ничего конкретного на Тишкова нет. Кроме использования чужого имени. Конечно, взять в оборот его можно. Попросил бы я кое-кого из своих коллег. Но… Но толку от этого ждать не следует. Я в этом уверен.
— Похоже на то.
— Ты чего приехал?
— Уточнить нужно было кое-что, — я открыл дверцу машины и забрался внутрь. — Ты это, командир… поприсматривай еще за Алиной. И за соседями. Поверь, я с удовольствием бы все бросил и занял твое место.
— Посмотрю. Сколько смогу. Сам понимаешь — предел всему есть.
Сказать на это было нечего. Я завел машину и принялся разворачиваться.
4
Дома я долго не мог заснуть. Душу терзало какое-то сомнение, словно я совершил нечто, чего совершать не нужно было ни под каким соусом. В конце концов в сознании четко отфокусировалась одна мысль — я иду не туда.
И вот это было ужасно. Эта мысль не давала покоя.
Ближе к утру я все-таки заснул. И проснулся от трезвона будильника. Без него я, конечно, не проснулся бы.
Утро наступило. И меня ждала встреча с Альбертом.
Когда я его увидел, мне следовало немедленно пересмотреть свои позиции.
Я этого не сделал. Так уж получилось.
